— С позволения вашего величества…Удивление на лице Лиама сменилось радостью, а Келдрика и других придворных поведение принца Крондора очень удивило. Лиам наклонился поближе к Келдрику:— Анита.Старое лицо Келдрика осветила улыбка, он понимающе усмехнулся:— Значит, скоро вы снова отправитесь в путь — в Крондор, на свадьбу брата?— Мы бы лучше устроили ее здесь, но традиция предписывает принцу жениться в его собственном городе, а перед традицией мы должны склоняться в почтении. Но это не будет так уж скоро — такие вещи требуют подготовки, а тем временем есть возможность поуправлять Королевством, хотя тут, похоже, и без меня дела шли неплохо.— Возможно и так, ваше величество, но за этот год накопилось немало дел, которые были отложены до вашего возвращения. Те документы, что направлялись вам по пути следования королевского кортежа, составляют лишь десятую часть того, что вам предстоит рассмотреть.— Может быть, велеть капитану опять выйти в море? — притворно застонал Лиам.Келдрик улыбнулся:— Идемте, ваше величество. Народ хочет увидеть своего короля.В восточном садике одинокая девичья фигурка медленно бродила между ухоженными клумбами; цветы на них еще не были готовы распуститься. Некоторые более ранние растения уже начали набирать яркую зелень весны, многие кусты живых изгородей были вечнозелеными, и все же садик казался больше напоминанием о пустынной зиме, чем свежим обещанием весны, которая проявится через несколько недель.Перед глазами Аниты далеко внизу лежал Рилланон. Дворец венчал вершину холма; с давних пор его главная сторожевая башня стала композиционным центром всей округи. Семь высоких ажурных мостов повисли над рекой, огибавшей дворец. Полуденный ветер был свеж, и Анита поплотнее завернулась в шаль из тонкой шерстяной ткани.Она предалась воспоминаниям. Зеленые глаза слегка затуманились, когда девушка вспомнила о покойном отце принце Эрланде и обо всем, что случилось за последний год: как Гай де Бас-Тайра прибыл в Крондор и попытался силой принудить ее к замужеству и как Арута неузнанным пробрался в Крондор. Тогда они вдвоем более месяца прятались у пересмешников — в общине крондорских воров, затем бежали в Крайди. В конце войны она приезжала в Рилланон на коронацию Лиама, а еще она за это время успела всем сердцем полюбить младшего брата короля. И вот Арута возвращается в Рилланон.Раздался шум шагов по мощеной дорожке, и Анита обернулась: она ожидала увидеть слугу или стражника, пришедшего доложить о прибытии короля в порт. Но к ней спешил усталый мужчина в дорогом, но повидавшем виды дорожном костюме. Его темно-каштановые волосы взъерошил бриз, а вокруг карих глаз обозначились темные круги; осунувшееся лицо было серьезным, почти хмурым, — и оно так нравилось Аните! Он приближался, а она любовалась его быстрой походкой, грациозной как у кошки — скользящие, мягкие шаги, ни одного лишнего движения. Подойдя, он улыбнулся — застенчиво, чуть ли не с усилием. Анита хотела сохранить самообладание, которому ее с детства учила придворная жизнь, но сдержать слезы не сумела. Внезапно она оказалась в его объятьях и крепко прижалась к нему.— Арута… — только и смогла она сказать.Некоторое время они стояли молча. Потом он медленно наклонил голову и поцеловал ее. Без слов Арута поведал ей о своей любви и тоске, и без слов Анита отвечала ему. Он смотрел в зеленые как море глаза, на нос, усыпанный прелестными крохотными веснушками, — это несовершенство делало ее безупречное лицо только милее. Устало улыбнувшись, он вздохнул:— Я вернулся.И засмеялся — настолько обыденными показались ему эти слова. Анита тоже рассмеялась. Арута ощутил прилив восторга от того, что обнимает эту стройную молодую женщину, вдыхает запах ее темно-рыжих волос, уложенных в замысловатую прическу, модную при дворе в этом сезоне. Какая радость — снова быть с ней!Анита отступила на шаг, крепко держа его за руку.— Как долго тебя не было, — тихо сказала она. — Сначала месяц… потом еще месяц, потом еще. Тебя не было больше полугода. Я не могла заставить себя пойти в порт. Я знала, что расплачусь, как только увижу тебя. — Ее щеки были мокрыми от слез. Она улыбнулась и вытерла их.Арута сжал ее руку.