..Наконец автобус остановился на площади перед зданием аэропорта.
Юля задержалась в салоне, чтобы выйти последней - и спускаясь на тротуар
мгновенным отчаянным напряжением воли закрутила вокруг себя голубой
холодный жгут психологической защиты. Поначалу ей показалось, что спираль
засияла в холодном ночном воздухе - пожалуй, впервые в жизни Юле удалось
поставить достаточно сильную защиту! Стараясь не думать об опасности (не
тратить силы на испуг!) она вошла в здание аэропорта...
Нечего было и думать, чтобы обращаться за справками к служащим:
спираль не позволила бы сделать это... и Юля минут десять с нарастающим
раздражением разбиралась в таблице рейсов. Потом вспомнила про билет: его
придется брать в самый последний момент, когда ослабление защиты будет уже
не так опасно. А если она не успеет? Или наоборот, ослабит защиту слишком
рано?..
Но все прошло благополучно. И покупка билета, и регистрация, и
посадка в самолет. Юле удавалось - откуда только взялось умение? -
"играть" силой защиты между полной невидимостью и доступностью для
общения...
Оказавшись наконец в самолете, она торопливо забралась поглубже в
кресло и с облегчением сбросила голубую спираль. Все! Теперь целый час
можно отдыхать!
...Но не прошло и двадцати минут, как Юля отчетливо почувствовала
чужое внимание. Она в ужасе огляделась: что такое? Ведь она была уверена,
что ей удалось уйти!
Заставив себя сдержать подступающую панику, Юля поднялась и прошла по
салону, стараясь уловить эманацию своих попутчиков. Нет, никто из них не
был преследователем, это несомненно! Но наблюдение тем не менее отчетливо
ощущалось...
Что же это значит? Ее все-таки заметили, и теперь ждут посадки
самолета? Юля отчаянно пожалела, что в пассажирском кресле нет кнопки
катапульты: вот пусть бы тогда поискали!..
Да, но что делать теперь? Хватит ли еще сил на активизацию спирали?
Ведь защита понадобится не от неопределенно-ищущих взглядов - от
пристального и направленного внимания?
Увидев подходящую стюардессу, Юля попыталась обмотать вокруг себя
спираль... но ответом на отчаянную попытку был лишь заботливый вопрос:
- Что случилось? Вам плохо?
Юля мрачно взглянула на стюардессу. Вот и все! Странно, как кажутся
бесконечными запасы энергии во время магических развлечений - и как быстро
они расходуются во время серьезных дел!
Итак, стать невидимой невозможно. Что же делать? Ведь в столичной
равнодушной толпе человека очень легко арестовать: никто не станет
интересоваться, кто и куда понес женщину, которой, скажем, неожиданно
стало плохо...
"Как же мне выпутаться? - подумала Юля. - Кто может мне помочь?.." На
самом деле, она уже знала ответ на этот вопрос. Было не так много людей,
который бросились бы на помощь Юле по первому ее слову - ее отец, Евгений
и друзья из "Лотоса"...
Она снова позвала стюардессу:
- Отсюда можно как-нибудь позвонить? Это очень срочно и необходимо...
Надо попробовать связаться с Юргеном и Лизой, чтобы они встретили ее
в аэропорту. То, что они сделают это, Юля не сомневалась... Но на миг ее
кольнуло опасение: а имеет ли она право впутывать друзей в такую историю?
"А почему бы и нет? - вдруг возмутилось все в ней. - В конце концов, к
истории с Сэмом причастны все в "Лотосе", и совершенно непонятно, почему
мы с Евгением должны страдать в одиночестве..."
- Скажите, что передать, и назовите номер. Я попробую... - ответила
стюардесса.
Потом Юля не раз вспоминала этот звонок и не находила себе
оправданий. Как бы там ни было, она имела право рисковать только собой!
...Выйдя в зал аэропорта из посадочной галереи, она чуть не упала от
ужаса, увидев обращенные к ней лица. Ей понадобилось несколько секунд,
чтобы понять, что это всего-навсего толпа, встречающая рейс. Почти тут же
кольнуло знакомое уже ощущение опасного внимания к себе, но среди такого
количества людей невозможно было определить, кто именно заинтересовался
ею.
