- Пришли ко мне оруженосцев! - крикнул ему Конан, резко вскакивая
и снимая шелковую ночную рубашку, в возбуждении от знакомого
предчувствия близкого боя. - Иди к сотникам и узнай, все ли
готово. Я выйду, как только надену латы!
Многие из привычек короля так и оставались загадкой для
цивилизованных людей, которыми он правил, как, например, его
нежелание, чтобы рядом с ним в его шатре или комнате спал
кто-нибудь еще. Паллантид поспешно вышел, звеня кольчугой,
надетой еще ночью, и быстрым взглядом окинул проснувшийся и уже
начавший гудеть, как пчелиный рой, лагерь. Бряцало железо, а
между длинными рядами палаток бегали плохо различимые в мутном
утреннем свете силуэты людей. На западе в небе все еще слабо
мерцали звезды, но на востоке уже стали видны розовые сполохи
зари.
Паллантид направился было к стоявшей неподалеку небольшой
палатке, где спали оруженосцы, чтобы поторопить их, как вдруг его
заставил замолчать и застыть на месте донесшийся из королевского
шатра громкий крик ужаса и отзвук глухого удара,
сопровождавшегося стуком, обычно издаваемым падающим телом. И еще
низкий смех, от которого стыла кровь в жилах.
Командующий громко вскрикнул и, резко повернувшись на пятках,
со всех ног рванулся обратно. Второй крик сорвался с его губ в
тот момент, когда он заметил лежавшую на полу грузную фигуру
короля. Большой двуручный меч валялся неподалеку, а перерубленный
центральный шест шатра указывал, куда был нанесен удар. С
обнаженным кинжалом в руке Паллантид напряженно и внимательно
огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Как и прежде,
они были с королем наедине.
- Ваше Величество! - бросился он на колени рядом с распростертым
телом своего правителя.
Глаза Конана были широко раскрыты, и было похоже, что он
находится в сознании и памяти. Но губы его дрожали, и он явно не
мог произнести ни единого слова. Не оставалось сомнений и в том,
что сам он встать не в состоянии.
У входа в шатер раздались взволнованные голоса. Паллантид
быстро поднялся и подошел ко входу - там стояли четверо
оруженосцев и один из рыцарей, охраняющих королевский шатер.
- Мы услышали крики, - объяснил караульный. - С королем ничего не
случилось?
Паллантид испытующе поглядел на них.
- Этой ночью кто-нибудь заходил в шатер или выходил из него?
- Никто кроме вас, мой господин, - ответил рыцарь, и генерал
не усомнился в его словах.
- Король споткнулся и обронил меч, - объяснил он коротко. -
Возвращайся на пост.
Когда караульный отошел, командующий незаметно кивнул
оруженосцам и, когда они вошли за ним в шатер, плотно запахнул
полог. Увидев распростертого на земле короля, они побледнели, но
резкий жест Паллантида сдержал их крики.
А тот снова склонился над Конаном, который наконец
попытался заговорить. На шее его вздулись жилы, и ему удалось
немного приподнять голову. Едва различимо он произнес:
- Он там ... там, в углу!
Паллантид придержал рукой голову своему господину и в
который раз с опаской огляделся. Он увидел лишь бледные лица
оруженосцев, темные шелковые портьеры да тени по стенам. И больше
ничего.
- Здесь никого нет, Ваше Величество, - произнес он в ответ.
- Он был там, в углу, - пробормотал Конан, поворачивая свою
покрытую львиной гривой голову и делая тщетную попытку подняться.
- Это был человек, вернее похожий на человека силуэт, закутанный в
какое-то тряпье на манер бандажей мумии, истлевший плащ и рваный
гнилой капюшон. Я едва различил его глаза, когда он стоял в тени
портьеры. Сначала я подумал, что это тоже просто тень, но потом
увидел глаза. Они светились, словно черные бриллианты.
Я попытался достать его мечом, но промахнулся, - черт его
знает, как это случилось, и перерубил центральный шест. А он
схватил меня за руку, и пальцы его жгли, как раскаленное железо.
Вся моя сила куда-то исчезла, я зашатался, а потом земля
обрушилась на меня, ударив, словно палицей. Он исчез, а я остался
лежать, не способный даже пальцем пошевелить, как парализованный.
Проклятье!
Паллантид осторожно поднес его руку к своим глазам. То, что
они увидел, бросило его в дрожь - на королевском запястье были
отчетливо различимы синеватые отпечатки длинных тонких пальцев.
