..
Конан резко бросился вперед, как смертельно раненый тигр.
Даже будучи опытным в такого рода делах, наемник, однако, не смог
оценить таящихся в его противнике ловкости и быстроты. Поэтому он
так и остался стоять с наполовину поднятым мечом, не успев ни
отскочить, ни заслониться, когда холодное жало стилета пронзило
ему шею и ушло вглубь, к сердцу. С булькающим кашлем несчастный
зашатался и медленно стал опускаться на землю. Когда он упал,
Конан спокойно вытащил клинок из его тела. Почувствовав запах
крови, конь тревожно зафыркал и натянул поводья.
Прислушиваясь, король Акулонии застыл с окровавленным
стилетом в ладони. По спине его катился холодный пот. Но кроме
сонного щебетания разбуженных птиц до него не долетело ни единого
звука, если не считать нарастающий в городе рев труб.
Теперь он поспешно склонился над убитым. Но быстрые поиски
не показали, какую весть вез гонец, скорее всего, это был устный
приказ. Убедившись в этом, он больше не стал терять ни мгновенья
- до рассвета оставалось всего несколько часов. И через несколько
минут по белой, ведущей на запад дороге галопом скакал белый
конь, в седле которого сидел одетый в серые доспехи немедийского
наемника всадник.
ЗАВЕСА ТЬМЫ
Конан отлично понимал, что его единственный шанс на спасение -
это скорость. Он не допускал даже мысли, чтобы спрятаться
где-нибудь поблизости от Бельверуса, опасаясь того, что
многочисленные ищейки Тараскуза выследят его. Кроме того, он был
не из тех, кто прячется и крадется: открытая схватка или погоня
были ему больше по душе. Он понимал, что первая победа - на его
стороне. Теперь ему предстоял резкий рывок к границе.
Зиновия поступила мудро, выбрав этого белого коня, - его
быстрота и выносливость были очевидны. Девушка явно знала толк в
скакунах, оружии, а также, - как отметил Конан с каким-то
внутренним удовлетворением, - в мужчинах. Он галопом мчался на
запад, отсчитывая мили.
Дорога его пролегала по спящему краю - мимо скрытых в тени
густых деревьев сел, встречавшихся, однако, все реже по мере
продвижения на запад. Селений становилось меньше, рельеф начал
резко меняться, а небольшие замки, сурово поглядывающие с
близлежащих окрестных холмов, свидетельствовали о многовековых
приграничных войнах. Но никто не выезжал из них, чтобы окликнуть
или задержать одинокого ночного странника. Их хозяева ушли за
штандартами Амальрика, и флаги, место которым было на флагштоках
над этими стенами, сейчас развевались на ветру Акулонии.
Оставив позади последнее приграничное поселение, Конан
съехал с дороги, сворачивающей на северо-запад к далеким взгорьям
- двигаться по ней дальше означало столкнуться с пограничной
стражей, отряды которой сейчас были пополнены свежими
силами. Они никого не пропустили бы без разрешения. Но он
понимал, что теперь граница не охраняется, как в мирное время,
патрулями и секретами с обеих сторон, - остались лишь заставы на
дорогах да колонны возвращающихся с добычей обозов, что с
рассветом вновь пускаются в путь.
Эта дорога, ведущая от самого Бельверуса, была единственной,
пересекающей границу с севера на юг на протяжении ближайших
пятидесяти миль. Она проходила через гряды скалистых перевалов и
крутых горных склонов. И беглец решил просто держать курс на
запад, чтобы перейти границу где-нибудь глубоко в глуши гор. Этот
путь был более тяжел, но зато более короток и безопасен, особенно
в случае погони. Один всадник здесь мог пробиться через
нагромождения скал, недоступные целым армиям.
Но до рассвета он так и не успел добраться до гор - они
явились его глазам тянущимся вдоль горизонта длинным
бледно-серым оборонным валом. Тут не было ни огородов, ни сел, ни
хуторов под деревьями. Ранний утренний ветер шелестел высокими
сухими травами, покрывающими желтый каменистый грунт, да на
отдаленном холме возвышались зубцы крепостных стен. Но было ясно,
что если бы не близкое дыхание опасности соседства с Акулонией,
эти места тоже могли быть густо заселены, как и далее на восток.
