Попытки править рулем против такого заноса не давали никаких
результатов, поэтому я сказал, что пошлю все это к черту, и ударил по
противозаносным дюзам. Через боковой иллюминатор я видел, как воздух
бурлит в воде. Но оказалось, что мы просто в другой, большей трубе, и
стены у нее более твердые.
- Где мы, черт возьми? - спросил Сэм.
- Не знаю, но могу сказать, что мы явно вывалились из пищеварительной
системы.
- Как это мы смогли?
- У Фионы есть, наверное, свой способ отсортировать, что она хочет
переварить и что не хочет, - сказал я. - Наверное, мы не годимся в
качестве пищи.
- Дерьма не стоим мы, а?
Течение становилось сильнее. Время от времени мы просто плыли. Нас
смывало вперед, как мусор в канализации. Я откинулся на спинку сиденья и
пытался держать тяжеловоз так ровно, как только мог, но тяжеловоз все-таки
все время порывался перекатываться через крышу. Мы так ехали какое-то
время, пока проход не стал сужаться, а давление воды усилилось. Я потерял
всякий контроль, но держал саму машину в правильном положении, заставляя
ее отскакивать от стенок трубы. Ткани, которые окружали трубу, были
темнее, чем раньше, они к тому же казались жестче. Тяжеловоз с глухим
стуком отлетал от нее.
Вскоре урчащий и рычащий звук усилился, давление и пульсация воды
тоже стали сильнее, вода как бы закипела и стала пузыриться. Нас потрясали
потоки, но, в сравнении с действием желудка, это не могло даже считаться
за помеху. Постепенно звук воды усилился до глухого грохота.
- Температура обшивки корпуса все растет, - сказал Сэм.
- Да? Ну, мне кажется, теперь я знаю, как Фиона двигается. У нее есть
система, которая гонит по ней воду, пока та не вылетит на заднем конце.
Система эта должна выносить наружу и лишнее тепло, - я посмотрел и увидел
впереди темное отверстие.
- Звучит вполне логично, - ответил Сэм. - Беда в том, что этот
тяжеловоз - не подводная лодка.
После последнего рывка и взрыва громового звука мы покинули Фиону,
оказавшись в более спокойных водах. Вода снаружи была сперва ураганом
пузырьков, они постепенно расходились, по мере того, как мы удалялись от
Фионы и ныряли вниз носом в глубины. В свете прожекторов я видел, как
мутное илистое морское дно постепенно поднимается к нам. Я панически
оглядывался кругом, нет ли рядом чего-нибудь такого, что позволило бы нам
не зарыться носом в ил, но ничего не мог найти. К счастью, дно шло под
уклон от нас, поэтому передние роллеры чисто встали на грунт. Машина
аккуратно встала на дно, а трейлер последовал за ней. Мы остановились.
- Насколько глубоко внизу мы сидим, Сэм?
- Примерно восемьдесят метров.
- Ну что же, это не самое плохое.
- Естественно, нам просто надо поплыть...
- Ладно, давай посмотрим, не сможем ли мы найти что-нибудь получше в
наших возможностях.
Я нянчил мотор до тех пор, пока передние роллеры не стали медленно
крутиться, потом повернул ручки контроля сцепления с поверхностью, и
роллеры вцепились в дно. Мы стали двигаться вперед сквозь озеро ила. Потом
дно превратилось в какое-то корыто, а потом дно стало снова медленно
подниматься, только для того, чтобы снова опуститься - словно на дне
лежала череда холмов.
- Как дела у Лори? - окликнул я через плечо. Минутой позже Дарла
вышла вперед.
- Она все еще без сознания. Явно контузия, но зрачки отвечают на
свет. Но никогда нельзя с уверенностью говорить... - ее перебил вопль
Лори, и она бросилась назад.
- Сэм, каким образом с тобой оказалась Винни? - спросил я.
- Я собирался задать тот же самый вопрос. Тут вокруг меня шныряла
целая куча матросиков, а она, должно быть, пробралась каким-то образом
между ними. Я все время слышал какой-то слабый стук, но никак не мог
понять, что это такое, а на наших мониторах ничего не было. Поэтому я
решил рискнуть и приоткрыл кабину. А Винни забралась вовнутрь.
- Поразительно, - сказал я.
