Что-то неясное шевельнулось в его
памяти, ему вспомнилась лавка Дикого Дэвида и он сам, утонувший в
замызганной бесцветной обивке старого кресла; вот он просматривает
потрепанные подшивки читательского сборника, а вокруг толпа местных
мотоциклистов судачит о том, что ему лучше намалевать на баке какого-то
"харлея".
- Даже если бы не было этих страшных бурь, неужели ты не помнишь о
проделках Рейдеров, - добавил Ингольд.
И мгновенно перед глазами Руди встала опаловая дымка над рекой в
долине Карст. Он снова почувствовал тошнотворный привкус во рту. Дым,
расстилающийся в туманном воздухе, кровавые останки людей, хриплое
карканье воронья. И Ингольд, как серое привидение в утреннем тумане, с
обрывком окровавленной кожи в руках... Руди содрогнулся...
- Кто они такие, эти Белые Рейдеры? - спросил он.
Старик пожал плечами.
- Что я могу сказать? Они люди равнин, они властвуют над ветрами.
Говорят, их родина - высокогорные луга на границе с ледниками. Но сейчас
они обитают на всех северных равнинах и даже в центре Королевства.
В отблесках костра было видно, как ослик Руди, которого он назвал Че
Гевара, отзываясь на какой-то звук в ночи, бил копытами и фыркал. Вдали
послышалось завывание степных волков.
- Знаешь, - с наигранной небрежностью заметил Руди, - я не видел
Белых Рейдеров, пока мы мытарствовали. Я слышал, что они преследуют
караваны, но ни разу ни одного не видел.
Ингольд усмехнулся:
- Больше всего они опасны, когда их не видишь. Хотя с одним из них ты
знаком! Ледяной Сокол - белый дьявол!
Руди был потрясен. И даже не столько тем, что Ледяной Сокол оказался
чужаком среди темноволосых голубоглазых людей Воса, а тем, что Рейдеры не
походили ни на гуннов, ни на сиуксов. Ледяному Соколу не доверяла
Джованнин. Руди снова вспомнил ферму в тумане и содрогнулся.
- Алвир потому и послал его с миссией в Алкетч, - продолжал Ингольд,
отодвигая травы и поднимаясь. - Только дьявол может выжить в этом
путешествии. - Он взял посох, собираясь совершить обычный обход лагеря
перед ночным дежурством.
- Да, но если он враг, как ему удалось стать стражником? -
запротестовал Руди.
Ингольд помедлил перед тем, как исчезнуть в темноте.
- Что значит враг? - услышал Руди его скрипучий голос. - Много
необычных людей были стражниками... Я думаю, что если бы Ледяной Сокол
счел нужным, он бы рассказал тебе...
Волшебник растворился во мраке. Руди в изумлении покачал головой.
Ингольд становился невидимым, если хотел. Колдун наблюдал за окружающим
миром, как охотник из засады, маскировка, казалось, стала его второй
натурой.
"Интересно, - подумал Руди, - все ли волшебники такие?"
Он продрог и придвинулся поближе к маленькому костру. Холод ночи
подступал со всех сторон, а костер почти не грел.
На ледяной равнине не было деревьев, и они поддерживали огонь
воловьими "лепешками" и ветками кустарника. В призрачном свете этого
костра Руди вспомнил столь дорогой ему полумрак комнаты Альды в Убежище,
трепетное пламя единственной свечи и лицо Минальды, склонившееся над
книгой. На щеке ее блестела слеза. И хотя он знал, что она плакала не о
нем, а о судьбе героини книги, ему хотелось оказаться рядом и успокоить
ее. Сначала он испугался, что воскрешает ее образ в пламени, - ведь он не
хотел шпионить за ней. Но желание увидеть ее, узнать, что с ней все в
порядке, было слишком сильным. А знакомо ли Ингольду такое чувство?
Пытался ли он когда-нибудь найти в пламени образ женщины, которую любил?
Внезапный ветер налетел на огонь; пламя, как разорванный шелк, метнулось
сначала в одну сторону, затем в другую, и Руди вдруг понял, что это был не
северный ветер. Он дул из небытия - резкий, сильный, холодный... Он
взглянул на небо, но, ослепленный костром, не увидел ничего. Он хотел
подняться, но голос сзади него тихо сказал:
- Не двигайся.
В темноте он различил трепещущие концы шарфа и блеск глаз Ингольда.
