Баська как раз переходила дорогу. Тёмная масса точно и рассчитанно мчалась прямо на неё!Я не успела даже вскрикнуть. Только включила фары — и окаменела. Меня словно парализовало. Машина, теперь уже ясно было видно, что это машина, затормозив через несколько метров, остановилась, резко рванула назад, затем снова вперёд, умышленно переехав туда и обратно лежащее на дороге тело.Через секунду ко мне вернулась способность двигаться. Мысли вихрем проносились в голове. Развернуться к этой дороге!.. Не успею осветить!.. И развернуться не успею, смотается!.. Фонарь!Я выхватила из бардачка фонарик. Недавно заряжён тремя батарейками, сноп света на сто с лишним метров. В тот момент, когда мерзавец снова рванул вперёд, мой фонарь мощным белым лучом осветил его до мельчайших деталей.У меня снова перехватило дыхание — я узнала машину…Из ближайшего дома выбежали люди, зажёгся свет над входом в дом. Откуда-то вдруг её собралась толпа, поднялся крик. Я погасила фонарь — единственное, на что сейчас была способна. Вяло подумала о сигарете. Вдруг около моей машины появилась какая-то тень. Фары освещали обочину улицы, по которой бежали люди, с правой стороны кто-то пытался открыть дверцу. Я взглянула на этого кого-то. Господи, галлюцинации у меня или шок — в любом случае быть того не может. Передо мной стояла Баська, Баська, только что сбитая каким-то выродком, труп которой лежит на дороге, окружённый кричащей толпой, — её трагическую гибель я видела собственными глазами! Тем не менее около машины стояла Баська собственной персоной и даже пыталась открыть правую дверцу.— Боже милостивый, погаси эти фары! — рассердилась она. — Ослепила меня совсем! Что там происходит, подрался кто-нибудь?Моё состояние все ещё оставляло желать лучшего: на смену столбняку пришла страшная слабость.— Ты… там… лежишь… — выдавила я с трудом.Баська наклонилась к открытому окошку.— Что? Что ты сказала?— Ты там лежишь…Баська посмотрела на меня, на толпу и опять наклонилась к окну.— Где я лежу? — любезно поинтересовалась она.— На дороге…— Ага, лежу на дороге…Она выпрямилась, интенсивно размышляя над смыслом странных слов и переводя взгляд с меня на сборище людей и обратно. Слабость понемногу отпустила. Я погасила фары, вяло переползла на левое сиденье и потянулась за сигаретой. Баська открыла дверцу и села.— И все-таки что случилось? По пути сюда я вроде разглядела какую-то суету на той дороге, но ты основательно ослепила меня фарами. Так кто там лежит?Я несколько раз глубоко вздохнула, закурила и попыталась справиться с сумбуром в голове.— Ничего особенного, минуту назад тебя сбила машина. Насмерть. Люди там кричат над твоими останками.Баська пошарила в бардачке, нашла сигареты, вытащила одну и не спеша закурила.— Никак не соображу, кто из нас сбрендил. Постой! Черт побери, охота же наконец сообразить, что ты имеешь в виду. Так, говоришь, кого-то сбила машина?— Не кого-то, а тебя.— А почему именно меня? Откуда ты знаешь, что меня?— Я же видела — ты шла от тётки…— И узнала меня в такой темнотище?!— Разумеется. Ты была в шляпе. И в своей чёрной шали. Несла букет, как всегда.Баська на миг онемела.— О господи… — прошептала она с ужасом, словно только теперь поверила моим словам. — Боже милостивый, подожди меня! Одну минутку! Сейчас вернусь, не уезжай!И не успела я ответить, как она открыла дверцу и помчалась к толпе. Я сидела не шевелясь, хотя и пришла в себя настолько, чтобы понять из криков, что в «Скорую помощь» и в милицию позвонили, машины никто не видел, а «скорая» вообще-то не нужна, ибо пострадавшая умерла на месте. Начала инцидента, кажется, не видел никто, все согласно твердили, машина-де переехала лежащее на дороге тело.Баська, запыхавшись, примчалась через несколько минут с плетёной сумкой в руках. Только тут я отдала себе отчёт, что сумки у «той» Баськи не было.— Ну, ясно, — объяснила она, садясь. — Я все поняла. Полоумная старушка выкрала мою шаль и шляпу, забрала тёткину метлу и отправилась куда-то с визитом. Ладно хоть сумку мне оставила. А ты видела не букет, а метлу. И машина задавила помешанную бедолагу, а не меня. Осознай это наконец и перестань меня уговаривать, будто я лежу, раздавленная, на дороге.