Юлю уже толкали другие пассажиры, выходившие из галереи. Толпа
встречающих начала смешиваться с толпой прибывших. Больше медлить было
нельзя. Юля быстро обвела взглядом зал, увидела Юргена и Лизу, стоящих,
как они и договорились, чуть поодаль под пальмой и пытающихся увидеть ее
среди пассажиров, и почти бегом направилась к ним...
...Юрген и Лиза увидели Юлю почти сразу и с радостным восклицанием
шагнули ей навстречу. Юля вскинула руку, приветствуя их, но вдруг
неожиданно споткнулась, обмякла, и буквально повисла на плече проходившего
мимо молодого человека. Тут же из толпы материализовался еще один парень,
подхватил бесчувственную Юлю под второе плечо, и они быстро засеменили со
своей ношей к боковому выходу.
От неожиданности Юрген и Лиза растерянно замерли на месте. Но когда
уже в дверях один из парней оглянулся и встретился с ними взглядом, Лиза
опомнилась. Схватив Юргена за руку, она с неожиданной силой потянула его к
другому выходу, в противоположную сторону.
- Что случилось? - ошеломленно спросил Юрген. - Куда ты?..
- К машине! - коротко ответила Лиза, невесть откуда взявшимся
приказным тоном. - Быстрее! И подальше отсюда!..
У машины Юрген попытался остановить ее.
- Ты с ума сошла? Юля просила нас встретить ее, а мы...
Лиза буквально втолкнула его на пассажирское сиденье:
- Быстрее, я сказала! - она села за руль и почти с места рванулась в
поток отъезжающих машин. - Ты что, ничего не понял?
Юрген понял, но... Глупо и стыдно убегать вот так! Они должны были
что-то сделать - закричать, догнать, позвать полицию... Почему Лиза так
перепугалась?
Словно отвечая на незаданный вопрос, Лиза молча мотнула головой в
сторону зеркала заднего вида. Юрген вытянул шею, стараясь проследить за ее
взглядом - и успел увидеть выбежавшего из здания человека, который
внимательно смотрел им вслед...

...Сообщение, что Юля находится в самолете, летящем в столицу,
поступило на базу только через два часа - когда надежда уже почти исчезла.
Поначалу оно показалось неправдоподобным, но вскоре было подтверждено. И
теперь оставалось только спокойно дождаться приземления...
Майзлис бесцеремонно выпроводил Сару и шефа из своего кабинета.
- Отдохните, вздремните немного! - не допускающим возражений тоном
заявил он. - Девочку доставят часа через два, я вам сразу же позвоню...
Гуминский не стал спорить: молча помог Саре подняться, и они вышли в
прохладную темноту сада.
Сара не могла ни радоваться, что все обошлось, ни даже просто
вздохнуть с облегчением - молчаливое тревожное ожидание буквально пережгло
все эмоции... Ночная тишина не успокаивала: едва отступала одна тревога,
тут же подкатывались другие. Мысли снова и снова возвращались к
непонятному, непредсказуемому - да просто невозможному! - поведению
Евгения. Чтобы так поступить с собственной женой... Интересно, каким
образом он заставил ее проделывать вещи, непосильные для иного
профессионального шпиона? И ведь нигде не вздрогнуло!
- Никогда не могла подумать, - вслух сказала она, - что Миллер на
такое способен.
- Не вижу тут ничего удивительного! - с нескрываемой досадой
воскликнул Гуминский. - Обычный эгоизм...
Сара с удивлением обернулась: темнота скрывала лицо шефа, и было
непонятно - издевается он или говорит серьезно. Неужели он и в самом деле
считает, что все так просто? Но разве можно игнорировать странности в
поведении Евгения - особенно в последнее время?
...Впрочем, после двух разговоров с Веренковым кое-что из недавнего
прошлого Евгения стало понятнее. До этого Сара и подумать не могла, что
поездка в замок шатогорского аристократа была связана с работой Евгения в
Сент-Меллоне - и что поездка эта едва не закончилась международным
скандалом! Ну что ж, по крайней мере это снимало вопрос о причине и
обстоятельствах поспешного увольнения: за такие дела можно и под суд
попасть, неудивительно, что Евгений не хочет вспоминать об этом...
