)
Уже в форме немецкого матроса, с громоздким пистолетом-пулеметом за плечами, он продолжил путь вверх. Минут через пятнадцать обнаружилось местечко, откуда можно было обозреть прибрежную полосу. С вершины скалы виднелся черный корпус подводной лодки, обозначенный лунным светом. Подраненная хищница качалась на волнах, сильно задрав корму - как поплавок великанской удочки. Плоты шли от нее к кромке воды, где суетились мелкие фигурки врагов. Человек тридцать окружали невзрачный ящик не слишком внушительных размеров.
Реликвия!
А еще воину-одиночке показалось, что он различает светлое платье Лилиан…
Лодка все больше кренилась на нос, но вода вдруг хлынула в центральные отсеки, поэтому последней канула в мокрую могилу все-таки рубка. "U-46" навсегда покинула списки Райхсмарине.
Вперед, - скомандовал воин сам себе. И даже не шелохнулся. Он почувствовал, как тяжелы его веки, как ему хочется смежить их и хоть на миг уйти из этой холодной напряженной тьмы в уютное и спокойное прошлое годичной давности. Вернуться в мир лекций, восхищенных студенческих глаз и безопасных ристалищ с начальством. Отпрыгнуть всего лишь на год - больше ему не нужно - в скучные будни, в ясный чикагский сентябрь…
…Воин открыл глаза, сбросив пелену воспоминаний. Исчез Чикаго, заодно пропали Непал со Стамбулом, и даже Венеция. Год пролетел, как страницы бульварного романа. От сентября до сентября. От мира к войне.
Немецкий отряд во главе со штандартенфюрером Мюллером направился вглубь острова. В единой колонне оказались матросы, выделенные капитаном "U-46", взвод эсэсовцев, пленница Лилиан, немецкий археолог и вечно бдительный Хорхер.
Солдаты, конвоирующие Ковчег, не знали, что из темноты, слегка разреженной лунным светом, Индиана наблюдает за ними, в глазах его посверкивают злые огоньки, а руки сжимают трофейный пистолет-пулемет. Урбах-Ренар в предвкушении археологического чуда даже отрешился от страха перед неуничтожимым иудеомасонским демоном.
- Ну, сколько нам еще переться? - капризно выпытывал у Мюллера личный археолог фюрера.
- Если разведданные не врут, то до пещеры "Врата Аида" осталось где-то полкилометра, - отозвался штандартенфюрер. - Меня другое беспокоит. Вот этот намечающийся еврейский или там древнееврейский ритуал. Неужели нельзя без него обойтись?
- Неужели обязательно соваться в чужие дела? - противным скрипучим голосом отрезал Урбах. - Наукой здесь занимаюсь только я! А у вас другая работа. Меня, например, очень интересует, почему мы так плетемся? Из солдат будто выпустили воздух.
- Ну, успокойтесь, старина… - несмотря на мирные слова, Мюллер выглядел довольно недружелюбным, и Урбах почел нужным объясниться перед товарищем по партии:
- Мне всякие еврейские процедуры нравятся не больше, чем вам. Но, в отличие от вас, я - ученый. Поэтому мой долг перед Германией - изучить явление со всех сторон. Хотя бы для того, чтобы знать, как его полностью и окончательно уничтожить. Скрижали Завета - это еврейская дверь, ведущая к Богу, нам предстоит или заколотить ее или воспользоваться ей. Ковчег столь же опасная вещь для нас, какой она была для арийцев-филистимлян.
В беседу вступил как всегда строгий штурмбанфюрер Хорхер:
- Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что вся ответственность ложится в случае неуспеха на вас?
Высокие чувства переполняли Урбаха, принуждали задирать подбородок и порывисто дышать.
- В любом случае - мне отвечать перед фюрером. Пусть неуспех случится здесь, на островке Устика, а не в Берлине или Вевельсбурге. Вы, кажется, запамятовали, чем кончилось для археологов вскрытие единственного уцелевшего погребения фараона, весьма слабого владыки Тутанхамона двадцать четыре трупа в течение нескольких лет. Вот поэтому я готов пожертвовать собой. А вы?
- Боюсь, археологам подпортили жизнь радиоактивные материалы, предположил трезвомыслящий Мюллер. - Мы не забыли проверить Ковчег счетчиком Гейгера, полный порядок.
- Тем не менее, - Урбах достал из кармана Библию, - когда воины с Ковчегом несколько раз обогнули стены города Иерихон, те с треском рухнули. Более того, когда Ковчега касался кто-либо помимо левитов, то был немедленно поражаем огненной смертью. А если израильтяне отправлялись в бой без Скрижалей Завета, то продували битву вчистую… Вынужден сейчас признаться, что у нас в подземном храме могли возникнуть крупные неприятности с изъятием реликвии, если бы не содействие покойного доктора Джонса.