— Какая разница, — заявила я решительно, поскольку моя голова уже работала на полную катушку. — Он намеревался расправиться с тобой, где-то затаился и выжидал. Я его узнала. По-моему, у него не все дома. Смываемся отсюда, вот-вот явится милиция, кто-нибудь вспомнит, что я его осветила. И придётся давать показания. А покойницей занимается уже половина Виланова, обойдутся без нас.Баська молчала, только согласно кивнула. Мы не обменялись ни словом, пока не выехали на Вислостраду.— Как она ухитрилась стащить у тебя шаль и шляпу? — мрачно поинтересовалась я. — И вообще где тебя носило? Явилась с противоположной стороны.— Я и сама стараюсь вспомнить, где была и что делала, — задумалась Баська. — Летала как заведённая туда-сюда — ведь на шее остались и дети, и тётка. Всякий раз надеялась, что последний раз, и шляпу не снимала. Тётка задремала, я повела детей укладывать спать и тут все оставила у тётки — хотела вернуться, поскольку Зоськи не было…— Какой Зоськи?— Тёткиной дочери. Двоюродной сестры Павла. Уложила детей, как раз пришли их родители. Мы поговорили всего с минуту, я и так опоздала, думала, небось ждёшь, может, встречу тебя по дороге. Вот и встретились…События понемногу укладывались в цельную картину. Преступник в машине, конечно, подкарауливал Баську. Настроился на фигуру в большой шляпе и просто не обратил внимания, когда в последний раз она прошла с детьми без головного убора, без шали… Засветло не решался на бандитский наезд, наверняка ещё было людно; последний раз видел, когда направлялась к тётке, и ждал её оттуда. Путь от тётки только один — по тропинке через пригорок…— Зоська уже вернулась, — продолжала Баська. — Тётка говорит, полоумная влезла в окно и разбудила её. Надела мою шляпу, лежавшую на столе, ни капельки не смутилась тётки, погрозила ей метлой и ушла через дверь. Тётка разнервничалась, да ничего не могла поделать — двинугься не в состоянии.— Эта помешанная бабка спасла тебе жизнь…Баська помолчала.— Пожалуй, да, — признала она неуверенно. — Бог с ней, со шляпой, спаси, господь, бабкину душу… Послушай… Ты вроде сказала, знаешь, мол, кто был в машине. В самом деле знаешь или привиделось?— Конечно, знаю. И мне это здорово не нравится. Боюсь, шутки кончились, пора все рассказать майору.— Может, сначала мне? — разнервничалась Баська. — В конце концов, меня это касается или нет?Я молчала до Гагарина. Свернула направо, на непроезжую часть улицы, и остановилась. Я злилась, дело, похоже, окончательно запуталось, и только Баська могла кое-что объяснить. Если впредь будет валять дурака, начхать мне на всякую дружбу.— Касается тебя, — сердилась я. — И ох как близко тебя коснётся, если не перестанешь быть идиоткой! Не беспокойся — рано или поздно он тебя пришибёт. Одного не пойму, почему?— Боже мой, да о ком ты?— О владельце тачки, задавившей вашу полоумную. Я эту машину знаю уже давно. Рассмотрела её неплохо и сегодня — мой фонарь работает что надо, а машина не перекрашена: все та же суриковая блямба на левом заднем крыле.— Какая машина?— Старый зелёный «пежо-404».— Чей?— Не знаешь чей? Мне казалось, ты знаешь…— Не терзай меня, ради бога! Чей?!Я заколебалась, потом с трудом выдавила:— Гавела, конечно.Баська в немом изумлении, словно громом поражённая, замерла с открытым ртом, потом подскочила и плюхнулась опять на место. Уставилась на меня круглыми глазами.— Только, ради бога, не падай в обморок, — съязвила я. — Ещё этого не хватало…Наконец Баська тихо и хрипло выговорила:— Ты уверена?.. Хочешь сказать, Гавел?.. Господи Иисусе, ты уверена?!— Второго такого зеленого «пежо» с блямбой на заднем крыле нет. Гавел на нем лет шесть гонял, в последнее время «мерседес» завёл, а «пежо» не продал, я сама в гараже его видела всего несколько месяцев назад. Так вот, Гавел тебя задавил, и я хочу наконец узнать степень его участия во всей этой сумасшедшей антрепризе.Баська закурила трясущимися руками. Оглушённая, подавленная, она отчаянно пыталась хоть капельку прийти в себя.— Гад, — прохрипела она. — И кретин. Нет, у меня просто слов нет! В жизни бы в голову не пришло… Я думала… Нет, я и близко не думала… Из мести, что ли? Ну и скот… Так мне и надо, о боже, понятия не имею, что теперь делать…— Информация, прямо скажем, не ахти какая понятная… Постарайся излагать членораздельно. Ну так что, вышла крутая заваруха?