Обращаясь к телеологистам, я сказал:
- Кстати, люди, вы все большие молодцы - большое вам за это спасибо.
Но каким, черт возьми, образом вы поняли, где меня искать?
- А мы и не знали, - сказал Джон. - Но Дарла рассказала нам про
Уилкса и твои приключения. Она не так много нам сказала, что-то насчет
диспута между твоей гильдией водителей и другой организацией. Но когда
Дарла пропала, мы дали как следует на чай нескольким стюардам, и кое-кто
из них помог нам получить сведения. Мы их не так много получили, но мы
нашли номер каюты Уилкса. Мы решили, что произошло самое худшее.
- Опять же, большое спасибо.
- Ей-богу, ничего особенного. У меня был только небольшой сердечный
приступ.
- Джейк, - сказал Сэм, - если только я не особенно ошибаюсь, мы,
кажется, поднимаемся.
Катящиеся холмы еще несколько минут продолжали колыхаться под нами,
потом дно моря стало подниматься, ил уступил место грязи, а потом
утоптанному береговому песку. Мы были в зоне прилива. Никакой
растительности, о которой можно было бы говорить.
Лори перестала вопить и стала плакать. Она вспомнила ретикулянцев.
Дарла и Сьюзен успокаивали ее.
Прошло еще примерно полчаса, прежде чем мы добрались до берега. Я
вывел машину сквозь волны-барашки на сухой песок. Потом закатил ее за дюны
и остановился. Фары я выключил, как только мы выбрались из воды. Потом я
выбрался из машины.
Примерно в десяти километрах от берега "Лапута" пылала оранжевым
пламенем на темном горизонте. Я уселся на песок и стал смотреть, как она
горит.
Наконец в моем сознании приобрело очертания лицо, которое было все
это время в моей памяти пробелом: лицо кого-то, кто наклонялся надо мною в
камере в отделении милиции. Это было мое лицо.
Я сам.

24
Это была мужественная заря, край диска расплавленного солнца только
показался из-за горизонта над исчезающим краем Космострады. Земля была
плоской, поразительно, замечательно плоской равниной, такой, какие очень
любили строители Космострады. Пленка низенькой, ржавого цвета травы
покрывала все от неба до неба, рассеченного надвое черной лентой
Космострады, отважная заря, безоблачная и ясная.
Мы отдыхали перед тем, как двинуться дальше. Мы провели всю ночь,
отыскивая дорогу с помощью Винни, а теперь она водила пальцами с
карандашиком по листам грузовых накладных, рисуя свои картинки. Роланд
научил ее, как правильно пользоваться карандашом. Он и телеологисты
смотрели, как она рисует, сидя с нею вместе на траве у дороги. Парень из
шевроле был в кабине, присматривая за Лори, которая теперь чуть
поуспокоилась и стала менее истеричной. Я велел ему присматривать, чтобы
она не уснула. Похоже было на то, что с ней все будет в порядке.
Все было тихо, совсем не было ветра, а земля была пуста вокруг нас.
Перед зарей мы увидели в стороне от дороги какие-то огоньки. Наверное, это
были фермы, но их было очень мало. Земля пока была еще девственная.
Я отвел Дарлу в сторону.
- Расскажи мне по возможности короче, Дарла. Кто ты? И что ты такое?
- Меня зовут Дарья Ванс, - сказала она, потом глубоко вздохнула. -
Здравствующая дочь покойного доктора Ван Дик Ванса.
- И законная супруга Григория Петровски. Нет?
- Григория Васильевича Петровски. Да. Вернее, его вдова.
- Это что, горе? А может быть, надежда?
- Ни то, ни другое, - ответила она тихо.
- Ладно, примерно это я и сам знал. Чего я не знаю, так это того, у
кого карта Космострады.
- Ты имеешь в виду настоящую карту?
- Я имею в виду ту, которую я привез. Это была не Винни.
- Нет, не Винни. Вот почему я готова была отдать ее Уилксу в обмен на
твою жизнь.
- Но разве карты Винни не точные?
- Я этого еще не знаю. Кажется, довольно точные. Джейк, ты не
понимаешь. Винни для меня была полной неожиданностью, и когда я вошла в
контакт с диссидентской сетью на Голиафе, никто про нее не знал.
- Контакт. Это не Петровски?
Иронический горький смешок.