- По-вашему получается, господин фон Урбах, что благой Господь вынужден пособничать хитреньким израильтянам, которые как-то втерлись к нему в доверие, - опять подал голос штурмбанфюрер Хорхер. - Неувязочку не замечаете?
Выходец из народа с неприязнью поглядывал рыбьими глазками на ученого аристократа.
- Карл, мы не на партийном собрании. Мы, между прочим, занимаемся тонкой исследовательской работой, - археолог утомленно вздохнул.
- Вы допустили две ошибки, Райнгольд. Во-первых, на партийных собраниях куется воля нации, во-вторых, мои воззрения куда больше соответствуют национал-социализму, чем ваши. Поэтому мне близки воззрения греческих гностиков, Маркиона и прочих, которые верно считали, что еврейский бог под стать самим евреям. Семь дней творения он только для них трудился, да и потом "своих" не забывал. Такой бог с таким народом друг друга стоят. Разве не Иегова порушил все великие империи, которые якобы обидели израильтян: Ассирию, Вавилонию и Рим?..
"Надеюсь, Господь также разотрет в порошок и Третий Рейх", "поддержал" мнение штурмбанфюрера Индиана Джонс. Мысленно, конечно.
Он находился чуть сбоку и выше от беседующих на философские темы нацистов. До него долетали обрывки немецких речей, весьма неприятные для американского уха. Смехотворно выглядели разглагольствования о том, что Иегова и его еврейские подручные вытеснили древних богов и духов, которые раньше жили во всем, и в камне, и в дереве, смирение любили и доблесть, героям помогали и земледельцам. Вот отчего, оказывается, весь мир опоганился, покрылся шахтами, нефтяными скважинами и лесопилками. Именно благодаря Иегове евреи расползлись повсюду, опутали планету торговлей, банками, кредитами, процентами, разрушили патриархальное хозяйство. Раньше крестьянин кормил только себя и своего защитника-господина, теперь еще с десяток тунеядцев и умников в городах…
"И таких, как вы, шальных недоделков тоже кормят-поят, хотя кроме фекалий ничего полезного от вас не дождешься", - подытожил Индиана Джонс.
Он мог прямо сейчас открыть пальбу по процессии. Однако эсэсовская команда была опытной и, даже немного поредев, все равно бы прикончила его в качестве ответной меры. Поэтому ставка делалась на хитрость. Индиана улучил момент и пристроился в хвост колонны. Ведь был он в самой что ни на есть немецкой матросской форме - в клешах, фланелевке с гюйсом и бескозырке. А чтобы моряки не попробовали его узнать, профессор сместился в сторону эсэсовцев, четверо из которых, изображая левитов, несли Ковчег на шестах.
Процессия приблизилась к тому месту, которое с замшелых времен прозывалось "Врата Аида". В самом деле, вслед за отверстием, смахивающем на арку, имелся туннель с уступами, а может и ступенями, которые проделали трудолюбивые древнегреческие циклопы. Ступени полого вели вниз, сам тоннель постепенно расширялся. В итоге получилось что-то вроде зала, с внушительным плоским камнем в дальнем углу, напоминающим жертвенник. Вероятно, некогда он и выполнял соответствующие функции. За этой глыбой пещера не кончалась, напротив, там начинался жутковатый разлом, уходящий невесть куда.
Ковчег Завета был как раз водружен на удобный камень, после чего с него сдернули покрывало. Ярко светили фальшфейеры и Индиана не отказался от того, чтобы еще раз полюбоваться своей находкой. Особенно херувимскими крыльями. Ангелы подчеркнуто не хотели глядеть на творящиеся мерзости и направляли свои лица вниз, к крышке.
Солдаты и матросы довольно бесцельно бродили по подземелью, некоторые столпились вокруг Ковчега, и, вероятно, их обуревали разные чувства. Эсэсовцы Мюллера, окончившие военные училища системы НАПОЛА, были в курсе, что перед ними еврейский магический предмет, враждебный германскому духу и истинно тевтонским богам, Водану и Тору. Матросы считали, что в ящике вылеживаются драгоценности, стратегические материалы или секретное оборудование. Некоторые из них слышали, что раскопаны какие-то еврейские Скрижали, но даже будучи христианами, не очень-то понимали, что в позолоченном ящике с крылышками находится величайшая их святыня.