...А история графини Горвич до сих пор не укладывалась в голове:
каким образом она могла оказаться в роли нелегальной эмигрантки и
практикующей предсказательницы?! И как Евгению удалось через столько лет
проследить ее происхождение?..
Веренков не ответил на эти вопросы - впрочем, у Сары сложилось
впечатление, что он и не знал ответов! Но почему же Гуминский до сих пор
ни разу даже не намекнул на столь важные обстоятельства? Даже если они не
имеют прямого отношения к расследованию - неужели он не понимает, как они
необходимы для понимания личности Евгения?
Воспользовавшись подходящим моментом, Сара решила спросить Гуминского
прямо.
- Ян не мог не предупредить вас, что дела, связанные с МИДом, лежат
за пределами вашей компетенции, - холодно отозвался тот. - Впрочем, если
он считает, что вам теперь нужно это знать, я не возражаю. Пожалуйста,
спрашивайте... что вас еще интересует? Если вы считаете, что это поможет
расследованию...
Сара растерялась: все, что было нужно, Веренков уже рассказал ей - во
всяком случае, новых вопросов пока не возникло. Не просить же шеф
вспоминать мелкие подробности разговоров годичной давности!
Гуминский явно уловил ее замешательство.
- Ну что, похоже, новая информация не прояснила старых проблем? - с
легкой насмешкой поинтересовался он.
Сара едва не ответила резкостью, но сдержалась - в чем-то Гуминский
был прав. Для объяснения странных поступков Евгения все равно не хватало
фактов...
Она сердито передернула плечами в досаде на собственное бессилие. Уж
чего-чего, а фактов-то как раз имелось предостаточно: женитьба на эсперке
из подопечной общины, свадебное путешествие с международным скандалом и
увольнением, рискованное спасение приятеля-эспера из рук мафии... Что еще?
Конечно же, бесконтактное убийство, ну и теперь еще можно добавить
таинственную историю графини-эмигрантки!
Но как собрать воедино всю эту информацию, когда каждый отдельный
эпизод сам по себе достоин отдельного расследования! Взять хотя бы эту
эмигрантку: даже если отбросить тайну ее происхождения - что за мрачная
история с ее дневником? Ведь именно тогда погиб Виллерс... а дневник,
кажется, потом так и не нашли...
- Вы знаете, что было в пропавшем дневнике? - спросила Сара вслух...
и удивилась тому, что Гуминский понял ее сразу.
- Полагаю, описание бесконтактного убийства, - спокойно ответил он. -
Во всяком случае, это кое-что объяснило бы: от такого открытия даже
Виллерс вполне мог потерять голову!
Сара мрачно усмехнулась: представить себе Виллерса в роли объекта (а
не научного руководителя!) чрезвычайной программы было совершенно
невозможно. Уж если с Евгением столько хлопот...
...Мысли снова вернулись к Евгению. Почему он продолжает упорствовать
теперь, когда Сэм находится на базе и механизм действия его способностей
рано или поздно все равно выяснится?! Почему отказывается от
сотрудничества? Что пытается скрыть? А эта его звериная осторожность в
ожидании ареста - получается, он с самого начала не рассчитывал на мирный
исход ситуации? Что же еще он держит в рукаве, с чем еще предстоит
столкнуться?
Веренков, едва узнав о фальшивых письмах, сразу предупредил: скорее
всего, предусмотреть всех ходов Евгения не удастся - так что надо
поторапливаться с завершением программы! Но что значит "поторапливаться"?
Уже исчерпаны практически все методы и подходы, а результата нет и нет...
Есть, правда, еще один вариант, совсем уже последний - допросить
Евгения с применением наркотиков. Раньше Саре не хотелось даже думать о
таком - настолько это было противно... да и просто непрофессионально! Но
теперь она все чаще склонялась к тому, что другого пути не остается. В
конце концов, Евгений сам во всем виноват...
Поняв, что внутренне она уже приняла решение, Сара решила не
откладывать дело в долгий ящик. Но шеф, выслушав ее аргументы, надолго
замолчал, а затем спросил с некоторым сомнением в голосе:
- Какова вероятность, что это окажется опасным для психики?
- Очень небольшая, - пожала плечами Сара, понимая беспокойство шефа.