Свет солнца разбегался по колышащимся травам, как степной
пожар, а с небес долетал прерывистый крик диких гусей, клином
улетавших на юг. Наконец, в заросшей травой котловине Конан
задержался и расседлал усталого и покрытого пеной скакуна. Он и
так безжалостно гнал его все последние часы перед рассветом.
Когда освобожденный конь стал пощипывать траву, Конан прилег
здесь же, на склоне, и окинул взглядом окрестности. Дорога,
оставленная им далеко позади, белой нитью бежала на отдаленные
возвышенности. На ней не было ни одной черной точки. Ничто не
говорило и о том, что жители замка заметили одинокого всадника.
Единственным признаком жизни были блики солнца на стенах
крепости и кружащийся в небе ворон, что снижался и вновь
поднимался, по-видимому, в поисках добычи. Пора было опять
седлать коня, но темп можно было бы и снизить.
Приближался уже противоположный конец котловины, как вдруг
откуда-то сверху донесся громкий хриплый крик. Подняв голову,
Конан увидел над собой черную птицу. Ворон размахивал крыльями и
неустанно каркал, и явно следовал за человеком, будя тишину
раннего утра резкими криками.
Так шли минуты. Конан начал скрежетать зубами, чувствуя, что
отдал бы половину своего королевства тому, кто избавил бы его от
этой черной твари.
- А, дьявол! - рычал он в бессильном гневе, грозя в небеса
панцирным кулаком. - Чего ты от меня хочешь? Зачем преследуешь?
Исчезни и лети клевать зерно на крестьянские поля!
Он уже спускался с первой горной гряды, когда ему
показалось, что он слышит у себя за спиной эхо птичьих криков.
Обернувшись в седле, он разглядел в далекой бледной дымке неба
еще одну черную точку, а за ней - блеск полуденного солнца на
стали. Это могло означать только одно: вооруженную погоню. И они
шли не по широкой дороге, оставшейся далеко за линией горизонта.
Они двигались по его следу.
Лицо его побледнело, когда он вновь увидел парящего над
собой ворона.
- Так значит, это не прихоть безмозглой скотины, - процедил он. -
Всадники не могут меня видеть, но я как на ладони у этого
летучего шпиона, а он, в свою очередь, у других птиц. Он следит
за мной, они следят за ним и показывают путь их хозяевам. Это
лишь хорошо вышколенные слуги, или... А может, их послал за мной
Ксалтотун?
В ответ ему раздался отрывистый крик, похожий на хриплый
смех.
Не обращая больше внимания на черного ворона, Конан
продолжил путь. Он не мог гнать своего коня слишком быстро -
необходимо было беречь силы для дальнейшего. И хотя пока он
значительно опережал преследователей, расстояние между ними скоро
стало неумолимо сокращаться. Их кони не были такими уставшими.
Если бы не дьявольская птица, кружащаяся сверху, он бы легко
мог сбить погоню со следа, но теперь надежд на это не оставалось.
Скрытые от него неровностями склона, они продолжали идти точно за
ним, ведомые своими пернатыми проводниками, - черными точками,
несомненно порожденными адским пеклом. Камни, которые он швырял в
них с проклятиями на устах, миновали цель, или попадали в птиц,
но не причиняли им никакого вреда, хотя в юности он сбивал на
лету сокола.
Конь сильно устал, и Конан стал задумываться о безнадежности
своего положения, чувствуя за всем происходящим безжалостную руку
судьбы. Ему не удастся уйти. Он сейчас в той же ситуации, как и
тогда, когда сидел в подвалах Бельверуса. Но сдаваться было не в
его правилах. И если развязка близка, он постарается взять себе в
спутники в последнее путешествие нескольких человек
преследователей. Теперь предстояло найти подходящее место, где
можно было бы дать последний бой.
Неожиданно где-то впереди раздались громкие голоса -
человеческие или похожие на них. Мгновением позже король Акулонии
раздвинул ветки кустарника и понял причину криков. Посреди
небольшой поляны четверо солдат в немедийском вооружении
затягивали веревочную петлю на шее худенькой старушки в простом
одеянии. Лежавшая неподалеку вязанка хвороста указывала на то,
чем занималась женщина, когда на нее напали мародеры.
Молча глядя на негодяев, волокущих свою жертву к дереву,
низкие и разлапистые ветви которого теперь, вероятно, должны были
послужить виселицей, Конан почувствовал, как к горлу его
подкатывает комок ненависти. Он стоял на своей земле, - граница
осталась позади уже час назад, - и наблюдал за убийством одной из
его подданных. Отбиваясь и лягаясь с удивительной силой и
энергией, старушка вновь подняла голову и пронзительно закричала.