Индиана аккуратно подобрался к Мюллеру, притиснул к его спине вороненый ствол и проговорил без особых интонаций:
- Никаких резких движений, иначе выстрелю. Как вы понимаете, без промаха. Я - Индиана Джонс.
- Что же вам угодно, герр Джонс? - тоже весьма тихо и ровно произнес штандартенфюрер.
- Чтобы все солдаты с матросами убрались из пещеры, и мне был доставлен работающий радиопередатчик. Здесь мне нужны только вы, недоносок-Хорхер, балбес-Урбах и мисс Кэмден. Трех заложников, надеюсь, хватит.
- А если этого не произойдет? - решил прощупать Мюллер.
- Тогда и вам, и тем, кто гуляет поблизости, придется немедленно отправится за пределы нашего мира, туда, где придется за все отвечать. Не спорю, при таком раскладе у меня тоже возникнут трудности со спасением души.
- Понял, - отозвался эсэсовский офицер и немедленно распорядился. Зебург, уведите свой взвод из пещеры. Матросов тоже захватите, шарфюрер.
- Слушаюсь!
Эсэсовский фельдфебель рявкнул на парней в черном и парней в бескозырках. Личный состав резво, без толчеи, направился к выходу, демонстрируя отличную выучку.
Когда в пещере стало куда безлюднее, Хорхер отметил:
- Рядом с этим ящиком я бы спокойнее чувствовал себя в присутствии германских солдат и матросов. В чем причина такого неожиданного решения, господин штандартенфюрер?
- Вот она, в нашей униформе и при оружии, - Мюллер показал большим пальцем на стоящего за его спиной человека.
- Джонс! - вскрик Урбаха был похож на всхлип.
- Да, мои хорошие, это я, - Индиана Джонс отошел в сторонку. - Нам пришлось повстречаться снова, потому что я еще не сделал своего последнего хода. Мюллер, уроните-ка свой пистолет.
Едва штандартенфюрер опорожнил кобуру, как в руках Райнгольда фон Урбаха появилась граната. Причем, палец его был пропущен через чеку. Личный археолог фюрера, после стольких воскрешений американца, пришел явно в параноидальное состояние.
- Джонс, тебе не достанется Ковчег! Он будет уничтожен, если ты не бросишь "Фольмер".
Индиана оттолкнул Мюллера, мешающего прицеливанию, и развернул ствол. Но поздно, Урбах успел скользнуть к камню и выдернуть чеку, теперь лишь его палец придерживал рычажок.
- Спокойно, коллега, дышите глубже, - янки примирительно улыбнулся и даже опустил дуло. - Какая бешеная муха вас укусила?
- Ну, что, Джонс, раскусил я тебя? Боишься, демон? Без Скрижалей Завета ты лишишься своей колдовской силы, а заодно вся твоя масонская братия!
Взгляд немецкого археолога был очумелым, неразумным, в краях рта скопилась слюна. Даже присутствовавшие в пещере немцы озирались на него с удивлением и опаской, как на диковинного зверя.
- Ну, полноте, - Индиана попробовал угомонить осатаневшего "коллегу". - Все убедительно, вы произвели сейчас на меня сильное впечатление и достигли своей цели. Нам, конечно же, есть о чем потолковать. Ценность нашего, подчеркиваю, НАШЕГО открытия такова, что ее вполне хватит на двоих. Я даже предлагаю немного сдружиться и написать совместную статью по этому поводу…
Однако воспаленный взгляд и багровые пятна, расползшиеся по физиономии Урбаха, выдавали одержимость, которая наконец прорвалась сквозь тонкий налет лоска и цивилизованности.
- Заткнись, демон! - нетвердая рука фанатика с бьющейся в пальцах гранатой стала вздыматься. - Сейчас, сейчас я превращу в пыль весь ваш мир…
Вселенная содрогнулась, и Индиана Джонс это почувствовал.
- Стоп, Урбах! Вы меня переиграли… Тьфу, еще ученого из себя корчил!
Он отшвырнул оружие, а штандартенфюрер Мюллер тут же схватил свой пистолет и направил на американца.
- Сейчас вы тоже станете бывшим ученым, герр Джонс. Я вас разжалую в простые трупы.
Мюллер зычно гаркнул, и пещера мгновенно заполнилась его подчиненными. Урбах, шумно сопя, опустил руку и вернул чеку на место. Затем неожиданно вступился за американца.
- Сделать труп мы всегда успеем. Я думаю, доктору Джонсу небезынтересно будет понаблюдать, как я общаюсь с Богом.
- В самом деле, мы его расстреляем чуть погодя, - решил дать отсрочку озабоченный Хорхер. - За компанию с фройляйн Лилиан. Пожалуй, при докторе Джонсе будет безопаснее вскрывать ковчег его демона, иудейского бога.
