Гутюша сосредоточенно принюхивался.— Лак для полов, — решил он. — Только более элегантный — древесный, наверно.Я охотно согласилась — кой черт голову ломать и придумывать несусветные объяснения. Конечно, он прав: лак для пола на совесть дерёт горло и глаза, правда, здесь он благоухал деликатней и послабей, чем при целевом употреблении, да ещё какой-то парфюмерной кислятиной отдавал. Я бросила заниматься обнюхиванием и вернулась к проблеме дверей.— Потом все осмотрим спокойно, сперва закончим весь интерьер, — решила я. — Если насвинячим, затолкаем все в эту щель и делу конец. Убирать мусор не собираюсь.— Оставлять на виду нельзя, ещё стрельнет что кому-нибудь в башку, — рассудительно поддержал Гутюша. — Смотри, вот тут петли, дай-ка я пихну…Пихание эффекта не достигло. Вопреки нашим предположениям, вторая дверь открывалась так же, как и первая — к нам, то есть её надо было потянуть, только вот за что? По всей видимости, пройти можно было в одну сторону — оттуда сюда, а не отсюда туда. В области темени у меня засвербило нечто вроде мысли.— Обследуем после, без спешки. Давай обмерим только дверной проем и уйдём — в носу щиплет невыносимо.Гутюша послушно обмерил, задвинул на место полуоторванные доски и призадумался.— Слушай-ка, а вдруг это не манекен, а самый обыкновенный труп?..Я записала обмеры и постучала по лбу карандашом. Гутюша, похоже, совсем обалдел, хотя.., черт его знает… Правда, мне не доводилось слышать, чтобы труп сам собой держался вертикально и благоухал лаком для пола, но всяческих консервирующих средств изобретено в последнее время до холеры и все возможно. А вдруг он просто-напросто висит? Мы ведь не разглядывали внимательно, запах тошнотворный и видок такой — любоваться, в общем, не тянет. На первый взгляд — манекен как манекен, только старый и облупленный…А окажись манекен трупом, последствия катастрофические! Вместо обмеров даём показания, милиция рыщет повсюду, нас выбрасывают из подвала, пломбируют вход, забирают бумаги, к тому же нас, упаси Боже, подозревают, все кувырком, препятствия неодолимые, а обследование надо закончить в срок…— Гутюша, типун тебе на язык, — заартачилась я. — Не городи чепухи, ещё накличешь. Будь хоть сто трупов, а для нас манекен и точка. Подумай логически, у нас чертовски мало времени. Гутюша, вопреки видимости, умел думать логически, а потому решительно отвернулся от трупа. В подвалах нас ожидал ещё миллион мучений: километры разных проводов и кабелей, к тому же действовала местная котельная. Самое жуткое место во всем здании!Дождь давно перестал лить, но с домом мы разделались и выбрались во двор только на третий день.Кооперативный дворник прицепился к нам, как репей к собачьему хвосту. Заявил, ему, мол, ведено соблюдать закон, и представил нам вбитые в землю колышки, означающие границу территории. Колышки дугой огибали развалины, и по ним требовалось установить ограду. Таскался сторож за нами повсюду, смотрел в руки и все нудил, чтобы мы случаем не переступили запретной черты — за что последовало бы страшное наказание. Какое — он не уточнял, равным образом непонятно было, кто оное наказание понесёт: мы, Тадеуш или заказчик. Убрать из проекта эти завалы всем было на руку, отпадала проблема расчистки и вывозки щебня, а посему дворницкие директивы нас устраивали.Мы опустили с крыши шнур, на конце которого привязали камень, и Эва могла теперь взяться за чертежи. Словом, со всем обмеренным хламом мы отправились к Тадеушу.— Да, с самого начала говорили, там кусок двора принадлежит к соседним владениям, — поддержал Тадеуш дворницкое занудство. — Вроде что-то там утрясали, но я им довёл до ума все преимущества, если плюнут на эти щебёночные бугры, и они поспешили прийти к согласию.— И верно, — поддакнул Гутюша в своей манере. — Кобыла с возу, бабе легче. Разве что сделали бы санки с горки.— Санки с горки остались теперь тем детям, — заметила Эва, привычная к Гутюшиной манере. — Где остаток территории?— Пока нету, тебе что — мало? И так хватает дел с этим кусочком. А ты вообще-то была на месте?— Была разок. Поеду ещё осмотреть, потому как эта жертва прострела пока ещё ни туда ни сюда. Одного его надолго не оставишь.