Словно вторя ей, сверху раздался крик проклятого ворона. Солдаты
издевательски захохотали, и один из них ударил женщину по губам.
Соскочив с усталого коня, Конан быстро спустился со скалы по
уступам и прыгнул в траву, громко лязгнув железом. Четверо
обернулись на звук, необычайно проворно доставая мечи, и с
удивлением уставились на панцирную фигуру, стоящую перед ними с
мечом в руках.
Конан хрипло рассмеялся - глаза его стали холодны, как лед.
- Псы! - произнес он с отвращением. - С каких это пор немедийские
шакалы взяли на себя роль палачей и вешают моих подданных
по своему усмотрению? Возьмите уж тогда сначала голову их короля!
Я к вашим услугам!
Солдаты напряженно продолжали смотреть, как он приближается.
- Кто этот шутник? - произнес бородатый воин. - На нем
немедийские доспехи, но говорит он с акулонским акцентом!
- А разве это важно? - ответил ему другой. - Зарубим его, а потом
уж и повесим старую ведьму.
И с этими словами все они бросились на Конана, поднимая
мечи. Первый из них опустить его не успел - клинок Конана с
быстротой молнии обрушился на него сверху, развалив шлем вместе с
головой. Несчастный упал, но остальным это впрок не пошло.
Высунув, словно волки, языки, они напали на одинокую фигуру в
серых латах, и крик черного ворона утонул в звоне стали.
Король Конан не кричал - с презрительной усмешкой он
размахивал двуручным мечом направо и налево. При всем своем
огромном росте он был изворотлив, как кошка - в непрестанном
движении он представлял собой цель такую трудноуязвимую, что
удары клинков противника всякий раз приходились в пустоту. Но
зато, когда он бил сам, меч его опускался со страшной силой. Трое
врагов уже лежали на земле в лужах крови, а четвертый,
из полдюжины ран которого стекала кровь, заливая лицо и грудь, хаотично
отбивал удары. И в этот момент нога Конана запуталась в накидке
одного из поверженных противников.
Он пошатнулся и попытался вернуть равновесие, но немедиец
сделал такой мощный выпад, что Конан растянулся на траве. Его
соперник победно вскрикнул, прыгнул вперед, и, крепко встав на
ноги для большей вилы удара, поднял свой длинный меч. Но в ту же
секунду что-то большое и лохматое метнулось, как молния, над
распростертым телом короля и что есть силы ударило немедийца в
грудь, его торжествующий крик превратив в предсмертный хрип.
Поднявшийся Конан увидел лежавший у его ног труп
врага с разорванным горлом, над которым стоял огромный серый
волк с низко опущенной головой, пытавшийся слизывать с травы
растекавшуюся кровь.
Голос старушки заставил Конана обернуться. Она стояла перед
ним в полный рост, высокая и худощавая, с выразительными суровыми
чертами лица и пронзительным взглядом. Если не считать ее
необычного для жителей долин одеяния, она выглядела, как обычная
селянка. Повинуясь его зову, волк подбежал к ней и стал, как
большой пес, тереться широкой грудью о ее колено, глядя на Конана
огромными разъяренными глазами. Она успокоительно положила ладонь
на его мускулистый загривок, и оба они встали неподвижно,
упершись взглядом в короля Акулонии. Но в этом взгляде не было
враждебности.
- Говорят, что король Конан погиб под обвалом, когда во время
сражения под Валкой рухнули скалы, - произнесла женщина низким
грудным голосом.
- Говорят... - согласился он, - ему не хотелось спорить, к тому
же пора было подумать о других с каждой минутой приближающихся
всадниках. Предательский ворон над его головой вновь пронзительно
крикнул, и Конан мимолетом взглянул вверх, скрипнул зубами в
бессильной ярости.
Его белый конь все еще стоял наверху, на краю обрыва,
опустив голову. Женщина посмотрела на скакуна, потом перевела
взгляд на кружащуюся прямо над ними птицу и неожиданно издала тот
же крик, что и раньше. Словно подчинясь неожиданному приказу,
ворон сразу замолчал и, сменив направление полета, стал уходить в
восточном направлении. Но прежде, чем он скрылся из виду, на него
упала сверху тень огромных крыльев - это из зарослей деревьев
поднялся большой орел, и, влет сбив черного шпиона, он камнем
рухнул вслед за ним и надежно пригвоздил его к земле, навсегда
оборвав резкий дразнящий крик.