- На полчаса раньше, на полчаса позже, какая разница, - согласился Мюллер и скомандовал своим солдатам. - Свяжите этих американских обезьян и бросьте их в угол, чтоб не портили вид!
Не прошло пары минут, как Индиана с Лилиан вновь оказались рядом, но только в скрученном виде и на холодном каменном полу. Им представилась возможность (может быть, последняя) поворковать о своих чувствах.
- Ты действительно американская обезьяна, Инди. Ухитрился потопить эту дерьмовую лодку, и не заметил, что превратил Урбаха в шизика, который таскает в кармане бомбочку.
- Давай о чем-нибудь другом, Лили… Я все-таки рад, что мы с тобой еще раз встретились.
- Чудак ты, доктор Джонс. Да нас же кокнут вместе. Одной пулей.
- Когда я приставил "Фольмер" к спине Мюллера, было двадцать минут двенадцатого, значит, не все потеряно. Лишь бы они не медлили со вскрытием Ковчега.
- Чудак в квадрате. Отключись ты от этого сокровища, доигрался уже.
- Я не могу отключиться, потому что именно сейчас, когда мне вынесли смертный приговор, все утряслось в голове и прояснилось… Извини меня, крошка.
- Сам ты "крошка". Горбушка. Он еще имеет наглость извиняться.
- Помнишь, я тебе рассказывал и показывал апокриф? На данный момент почти каждая буква в нем обрела смысл. Мой отец давным-давно все понял. За исключением одного слова, которое он не учел из-за лакуны в тексте, ну и своей гордыни. Эта лакуна соседствовала с именем Х.Иоанос. Так вот, выпало из документа слово "fili", то есть, сын. Выходит, сынок вышеупомянутого персонажа и есть главный герой. Наконец, мой папаша Генри Джонс согласно лингвистике - не кто иной, как Х.Иоанос. Улавливаешь мысль?
- Надо понимать, этот главный герой - ты, Инди. Герой, на попе с дырой… Еще скажи, что являешься на самом деле не янки из Иллинойса, а древним греком… Вообще-то, с твоей трепотней легче помирать, поэтому говори, я тебя не ограничиваю.
- Я не древний грек, а тот самый воин-монах из апокрифа. В полном соответствии с пророчеством проживаю, то есть имею квартиру, в стране у пяти великих озер, чей праздник приходится на четверг.
- Это кто монах? Ну, ты себе льстишь!
- Десять лет тому назад ты отбила у меня охоту к законному браку. В итоге, ни с одной дамой я больше одного раза в одной кровати не лежал. А вот мой отец был официально женат, чему я свидетель и одновременно вещественное доказательство.
- Очень интересно, монах и прелюбодей одновременно…Да не прижимайся ко мне так, не щекочи своей дурацкой бескозыркой… От папаши ты, кстати, во всем ума-разума набрался, не научил он тебя лишь детишек делать.
- Папаша только подготавливал поиски, и, можно сказать, руководил процессом. Но отмечу без ложной скромности: кто, как не я, пер на рожон, когда надо было что-нибудь отнять у немцев - Камень, Чашу или Ковчег?
- А пока ты "пер" - с упорством, достойным лучшего применения, - то окончательно сбрендил, Инди. Почему глупость заразна? Вначале твой одаренный папаша и Урбах, потом ты…
К лежащим подошел личный археолог фюрера, уже облаченный в одеяние иудейского священника.
- О чем вы столь увлеченно шушукаетесь?
- О своем, личном, мы же собираемся пожениться, - отозвался Индиана.
- А костюм вам, как ни странно, по фигуре.
- Спасибо за комплимент, доктор Джонс. Пожалуй, ваша кончина меня растрогает. Вы изрядно потерзали мои нервы, но в конце концов все, что вы натворили, пошло нам на пользу. Вот почему я сохранил вам жизнь на ближайшие двадцать минут, и вы сможете поприсутствовать при том, что называется историческим событием.
- Спасибо за отсрочку, Райнгольд. Тем более, что у вас, в СС, не любят тянуть время.
Урбах благодушно поморщился. К этому моменту он полностью обрел экспортный цивилизованный вид.
