– Я люблю этот сад, – сказала Камила Дайену. – Я здесь работала, ты знаешь. Мы все работаем для Академии. Я полюбила этот сад сразу, как в первый раз пришла сюда. Ректор открыл его для всех студентов, но сюда приходят немногие. Это далеко от студенческого городка. А теперь, – добавила она, вздохнув и теснее прижимаясь к Дайену, – этот сад будет мне еще дороже.
У Дайена сладко и мучительно сжалось сердце. Сладко, – потому, что у них еще было время, чтобы быть вместе. Мучительно, – оттого, что это время продлится так недолго. А она останется здесь и будет приходить сюда, в этот сад, одна. И он будет здесь и будет приходить в этот сад, но только в мечтах.
– Знаешь, – тихо продолжала Камила, – я часто думаю о том, как встречались в этом саду леди Мейгри с Дереком Саганом. Наверное, встречались, когда учились в Академии. Не знаю – почему, но я не могу представить их вместе где-то в другом месте. Может быть, потому, что я видела ее здесь, всего несколько месяцев тому назад.
Камила сказала об этом так запросто, что на секунду Дайен усомнился в том, что правильно понял ее. Наверное, она говорила не о Сагане и леди Мейгри, а ком-то другом, подумал он, слегка отстраняясь от Камилы и глядя в ее золотистые глаза, лучившиеся солнечным светом даже в этой темноте с растворенной в ней призрачной белизной снега.
– О ком ты? – спросил Дайен.
– О леди Мейгри, – сказала Камила. – И не смотри на меня так! – принужденно засмеялась она. – Я в своем уме. Это было летом. Я работала в саду. Кругом ни души, полная тишина, жарко… Вдруг вижу – на дорожке стоит какая-то женщина в синем платье. Я еще подумала, кто она такая и зачем она здесь в это время, под вечер. Кладу на землю лопату, выпрямляюсь, собираясь подойти к ней, а ее уже нет.
– Странный визит, – сказал Дайен.
– Ты весь дрожишь, – сказала Камила. – Пойдем обратно…
– … Туда, где тепло, – отозвался Дайен, целуя Камилу.
Но они не спешили уйти, медлили, наслаждаясь предвкушением восторга любви, готовые сжечь себя в огне страсти.
– Я думала, это была обычная гостья, – тихо сказала Камила, – но когда увидела ее портрет, то сразу узнала в ней ту женщину. А ведь я никогда не видела ее раньше.
– Ты должна была видеть ее, – сказал Дайен, стараясь скрыть свое беспокойство за беззаботным смехом. – На телеэкране, в доме своего отца.
– Мой отец терпеть не может всяких «технических чудовищ», – рассмеялась Камила, смахивая со своих волос снег. – Нет, честное слово, я никогда раньше ее не видела.
Дайен улыбнулся.
Камила игриво схватила его за лацканы пальто:
– Не смотри на меня так сердито. Скажи мне: «Ты никогда не видела ее духа. Она не являлась тебе. Она пожертвовала своей жизнью во имя короля!»
Вдруг Камила притихла и задумалась, снова глядя в сторону сада:
– Странно, почему его не было с ней? Они так любили друг друга, но жизнь разлучила их. Неужели и после смерти они остались в разлуке?…
Дайен прикрыл глаза, чтобы скрыть непрошенные слезы.
– Не надо об этом, – сказал он.
Камила подняла на него глаза и увидела, как он бледен.
– Прости меня, – прошептала она. – Я не хотела… Прости меня. Я так тебя люблю. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
– Так сделай же меня счастливым! – сказал он, не в силах больше противиться жаркой страсти, захлестнувшей его.
Луна скрылась за тучами, стало совсем темно, обильный снег падал им на ресницы и таял у них на щеках. Смеясь, они повернули обратно и шли, держась за руки и крепко прижимаясь друг к другу. Они скользили и оступались на гладких камнях дорожки, возвращаясь в тепло, спеша навстречу счастью.
… И вот тихая, холодная ночь осталась за окнами.


***

… Они лежали в темноте, счастливые и утомленные. Голова Камилы покоилась на груди Дайена.
– Астарта хочет ребенка, – сказал Дайен. – Это все, чего она хочет от меня. И тогда она будет счастлива. И ее мать тоже. И вся галактика. Это для них что-то вроде бизнеса.
– Не порицай их за это, Дайен, – сказала Камила. – Вспомни о бедствиях и смутах, о тех ужасах, которые они пережили. Люди благодарны тебе за то, что все это позади, за то, что теперь им живется спокойно. И они хотят, чтобы и впредь все было так же. Ваш ребенок означает для них будущее, и они с надеждой смотрят в это будущее. Они хотят верить, что их мирная жизнь будет продолжительной.