Тадеуш уже не валялся в постели, а геройски передвигался по квартире, хотя спина совсем не сгибалась. Надеялся, правда, через неделю начать вкалывать.— Самое главное сейчас — барак для детей, — сказал он задумчиво. — Обмерьте вы эту заразу с дотошностью часовщика, предвижу, начнутся баталии и каждый винтик будет важен. Выиграет наверняка кооператив, у него своя рука где надо, пусть хоть детям дадут что-нибудь приличное.Я решилась немного пооткровенничать насчёт моего рабочего рвения, ведь Тадеуш мог оказаться весьма полезен.— Любопытные дела творятся вокруг объекта, — подкинула я косточку.— А на что мне вокруг? — удивился Тадеуш. Я рассказала о наркотиках, о таинственном притоне, находящемся где-то рядом. Призналась, что намереваюсь туда проникнуть под предлогом более полного обследования местности.— Кое-что я уже разведала и знаю направление, да пока что не хватало времени на дополнительный осмотр.— Ну! — подтвердил Гутюша. — Я под конец понял, куда её несёт. Только в проходе стоит то ли труп, то ли манекен. И воняет.— И что, это входит в проект? — взволновался Тадеуш.— Нет, стоит за дверью, — успокоила я. — Прямо в дилатационной стене. Как закончим, хорошо бы симулировать продолжение работ. Сделаю вид, необходимо, дескать, дополнительное обследование подвалов, и погляжу, что там такое.— Судя по всему, делать вид не очень-то понадобится, без дополнительных обмеров и так не обойдётся, — деловито заметила Эва. — А общество в лице Гутюши тебе обеспечено.— В случае чего подтвердите, что я там шастаю в качестве легального труженика. А то вообразят ещё, что я шпионка или ещё кто… Террористка, например.— В силу моей восторженной признательности засвидетельствую не глядя все, что пожелаешь, — торжественно поклялся Тадеуш. — А нельзя ли узнать, на кой тебе сдалась эта наркоманская берлога? Замешан кто-то?— Ну как же, небось Дарий велел, — съязвила Эва.— Убраться он мне велел. А меня снедает любопытство. Есть мнение, что во всем этом замешаны крупные шишки.— Если её когда-нибудь не пришьют, то я Паганини, — пророчески изрёк Тадеуш и, поморщившись, сел за стол, где были разбросаны эскизы.— А мне-то казалось, ты без ума от милиции! — фыркнула Эва.— Да при чем здесь милиция? Добросовестная милиция такую малину с удовольствием бы ликвиднула. На мой взгляд, здесь орудуют важные лица. Жуткий клубок, кто в нем запутан, не поняла ещё, а предполагаю самое худшее; честно говоря, до правды докопаться винтиков не хватает.— Дай Бог здоровья, а умишко и такой сойдёт, — вдруг наставительно брякнул Гутюша. Я повернулась к нему.— Гутюша, ты, надеюсь, понимаешь, что я открыла тебе страшную тайну и трепать языком не следует?— Я что — себе враг, садист что ль набекрень, — обиделся Гутюша. — С кем попало носом не трусь.— Умоляю, сделайте этот барак до того, как вас посадят на много лет, — зажалобился Тадеуш. — Мне чертовски неохота делать смету дважды… * * * — А все эта Сушко, пани начальница. Мне сдаётся, она сама забрала ребёнка и куда-то подевала. Милиция в конце концов найдёт его…— Шляется и шляется: чокнутая, так запереть надо и всех делов. Вы пошлите кого-нибудь, ради всего святого, ведь живёт же она где-то.— Да я сама пойду…Шепчущиеся бабы заметили меня и замолчали. Их секреты меня совсем не интересовали, я сидела на корточках почти у их ног, в конце коридора, так как Гутюша не мог добраться с рулеткой до противоположной стены и передвигал какой-то хлам, а я держала ноль. Мы честно выполняли поручение Тадеуша и старались замерять точно. Детей как раз отправили гулять, и мы вкалывали высунув языки, чтобы успеть до их возвращения, но меблировка барака сводила на нет героические наши усилия.Все строение представляло собой нечто чудовищное. Строили барак из любых попавшихся под руку материалов, злостно смешав их без складу и ладу, в довершение бед часть барака занимала поликлиника, снабжённая безумным количеством изощрённых установок. Возводил этот монстр не иначе как маньяк.— Гутюша, присядем на минуту и сообразим, что есть что, — предложила я, закончив детские помещения. — У меня тут дерево, кирпич, бетон, гипсолит и прочее. Давай отметим все на нашей мазне, иначе потом не разберёмся.