После нового порыва ветра пламя вспыхнуло с новой силой, и отблеск плаща
Ингольда отразился в осоловелых глазах ослика. Вновь обратив свой взор к
небу, Руди увидел их - черных на черном фоне неба. Извилистые движения,
блеск когтей и мокрых спин. Дарки! Они летели на север против ветра, как
черное облако. Рука Руди невольно потянулась за мечом. Его сердце бешено
колотилось, по спине струился холодный пот. Дарки пролетели...
- Нам повезло, - прошептал Руди.
- Право же, Руди, - Ингольд выступил из темноты и подошел к нему, -
везение здесь ни при чем.
- Ты хочешь сказать, что мы были невидимы?
- Нет, просто незаметны, - колдун пристроился у костра, положив рядом
посох.
- Но как нас можно было не заметить?
Ингольд пожал плечами:
- Ведь ты можешь иногда не заметить кого-то. Может, ты повернул
голову в другую сторону, уронил ключи, чихнул... Вот и с ними, быть может,
произошло что-то подобное.
- Со всеми сразу? - поразился Руди. - Массовая потеря бдительности?
- Да, - улыбнулся Ингольд.
- Боже, а ведь это были первые Дарки, которых мы встретили на
равнине, - запоздало ужаснулся Руди.
- Очевидно, - волшебник порылся в карманах и вынул желтый кристалл. В
нем он обычно видел далекие образы. - У меня есть основание думать, что
эти Дарки преследуют нас с тех пор, как мы покинули город.
- Ты имеешь в виду, что они шпионят за нами?
- Не знаю. - Волшебник взглянул на него сквозь туманное пламя костра.
- Если это так, значит, им известно, что мы потеряли связь с волшебниками
Кво.
- Но как им это удалось?
- А как они узнали все? - возразил Ингольд. - Они мыслят иначе, чем
люди...
Руди откликнулся не сразу.
- Скорее всего они узнали, что в Кво произошло что-то неладное,
понимаешь?
- Понимаю, - согласился старик. - Я бы сказал, что это так, если бы
не одно "но". Не знаю, что там стряслось в Кво и что придумали Дарки,
чтобы осадить там волшебников, но я бы почувствовал, если бы Лохиро умер.
- Что же тогда случилось? - настаивал Руди.
Ингольд промолчал, как молчали и те беженцы, которые встречались на
их пути.
Много дней путешественники двигались совершенно одни в колышущемся
океане коричневых трав. Изредка попадались обмелевшие озерца. Но дважды за
несколько первых недель Ингольд и Руди наталкивались на останки деревень и
жилищ, от которых веяло холодом, страхом и смертью. Рассказы всех женщин и
мужчин были одинаковы: о маленьких существах, которые ползали по холодным
дымоходам или проскальзывали между рамами, и об огромных, срывавших двери
с петель и сокрушавших каменные стены с дикой яростью. И о лютом ветре, не
меняющем направления.
- А как же волшебники? - спросил Ингольд у подошедших к костру.
- Волшебники?.. - толстая женщина с грубым некрасивым лицом
презрительно плюнула в огонь. - Их волшебство не принесло ничего хорошего
ни нам, ни им самим. Я разговаривала с одним ученым из Кво. Они все
попрятались в своих магических кругах, предоставив нам защищаться самим.
Не хотим видеть их, пока Дарки не исчезнут.
- В самом деле? - произнес Ингольд, укладывая свои пакетики с
лекарствами. Он готовился отправиться с беженцами в походную лечебницу,
чтобы облегчить страдания раненых в битвах с Дарками и Белыми Рейдерами и
помочь обессилевшим от истощения.
- Когда это произошло?
Она пожала плечами.
- Давно, несколько месяцев назад. Он провел с нами ночь. Мы с мужем
похоронили его. Так никто и не узнал, кто он.
- Какой-то беглец, - прохрипел глава общины. В свете огня его зеленые
глаза, столь обычные для Геттлсанда, подозрительно изучали их, но он не
спросил, почему они одни путешествуют на запад в столь горькие времена.
- Да, и направлялся он на юг, в джунгли, к императору Алкетча.
Ингольд застыл в изумлении:
- Откуда вы это узнали?
Гигант покачал головой.
- И так ясно.
Вдалеке над равниной послышался волчий хор. Сменилась стража. Бык в
страхе мычал, позвякивая цепью.
- Они говорили, что в Алкетче нет Дарков. Но я лучше умру, чем буду
жить там.