Какой же необходимо было обладать силой, чтобы оставить свой след
на такой крепкой руке, как королевская? Он вспомнил смех,
услышанный им, когда он подбегал к шатру, и на лбу его выступил
холодный пот. Это смеялся не Конан.
- Это был сам дьявол! - прошептал дрожащий от страха оруженосец.
- Значит, на стороне Тараскуза сражаются дети тьмы!
- Заткнись! - резко ответил ему Паллантид...
Рассвет уже погасил все звезды. С гор налетел прохладный
ветер, донесший звуки далеких рожков. Отзвук этот заставил
задрожать бледное лицо короля. Вены на висках его вздулись,
и он предпринял еще одну упорную попытку разорвать невидимые
цепи, приковывающие его тело к земле.
- Наденьте на меня латы и привяжите к седлу, - сдавленным шепотом
произнес он. - Я должен пойти туда...
Паллантид отрицательно покачал головой, но один из
оруженосцев обеспокоено тронул его за тунику:
- Мы все погибнем, если неприятель узнает, что наш король в таком
состоянии! Ведь только он может принести нам веру в благополучный
исход битвы!..
- Помогите мне перенести его на ложе, - ответил на это генерал.
Его послушались, осторожно уложив бессильное тело Конана на
груду шкур и укрыв сверху шерстяным плащом. Потом Паллантид
обернулся к четверым оруженосцам и, прежде чем обратиться к ним,
долго и внимательно вглядывался в их побледневшие лица.
- Все мы должны навсегда сохранить в тайне то, что произошло в
королевском шатре. Теперь от нас зависит жизнь королевства...
Один из вас пускай идет и приведет Вейлона, сотника копейщиков.
Назначенный склонил голову и поспешно вышел, а Паллантид
вновь склонился над поверженным правителем. А снаружи уже громко
ревели трубы, гремели барабаны и с лучами солнца все больше
нарастал шум тысяч людских голосов.
Через некоторое время в сопровождении вызванного офицера
возвратился посланный оруженосец. Тот, кого он привел, был
рослым, широким в кости мужчиной, с мощной мускулатурой и
фигурой, внешне очень похожей на короля. Разве что волосы его
были не черные, а серые, да лицо не столь выразительным.
- Король слег от необычной болезни, - спокойно объяснил ему
Паллантид. - Тебе выпала высокая честь - ты наденешь его латы и
сам поведешь нашу армию в бой. Никто не должен знать, что это не
король сидит в седле его черного скакуна.
- Это дело, за которое любой с радостью отдал бы жизнь! - ответил
слегка озадаченный офицер. - И клянусь, что не опозорю
возложенной на меня миссии.
И под пылающим бессильной яростью взором Конана,
сочетавшим в себе гнев и горечь унижения, оруженосцы сняли с
Вейлона его кольчугу, стальной чепец и наголенники и облачили в
черный королевский панцирь и шлем с забралом, над высоким гребнем
которого развевался длинный черный пиоруш. Сверху на панцирь была
надета шерстяная накидка с вышитым на груди золотым королевским
львом и широкий ремень с золотой пряжкой, крепящей ножны со
вставленным в них двуручным мечом, чья золотая рукоять была
украшена драгоценными камнями. Пока они это делали, звуки труб
слились в оглушающий протяжный рев, послышалось бряцание оружия, и из-за
реки донесся глухой топот - там разворачивались в боевой порядок
полки противника.
Одетый в полное боевое снаряжение Вэйлон преклонил колено
перед распростертым на ложе телом короля.
- Господин мой! Я клянусь, что не покрою позором твое оружие!
- Принеси мне голову Тараскуза, и я сделаю тебя бароном! -
Страдание стерло с Конана последний налет цивилизованности, глаза
его запылали еще сильнее, а голос задрожал такой ненавистью и
жаждой крови, на которую только были способны варвары с далеких
взгорий Циммерии.

ОБВАЛ

Армия Акулонии уже стояла в полной боевой готовности -
длинные сомкнутые шеренги воинов, закованных в блестящую сталь. А
когда из королевского шатра появилась огромная фигура в черной
броне и уселась в седло черного жеребца, едва сдерживаемого
четырьмя оруженосцами, тот заржал так, что задрожали горы. И,
потрясая клинками, ему вторили рыцари в позолоченных латах,
копейщики в кольчугах и стальных чепцах и лучники с огромными
луками, приветствуя громогласным хором короля-воина.