- Я не эсэсовец, хотя член партии. Если честно, мне не слишком по душе то, что втолковывается рядовым партийцам, простым эсэсовцам, да и массам. Мы, ядро партии, вовсе не считаем, что своя порция величия причитается любому толстяку, который имеет немецкую фамилию, пьет пиво и жрет сосиски с капустой. Мы жаждем поворота к чистым истокам нашей расы, мы возвращаем эру богов и героев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Уже в форме немецкого матроса, с громоздким пистолетом-пулеметом за плечами, он продолжил путь вверх. Минут через пятнадцать обнаружилось местечко, откуда можно было обозреть прибрежную полосу. С вершины скалы виднелся черный корпус подводной лодки, обозначенный лунным светом. Подраненная хищница качалась на волнах, сильно задрав корму - как поплавок великанской удочки. Плоты шли от нее к кромке воды, где суетились мелкие фигурки врагов. Человек тридцать окружали невзрачный ящик не слишком внушительных размеров.
Реликвия!
А еще воину-одиночке показалось, что он различает светлое платье Лилиан…
Лодка все больше кренилась на нос, но вода вдруг хлынула в центральные отсеки, поэтому последней канула в мокрую могилу все-таки рубка. "U-46" навсегда покинула списки Райхсмарине.
Вперед, - скомандовал воин сам себе. И даже не шелохнулся. Он почувствовал, как тяжелы его веки, как ему хочется смежить их и хоть на миг уйти из этой холодной напряженной тьмы в уютное и спокойное прошлое годичной давности. Вернуться в мир лекций, восхищенных студенческих глаз и безопасных ристалищ с начальством. Отпрыгнуть всего лишь на год - больше ему не нужно - в скучные будни, в ясный чикагский сентябрь…
…Воин открыл глаза, сбросив пелену воспоминаний. Исчез Чикаго, заодно пропали Непал со Стамбулом, и даже Венеция. Год пролетел, как страницы бульварного романа. От сентября до сентября. От мира к войне.
Немецкий отряд во главе со штандартенфюрером Мюллером направился вглубь острова. В единой колонне оказались матросы, выделенные капитаном "U-46", взвод эсэсовцев, пленница Лилиан, немецкий археолог и вечно бдительный Хорхер.
Солдаты, конвоирующие Ковчег, не знали, что из темноты, слегка разреженной лунным светом, Индиана наблюдает за ними, в глазах его посверкивают злые огоньки, а руки сжимают трофейный пистолет-пулемет. Урбах-Ренар в предвкушении археологического чуда даже отрешился от страха перед неуничтожимым иудеомасонским демоном.
- Ну, сколько нам еще переться? - капризно выпытывал у Мюллера личный археолог фюрера.
- Если разведданные не врут, то до пещеры "Врата Аида" осталось где-то полкилометра, - отозвался штандартенфюрер. - Меня другое беспокоит. Вот этот намечающийся еврейский или там древнееврейский ритуал. Неужели нельзя без него обойтись?
- Неужели обязательно соваться в чужие дела? - противным скрипучим голосом отрезал Урбах. - Наукой здесь занимаюсь только я! А у вас другая работа. Меня, например, очень интересует, почему мы так плетемся? Из солдат будто выпустили воздух.
- Ну, успокойтесь, старина… - несмотря на мирные слова, Мюллер выглядел довольно недружелюбным, и Урбах почел нужным объясниться перед товарищем по партии:
- Мне всякие еврейские процедуры нравятся не больше, чем вам. Но, в отличие от вас, я - ученый. Поэтому мой долг перед Германией - изучить явление со всех сторон. Хотя бы для того, чтобы знать, как его полностью и окончательно уничтожить. Скрижали Завета - это еврейская дверь, ведущая к Богу, нам предстоит или заколотить ее или воспользоваться ей. Ковчег столь же опасная вещь для нас, какой она была для арийцев-филистимлян.
В беседу вступил как всегда строгий штурмбанфюрер Хорхер:
- Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что вся ответственность ложится в случае неуспеха на вас?
Высокие чувства переполняли Урбаха, принуждали задирать подбородок и порывисто дышать.
- В любом случае - мне отвечать перед фюрером. Пусть неуспех случится здесь, на островке Устика, а не в Берлине или Вевельсбурге. Вы, кажется, запамятовали, чем кончилось для археологов вскрытие единственного уцелевшего погребения фараона, весьма слабого владыки Тутанхамона двадцать четыре трупа в течение нескольких лет. Вот поэтому я готов пожертвовать собой. А вы?
- Боюсь, археологам подпортили жизнь радиоактивные материалы, предположил трезвомыслящий Мюллер. - Мы не забыли проверить Ковчег счетчиком Гейгера, полный порядок.
- Тем не менее, - Урбах достал из кармана Библию, - когда воины с Ковчегом несколько раз обогнули стены города Иерихон, те с треском рухнули. Более того, когда Ковчега касался кто-либо помимо левитов, то был немедленно поражаем огненной смертью. А если израильтяне отправлялись в бой без Скрижалей Завета, то продували битву вчистую… Вынужден сейчас признаться, что у нас в подземном храме могли возникнуть крупные неприятности с изъятием реликвии, если бы не содействие покойного доктора Джонса.