— Лиам то и дело находил владетельных особ, которых необходимо навестить. Дела Королевства, — объяснил он с сарказмом.С первой же встречи с Анитой он был покорен ею, но старался скрыть это. Его неодолимо влекло к девушке, однако он убеждал себя, что должен относиться к ней, как к очаровательному ребенку. А она с необычайной чуткостью реагировала на любое его настроение, как никто другой, умела рассеять его беспокойство, унять гнев, отвлечь от мрачных воспоминаний — несла мир его душе. И он полюбил ее нежную заботу.Но молчал, молчал до последней ночи перед отплытием с Лиамом. Тогда они, придя в этот же садик, проговорили большую часть ночи, и, хотя о чувствах было сказано немного, Арута решил, что Анита поняла главное. Обыденные, едва ли не официальные строчки ее писем вызывали у Аруты беспокойство, он боялся, что в ту ночь неправильно ее понял, но сейчас, заглядывая в лицо Аниты, он уверился, что тогда не ошибся.— Я почти ничего не делал, только думал о тебе с тех самых пор, как мы уехали.Он увидел, как к ее глазам опять подступили слезы.—А я -о тебе.— Я люблю тебя, Анита. Я всегда буду тебя любить. Ты выйдешь за меня замуж?— Да, — сказала она, стиснув его руку, и снова обняла его.У Аруты закружилась голова от внезапно нахлынувшего на него восторга. Крепко прижимая ее к себе, он прошептал:— Ты — моя радость, моя душа.Так они и стояли — высокий, стройный принц и маленькая худенькая принцесса; ее макушка едва доставала ему до подбородка. Они тихо разговаривали, и ничто в мире не имело для них значения. Из состояния мечтательности их вывело чье-то застенчивое покашливание. Они обернулись и обнаружили, что у входа в садик стоит дворцовый стражник.— Его величество прибыл, ваши высочества. Через несколько минут он будет в Большом зале.— Надо идти, — сказал Арута и, взяв Аниту за руку, повел ее мимо стражника, а тот отправился следом за ними. Если бы Арута или Анита оглянулись, они увидели бы, как пожилой воин изо всех сил пытается скрыть широкую улыбку.Арута еще раз пожал руку Аниты и встал у двери: Лиам входил в Большой зал дворца. Король прошел к трону, все придворные склонились в поклоне, а мастер церемоний стукнул в пол жезлом, окованным железом. Герольд возгласил:— Внемлите же! Внемлите слову моему: Лиам, первый король этого имени, милостью богов вернулся к нам и снова воссел на трон! Да здравствует король!— Да здравствует король! — повторили собравшиеся в тронном зале.Лиам сел. На голове у него был простой золотой обруч, символ королевской власти, а на плечах — пурпурная мантия.— Я рад вернуться домой.Мастер церемоний ударил жезлом в пол еще раз, и герольд возгласил имя Аруты. Принц прошел в зал, за ним шли Каролина и Анита, за ними, согласно требованиям этикета, — Мартин. Имя каждого было громко объявлено в свой черед. Когда все заняли места подле короля, Лиам подозвал Аруту:— Ты просил ее?— Просил — о чем? — ответил вопросом на вопрос Арута.— Выйти за тебя замуж, дурачок, — усмехнулся Лиам. — Конечно, просил, и, судя по твоей ухмылке, она согласна, — прошептал он. — Возвращайся на свое место, а я сейчас объявлю об этом. — Арута снова встал рядом с Анитой, а Лиам подозвал герцога Келдрика. — Мы устали, лорд-канцлер я был бы рад поскорей рассмотреть все сегодняшние дела.— Сегодня, по моему суждению, лишь два дела заслуживают внимания вашего величества. Годовой баланс подождет. — Лиам кивнул, и лорд-канцлер продолжал: — Вопервых, от пограничных баронов и Вандроса, герцога Вабона, мы получили сообщения о том, что в Западных землях заметно оживились гоблины.Услышав такое, Арута отвлекся от мыслей об Аните: Западные земли были вверены его заботам. Лиам взглянул на него, потом на Мартина, давая понять, что это касается их.— А Крайди, милорд? — спросил Мартин.— С Дальнего берега нет никаких известий, ваше сиятельство. К этому времени поступили донесения только из земель между Высоким замком на востоке и Небесным озером на западе — все они свидетельствуют, что банды гоблинов движутся к северу, время от времени совершая набеги на деревни, лежащие у них на пути.— На север? — Мартин взглянул на Аруту.— Если ваше величество позволит… — сказал Арута. Лиам кивнул. — Мартин, как ты думаешь, гоблины собираются присоединиться к Братству Темной Тропы?