Армия неприятеля, стоявшая на другой стороне долины, тоже
пришла в движение и стала подступать по пологому спуску к кромке
воды. Сталь ее оружия уже можно было различить сквозь утренний
туман, клубящийся у конских ног.
Акулонские воины не спеша пошли им навстречу. Легкая трусца
панцирных всадников сотрясала землю. Стяги и штандарты
развевались на ветру, а лава копий с шелестящими на них лентами
то поднималась, то опускалась, как ковыль в степи.
Десять неразговорчивых чернопанцирных боевых ветеранов,
умеющих держать язык за зубами, неотлучно стерегли королевский
шатер, из-за полураспахнутого полога которого выглядывал несущий
здесь дежурство оруженосец. Никто, кроме нескольких посвященных,
не ведал, что это не Конан восседает на огромном черном жеребце
во главе своих войск.
Акулонские воины сформировали свой традиционный строй: центр
занимали главные силы - полки чернопанцирных рыцарей, крылья
представляли несколько меньшие отряды, состоящие из конного
дворянства, поддерживаемого копейщиками и лучниками. Последние
прибыли из Боссонии и Западного Пограничья. Это были крепкие,
коренастые люди, одетые в кожаные безрукавные куртки и плоские
стальные шлемы.
Армия Немедии была сгруппирована почти так же. Оба войска
подошли к реке, причем крылья немного отстали от центра. И во
главе акулонской армии, перед ее ударным центром, над закованной
в сталь фигурой на черном жеребце, развевался по ветру гордый
стяг с золотым львом.
А в это время Конан, лежа в своем королевском шатре, стонал
от душевных переживаний и бормотал незнакомые грязные проклятия.
- Войска сближаются, - сообщил оруженосец. - Слышно, как гремят
трубы! Ого! Солнце искрится на остриях копий и шлемах так, что
больно глазам! Море красок!..
С обеих сторон полетели тучи стрел, падающих, как
смертоносный ливень, и заслоняющих небо. Ого! Лучше цельтесь,
ребята! А боссонцы стреляют точнее, чем немедийцы! Слышите, как
они кричат?!
До ушей короля, до этого различавших только рев труб
и звон стали, действительно донесся дикий воинственный крик. То
кричали лучники, отпускающие тетиву и пускающие свои стрелы в
цель, в упоении от результатов.
- Их стрелки пытаются навязать нашим ближний бой, чтобы дать
своим всадникам возможность подойти к воде, - с той стороны берег
достаточно пологий. Их рыцари вошли в заросли кустарника! Ого!
Наши стрелы находят каждую щель в их панцирях! Они, как
подкошенные, валятся с коней и сползают в воду. Она не глубока,
но и не такая уж мелкая, - они тонут, затянутые на дно тяжестью
лат и затоптанные копытами ошалевших коней. А теперь наступает
наша конница - рыцари въезжают в воду и вступают в бой с
противником. Вода под лошадьми пенится, а звон мечей просто
оглушает!
- Черт возьми! - вырвалось у Конана. Силы вновь постепенно начали
возвращаться к нему, хотя он и сейчас еще не мог совладать со
своим распростертым телом.
- Фланги сошлись! - продолжал тем временем наблюдающий. -
Алебардщики уже дерутся прямо в воде, а из-за их спин продолжают
стрелять лучники.
Слава богу! Арбалетчики немедийцев уже перебиты, и боссонцы
стали целиться вверх, чтобы достать дальние ряды неприятеля.
Центр вражеской армии не продвинулся ни на пядь, а ее крылья даже
удалось отбросить от берега!
- Черт побери!.. О, Господи!.. - хрипел Конан. - Боги и сам
Сатана! Помогите мне встать, я должен быть там, пускай даже
погибну в первое же мгновение!

Этот бой, как буря, гремел целый день. Долина дрожала от
атак и контратак, свиста стрел, треска ломающихся пик и копий. Но
войска Акулонии держались стойко. Один раз, отброшенные от реки,
они отвоевали утраченное в мощной контратаке, ведомые королевским
штандартом, развевающимся над всадником на черном жеребце. Они
стояли на своем берегу, как стальная стена. И вдруг немедийцы
стали отступать от реки.
- Их крылья отошли от наших! - закричал оруженосец. - И рыцари
тоже отступают. Что это? Твой королевский штандарт двинулся
вперед, и центр нашей армии входит за ним в реку! О, боже, Вэйлон
повел их на другой берег!
- Глупец! - зло пробормотал Конан. - Может быть, это ловушка?!
Его задача - только удерживать позиции, пока не подойдет из
Понтейна Просперо со своим корпусом!