- Черт возьми! - произнес Конан, внимательно вглядываясь в
пожилую женщину. - Неужто и ты тоже - чародейка?
- Меня зовут Тесса, - спокойно ответила она. - Люди из нижних
долин считают меня ведьмой. Так что - сын мрака вел кого-то по
твоим следам?
- Да... - она явно не считала такой ответ неправдоподобным. - И я
уверен, погоня уже близко!
- Бери своего коня и следуй за мной, король Конан, - учтиво
произнесла его новая знакомая.
Он без лишних слов взобрался на скалу и обходной тропой
провел скакуна вниз, на поляну. И тотчас увидел орла, неспешно
спускающегося с небес, чтобы через мгновение сесть на плечо
Тессы. Легко взмахнув огромными крыльями, словно играя, птица
едва не коснулась земли.
Она шла молча, рядом с ней легкой трусцой бежал серый волк,
а над головами кружил вновь поднявшийся в небо орел. Дорога вела
через чащу, по обрывистым склонам глубоких ущелий, и наконец по
узкой тропке длинной террасы над самым краем бездонной пропасти.
Преодолев долгий путь, они добрались до необычного каменного
убежища: оно было выстроено на полу скрытой каменным навесом
пещеры, среди обрывов и скал. Орел, как надежный страж, сел на
верхушку этого навеса и превратился в каменное изваяние.
Все еще не произнося ни слова, Тесса провела коня в
просторные каменные ясли, на полу которых возвышался ворох
листьев и травы, а в темном закутке бил чистый холодный источник.
Войдя в жилище, она усадила гостя на сработанную топором
лавку, застеленную невыделанной шкурой, сама же, сидя на
низеньком стульчике перед набольшим камином, бросила в огонь
тамарисковые поленья и стала заниматься приготовлением скромного
завтрака. Огромный волк, лежа у ее ног и повернув голову к огню,
слегка подрагивал во сне ушами.
- Не боишься сидеть в жилище ведьмы? - спросила хозяйка, наконец
прервав молчание.
Нетерпеливое пожатие укрытых кольчугой плеч было
единственным ответом на ее вопрос. Она усмехнулась и подала ему
деревянную тарелку, до краев наполненную сушеными овощами, сыром
и ячменным хлебом, а также большую кружку отменного горского
пива.
- Тишина гор мне нравится больше, чем шум городских улиц, -
начала она разговор. - У детей глуши сердца добрее
человеческих... - ладонь ее гладила мохнатый загривок спящего
зверя. - Мои дети были очень далеко, и лишь поэтому понадобился
твой меч. Но они все-таки пришли на зов.
- А что хотели от тебя эти немедийские псы? - спросил Конан.
- Мародеры вражеской армии расползлись по всей стране - от границ
до самой Тарантии, - объяснила она. -Глупые селяне из долин,
пытаясь отвратить грабеж и разбой от своих жилищ, сказали им, что
у меня есть золото и драгоценности. Они пришли за золотом, и мой
ответ привел их в ярость. Но можешь быть уверен - здесь тебя не
найдут ни мародеры, ни те, кто гнался за тобой, ни даже птицы.
Он кивнул и доверительно сказал:
- Я собираюсь в Тарантию...
- Чтобы самому сунуть свою голову в петлю? Поищи лучше спасения
за пределами страны. У твоего королевства больше нет сердца...
- Что ты имеешь в виду? Оно же выжило, несмотря на битвы,
проигранные в прошлых войнах! Королевство не может погибнуть от
одного поражения!
- И ты поедешь в Тарантию?
- Да! Чтобы помочь Просперо защитить город от Амальрика.
- А ты уверен в том, что это нужно?
- Черт возьми, женщина! - воскликнул он. - Как же иначе?
Она покачала головой.
- Дело в том, что все как раз совсем иначе... Посмотри. Я уже
отвела от тебя одну опасность, а теперь сделаю так, чтобы ты
увидел свою столицу.
Конан не разобрал, что она бросила в огонь, но в этот момент
большой волк завыл сквозь сон, а комнату стали наполнять клубы
густого зеленого дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Конан резко бросился вперед, как смертельно раненый тигр.