- По-вашему получается, господин фон Урбах, что благой Господь вынужден пособничать хитреньким израильтянам, которые как-то втерлись к нему в доверие, - опять подал голос штурмбанфюрер Хорхер. - Неувязочку не замечаете?
Выходец из народа с неприязнью поглядывал рыбьими глазками на ученого аристократа.
- Карл, мы не на партийном собрании. Мы, между прочим, занимаемся тонкой исследовательской работой, - археолог утомленно вздохнул.
- Вы допустили две ошибки, Райнгольд. Во-первых, на партийных собраниях куется воля нации, во-вторых, мои воззрения куда больше соответствуют национал-социализму, чем ваши. Поэтому мне близки воззрения греческих гностиков, Маркиона и прочих, которые верно считали, что еврейский бог под стать самим евреям. Семь дней творения он только для них трудился, да и потом "своих" не забывал. Такой бог с таким народом друг друга стоят. Разве не Иегова порушил все великие империи, которые якобы обидели израильтян: Ассирию, Вавилонию и Рим?..
"Надеюсь, Господь также разотрет в порошок и Третий Рейх", "поддержал" мнение штурмбанфюрера Индиана Джонс. Мысленно, конечно.
Он находился чуть сбоку и выше от беседующих на философские темы нацистов. До него долетали обрывки немецких речей, весьма неприятные для американского уха. Смехотворно выглядели разглагольствования о том, что Иегова и его еврейские подручные вытеснили древних богов и духов, которые раньше жили во всем, и в камне, и в дереве, смирение любили и доблесть, героям помогали и земледельцам. Вот отчего, оказывается, весь мир опоганился, покрылся шахтами, нефтяными скважинами и лесопилками. Именно благодаря Иегове евреи расползлись повсюду, опутали планету торговлей, банками, кредитами, процентами, разрушили патриархальное хозяйство. Раньше крестьянин кормил только себя и своего защитника-господина, теперь еще с десяток тунеядцев и умников в городах…
"И таких, как вы, шальных недоделков тоже кормят-поят, хотя кроме фекалий ничего полезного от вас не дождешься", - подытожил Индиана Джонс.
Он мог прямо сейчас открыть пальбу по процессии. Однако эсэсовская команда была опытной и, даже немного поредев, все равно бы прикончила его в качестве ответной меры. Поэтому ставка делалась на хитрость. Индиана улучил момент и пристроился в хвост колонны. Ведь был он в самой что ни на есть немецкой матросской форме - в клешах, фланелевке с гюйсом и бескозырке. А чтобы моряки не попробовали его узнать, профессор сместился в сторону эсэсовцев, четверо из которых, изображая левитов, несли Ковчег на шестах.
Процессия приблизилась к тому месту, которое с замшелых времен прозывалось "Врата Аида". В самом деле, вслед за отверстием, смахивающем на арку, имелся туннель с уступами, а может и ступенями, которые проделали трудолюбивые древнегреческие циклопы. Ступени полого вели вниз, сам тоннель постепенно расширялся. В итоге получилось что-то вроде зала, с внушительным плоским камнем в дальнем углу, напоминающим жертвенник. Вероятно, некогда он и выполнял соответствующие функции. За этой глыбой пещера не кончалась, напротив, там начинался жутковатый разлом, уходящий невесть куда.
Ковчег Завета был как раз водружен на удобный камень, после чего с него сдернули покрывало. Ярко светили фальшфейеры и Индиана не отказался от того, чтобы еще раз полюбоваться своей находкой. Особенно херувимскими крыльями. Ангелы подчеркнуто не хотели глядеть на творящиеся мерзости и направляли свои лица вниз, к крышке.
Солдаты и матросы довольно бесцельно бродили по подземелью, некоторые столпились вокруг Ковчега, и, вероятно, их обуревали разные чувства. Эсэсовцы Мюллера, окончившие военные училища системы НАПОЛА, были в курсе, что перед ними еврейский магический предмет, враждебный германскому духу и истинно тевтонским богам, Водану и Тору. Матросы считали, что в ящике вылеживаются драгоценности, стратегические материалы или секретное оборудование. Некоторые из них слышали, что раскопаны какие-то еврейские Скрижали, но даже будучи христианами, не очень-то понимали, что в позолоченном ящике с крылышками находится величайшая их святыня.
Индиана аккуратно подобрался к Мюллеру, притиснул к его спине вороненый ствол и проговорил без особых интонаций:
- Никаких резких движений, иначе выстрелю. Как вы понимаете, без промаха. Я - Индиана Джонс.