- Как, в Алкетче нет Дарков? - спросил изумленный Руди.
- Так он говорил, - пояснил глава общины. - По-моему, он специально
распространял этот слух, чтобы заполучить дешевых рабов.
Много дней спустя произошла еще одна нерадостная встреча с двумя
мужчинами и парочкой худых светловолосых детей - последними обитателями
деревни золотоискателей с юга. Дети смотрели настороженно из-под спутанных
волос. Стоило Руди отвернуться, как у него пропал нож и пакетик с
кукурузными лепешками. Но когда Ингольд спросил у них о волшебниках,
старший ответил только, что они умерли.
- Почему вы так думаете? - мягко спросил Ингольд.
Мальчик посмотрел на него с суровой печалью:
- А разве не все умерли?
- Да, это не удивительно, - сказал Ингольд потом, когда они
продолжили свой путь на запад по этому сухому морю волнующихся трав.
Временами попадались придорожные канавы и лужи, в которых плавали хлопья
снега.
- Лохиро созвал всех титулованных волшебников в Кво на Совет, поэтому
о них ничего не слышно.
Руди вспомнил вдруг длинную дорогу из Карста и Ингольда у дверей
Убежища.
- Ты хочешь сказать, что волшебники не в силах одолеть эту напасть?
Им не хватает мастерства?
- Нет, не обязательно так. Есть деревенские колдуны и
заклинатели-самоучки, которые никогда не были в Кво, или люди с каким-то
одним талантом: воспламенители, способные взглядом зажечь сухую деревяшку,
искатели, которые могут найти пропавшую вещь, женщины, владеющие
заговорами, люди, которые подавляют свой дар в детстве или отказываются от
него в исповедальне. Но есть люди, которые опровергают общепринятое
мнение, что магами рождаются, - именно они обладатели настоящего
магического дара, они и могут противостоять Даркам!
- И ты, - сказал Руди.
- И я, - согласился старик.
Шли дни, и западная дорога стала малозаметной под темным нависшим
небом. Ингольд все больше говорил о колдовстве. Он рассказал Руди о своем
конфликте с Церковью, о традициях колдовства и о великих магах прошлого:
Форне, Кедмеше и Наке, которые бежали со стадами диких лошадей с северных
равнин.
Иногда он показывал следы животных, достаточно широко
распространенных в этом холоде: огромных лохматых бизонов, гельбов,
похожих на короткошеих безгорбых верблюдов или полосатых зебр. Он говорил
об их повадках не как охотник, а так, будто животные сами рассказали ему о
себе. И вскоре Руди поймал себя на том, что понимает некоторые мысли
ослика Че, хотя от этого общение с упрямым и трусливым животным не стало
проще и приятней.
Временами старик спрашивал что-нибудь, о чем он уже рассказывал
раньше, и после нескольких вопросов Руди понял, что был недостаточно
внимателен, и стал прислушиваться. И чем больше он вникал в то, что
слушал, тем больше понимал.
Часто во время путешествия Руди сожалел о том, что он в свое время
пренебрегал попытками школьной системы сделать его образованным. Многое из
того, что он изучал, казалось ему совсем не связанным с магией, а лишь
ступеньками к новым знаниям: как и почему растут растения, дует ветер, как
медитировать, чтобы успокоить не знающий отдыха ум, сосредоточив его на
звезде или пламени, как уловить тонкое различие между молчанием и пустотой
равнин.
Руди решил, что Ингольд, несомненно, был не только волшебником, но и
разведчиком - ведь он знал, как выжить, как замаскировать лагерь, достать
воду и еду в этой пустынной местности. Иногда Ингольд останавливался,
чтобы сорвать растение и рассказать Руди о пользе, которую из него можно
извлечь. Уяснив в конце концов, что именно он должен искать, Руди
выискивал их, а встречаясь с незнакомыми, расспрашивал Ингольда. И он
понял, что все живое похоже друг на друга. Это обрадовало его, как если бы
он много лет ходил в черно-белом мире и вдруг за поворотом увидел цветной.
- Колдовство - это знание, - заметил Ингольд однажды, когда они
сидели на каменистом дне лощины, укрывшись от ветра. Местность стала
холмистой, поля буйных коричневых трав сменились тощей полынью. Сухие
русла прорезывали землю, а там, где они сидели, бежал маленький ручеек с
ледяной водой. Она обжигала пальцы Руди сквозь перчатки, пока он наполнял
бутылки. Ингольд лениво дергал сухие желтые цветы и созерцал берега
оврага.