– Знаю, – сказал Дайен. – Я понимаю их. Поверь мне, для меня нет ничего важнее, чем дать им то, чего они хотят. Мы пытались – Бог свидетель… Но я не хочу думать об этом. И ты не думай. Не здесь и не сейчас.
Однако он по-прежнему думал и говорил об этом, он искал утешения в том, что Камила понимает его. А она слушала, хотя для нее это было совсем неутешительно. Слушала, потому что знала, что так надо. Ему, Дайену, надо, чтобы она слушала его.
– Врачи в один голос говорят, что мы оба здоровы. Ничто не мешает нам иметь хоть сотню наследников престола. Они говорят, что это стресс, а может, последствия космического путешествия. А может, наоборот, космическое путешествие полезно для нас. Она отказывается от искусственного оплодотворения, ее вера не допускает такого. Божье благословение, говорит она, распространяется только на истинный союз души и тела.
Дайен сел спиной к Камиле и провел рукой по своим влажным от пота волосам, казавшимся в лунном свете темными, кроваво-красными.
– О разводе не может быть и речи, – продолжал он. – Это означало бы войну, и тогда миллионам людей пришлось бы заплатить своими жизнями за мое счастье.
– Знаю, Дайен. И все понимаю. Я сама не хочу и не жду этого. – Камила тоже села, обняв Дайена и прижавшись щекой к его голой спине. – Мы уже говорили с тобой об этом, помнишь?
Он грустно улыбнулся:
– Да. Той ночью я сказал, что не могу сдержать своего обещания жениться на тебе. Я думал и, может быть, надеялся даже, что ты будешь презирать меня. Так мне было бы легче.
– Презирать? Тебя? За то, что ты выполняешь свой долг? Я дочь короля и знаю, что долг короля перед народом – превыше всего. Это был первый урок, который преподали мне мои родители. Что значит наша любовь и наши обязательства друг перед другом по сравнению с твоими обязательствами перед своим народом?
– Я мог бы избавиться от всего этого, Камила, такая возможность у меня была.
– Вот тогда я стала бы презирать тебя!
Он обнял Камилу и поцеловал ее в серебристые волосы.
– Это все, чего я хочу, – сказала она.
Дайен вздохнул и снова лег, увлекая за собой Камилу. Луна спряталась за тучами, и тень от них скрыла Дайена. Камила прислушивалась к его ровному дыханию, к биению его сердца.
А когда тень исчезла, из темноты проступило лицо Дайена, строгое, словно высеченное из мрамора. Камила похолодела от страха. Ей вспомнился сон, который приснился в первую ночь после встречи с Дайеном.
Ей снилась битва, каких немало было в старину в ее стране. Она сражалась бок о бок с возлюбленным. Он был рыцарем, а она – оруженосцем, прикрывавшим его с левой стороны. Так, вместе, они сражались, сокрушая одного за другим вражеских воинов. Дайен был военачальником, он вел за собой своих воинов. Его яркое знамя влекло их вперед.
А потом они повстречались с небывалым врагом. Волной бедствия и мрака он обрушился на их ряды и нанес удар по щиту Дайена. Король держался стойко. Его доспехи и меч были в крови – его и его врагов. Но раны и усталость сказались, он споткнулся и упал. Угроза гибели нависла над Дайеном. Камила стояла над ним и закрывала его щитом. Что еще могла она сделать для него? Удары следовали один за другим. И вот уже ее щит разбит, а сама она опустилась на колени.
Позади них дрогнуло войско Дайена. Камила упала, и разбитый щит лежал поверх их тел. Они смотрели друг на друга, а враги промчались мимо, готовые уничтожить тех, кто шел за ними.
И тогда Дайен поднялся с земли и, отбросив в сторону щит, напал на неприятеля. Его воины сомкнули ряды и, ведомые своим предводителем, нанесли врагу сокрушительное поражение. И Камила осталась в темноте одна.
Неожиданно для самой себя Камила вскрикнула. Ее душили слезы.
– Не плачь, – сказал Дайен. – Это я во всем виноват. Я не хотел огорчать тебя. Скажи мне – я первый, кого ты любишь?
Она прижалась лицом к его руке и молчала, не зная, как объяснить ему, отчего она плачет.
Дайен молча гладил ее волосы, а потом заговорил, чувствуя, как горит его лицо:
– Однако я не ожидал… Я думал… Здесь, в вашем городке…
– Дайен! – Камила заглянула ему в глаза и попыталась улыбнуться дрожащими губами. – Как мог ты об этом подумать? Я люблю тебя, одного тебя.