- Полностью ее исключать, конечно, нельзя, но не думаю, что он будет
испытывать какие-то заметные последствия...
- Под опасностью для психики, - пояснил Гуминский после некоторой
паузы, - чаще подразумеваются серьезные отклонения. Я же имел ввиду ложные
воспоминания, случайно внушенные при допросе, локальную амнезию и тому
подобное...
Сара снова пожала плечами:
- Ну, судя по всему, разговор потребуется не один: эффект у
препаратов кратковременный и недостаточно стабильный. Я думаю, что
какие-то мелкие деформации памяти будут обязательно.
- Нет, в таком случае, это меня не устраивает! - Гуминский помотал
головой. - Придумайте что-нибудь другое, неразрушающее.
Сара едва не вспылила: стала бы она предлагать наркотики, если бы
было "что-нибудь другое"! Но сдержалась и спросила почти спокойно:
- Почему? Что вы видите в этом такого страшного?
- Потому что пока что именно память Евгения - единственный источник
информации. И я предпочел бы оставить его неповрежденным!
- И недоступным, - забыв о субординации, перебила Сара. - И
недоступным, вы забываете об этом! Ведь Евгений не просто отказывается от
сотрудничества, он делает все, чтобы нас запутать! И честное слово, я
уверена, что способности его подопечного - все-таки не настолько тонкая
материя, чтобы после небольших деформаций памяти Евгений перестал понимать
ее!
Новая пауза Гуминского показалась Саре бесконечной. Они уже почти
достигли главного корпуса, когда тот вновь нарушил молчание:
- Возможно, вы правы, госпожа Даррин. Мы еще вернемся к этому
разговору. Пока же - и это мой приказ! - поработайте с женой Миллера. Раз
уж она все равно окажется здесь... Попробуйте расспросить ее о
"бесконтактном убийстве"!
- Но ведь она телепатка! - удивленно воскликнула Сара и осеклась: шеф
остановился и посмотрел на нее внимательно и с каким-то сочувствием.
- Я понимаю, что задание трудное. Если ничего не выйдет, никто вас не
упрекнет. Но поскольку Евгения пока трогать нельзя, это вполне реальный
шанс, и я хочу его использовать. Отдохните хорошенько, и как только
девочку привезут, приступайте. Я буду наблюдать за допросом по монитору.
Гуминский повернулся и быстро зашагал через лужайку к зданию. Сара
смотрела ему вслед, не зная что и подумать...
Допрашивать телепатку! Да никакой наркотик не погасит эти способности
полностью, и "подслушанная" эманация выдаст любую искусственную
искренность... Разве можно обойти это? Но шеф, прекрасно понимая эти
трудности, все же требует "гениальности в полевых условиях", при этом
запрещая куда более простой и доступный способ - почему?!
...Сара вдруг осознала, что число недоговорок вокруг этого
запутанного дела превысило некую критическую величину - и теперь она
ощущала уже не подозрение, а твердую уверенность, что шефу известно
гораздо больше, чем всем остальным участникам программы. И это "больше"
так или иначе связано с увольнением Евгения, с его скандальной поездкой и,
по всей видимости, с погибшей графиней-предсказательницей. И похоже,
Гуминский отнюдь не из соображений субординации и секретности до последней
возможности молчал об этой поездке...

Прогнувшись, Евгений обнаружил, что лежит на кровати в "своей"
комнате, слабо освещенной голубоватым мерцанием ночника. За незанавешенным
окном была кромешная темнота... который же, интересно, сейчас час?
Он хорошо помнил, что устроил днем, но теперь чувствовал только
глубокое отвращение к себе - надо же было так сорваться! И поделом ему
досталось: можно было сообразить, что шеф примет меры предосторожности!
Евгений осторожно поднялся, стараясь не потревожить раны, добрел до
зеркала в ванной... Ну, в общем-то ничего страшного! Могло быть и хуже...
Глазок телекамеры по-прежнему поблескивал из-за вентиляционной
решетки, и Евгений взглянул в него едва ли не жалобно: что у вас там
происходит? Что будет дальше - разговоры или снова драки? Впрочем, если
шеф намерен действовать скрытно, то драк можно не опасаться - по крайней
мере, некоторое время! А вот с допросом под наркотиком дело серьезнее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90