Даже будучи опытным в такого рода делах, наемник, однако, не смог
оценить таящихся в его противнике ловкости и быстроты. Поэтому он
так и остался стоять с наполовину поднятым мечом, не успев ни
отскочить, ни заслониться, когда холодное жало стилета пронзило
ему шею и ушло вглубь, к сердцу. С булькающим кашлем несчастный
зашатался и медленно стал опускаться на землю. Когда он упал,
Конан спокойно вытащил клинок из его тела. Почувствовав запах
крови, конь тревожно зафыркал и натянул поводья.
Прислушиваясь, король Акулонии застыл с окровавленным
стилетом в ладони. По спине его катился холодный пот. Но кроме
сонного щебетания разбуженных птиц до него не долетело ни единого
звука, если не считать нарастающий в городе рев труб.
Теперь он поспешно склонился над убитым. Но быстрые поиски
не показали, какую весть вез гонец, скорее всего, это был устный
приказ. Убедившись в этом, он больше не стал терять ни мгновенья
- до рассвета оставалось всего несколько часов. И через несколько
минут по белой, ведущей на запад дороге галопом скакал белый
конь, в седле которого сидел одетый в серые доспехи немедийского
наемника всадник.
ЗАВЕСА ТЬМЫ
Конан отлично понимал, что его единственный шанс на спасение -
это скорость. Он не допускал даже мысли, чтобы спрятаться
где-нибудь поблизости от Бельверуса, опасаясь того, что
многочисленные ищейки Тараскуза выследят его. Кроме того, он был
не из тех, кто прячется и крадется: открытая схватка или погоня
были ему больше по душе. Он понимал, что первая победа - на его
стороне. Теперь ему предстоял резкий рывок к границе.
Зиновия поступила мудро, выбрав этого белого коня, - его
быстрота и выносливость были очевидны. Девушка явно знала толк в
скакунах, оружии, а также, - как отметил Конан с каким-то
внутренним удовлетворением, - в мужчинах. Он галопом мчался на
запад, отсчитывая мили.
Дорога его пролегала по спящему краю - мимо скрытых в тени
густых деревьев сел, встречавшихся, однако, все реже по мере
продвижения на запад. Селений становилось меньше, рельеф начал
резко меняться, а небольшие замки, сурово поглядывающие с
близлежащих окрестных холмов, свидетельствовали о многовековых
приграничных войнах. Но никто не выезжал из них, чтобы окликнуть
или задержать одинокого ночного странника. Их хозяева ушли за
штандартами Амальрика, и флаги, место которым было на флагштоках
над этими стенами, сейчас развевались на ветру Акулонии.
Оставив позади последнее приграничное поселение, Конан
съехал с дороги, сворачивающей на северо-запад к далеким взгорьям
- двигаться по ней дальше означало столкнуться с пограничной
стражей, отряды которой сейчас были пополнены свежими
силами. Они никого не пропустили бы без разрешения. Но он
понимал, что теперь граница не охраняется, как в мирное время,
патрулями и секретами с обеих сторон, - остались лишь заставы на
дорогах да колонны возвращающихся с добычей обозов, что с
рассветом вновь пускаются в путь.
Эта дорога, ведущая от самого Бельверуса, была единственной,
пересекающей границу с севера на юг на протяжении ближайших
пятидесяти миль. Она проходила через гряды скалистых перевалов и
крутых горных склонов. И беглец решил просто держать курс на
запад, чтобы перейти границу где-нибудь глубоко в глуши гор. Этот
путь был более тяжел, но зато более короток и безопасен, особенно
в случае погони. Один всадник здесь мог пробиться через
нагромождения скал, недоступные целым армиям.
Но до рассвета он так и не успел добраться до гор - они
явились его глазам тянущимся вдоль горизонта длинным
бледно-серым оборонным валом. Тут не было ни огородов, ни сел, ни
хуторов под деревьями. Ранний утренний ветер шелестел высокими
сухими травами, покрывающими желтый каменистый грунт, да на
отдаленном холме возвышались зубцы крепостных стен. Но было ясно,
что если бы не близкое дыхание опасности соседства с Акулонией,
эти места тоже могли быть густо заселены, как и далее на восток.