- Что же вам угодно, герр Джонс? - тоже весьма тихо и ровно произнес штандартенфюрер.
- Чтобы все солдаты с матросами убрались из пещеры, и мне был доставлен работающий радиопередатчик. Здесь мне нужны только вы, недоносок-Хорхер, балбес-Урбах и мисс Кэмден. Трех заложников, надеюсь, хватит.
- А если этого не произойдет? - решил прощупать Мюллер.
- Тогда и вам, и тем, кто гуляет поблизости, придется немедленно отправится за пределы нашего мира, туда, где придется за все отвечать. Не спорю, при таком раскладе у меня тоже возникнут трудности со спасением души.
- Понял, - отозвался эсэсовский офицер и немедленно распорядился. Зебург, уведите свой взвод из пещеры. Матросов тоже захватите, шарфюрер.
- Слушаюсь!
Эсэсовский фельдфебель рявкнул на парней в черном и парней в бескозырках. Личный состав резво, без толчеи, направился к выходу, демонстрируя отличную выучку.
Когда в пещере стало куда безлюднее, Хорхер отметил:
- Рядом с этим ящиком я бы спокойнее чувствовал себя в присутствии германских солдат и матросов. В чем причина такого неожиданного решения, господин штандартенфюрер?
- Вот она, в нашей униформе и при оружии, - Мюллер показал большим пальцем на стоящего за его спиной человека.
- Джонс! - вскрик Урбаха был похож на всхлип.
- Да, мои хорошие, это я, - Индиана Джонс отошел в сторонку. - Нам пришлось повстречаться снова, потому что я еще не сделал своего последнего хода. Мюллер, уроните-ка свой пистолет.
Едва штандартенфюрер опорожнил кобуру, как в руках Райнгольда фон Урбаха появилась граната. Причем, палец его был пропущен через чеку. Личный археолог фюрера, после стольких воскрешений американца, пришел явно в параноидальное состояние.
- Джонс, тебе не достанется Ковчег! Он будет уничтожен, если ты не бросишь "Фольмер".
Индиана оттолкнул Мюллера, мешающего прицеливанию, и развернул ствол. Но поздно, Урбах успел скользнуть к камню и выдернуть чеку, теперь лишь его палец придерживал рычажок.
- Спокойно, коллега, дышите глубже, - янки примирительно улыбнулся и даже опустил дуло. - Какая бешеная муха вас укусила?
- Ну, что, Джонс, раскусил я тебя? Боишься, демон? Без Скрижалей Завета ты лишишься своей колдовской силы, а заодно вся твоя масонская братия!
Взгляд немецкого археолога был очумелым, неразумным, в краях рта скопилась слюна. Даже присутствовавшие в пещере немцы озирались на него с удивлением и опаской, как на диковинного зверя.
- Ну, полноте, - Индиана попробовал угомонить осатаневшего "коллегу". - Все убедительно, вы произвели сейчас на меня сильное впечатление и достигли своей цели. Нам, конечно же, есть о чем потолковать. Ценность нашего, подчеркиваю, НАШЕГО открытия такова, что ее вполне хватит на двоих. Я даже предлагаю немного сдружиться и написать совместную статью по этому поводу…
Однако воспаленный взгляд и багровые пятна, расползшиеся по физиономии Урбаха, выдавали одержимость, которая наконец прорвалась сквозь тонкий налет лоска и цивилизованности.
- Заткнись, демон! - нетвердая рука фанатика с бьющейся в пальцах гранатой стала вздыматься. - Сейчас, сейчас я превращу в пыль весь ваш мир…
Вселенная содрогнулась, и Индиана Джонс это почувствовал.
- Стоп, Урбах! Вы меня переиграли… Тьфу, еще ученого из себя корчил!
Он отшвырнул оружие, а штандартенфюрер Мюллер тут же схватил свой пистолет и направил на американца.
- Сейчас вы тоже станете бывшим ученым, герр Джонс. Я вас разжалую в простые трупы.
Мюллер зычно гаркнул, и пещера мгновенно заполнилась его подчиненными. Урбах, шумно сопя, опустил руку и вернул чеку на место. Затем неожиданно вступился за американца.
- Сделать труп мы всегда успеем. Я думаю, доктору Джонсу небезынтересно будет понаблюдать, как я общаюсь с Богом.
- В самом деле, мы его расстреляем чуть погодя, - решил дать отсрочку озабоченный Хорхер. - За компанию с фройляйн Лилиан. Пожалуй, при докторе Джонсе будет безопаснее вскрывать ковчег его демона, иудейского бога.