- Даже мудрец бесполезен без знаний. Мир многогранен, и, чтобы
работать в нем, мы должны знать каждую грань.
- Да, - согласился Руди, закупоривая фляжку непослушными пальцами. -
Но многое из того, чему ты научил меня, бесполезно, как этот сорняк. Это
же не имеет ни малейшего отношения к магии.
- Да, эта трава не может быть ни лекарством, ни пищей, - подтвердил
Ингольд. - Но мы и сами бесполезны для других форм жизни, разве что
годимся на обед для Дарков. Мы существуем для своей собственной пользы.
- Я понял твою мысль, - сказал Руди после минутного раздумья. -
Многое из того, что я любил и знал, бесполезно. Когда я начал заниматься
магией, я не знал ничего. Я вызвал огонь, потому что это было нужно.
- Нет, - возразил колдун, - ты вызвал огонь, потому что знал, что
можешь!
- Нет, я не знал этого!
- Но ведь ты почему-то попытался! В душе ты все-таки догадывался, что
можешь! И сделал это скорее неосознанно, как дитя.
Руди молчал, сидя на выступе скалы. Ветер завывал над ними. В лощине
же было так тихо, что слышно было, как вода бьется об лед.
- Не знаю, - произнес он наконец тихо и немного испуганно. - Кажется,
я мечтал об этом. Ведь я мечтал с детства о всяких пустяках. Я помню, как
мне хотелось, чтобы зацвела сухая ветка, которую я подобрал во дворе, я
просто держал ее в руке и знал, что она зацветет, и она зацвела. Она вся
покрылась белыми цветами. Я побежал к маме и рассказал ей об этом, но она
дала мне подзатыльник и сказала, чтобы я не занимался ерундой.
Руди, казалось, и сам удивился этому воспоминанию.
Ингольд покачал головой.
- Разве можно такое говорить ребенку.
Руди пожал плечами.
- Мне всегда было интересно, что и как устроено. Наверное, поэтому я
неплохо разбираюсь в машинах, знаю, как работает их мотор, чувствую, все
ли в них в порядке или нет. Я и на этой земле околачиваюсь для того, чтобы
понять, как устроен человек и зачем он существует.
Ингольд вздохнул и положил засохшее растение на камень:
- Может быть, так оно и есть, - наконец произнес он. - И ты никогда
не получишь должного образования. А между тем очень опасно быть
невежественным магом.
Сильный ветер ворвался в лощину. Ингольд поднялся, дрожа, и натянул
поглубже капюшон, замотав поверх него шарф так, что остались видны лишь
глубоко посаженные блестящие глаза и кончик носа. Руди тоже встал, повесил
бутылку с водой на седло и повел Че вверх по узенькой тропинке. Ингольд
проворно карабкался впереди.
- Ингольд?
Они выбрались на дорогу. Стайка степных курочек выпорхнула у них
из-под ног, и Че испуганно вскинул голову. Небо заметно потемнело, а
вдалеке Руди различил стену дождя.
- Чем же опасен невежественный маг?
Колдун обернулся и посмотрел на него:
- Волшебнику подвластно искусство магии. Это сродни любви, Руди. Она
нужна тебе, и ты ищешь ее. И не встретив большую любовь, ты миришься с ее
жалким подобием. Это может разбить не только твою жизнь, но и жизнь того,
кого ты затронул.
- Именно поэтому и создана школа в Кво и Совет, - добавил он. - С тех
пор, как старый Форн покинул школу и удалился в свою черную башню на
берегу моря, Архимаг и Совет решили обучать всех, кто был в состоянии
постичь смысл учения. Они действовали по принципам старых волшебников,
используя наследие империй, существовавших еще до первого появления
Дарков, три тысячи лет назад. Они древнее Церкви.
- Может быть, поэтому Церковь и ополчилась против нас?
Ветер принес холодный дождь с градом. Руди надвинул капюшон на глаза.
Он уже давно привык к мысли, что если идет дождь, то он непременно
промокнет - на голой равнине негде было укрыться.
- Церковь считает нас богоотступниками, - коротко сказал Ингольд. -
Церковники говорят о нашей силе как о дьявольском обмане. А все потому,
что мы можем совершать превращения и не поклоняемся их Богу. Мы отлучены
от Церкви наравне с еретиками и убийцами. А когда мы умираем, нас хоронят
в неосвященной земле, если просто не зарывают, как скотину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35