Свет солнца разбегался по колышащимся травам, как степной
пожар, а с небес долетал прерывистый крик диких гусей, клином
улетавших на юг. Наконец, в заросшей травой котловине Конан
задержался и расседлал усталого и покрытого пеной скакуна. Он и
так безжалостно гнал его все последние часы перед рассветом.
Когда освобожденный конь стал пощипывать траву, Конан прилег
здесь же, на склоне, и окинул взглядом окрестности. Дорога,
оставленная им далеко позади, белой нитью бежала на отдаленные
возвышенности. На ней не было ни одной черной точки. Ничто не
говорило и о том, что жители замка заметили одинокого всадника.
Единственным признаком жизни были блики солнца на стенах
крепости и кружащийся в небе ворон, что снижался и вновь
поднимался, по-видимому, в поисках добычи. Пора было опять
седлать коня, но темп можно было бы и снизить.
Приближался уже противоположный конец котловины, как вдруг
откуда-то сверху донесся громкий хриплый крик. Подняв голову,
Конан увидел над собой черную птицу. Ворон размахивал крыльями и
неустанно каркал, и явно следовал за человеком, будя тишину
раннего утра резкими криками.
Так шли минуты. Конан начал скрежетать зубами, чувствуя, что
отдал бы половину своего королевства тому, кто избавил бы его от
этой черной твари.
- А, дьявол! - рычал он в бессильном гневе, грозя в небеса
панцирным кулаком. - Чего ты от меня хочешь? Зачем преследуешь?
Исчезни и лети клевать зерно на крестьянские поля!
Он уже спускался с первой горной гряды, когда ему
показалось, что он слышит у себя за спиной эхо птичьих криков.
Обернувшись в седле, он разглядел в далекой бледной дымке неба
еще одну черную точку, а за ней - блеск полуденного солнца на
стали. Это могло означать только одно: вооруженную погоню. И они
шли не по широкой дороге, оставшейся далеко за линией горизонта.
Они двигались по его следу.
Лицо его побледнело, когда он вновь увидел парящего над
собой ворона.
- Так значит, это не прихоть безмозглой скотины, - процедил он. -
Всадники не могут меня видеть, но я как на ладони у этого
летучего шпиона, а он, в свою очередь, у других птиц. Он следит
за мной, они следят за ним и показывают путь их хозяевам. Это
лишь хорошо вышколенные слуги, или... А может, их послал за мной
Ксалтотун?
В ответ ему раздался отрывистый крик, похожий на хриплый
смех.
Не обращая больше внимания на черного ворона, Конан
продолжил путь. Он не мог гнать своего коня слишком быстро -
необходимо было беречь силы для дальнейшего. И хотя пока он
значительно опережал преследователей, расстояние между ними скоро
стало неумолимо сокращаться. Их кони не были такими уставшими.
Если бы не дьявольская птица, кружащаяся сверху, он бы легко
мог сбить погоню со следа, но теперь надежд на это не оставалось.
Скрытые от него неровностями склона, они продолжали идти точно за
ним, ведомые своими пернатыми проводниками, - черными точками,
несомненно порожденными адским пеклом. Камни, которые он швырял в
них с проклятиями на устах, миновали цель, или попадали в птиц,
но не причиняли им никакого вреда, хотя в юности он сбивал на
лету сокола.
Конь сильно устал, и Конан стал задумываться о безнадежности
своего положения, чувствуя за всем происходящим безжалостную руку
судьбы. Ему не удастся уйти. Он сейчас в той же ситуации, как и
тогда, когда сидел в подвалах Бельверуса. Но сдаваться было не в
его правилах. И если развязка близка, он постарается взять себе в
спутники в последнее путешествие нескольких человек
преследователей. Теперь предстояло найти подходящее место, где
можно было бы дать последний бой.
Неожиданно где-то впереди раздались громкие голоса -
человеческие или похожие на них. Мгновением позже король Акулонии
раздвинул ветки кустарника и понял причину криков. Посреди
небольшой поляны четверо солдат в немедийском вооружении
затягивали веревочную петлю на шее худенькой старушки в простом
одеянии. Лежавшая неподалеку вязанка хвороста указывала на то,
чем занималась женщина, когда на нее напали мародеры.
Молча глядя на негодяев, волокущих свою жертву к дереву,
низкие и разлапистые ветви которого теперь, вероятно, должны были
послужить виселицей, Конан почувствовал, как к горлу его
подкатывает комок ненависти. Он стоял на своей земле, - граница
осталась позади уже час назад, - и наблюдал за убийством одной из
его подданных. Отбиваясь и лягаясь с удивительной силой и
энергией, старушка вновь подняла голову и пронзительно закричала.