Мартин задумался:— Я бы не стал сбрасывать со счетов такую возможность. Гоблины давно служат моррелам. Хотя я бы предположил, что темные братья скорее отправятся на юг, в свои жилища в Зеленом сердце.Во время Войны Врат черных родственников эльфов цурани изгнали на север. Мартин обратился к Келдрику:— Милорд, а что сообщают о Темном Братстве?— Вдоль подножия Зубов мира у нас расставлены наблюдатели, ваше сиятельство, но они не сообщили нам ничего нового. Бароны Северного форта. Железного перевала, Высокого замка прислали обычные донесения, в них нет ничего, что касалось бы Темного Братства.Лиам предложил:— Арута, вы с Мартином должны рассмотреть эти донесения и решить, что может потребоваться на Западе. — Он взглянул на Келдрика: — Что еще, милорд?— Послание от императрицы Великого Кеша, ваше величество.— И что Кеш хочет поведать Островам?— В Королевство Островов императрицей Великого Кеша направлен посол, известный Абдур Рахман Хазар-хан. Он уполномочен обсудить и устранить разногласия, которые существуют между Кешем и Островами.— Новость эта радует меня, милорд, — заявил Лиам. — Обеим нашим странам пойдет только на пользу благоприятное решение дела раз и навсегда. Но дайте знать уважаемому послу, что мы будем ждать его в Крондоре, потому что там будет большой праздник. — Он поднялся. — Дамы и господа! С великой радостью хочу я известить вас о грядущей свадьбе моего брата Аруты и принцессы Аниты.Король повернулся к Аруте и Аните и, взяв их за руки, представил придворным. В ответ на это заявление раздались рукоплескания.Каролина, нахмурившись, глянула на Лори и подошла поцеловать Аниту. В зале воцарилось веселье, и Лиам сказал:— Дела этого дня окончены. Глава вторая. КРОНДОР Город видел сны. С Горького моря наползла шуба густого тумана, накрыв Крондор плотной белизной. Столица Западных земель Королевства Островов никогда не затихала, но обычные ночные звуки тонули в почти непроницаемой пелене, скрывшей тех, кто еще передвигался по улицам. Все казалось немного приглушенным, менее навязчивым, чем обычно, словно город наконец примирился сам с собой.Для одного обитателя города такая ночь была почти идеальной. Туман превратил улицы в узкие темные проходы, каждый квартал — в отдельный остров. Бесконечный мрак был едва подточен светом уличных фонарей на углах— они, словно маленькие постоялые дворы, согревали каждого прохожего, прежде чем он снова погружался в сырую промозглую ночь. Но между крохотными островками света тот, кто предпочитал работать в темноте, находил достаточно места, чтобы скрыться, — негромкие звуки совсем заглушались, а осторожные движения скрадывались от взгляда случайного наблюдателя. Джимми Рука вышел на дело.Джимми Рука, хотя ему было всего пятнадцать лет, считался одним из самых даровитых пересмешников — так называли себя члены гильдии воров. Джимми был вором почти всю свою недолгую жизнь — уличный мальчишка, он начинал с того, что таскал фрукты с тележек разносчиков, а потом стал полноправным членом гильдии. Джимми не знал, кто его отец, а мать была проституткой в квартале бедноты. После ее смерти от руки пьяного матроса мальчика подобрали пересмешники, и он стремительно пошел в гору. Самым удивительным вДжимми была не его юность. Пересмешники придерживались мнения, что, как только мальчишка готов что-нибудь украсть, его можно пускать на дело. Не удалось — пеняй на себя. Плохой вор — мертвый вор. Пока не возникало опасности для всего сообщества, о гибели незадачливого вора никто не беспокоился. Так вот, самым удивительным в столь быстром продвижении Джимми оказалось то, что он действительно был почти так хорош, как сам о себе думал.С осторожностью почти сверхъестественной он пробирался по комнате. Тишина ночи нарушалась только сонным сопением хозяина и хозяйки. Едва заметный свет отдаленного фонаря проникал в комнату через открытое окно, и этого было довольно. Джимми огляделся, все остальные органы чувств помогали ему в поисках. Половицы под невесомыми шагами Джимми тихо скрипнули — не совсем так, как остальные, и вор нашел то, что искал. В душе он посмеялся над хозяином, у которого не хватило фантазии припрятать свое добро куда-нибудь в менее обычное место. Одним движением мальчишка поднял половицу и запустил руку в тайник сукновала Трига.