Он крепко прижал ее к своей груди, а она горячо прильнула к нему. Еще немного, казалось им, и их души, преодолев сопротивление живой плоти, сольются. Но плоть устояла, даря им взамен наслаждение.
Упоительная страсть кружила им головы, гоня прочь все печали и заботы. Усталые, лежали они в благодатной истоме и долго молчали. Первым нарушил тишину Дайен.
– Мы слишком много говорили обо мне, – сказал он. – Расскажи мне о себе. Чем ты занята, что изучаешь, с кем встречаешься, о чем говоришь, где бываешь…
– Я нигде не бываю, кроме учебных аудиторий, – тихо засмеявшись, ответила Камила, довольная тем, что Дайен спрашивает ее об этом, и еще теснее прижалась к нему. – Сначала мне здесь было очень трудно. Я очень отстала от других. Ты ведь знаешь, как относятся в нашей стране к университетскому образованию. Мне пришлось очень много работать, чтобы наверстать упущенное и догнать остальных. А теперь я довольна…
– Теперь? – с любопытством взглянул он на нее.
– Сначала я очень скучала по дому. Это было трудное время. Ты как раз женился тогда… Я чувствовала себя беспомощной и ревновала. Не к ней. Я не боялась, что полюбишь ее так же сильно, как меня. – Она прижала ладонь к его губам, не давая перебить себя. – Я никогда не сомневалась в тебе. Меня мучили воспоминания о тех днях, когда мы были вместе с тобой, мучило сознание, что теперь ты не со мной, а с другой…
– С другой? Да… Но мы не любим друг друга, – нахмурясь произнес Дайен.
Луна снова зашла за тучи. Разыгрался ветер, начиналась метель. В окно стучались крохотные льдинки.
– Почему ты молчишь? Рассказывай, – вдруг произнес Дайен. – Я хочу знать о тебе все, чтобы быть с тобой в своем воображении. Что ты ешь на завтрак? Ты завтракаешь дома или ходишь в кафе?
– О, Дайен, – засмеялась она.
– Я серьезно. Рассказывай мне все.
Она послушалась его и стала рассказывать обо всех подробностях своей повседневной жизни, о занятиях, о профессорах, о друзьях и подругах, о книгах, которые читает, а еще о том, что ей нравится философия, но любимый ее предмет – математика. Ну и о том, что она ест на завтрак.
Он лежал очень спокойно и тихо. Она бы подумала, что он спит, если бы не видела его широко открытых глаз, неподвижно смотревших в темноту.
Она мысленно сравнила его дни со своими. Сколько на нем ответственности, сколько приходится ему принимать решений, от которых зависят судьбы множества людей. Как велика разница между королем и человеком, который держит ее сейчас в своих объятиях! Сочувствие к нему и раскаяние наполнили ее душу. Она не привыкла жалеть себя. Лишь изредка, вечером, когда кругом царил аромат роз и на глаза ей попадались влюбленные парочки, ей становилось грустно и было жаль, что она одна, вдали от любимого.
Но лучше не думать об этом. Никаких сожалений. Никакой жалости к себе. И поскорее прогнать прочь страх и грусть, испытанные ею при воспоминании о приснившейся битве.
– Ну, хорошо, – сказал вдруг Дайен после затянувшегося молчания. – Ты изучаешь астрофизику и квантовую механику. А что потом? Какие у тебя планы?
– А ты не догадываешься? – спросила Камила, чувствуя, что краснеет.
Он приподнялся, опершись на локоть. Ее тон заинтриговал его.
– Уж не собираешься ли ты посвятить свою жизнь Богу, уйти в монастырь?
– Вот именно, ты угадал! – И она игриво запустила пальцы в его шевелюру и слегка дернула его за волосы.
Началась веселая возня, кончившаяся тем, что выбившаяся из сил и хохочущая Камила оказалась прижатой к изголовью кровати.
– Скажите мне всю правду, леди, – притворяясь сердитым и строгим, сказал Дайен. – Приказываю вам.
– Ты будешь смеяться надо мной, – запротестовала Камила.
– Ты же не смеялась надо мной, когда я сказал тебе, что стану королем.
– Нет, – согласилась Камила, – не смеялась.
Он поцеловал ее так пылко, что их беседа возобновилась не сразу. Мучительно сладки были его объятия. Камилу клонило ко сну.
– Не уклоняйся больше от ответов на мои вопросы, – сказал Дайен слегка охрипшим от усталости голосом. – Расскажи мне о своих планах. И не спи, ночь и так скоро кончится. Не будем терять время впустую.