Словно вторя ей, сверху раздался крик проклятого ворона. Солдаты
издевательски захохотали, и один из них ударил женщину по губам.
Соскочив с усталого коня, Конан быстро спустился со скалы по
уступам и прыгнул в траву, громко лязгнув железом. Четверо
обернулись на звук, необычайно проворно доставая мечи, и с
удивлением уставились на панцирную фигуру, стоящую перед ними с
мечом в руках.
Конан хрипло рассмеялся - глаза его стали холодны, как лед.
- Псы! - произнес он с отвращением. - С каких это пор немедийские
шакалы взяли на себя роль палачей и вешают моих подданных
по своему усмотрению? Возьмите уж тогда сначала голову их короля!
Я к вашим услугам!
Солдаты напряженно продолжали смотреть, как он приближается.
- Кто этот шутник? - произнес бородатый воин. - На нем
немедийские доспехи, но говорит он с акулонским акцентом!
- А разве это важно? - ответил ему другой. - Зарубим его, а потом
уж и повесим старую ведьму.
И с этими словами все они бросились на Конана, поднимая
мечи. Первый из них опустить его не успел - клинок Конана с
быстротой молнии обрушился на него сверху, развалив шлем вместе с
головой. Несчастный упал, но остальным это впрок не пошло.
Высунув, словно волки, языки, они напали на одинокую фигуру в
серых латах, и крик черного ворона утонул в звоне стали.
Король Конан не кричал - с презрительной усмешкой он
размахивал двуручным мечом направо и налево. При всем своем
огромном росте он был изворотлив, как кошка - в непрестанном
движении он представлял собой цель такую трудноуязвимую, что
удары клинков противника всякий раз приходились в пустоту. Но
зато, когда он бил сам, меч его опускался со страшной силой. Трое
врагов уже лежали на земле в лужах крови, а четвертый,
из полдюжины ран которого стекала кровь, заливая лицо и грудь, хаотично
отбивал удары. И в этот момент нога Конана запуталась в накидке
одного из поверженных противников.
Он пошатнулся и попытался вернуть равновесие, но немедиец
сделал такой мощный выпад, что Конан растянулся на траве. Его
соперник победно вскрикнул, прыгнул вперед, и, крепко встав на
ноги для большей вилы удара, поднял свой длинный меч. Но в ту же
секунду что-то большое и лохматое метнулось, как молния, над
распростертым телом короля и что есть силы ударило немедийца в
грудь, его торжествующий крик превратив в предсмертный хрип.
Поднявшийся Конан увидел лежавший у его ног труп
врага с разорванным горлом, над которым стоял огромный серый
волк с низко опущенной головой, пытавшийся слизывать с травы
растекавшуюся кровь.
Голос старушки заставил Конана обернуться. Она стояла перед
ним в полный рост, высокая и худощавая, с выразительными суровыми
чертами лица и пронзительным взглядом. Если не считать ее
необычного для жителей долин одеяния, она выглядела, как обычная
селянка. Повинуясь его зову, волк подбежал к ней и стал, как
большой пес, тереться широкой грудью о ее колено, глядя на Конана
огромными разъяренными глазами. Она успокоительно положила ладонь
на его мускулистый загривок, и оба они встали неподвижно,
упершись взглядом в короля Акулонии. Но в этом взгляде не было
враждебности.
- Говорят, что король Конан погиб под обвалом, когда во время
сражения под Валкой рухнули скалы, - произнесла женщина низким
грудным голосом.
- Говорят... - согласился он, - ему не хотелось спорить, к тому
же пора было подумать о других с каждой минутой приближающихся
всадниках. Предательский ворон над его головой вновь пронзительно
крикнул, и Конан мимолетом взглянул вверх, скрипнул зубами в
бессильной ярости.
Его белый конь все еще стоял наверху, на краю обрыва,
опустив голову. Женщина посмотрела на скакуна, потом перевела
взгляд на кружащуюся прямо над ними птицу и неожиданно издала тот
же крик, что и раньше. Словно подчинясь неожиданному приказу,
ворон сразу замолчал и, сменив направление полета, стал уходить в
восточном направлении. Но прежде, чем он скрылся из виду, на него
упала сверху тень огромных крыльев - это из зарослей деревьев
поднялся большой орел, и, влет сбив черного шпиона, он камнем
рухнул вслед за ним и надежно пригвоздил его к земле, навсегда
оборвав резкий дразнящий крик.