— Ага. Ещё какая!— И, по-моему, ты в центре всей кутеръмы. Или ошибаюсь?— Нет. Так оно и есть. Просто я во всем виновата. Все из-за меня получилось… Из-за меня и из-за этого спесивого лорда, которому пасть лень открыть, чтоб слово вымолвить, — из-за Доната! Хоть бы намекнул раньше!.. Ой, честно говоря, все едино, небось я то же самое натворила бы… А может, и нет, Донат считает, что нет, ох, как ни верти, а во всем я и он виноваты, только больше я!..— Возьми себя в руки. Пойдёшь сидеть вместе с Донатом, на радость Янке и Павлу. Так в чем же все-таки ты виновата?Баська перевела дыхание.— Из-за меня у Мартина свистнули чёртовы марки, — призналась она с мрачным самоотречением. — Я привела к нему трех подозрительных типов на бридж. Не сразу всех, а по отдельности. Они оказались знакомы, а я и не знала. Зато Донат знал. Он тоже был у Мартина на бридже несколько раз, об одном типе уж точно ему было известно, что шулер, жулик и вор. И хоть бы словечко!.. Ничего! Заклинило его, молчал, как мумия египетская, признался, когда поздно было. Глупости говорил, он-де полагал, мои знакомые. Недоумок.— Раз уж приводишь на бридж, естественно предположить, что знаешь человека, — заметила я рассудительно. — Известно, как Донат обожает вмешиваться в чужие дела.— Донат видел — они шатались по комнатам и рыскали по углам! — заорала Баська, не помня себя. — Был трезвый, потому что на машине! И тоже, черт побери, не вмешивался, а сказал, когда марки пропали!.. И ведь знал, что знакомы!!!— Погоди, кто знакомы?— Да бандиты друг с другом! Прекрасно ориентировался, что все одна шайка!— Откуда? В принципе у него с жульём вроде немного дел.— Давно, Донат тогда работал на подряде, велось следствие по делу о краже строительных материалов. Он выступал свидетелем, не слышала? Тогда и познакомился с ними, все про них знал… Впрочем, теперь на это наплевать: главное, тогда не сказал ни слова.— А ты что? Думала, святых агнцев каких привела?— Сдурела? Догадывалась, что подонки, да ведь не могла даже предположить такого! Мартину ничего не сказала — они прилично играли в бридж. И выглядели прилично. А Павел вообще их впервые видел. К тому же мне и в голову не пришло, чтоб у Мартина в доме обретались ценности, которые стоят того, чтоб спереть! Коллекционируй он китайский фарфор или редкие монеты, я бы его, конечно, предупредила! Да ладно, чего там, признаюсь, я его заверила, что это порядочные люди…Меня бросало то в жар, то в холод, вот-вот взорвусь: взяла бы и придушила эту Баську собственными руками, идиотка, такие марки в доме… и приводить подобных субчиков!.. Черт её дери с её дружками! И Донат тоже хорош — остолоп, придурок, да и Мартин — осел, не сказать, что хранит дома, не спрятать коллекцию!.. Ну и банда кретинов собралась!Я все это выложила, особо не стесняясь в выражениях, — Баська согласилась подавленно и покаянно. Я закурила ещё сигарету и отъехала в более тёмное место, чтобы машина не бросалась в глаза издалека. Зачем так уж сразу хлопать ушами перед майором.— А почему, чтоб вас… не отняли у них марки? — спросила я в бешенстве. — Можно было этих подонков отлупить, шантажнуть, просто выкрасть!— Проворонили, — вздохнула Баська. — Не удалось. Во-первых, сразу смылись, исчезли — где их найдёшь! Потом, правда, одного встретила — отпирался вовсю. До сих пор не уверена, вместе они это дельце обстряпали или кто-то один, а если так, то кто. Дело труба.— А почему в милицию не сообщили?— Мартин ни за что на свете не соглашался. А потом, какой прок от милиции? Думаешь, ворюга квартиру обклеил этими марками? Да и доказателъств никаких…— Ну ладно, а при чем тут Гавел? Я все усекла, один только Гавел тут пришей кобыле хвост! Видно, что-то из ряда вон ты натворила, если уж он решил раз и навсегда с тобой покончить. Надеюсь, знаешь почему?— Месть, — изрекла Баська. — Или похвальная осторожность. Хоть лопни — не ожидала, да ещё такого. Ты меня кошмарно удивила. Гавел… Знаешь, считала, что он ко мне даже хорошо относится…— Возможно, он и плакал навзрыд, переезжая тебя туда-сюда, — иронизировала я. — Думай, думай, надо что-то решать. Учти, майор прекрасно информирован, где ты сегодня провела день, возможно, знает, что и я там околачивалась. Остальное выведет своей чёртовой дедукцией, и каково будет отвечать на его вопросы?