Триг захрапел и повернулся на бок; его толстая жена тоже всхрапнула, словно отвечая ему. Джимми застыл на месте, едва дыша, и несколько минут подождал, пока хозяева дома опять не затихли. Он вытащил тяжелый кошель и засунул добычу за пазуху туники, перепоясанной широким ремнем. Потом положил на место доску и вернулся к окну. Если повезет, пройдет не один день, прежде чем кража будет обнаружена.Он встал на подоконник и, повернувшись, поднял руки, чтобы ухватиться за карниз крыши. Подтянулся — и вот он уже сидел на кровле. Перевесившись через край, мягким толчком он закрыл ставни и подергал веревку, на конце которой был привязан крючок, чтобы внутренний запор ставен лег на место. Потом быстро смотал веревку и тихонько засмеялся, когда представил, как будет озадачен сукновал пропажей золота. Джимми полежал, прислушиваясь к звукам в комнате. Никто не проснулся, и он совсем успокоился.Он поднялся и пошел по дороге воров, как называли в городе крыши, перепрыгнул с кровли дома Трига на соседнюю и присел, чтобы рассмотреть добычу. Кошель свидетельствовал о том, что сукновал был зажиточным человеком в откладывал значительную часть своих доходов, Джимми этого хватит на несколько месяцев, если он, конечно, не проиграет все сразу.Легкий звук заставил мальчишку припасть к крыше, беззвучно вжаться в черепицу. Звук послышался опять; Джимми лежал почти на коньке крыши, а шумок доносился от портика, откуда-то снизу. Мальчишка проклял свое невезение и пригладил рукой вьющиеся каштановые волосы, сырые от тумана. Еще один человек на крыше означал неприятности. Джимми работал без разрешения ночного мастера пересмешников, и эта его привычка вызывала неодобрение и даже неоднократные побои со стороны сотоварищей по цеху, когда они обнаруживали такое; но если сейчас он подвергает опасности работу другого пересмешника, его ожидало нечто большее, чем ругань и тычки. В гильдии с Джимми обращались, как со взрослым, — своим теперешним положением он был обязан ловкости и сообразительности. Поэтому от него ожидали, что он будет достойным членом гильдии, а возраст никакого значения не имел. Подвергая риску жизнь другого пересмешника, он рисковал потерять и свою.Все могло оказаться и иначе, но это тоже не сулило ничего хорошего. Если вор работал здесь без позволения пересмешников, долг Джимми разузнать, кто он, и доложить о нем. Это, худо-бедно, немного сгладит возмущение, которое поднимется, когда станет ясно, что Джимми опять нарушил воровской этикет, особенно если он отдаст гильдии ее долю добычи — две трети золота сукновала.Джимми скользнул через конек крыши и крадучись двинулся вперед, пока не оказался напротив источника звука. Ему надо только взглянуть на вора. Мастер гильдии примет необходимые меры, и рано или поздно вору нанесут визит вышибалы, которые и научат его хорошим манерам. Джимми осторожно пробрался вверх и заглянул через край крыши. И ничего не увидел. Вглядевшись, он краем глаза уловил едва заметное движение и быстро повернул голову. И опять ничего не увидел. ТОГДА ДЖимми Рука решил подождать.Когда дело доходило до работы, единственным слабым местом Джимми оказывалось как раз его неуемное любопытство, да еще время от времени возникавшее нежелание делиться награбленным с гильдией, которой, понятно, это не очень-то нравилось. ВОСПИТАННЫЙ пересмешниками, он перенял их отношение к жизни -не по возрасту скептическое, граничащее с цинизмом. Он был не очень образован, но сообразителен. Одно он знал хорошо: звук не может исходить ниоткуда, если, конечно, здесь не замешана магия.Джимми помедлил, пытаясь разгадать, с чем он столкнулся. Может быть, какой-то невидимый дух не очень уютно чувствовал себя на черепичной крыше, что было едва ли вероятно. Скорее, что-то вполне осязаемое пряталось в густых тенях по другую сторону портика.Джимми подкрался поближе. Он вглядывался в темноту и был вознагражден, услышав очередной шорох. Кто-то был там, в самой густой тени, кто-то, одетый в темный плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41