— Держится все на старом кирпичном фундаменте, — сообщил Гутюша, усаживаясь рядом со мной на останках старой стены под открытым окном какой-то комнаты. — Сохранился фрагмент подвала, но часть барака, вон та, другая сторона — бетон.Мы начали обозначать материал стен на листочках набросков. Дети уже возвращались с прогулки, тихие и покорные. Они медлительно и неуклюже переваливались через порог и исчезали в бараке, видно, усталые, хотя трудно понять отчего. Они не бегали, не играли в мяч, правда, я в то время работала в помещении и могла не заметить их повадку.— Иди, пощупай два последних окна, — поручила я Гутюше. — У нас записано — менять, а я не знаю что на что. Дерево на кирпич или кирпич на дерево.Гутюша встал и отправился к дальнему краю строения. В помещении за моей спиной раздался шум: кто-то вошёл и начал набирать по телефону номер — явственно слышался треск, а потом гудки. На другом конце взяли трубку.— Пан поручик? — заговорил женский голос почти над моей головой. По-видимому, телефон стоял недалеко от окна. — Ну так я не знаю, того ребёнка нет. Заведующая не хочет заявлять… Думает, мать забрала мальца… Та, чокнутая… Да, Сушко… Я сама её видела, заявилась и сидела с ребёнком… Какая там загородка, и половины нету… Кто должен поставить? Так, знаете, пан поручик, фондов нету, рабочего нету… Позавчера, да, под вечер. Пожалуй, около шести… Да я звонила, только вас не было, а после не смогла — она тут в канцелярии торчала… Что?.. А, какое там, чепуха всякая, что у панов магазин, или ещё там что… Да в основном дети болтают, а я слышала… Ладно, только после восьми, раньше не могу…Щёлкнула положенная трубка. Одновременно вернулся Гутюша.— Пани Ната, — очевидно, за стеной появилась другая женщина, — заберите все эти полотенца, у малышки опять кровь носом пошла…— Кирпич, — объявил Гутюша и потянулся за эскизом. — С этой стороны кирпич, а с той — дерево.Я сразу не смогла сообразить, о чем он, так меня заинтересовал телефонный разговор. Какая-то ненормальная.., похоже, та, приходящая, украла собственного ребёнка. По непонятным причинам факт должен сохраняться в тайне. Черт-те что, вечные тайны…Одноэтажный барак занял два полных дня. Мы сообщали всем, кто попадал под руку, что ещё вернёмся уточнить детали. Таким образом открылся путь к наркоманскому притону, нужному мне, в общем-то, как дыра в мосту.Божидар объявился на следующий день вечером и принялся меня упрекать; заходил, видите ли, трижды и не заставал. Желая избежать никчёмной перепалки, я не стала напоминать о том, что предупреждала его насчёт своей работы, и поспешила похвалиться добытыми сведениями.— Там провоняло все, не только кукла, — суммировала я, дав ему полный отчёт. — Ничего определённого, но что-то зловещее в атмосфере. Проход в подвал ведёт в одну сторону, словно бы специально, если придётся сматываться; ребёнок у них пропал, заведующая избегает милиции, а какая-то пани Ната по-тихому доносит обо всем. Я ещё там буду, что мне проверить, как думаешь?— Где это находится точнее? — спросил Божидар, слушавший до сих пор молчаливо, с каменным лицом.— Я сказала адрес.— Предпочитаю проверить сам…— А я обещала Гутюше, что без него к манекену не притронусь!— Меня интересует не кукла, а пропавший ребёнок. Не нравится мне все это. Мальчик мог… Он замолчал. Пауза затянулась.— Что мальчик?— Ничего. Как все дети. Мог спрятаться где-нибудь, ты говоришь, там много строительных завалов…Память стартовала спринтом, перед глазами возникла картина, виденная четыре дня назад. Гора щебёнки, колышки, воткнутые в землю, и сторож, размахивающий руками, злобно оберегающий эту границу. Я смотрела ему в спину, собственно говоря, не смотрела, лишь взглянула, но общий вид запечатлелся в моем мозгу. Пригорок в одном месте словно выгрызен, видимо, обвалился — из-под слоя земли проступала часть стены и подвального свода, упавшая тонкая берёзка уже слегка завяла. И дети… Дети, играющие в песке… Детям все равно, что у них под руками: песок, разбитый кирпич, гравий, угольная крошка, земля…Мне представилось страшное продолжение… Дети играют на грудах мусора около обвала — копают большую яму, щебень осыпается на одного ребёнка, присевшего на корточки… Дети недоразвитые — вялые, равнодушные — могли никому и слова не сказать…Меня просто катапультировало со стула.