- Нет.
- Почему ты стреляла во флаттер?
- По тем причинам, о которых я тебе уже говорила. - Она повернулась,
чтобы посмотреть на рассвет. - И, конечно, я не хотела попасть Григорию в
плен.
- Попасть к нему в плен?
Она внимательно и напряженно посмотрела на меня, ее маленькие ноздри
раздувались.
- Ни одного разу за все это время я не работала на Григория.
Я уселся на траву.
- Дарла, почему ты не начнешь сначала? Расскажи мне историю своей
жизни.
Она рассказала мне все. Примерно три года назад она была выпускницей
университета в Циолковскиграде, она вступила в движение диссидентов,
сперва она занималась этим не особенно серьезно, потом глубоко прониклась
их задачами. Она обнаружила, что движение было организовано гораздо
сильнее, чем она считала. Но, как и большинство революционных движений,
оно было ограничено небольшими кадрами активистов, в этом случае обычным
набором довольно богемной публики, которой много вокруг университетов:
всякие художники-неудачники, исключенные студенты, странные типы и всякое
такое. Вместе с ними были и подлинно идеалисты, молодые студенты и
серьезно преданные делу люди. Из этого интеллектуального центра движение
расходилось, как спицы колеса, по колониям, где включало в себя людей
самых различных образов жизни, самых своеобразных представлений. В
политическом отношении это движение было весьма пестрым, куча разных
идеологий, от свиномордых и консервативных правых до бородатых и швыряющих
бомбы левых. Они включали в себя все оттенки политических учений, которые
можно было найти между этими двумя крайностями, даже религиозные группы.
(Уилкс частично был прав, подозревая телеологистов, хотя Дарла была почти
уверена, что у них нет никакого формального соединения с движением).
Потом, на одном из приемов, которые устраивал ее отец, Дарла встретила
Петровски, который немедленно ею заинтересовался. Интерес, однако, не был
взаимным. Как бы там ни было, диссиденты решили, что будет просто
замечательно, если у них будет возможность иметь пару собственных ушей в
постели с милицейским офицером разведки высокого ранга. Дарлу спросили, не
пожертвует ли она собой. Она была готова на все. Не прошло много времени с
момента подписания брачного контракта, как к Дарле пришли начальники ее
мужа и попросили ее стать осведомителем - попросили, собственно говоря,
доносить как раз на тех друзей, которых подозревали в том, что они попали
под влияние движения. Почему-то, возможно, из-за того, что отец Дарлы был
такой видной фигурой, им не пришло в голову, что сама Дарла может
оказаться диссиденткой. Почему бы ей восставать - против собственного отца
и ее класса? (То, что бюрократия была социальным, общественным классом, не
вызывало сомнений, хотя говорить об этом таким образом было бы
политической ересью). И разве она не вышла замуж за члена правительства?
- Иными словами, ты стала чем-то вроде двойного агента?
- Правильно, - подтвердила она. - Именно на это и надеялось движение.
Теперь мы оказались в таком положении, что могли давать дезинформацию
властям.
- Порядок, - сказал я. - Теперь, как я понял, карта Космострады - это
реальность, как и мое путешествие во времени обратно. Ладно. Когда я
вернулся обратно? И кому я отдал карту?
- Примерно восемь месяцев назад ты ворвался в кабинет члена Ассамблеи
Марсии Миллер и положил карту ей на письменный стол. Мне кажется, твои
точные слова были: "счастливого дня рождения, лапочка".
- Я так сказал? И это все?
- Нет, иначе она просто приняла бы тебя за помешанного. А эта штука
осталась бы на ее столе только в качестве пресс-папье. Ты упомянул мое
имя. И то, что ты знал про меня, насчет моего двойного агентства, и что ты
знал все "насчет движения диссидентов", - и ты сказал ей, какой ценности
был тот объект, который ты положил ей на стол.
- Погоди минуту. Ее кабинет был без подслушивающих устройств?
- В то время да, по крайней мере, мне так сказали. А поскольку власти
не схватили ее и карту немедленно, вероятно, так оно и было.
- Ладно. У меня есть еще вопросы относительно карты, но сперва дай
мне прояснить кое-что еще. Каким образом тебе дали задание меня найти? И
кто тебе велел это сделать?