- На полчаса раньше, на полчаса позже, какая разница, - согласился Мюллер и скомандовал своим солдатам. - Свяжите этих американских обезьян и бросьте их в угол, чтоб не портили вид!
Не прошло пары минут, как Индиана с Лилиан вновь оказались рядом, но только в скрученном виде и на холодном каменном полу. Им представилась возможность (может быть, последняя) поворковать о своих чувствах.
- Ты действительно американская обезьяна, Инди. Ухитрился потопить эту дерьмовую лодку, и не заметил, что превратил Урбаха в шизика, который таскает в кармане бомбочку.
- Давай о чем-нибудь другом, Лили… Я все-таки рад, что мы с тобой еще раз встретились.
- Чудак ты, доктор Джонс. Да нас же кокнут вместе. Одной пулей.
- Когда я приставил "Фольмер" к спине Мюллера, было двадцать минут двенадцатого, значит, не все потеряно. Лишь бы они не медлили со вскрытием Ковчега.
- Чудак в квадрате. Отключись ты от этого сокровища, доигрался уже.
- Я не могу отключиться, потому что именно сейчас, когда мне вынесли смертный приговор, все утряслось в голове и прояснилось… Извини меня, крошка.
- Сам ты "крошка". Горбушка. Он еще имеет наглость извиняться.
- Помнишь, я тебе рассказывал и показывал апокриф? На данный момент почти каждая буква в нем обрела смысл. Мой отец давным-давно все понял. За исключением одного слова, которое он не учел из-за лакуны в тексте, ну и своей гордыни. Эта лакуна соседствовала с именем Х.Иоанос. Так вот, выпало из документа слово "fili", то есть, сын. Выходит, сынок вышеупомянутого персонажа и есть главный герой. Наконец, мой папаша Генри Джонс согласно лингвистике - не кто иной, как Х.Иоанос. Улавливаешь мысль?
- Надо понимать, этот главный герой - ты, Инди. Герой, на попе с дырой… Еще скажи, что являешься на самом деле не янки из Иллинойса, а древним греком… Вообще-то, с твоей трепотней легче помирать, поэтому говори, я тебя не ограничиваю.
- Я не древний грек, а тот самый воин-монах из апокрифа. В полном соответствии с пророчеством проживаю, то есть имею квартиру, в стране у пяти великих озер, чей праздник приходится на четверг.
- Это кто монах? Ну, ты себе льстишь!
- Десять лет тому назад ты отбила у меня охоту к законному браку. В итоге, ни с одной дамой я больше одного раза в одной кровати не лежал. А вот мой отец был официально женат, чему я свидетель и одновременно вещественное доказательство.
- Очень интересно, монах и прелюбодей одновременно…Да не прижимайся ко мне так, не щекочи своей дурацкой бескозыркой… От папаши ты, кстати, во всем ума-разума набрался, не научил он тебя лишь детишек делать.
- Папаша только подготавливал поиски, и, можно сказать, руководил процессом. Но отмечу без ложной скромности: кто, как не я, пер на рожон, когда надо было что-нибудь отнять у немцев - Камень, Чашу или Ковчег?
- А пока ты "пер" - с упорством, достойным лучшего применения, - то окончательно сбрендил, Инди. Почему глупость заразна? Вначале твой одаренный папаша и Урбах, потом ты…
К лежащим подошел личный археолог фюрера, уже облаченный в одеяние иудейского священника.
- О чем вы столь увлеченно шушукаетесь?
- О своем, личном, мы же собираемся пожениться, - отозвался Индиана.
- А костюм вам, как ни странно, по фигуре.
- Спасибо за комплимент, доктор Джонс. Пожалуй, ваша кончина меня растрогает. Вы изрядно потерзали мои нервы, но в конце концов все, что вы натворили, пошло нам на пользу. Вот почему я сохранил вам жизнь на ближайшие двадцать минут, и вы сможете поприсутствовать при том, что называется историческим событием.
- Спасибо за отсрочку, Райнгольд. Тем более, что у вас, в СС, не любят тянуть время.
Урбах благодушно поморщился. К этому моменту он полностью обрел экспортный цивилизованный вид.
- Я не эсэсовец, хотя член партии. Если честно, мне не слишком по душе то, что втолковывается рядовым партийцам, простым эсэсовцам, да и массам. Мы, ядро партии, вовсе не считаем, что своя порция величия причитается любому толстяку, который имеет немецкую фамилию, пьет пиво и жрет сосиски с капустой. Мы жаждем поворота к чистым истокам нашей расы, мы возвращаем эру богов и героев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62