- Рыцари попали под сильный обстрел, но продолжают продвигаться
дальше... Они переправились! Атакуют горный склон! Паллантид
послал им на помощь за реку оба фланговых крыла. Это все, что он
сейчас может сделать. Твой штандарт виден в самом центре схватки.
Немедийские рыцари пытаются сопротивляться. Ура! Их ряды
смяты! Они отступают! Левое крыло бежит со всех ног, а наши
копейщики наступают им на пятки. Сам Вэйлон рубится как ошалелый.
Им овладела жажда крови. Люди уже не слушаются Паллантида и идут
за Вэйлоном, принимая его за тебя, ведь он дерется с опущенным
забралом.
Гляди-ка! С пятью тысячами отборных рыцарей он начинает
охват фронта противника, среди которого уже поднимается паника.
Вот оно что - фланги неприятеля упираются в обрыв, в нем есть
неохраняемая расселина, словно трещина от удара. Вэйлон увидел ее
и теперь хочет использовать свой шанс. Он отбросил вражеский
заслон и повел людей к этой расселине. Он хочет пробиться по ней
в тыл армии Тараскуза!
- Это западня! - прорычал Конан, с трудом приподнимаясь над
ложем.
- Нет! - закричал в ответ оруженосец. - Они уже начали появляться
из этой щели позади рядов противника! А тот явно не ожидал, что
дело зайдет так далеко! Ох, глупец, глупец Тараскуз, проливший
столько крови! Но что это?..
Он неожиданно замолчал, а стены и пол шатра заходили
ходуном, а вдали, заглушая шум битвы, раздался неописуемо
зловещий, глубокий хриплый гром...
- Это дрожат скалы! - заорал оруженосец. - Господи! Река
вспенилась и вышла из берегов, земля дрожит, всадники падают с
коней! Скалы! Падают скалы!..
Его последние слова заглушили гром и мощный удар, вновь
всколыхнувший землю. Над полем битвы раздались громкие крики
смертельного ужаса.
- Это рухнула скала! - продолжал испуганный наблюдающий. - Ее
обломки упали вниз, в расселину, похоронив всех, кто там был! Там
же исчез наш флаг с золотым львом! Немедийцы празднуют победу!
Да, им есть отчего радоваться... Скалы погребли пять тысяч наших
лучших рыцарей...
До слуха Конана стали доноситься громкие испуганные голоса,
все более и более различимые:
- Король погиб! Король погиб! Спасайтесь! Бежим! Король мертв!
- Клевета! - зашипел Конан. - Псы! Мерзавцы! Трусы! О, черт! Мне
бы только встать... только доползти до реки с мечом в зубах! Ну
как там, парень? Наши бегут?
- Еще как... - с отчаяньем в голосе подтвердил тот. - Бегут к
реке, разбитые и гонимые, как морская пена штормом. Я вижу
Паллантида, пытающегося остановить бегущих... он падает,
затоптанный копытами коней! Рыцари, лучники, алебардщики - все
бросаются в реку, превращаясь в один несчастный ошалевший поток.
Немедийцы наседают им на спины, кося их, как хлеб в поле!
- нужно закрепиться на том берегу! - закричал Конан. С усилием,
от которого тело его покрылось каплями пота, он сумел
приподняться на локтях.
- Нет! Они не могут! Они разбиты! Их гонят! О, господи, зачем я
дожил до этого дня?
В этот момент оруженосец неожиданно вспомнил о своих
обязанностях и крикнул охранникам, неподвижно и бесстрастно
наблюдавшим за бегством товарищей:
- Приведите скорее коня! Нам нельзя больше здесь оставаться!
Однако они не успели выполнить его приказа - их накрыли
первые порывы приближающейся смертоносной бури. Рыцари, копьеносцы
и лучники бежали между шатров и палаток, спотыкаясь о колья и
шнуры, а прорывающиеся между ними всадники противника рубили их
на обе стороны. Веревки лопались, в нескольких местах уже
заполыхало пламя, начавшее свою губительную работу. Один за
другим охранявшие королевский шатер рыцари погибли, не сойдя со
своих постов, и кони врага стали топтать их окровавленные
останки.
Оруженосец быстро застегнул полог шатра, чтобы в пекле
схватки никто не заметил, что здесь еще кто-то есть. Бегущие
и их преследователи с грохотом и криками пронеслись мимо,
исчезнув где-то в отдалении, и когда, наконец, воин вновь
выглянул наружу, то заметил лишь небольшую группу людей,
направляющуюся в эту сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26