- Сеть движения. Примерно в то же самое время, когда ты появился на
сцене, мое положение по отношению к властям стало невыносимым. Мы узнали,
что проникновение властей в нашу организацию было очень глубоким, факт,
который даже я не была в состоянии открыть, но ты должен помнить, что моя
главная задача состояла в том, чтобы распространять у властей самые ложные
сведения о движении. Когда моя деза стала выделяться на фоне правильных
сведений, как дерево на болоте, я была скомпрометирована. Я должна была
уйти в подполье.
Она слабо улыбнулась и покачала головой.
- Неправильно. Нет подполья как такового. Я просто ударилась в бега
по Космостраде, как делает каждый, кто не хочет, чтобы его схватили.
Она осторожно провела руками по траве.
- Это было тогда, когда Григорию дали это задание.
- И когда твой отец стал персона нон грата?
- Нет. Эти его проблемы старше.
Я обдумывал все это, потом сказал:
- Есть один большой вопрос. Когда ты в первый раз села в мой
тяжеловоз, почему ты вела себя так, словно мы уже встречались раньше?
- Я не притворялась. Первый раз был тогда, когда ты отдал карту
Миллер, примерно через два месяца после этого. Мы за тобой следили.
Почему-то это оказалось очень легко, и, с тех пор, как мы познакомились, я
не могу отделаться от впечатления, что тебе хотелось, чтобы за тобой
следили.
- Куда я отправился?
- С планеты на планету, без особого специального маршрута.
- Я был один?
- Да. Только ты и Сэм.
- А ты пыталась выведать у меня насчет карты и всего такого, но
ничего у тебя не получилось?
- Вот именно. Я бросила это занятие и удрала от тебя, тогда мы в
основном прекратили наблюдение. К тому времени наши технологи смогли
разобраться с тем предметом, который ты нам передал. Тогда им стало ясно,
что это продукт неизвестной технологии.
- Но они не были уверены, что это карта?
Она кивнула.
- Они-то как раз были уверены. Но природа закодированных там данных
настолько сложна, что практически невозможно их расшифровать. К тому
времени оказалось, что почти все во вселенной знают про тебя и карту ну
буквально все. Потом нам донесли, что тебя видели в Гидранском лабиринте.
Тебя проследили оттуда до Бернарда, где ты взял груз, тот, который сейчас
везешь. Мы обнаружили, что ты собирался доставить его в Ураниборг. На пути
ты подхватил меня во второй раз. То есть в первый.
Парадокс оказался реальностью.
- А как Уилкс впутался во все это?
Она опустила глаза.
- Через меня. Я рассказала моему отцу про карту. - Она виновато
поглядела на меня. - Власти стягивали петлю все туже. Недавно были целые
волны арестов. Про это ничего не говорили в новостях, только слабые
намеки. Эту карту, как горячую картошку, передавали из рук в руки, нигде
она долго не задерживалась, иногда все делалось за считанные минуты до
стука в дверь. Казалось, что карта в конце концов окажется в руках
властей. Именно тогда я ему сказала. Он собирался взять меня с собой -
сюда. - Одинокая слеза скатилась по щеке. - Я пыталась спасти его... я
пыталась спасти движение... и то и другое... я... - она упала на траву и
стала горько плакать.
Я дал ей выплакаться, потом взял ее за плечи и поднял с травы,
осторожно отвел ее руки от лица.
- Мне нужно узнать еще одно, Дарла. Что это? Сам предмет, я хочу
сказать. И у кого он теперь?
На нее спустилось спокойствие. Она перестала дрожать, и дыхание ее
стало медленнее. Она пригладила волосы и привела в порядок одежду, потом
глубоко вздохнула. Потом протянула руку к своему рюкзаку, вынула
обыкновенную косметичку и открыла крышку. Там были всевозможные краски для
лица, вполне пригодные для тех масок-кабуки, которые женщины нынче рисуют
на своих физиономиях. Такую косметичку жена высокопоставленного лица из
властей вполне может взять с собой в оперу. Она запустила в ящичек два
пальца и вытащила черный предмет. Она вытерла его рубашкой из рюкзака,
потом положила его мне в руку. Это был черный-пречерный кубик с ребром
примерно в пятьдесят миллиметров.
- Вот, Джейк. Теперь он у тебя.
Я ошеломленно таращился на эту штуку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40