- Черт возьми! - произнес Конан, внимательно вглядываясь в
пожилую женщину. - Неужто и ты тоже - чародейка?
- Меня зовут Тесса, - спокойно ответила она. - Люди из нижних
долин считают меня ведьмой. Так что - сын мрака вел кого-то по
твоим следам?
- Да... - она явно не считала такой ответ неправдоподобным. - И я
уверен, погоня уже близко!
- Бери своего коня и следуй за мной, король Конан, - учтиво
произнесла его новая знакомая.
Он без лишних слов взобрался на скалу и обходной тропой
провел скакуна вниз, на поляну. И тотчас увидел орла, неспешно
спускающегося с небес, чтобы через мгновение сесть на плечо
Тессы. Легко взмахнув огромными крыльями, словно играя, птица
едва не коснулась земли.
Она шла молча, рядом с ней легкой трусцой бежал серый волк,
а над головами кружил вновь поднявшийся в небо орел. Дорога вела
через чащу, по обрывистым склонам глубоких ущелий, и наконец по
узкой тропке длинной террасы над самым краем бездонной пропасти.
Преодолев долгий путь, они добрались до необычного каменного
убежища: оно было выстроено на полу скрытой каменным навесом
пещеры, среди обрывов и скал. Орел, как надежный страж, сел на
верхушку этого навеса и превратился в каменное изваяние.
Все еще не произнося ни слова, Тесса провела коня в
просторные каменные ясли, на полу которых возвышался ворох
листьев и травы, а в темном закутке бил чистый холодный источник.
Войдя в жилище, она усадила гостя на сработанную топором
лавку, застеленную невыделанной шкурой, сама же, сидя на
низеньком стульчике перед набольшим камином, бросила в огонь
тамарисковые поленья и стала заниматься приготовлением скромного
завтрака. Огромный волк, лежа у ее ног и повернув голову к огню,
слегка подрагивал во сне ушами.
- Не боишься сидеть в жилище ведьмы? - спросила хозяйка, наконец
прервав молчание.
Нетерпеливое пожатие укрытых кольчугой плеч было
единственным ответом на ее вопрос. Она усмехнулась и подала ему
деревянную тарелку, до краев наполненную сушеными овощами, сыром
и ячменным хлебом, а также большую кружку отменного горского
пива.
- Тишина гор мне нравится больше, чем шум городских улиц, -
начала она разговор. - У детей глуши сердца добрее
человеческих... - ладонь ее гладила мохнатый загривок спящего
зверя. - Мои дети были очень далеко, и лишь поэтому понадобился
твой меч. Но они все-таки пришли на зов.
- А что хотели от тебя эти немедийские псы? - спросил Конан.
- Мародеры вражеской армии расползлись по всей стране - от границ
до самой Тарантии, - объяснила она. -Глупые селяне из долин,
пытаясь отвратить грабеж и разбой от своих жилищ, сказали им, что
у меня есть золото и драгоценности. Они пришли за золотом, и мой
ответ привел их в ярость. Но можешь быть уверен - здесь тебя не
найдут ни мародеры, ни те, кто гнался за тобой, ни даже птицы.
Он кивнул и доверительно сказал:
- Я собираюсь в Тарантию...
- Чтобы самому сунуть свою голову в петлю? Поищи лучше спасения
за пределами страны. У твоего королевства больше нет сердца...
- Что ты имеешь в виду? Оно же выжило, несмотря на битвы,
проигранные в прошлых войнах! Королевство не может погибнуть от
одного поражения!
- И ты поедешь в Тарантию?
- Да! Чтобы помочь Просперо защитить город от Амальрика.
- А ты уверен в том, что это нужно?
- Черт возьми, женщина! - воскликнул он. - Как же иначе?
Она покачала головой.
- Дело в том, что все как раз совсем иначе... Посмотри. Я уже
отвела от тебя одну опасность, а теперь сделаю так, чтобы ты
увидел свою столицу.
Конан не разобрал, что она бросила в огонь, но в этот момент
большой волк завыл сквозь сон, а комнату стали наполнять клубы
густого зеленого дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26