– Да, скоро рассветет. Еще немного – и я уйду, чтобы никто не увидел меня.
Но она медлила. Ей не хотелось покидать этот уют и тепло и, дрожа от холода, спеша и озираясь в пустых и гулких коридорах, украдкой бежать в свою пустую спальню. На душе у нее становилось тоскливо.
– Я приняла решение, – сказала Камила. – Когда я последний раз была в праздники на нашей планете, у нас гостила Томи Корбетт. Ты помнишь ее?
– Капитан «Галактической Красавицы», на которую напала леди Мейгри, когда летала в Коразию. А к вам Томи зачем прилетала?
– Мой отец встретил ее во время битвы, когда флоту пришлось сражаться, чтобы вырваться из Коразианской галактики.
– Да, вспоминаю, она приняла часть войска твоего отца на свой корабль. Странно, но я давно уже и думать о ней забыл.
– Они с моим отцом очень подружились. Он зовет ее в гости каждый год, чтобы она проводила у нас свой отпуск. Она теперь полковник Королевского космического корпуса и говорит, что ты и генерал Дикстер в свое время очень помогли ей.
– Она заслужила это, – подтвердил Дайен. – Итак, ты встретила ее…
– Да. – Камила нервно смяла пальцами простыню. – Она рассказала мне об Академии Королевского корпуса. Это как раз то, чего я хочу – выучиться на космического пилота. Как Томи и леди Мейгри.
Дайен молчал.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – продолжала Камила, уверенная, что угадала его мысли. – Ты думаешь, что у меня ничего не получится. Я знаю, как это трудно, и какая это честь, чтобы тебя приняли в космические пилоты. Этой чести добиваются очень многие, а принимают в Академию лишь лучших. Преподаватели говорят, что у меня достаточно хорошие знания. Мой средний бал 4,0, и я практически уже сдала вступительные экзамены и набрала чуть ли не больше всех баллов. Тому, кто хочет стать космическим пилотом, необходимо заручиться поддержкой влиятельного лица, чтобы договориться с комиссией, но… – она принужденно засмеялась, – ведь мы друзья с Его величеством королем. Я думаю, он мог бы…
– Да, мог бы, но не хочет, – сказал Дайен.
Он высвободил свою руку из-под ее руки и сел. Отбросив назад простыню, он встал спиною к ней и потянулся за своей одеждой.
– Я мог бы, но это значило бы подписать твой смертный приговор.
Камила изумленно смотрела на него, не находя слов. Она чувствовала себя оскорбленной.
Накинув халат, он повернулся к ней лицом.
– Представляю, как привлекательна в твоих глазах полковник Корбетт. Обаятельная героиня. Я видел, как люди гибли там, слышал их отчаянные вопли… Как будто все это было только вчера. Я не хочу терять тебя, Камила, не хочу!
«Терять? Меня? Но меня нет у тебя, Дайен!» – могла бы она сказать ему, но никакая сила не заставила бы ее произнести эти слова вслух. Долг оруженосца – защищать своего рыцаря от ударов, а не наносить их ему. Однако ей было слишком трудно отказаться от своих планов и надежд. Они спасли ее от пустоты ночей.
Камила встала с постели и подошла к нему. Ее била дрожь. Он прижал ее к себе и запахнул на ее спине свой просторный халат.
– Оставайся там, где ты в безопасности. Я сумею навещать тебя здесь.
– Сумеешь? – Она взглянула на него благодарным взглядом. – Правда, сумеешь?
– Да. Я много думал об этом. Я сделал пожертвования в пользу Академии и получил почетную ученую степень. Теперь я могу читать здесь лекции о…
– … любви, – подсказала она, дразнясь.
– Нет, – улыбнулся он. – Это лекция – только для тебя одной.
– Я люблю тебя! – вырвалось у нее, и Камила прильнула к нему.
– А я тебя!
Уже забрезжил угрюмый холодный рассвет.
– Пора уходить, – сказала Камила и скрылась в ванной, чтобы одеться.
Дайен подошел к окну и прижал к холодному стеклу правую ладонь. Прохлада смягчила ноющую боль. Так стоял он, глядя в заснеженный сад. Он не удивился бы, появись сейчас леди Мейгри в этом саду. Дайен даже надеялся, что снова увидит ее.
«Поймешь ли ты меня? – спросил он ее. – Наверное, нет. Ты и Саган любили друг друга, но вам мало было одной любви. Ваши амбиции, ваша гордость слишком много значили для вас. Ради короны вы были готовы попрать и попрали любовь. У меня есть корона. У меня есть то, чего вы хотели. А теперь я хочу, чтобы у меня была любовь. И я ни у кого ничего не прошу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68