Уже стемнело, когда мы доехали до места, горели фонари. Мои видения Божидар не комментировал, молчал почти всю дорогу. Осмотрел весь участок, потом барак с детьми, прочитал все надписи и вошёл, велев мне дожидаться во дворе, да ещё так, чтобы не бросаться в глаза. От пояснений воздержался.Я уселась на знакомой стенке. Разобранная оградная сетка, местами вообще оторванная от столбов, лежала на земле. На этой опрокинутой сетке стояли двое, парень и девушка, оба молоденькие. Стояли неподвижно — статуи да и только. По одежде — хиппи. Через пару минут в повисшую на единственной петле калитку прошёл милиционер. Форма, надо полагать, обязывала его избрать законный путь, хотя через заваленную сетку было ближе, а может, и вправду принял тех двоих за вкопанные в землю статуи. Во дворе оглянулся и не спеша двинулся в барак.Ещё через пару минут из барака появилась баба, подошла к двум статуям и что-то спросила. Парень промолчал, даже не взглянул на неё, девушка еле-еле покачала головой, но трудно было понять, соглашается или отрицает. Баба, по-видимому, спросила снова; не получив ответа, рассвирепела и заорала:— Зачем языком молоть, мол, чего-то знают, коли пасть разинуть лень! Милиция пришла, можно и уважить человека, так нет! Только голову морочите.Двое отрешённо смотрели в пространство. Баба злобно передёрнула плечами и вернулась в барак.Окно, под которым я сидела, на сей раз было закрыто. Вдруг там зажёгся свет и послышались голоса. Я встала, заглянула в окно, увидела Божидара, милиционера и заведующую, ту самую, что шепталась, когда я на корточках сидела у неё под ногами. К ним присоединилась недовольная баба.Я некоторое время рассматривала их, ничего не разбирая в нечленораздельном говоре, потом отвернулась, снова уселась на место и посмотрела на сетку.Двое бесследно исчезли. Смылись, пока я пялилась в окно. И вдруг меня осенило: ведь они наверняка знают о пропавшем ребёнке, хотели сказать, да не решились. Я совсем расстроилась. Господи Боже, что тут происходит?!..Вся компания из барака выкатилась на улицу. Я встала.— Нету их, — нервничала баба, беспомощно переминаясь. — Вон там стояли. Лабуда какая-то, молчали и пялились…— Спугнули вы их, вот что. Эх, меня бы позвать, — ворчал милиционер. — Пойду погляжу, может, ещё где попадутся. Имени не сказали?— Какое там. Глухонемые, одно слово. Божидар элегантно попрощался, кивнул мне, я прошла в основное строение и подождала его у выхода.— И что?! — спросила я судорожным, тяжёлым шёпотом.— Ничего. Щебнем не засыпало — позднее все видели этого ребёнка. А второй раз ничего не осыпалось.Меня немного отпустило.— И что? — повторила я чуть спокойней.— Ничего. Наверно, мать забрала. Я займусь этим.Я решила не отставать. — А ну как этот притон в самом деле где-то здесь, а мальчик увидел чего не надо. Но не стали же они его… Ведь не убили же. Боже праведный, а вдруг похитили и спрятали?..— Можно допустить что угодно. Не знаю. Тут ещё какие-то молодые люди замешаны, не видела их?— Видела.— Куда они пошли?— А я знаю? Как раз в окно заглядывала, а их и след простыл.— Ну конечно, тебе необходимо смотреть в окно, чтобы и тебя заодно увидели. А я оставил тебя во дворе специально, ты должна была за всем следить, для чего же я ещё тебя с собой брал? Ладно. Где этот ваш манекен?Я скрипнула зубами и показала пальцем в подвал. Про мальчика и наркотики подробней поговорить не удалось. Божидар был весьма недоволен мной. И мне внушалось, что моё встревание во все дела лишь умножает препятствия и что как следопыт я ни к черту не гожусь. Я снова разозлилась и в сердцах забыла рассказать ему о недоумке, бракованных автоматах и пропавшем коллеге. Представившаяся мне ужасная картина оползающего щебня и гибнущего ребёнка ещё дома оборвала моё сообщение, а теперь, после суровой нотации, мне захотелось буквально забиться в какую-нибудь щель. Мальчик пропал, приятель пропал, эти двое тоже пропали, эпидемия пропаж разразилась на всю катушку. Намеревалась все обсудить с ним как с человеком, не хочет — не надо, тайна на тайне едет и тайной погоняет, я тоже обзаведусь тайнами, и пусть все катится к черту!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28