Баська вдруг оживилась и заговорила чуть энергичней:— А кстати… Ты узнала, его сотрудник там был?— Узнала. По-моему, нет. Скорее всего, Пежачеков кореш.— Тогда кранты. Значит, Гавел и Пежачек одна шайка, иначе ничего не понять. Теперь уже оба в курсе моего вчерашнего разговора, и Гавел постарается укокошить не только меня, но и тебя. Вчера я с тобой разговаривала, сегодня тоже. И вообще ума не приложу, что делать.— Могу сказать, чего ты не сделаешь. Не выйдешь из моей машины, пока не исповедуешься во всем. В противном случае я еду прямо к майору.— Не дури! — всполошилась Баська. — Ясно, скажу, теперь ведь рассчитываю только на тебя. Такое пекло из всего этого раскочегарилось — жуть.Поздно ночью, в тёмной машине, на тёмной улице, я наконец услышала, что за удивительная неразбериха крутилась вокруг меня уже многие месяцы. * * * В кошмарном скандале, вспыхнувшем после обнаружения в квартире Мартина пропажи, приняли активное участие Мартин, Баська и Донат. Павел старался смягчить ситуацию, но, уразумев безнадёжность своих усилий, пошёл заваривать чай для компании. Поначалу все взаимно обвиняли друг друга, затем неожиданно переключились на разнузданную самокритику и все грехи каждый стал прикидывать на себя. Наконец родился мучительный компромисс — признали, что все виноваты более или менее поровну.Однако от выяснения проблемы вины мало что изменилось. Надлежало заняться возвращением утраченного сокровища. Равновиновные декларировали к равновеликим усилиям, только что никто не умел уточнить, в чем эти усилия должны заключаться. Павел, из солидарности включившийся в акцию, предлагал всем злодеям поочерёдно начистить морды. Баська считала более верным вломиться в квартиры мошенников и тщательно обыскать. Донат настаивал на скрупулёзном обследовании филателистического рынка, заранее оговариваясь, что не знает, как это делается, ибо ничего не понимает в марках. Мартин предложил понаблюдать за всеми возможными торгашами, скупщиками краденого и аферистами, а также познакомиться с завсегдатаями сего гадючника.Последнее предложение реализовали быстрее всего — Баська сохранила с давних времён знакомство с великим множеством самых тёмных личностей. Уже через неделю она принесла ужасное известие: один знакомый одного из трех гадов выехал за границу, да к тому же на Запад. Мартин приуныл.— Ну, привет. Если он не вывез коллекцию, считай меня Гретой Гарбо. Пожалуй, мне остаётся покончить с собой.— Только не харакири, — попросил Павел. — Потом слишком много уборки…— Да уймись ты! — разозлилась Баська. — Вывез, ну и пускай, ничего страшного!— А то страшное, что маркам хана.— Кто это сказал? Их просто надо выкупить. Ты ведь знаешь всю коллекцию. Ничего не поделаешь, придётся раздобыть точно такие же.Мартин посмотрел на неё — не с луны ли свалилась.— А на какие шиши, позволь спросить? Ты не догадываешься, сколько они стоят?— Ну и сколько?— Не знаю. Сумма чудовищная. Не говоря уже о том, найдётся ли в Польше ещё один столь полный комплект.— Не обязательно покупать весь комплект, можно партиями.— Партиями тоже нельзя. Там были уникальные экземпляры. С тем же успехом можно собрать всего Рембрандта в оригинале. Попробуй-ка в Польше…— На Западе можно бы и выкупить, — буркнул Донат.Мартин расхохотался сатанинским смехом.— Возвращаюсь к принципиальному вопросу — за какие шиши?— За деньги, — холодно сказала Баська.— На Западе, скорее всего, нужны доллары, — уточнил Павел.— У вас есть доллары? У меня нету…— А знаете, что смешнее всего? — ядовито спросил Донат. — У этих сволочей, заполучивших твой депозит, есть и доллары. Между прочим, эти канальи ещё и валютчики. Они-то могли бы выкупить…— Будьте любезны, убирайтесь ко всем чертям… — посоветовал Мартин. — Оставьте меня в покое. Надо подумать, какими методами заставить их перепродать…Два дня вся компания пребывала в глубоком унынии. Глядя на Мартина, Павел решительно заявил, что его опасно оставлять в одиночестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30