— Нет, спасибо.Он налил себе апельсиновый сок и принес ей пустой стакан.Он с удивлением смотрел, как она с кропотливой осторожностью химика наливает себе в стакан на три пальца чистого джина— Может быть, лед? У меня есть лед.— Все нормально.— Послушай, Грета, ты не можешь пить чистый джин. Это путь к саморазрушению.— От водки у меня болит голова. У текилы противный вкус. — Она приложилась к стакану и не торопясь, сделала большой глоток. Ее передернуло. — Уф-ф! А ты, что ли, совсем не пьешь?— Нет. И тебе лучше было бы его хоть разбавить. Чистый джин убивает нейроны.— Я убиваю нейроны, чтобы выжить. Давай играть.Они сели за третью игру. Выпивка растопила что-то внутри ее головы, и с ней стало трудно играть. Оскар сражался, как будто от этого зависела его жизнь. Ему было нелегко сдерживать себя.— Девять камней форы — слишком много, — заявил он. — Надо было урезать их до шести.— Ты собираешься опять меня обыграть?— Ну, очков на двадцать.— На пятнадцать. Но мы не обязаны заканчивать эту партию.— Нет. — Он держал белый камень кончиками пальцев. — Не обязаны.Оскар потянулся через доску и очень нежно коснулся пальцами ее подбородка. Она удивленно посмотрела на него, а он ласково погладил ее по щеке. Он стал медленно клониться в ее сторону, пока их губы не встретились.Поверхностный поцелуй. Едва коснуться, легче пуха. Рука его скользнула к затылку, он обнял ее уже всерьез. Жгучий вкус джина обжег ему язык.— Пойдем в кровать, — сказал он.— Отнюдь не блестящая идея.— Да, я знаю, но давай попробуем.Они поднялись с пола, пересекли комнату и забрались в квадратную медную кровать.Это был самый плохой секс в его жизни. Сдержанный, нервный, аналитический секс. Секс, начисто лишенный теплой животной связи. Простое освобождающее удовольствие акта было так или иначе обесценено заранее. Посткоитальное раскаяние и сожаление маячило призраком над их кроватью, подобно пускающему слюни соглядатаю. Они не столько занимались сексом, как искали возможности остановиться.— Эта кровать, она очень расшатанная, — вежливо заметила она. — Она действительно скрипит.— Мне следовало купить новую.— Зачем покупать кровать ради одной ночи?— Затем, что завтра я уезжаю в Вашингтон.Она приподнялась с ослепительно сверкающих простынь. На фарфорово-белых плечах проступала тонкая сеть голубых вен.— Что ты собираешься сообщить в Вашингтоне?— А что ты хотела бы, чтобы я сообщил им в Вашингтоне?— Скажи им правду.— Грета, ты всегда говоришь, что хочешь добиться правды. Но ты отдаешь себе отчет в том, что может из этого выйти?— Конечно, я хочу правды. Я всегда хочу правды. Какой бы она ни была.— Хорошо, тогда скажу правду. — Он закинул руки за голову, вздохнул и уставился взглядом в потолок. — Ваша Лаборатория была создана полностью коррумпированными политическими деятелями. Штат Техас потерял космическую программу. Они никогда не уделяли достаточного времени цифровым технологиям. Зато они весьма упорно продвигались в развитии биотехнологии. Но Восточный Техас был самым неподходящим местом в мире, чтобы создавать здесь Лабораторию генетики. Они могли построить Лабораторию в Стэнфорде, они могли построить ее в Роли, они могли построить ее на четыреста двадцать восьмом шоссе. Но Дугал убедил их строить Лаб в самом недоступном месте, в глухом сосновом бору. Он навел на всех панику, убедил конгресс финансировать гигантский герметический бионепроницаемый купол, со всеми мыслимыми системами безопасности, потому что только таким способом он мог набить карманы большой банды военных подрядчиков, которые остались без заказов и нуждались в федеральных контрактах. И местные жители любили его за это. Они голосовали за него снова и снова, даже при том, что не имели понятия о том, что такое биотехнология и для чего она нужна. Люди Восточного Техаса были просто слишком отсталыми, чтобы строить промышленность на генетической технологии, даже когда они поначалу имели под руками большой казенный пирог. Так что все дополнительные доходы уплывали за границу штата и оседали в карманах лучшего приятеля и ученика Дугала, безжалостного креольского демагога. Зеленый Хью — популист самого плохого толка. Он действительно думает, что генная инженерия принадлежит по праву малограмотным и отсталым жителям. Он поглядел на нее. Она молча слушала.— Так, Хью преднамеренно — и тв этом я вижу особый род гениальности, не хочу отрицать это, — он преднамеренно свел лучшие открытия исследований вашей Лаборатории к рецептам типа «plug & play», которые мог бы использовать даже подросток. Он занял неработающие нефтеочистительные заводы Луизианы и превратил мертвые сооружения в гигантские котлы генетических чудес. Хью объявил весь штат Луизиана зоной свободного производства нелицензированной похлебки из ДНК. И знаешь что? Луизианцы оказались чрезвычайно хороши в работе. Они плавают в генном сращивании как рыбы в воде. Они получили мощный толчок для развития промышленности. И им это понравилось! Они в восторге от Хью за то, что он им предоставил. Хью дал им новое будущее, и они сделали его королем. Теперь он одержим жаждой власти и в основном управляет штатом, издавая собственные декреты. Никто не смеет с ним спорить.Она сильно побледнела.— Техасцы никогда бы не проголосовали за отставку Дугала. Техасцы никогда бы не сделали это. Им не важно, сколько он украл, он их патрон, алькальд, крестный отец, и раз он украл, это все для штата Техас, это хорошо для них. Нет, проклятый парень просто по-глупому спился. Он продолжал пьянствовать, пока не сжег себе печень и оказался не в состоянии заниматься делами. Так что Дугал исчез с горизонта раз и навсегда. Понимаешь, что именно это значит для вас?— Что? — отрывисто спросила она.— Это означает, что ваша песенка почти спета. Чтобы управлять такой гигантской структурой, как Коллабораторий, требуется целое состояние, намного больше вложений, чем подобное место реально стоит, а в стране разруха. Если вы хотите продолжать генетические исследования в настоящее время, то этим можно заниматься лишь затрачивая небольшие средства, в простых помещениях без сложного оборудования. В каких-то других лабораториях.— Но есть еще животные, — сказала она. — Генетическое оборудование.— Это действительно трагическая сторона дела. Но вы не можете спасти вымирающие виды с помощью клонирования. Я допускаю, это лучше, чем их полное истребление, лучше, чем совсем их потерять. Однако теперь они превратились в сувениры, милые и красивые особи для ультрабогатых коллекционеров. Но виды — это не только ДНК, это генетическое разнообразие внутри большой естественной популяции, плюс наработанные навыки поведения, плюс их добыча и хищники, которые на них охотятся, — вся естественная окружающая среда. Сейчас уже нет никакой естественной окружающей среды. Поскольку климат изменился.Он переменил позу, прислонившись к спинке, и кровать громко заскрипела.— Сейчас климат постоянно меняется. Вы не можете сохранить окружающую среду всего мира под герметическими куполами. Только два вида растений действительно процветают в сегодняшнем мире: генетически модифицированные зерновые культуры и быстро приспосабливающиеся сорняки. На политическом уровне мы не любим признавать это, так как тогда надо согласиться, что и мы ответственны за ужасные преступления против природы, однако сейчас это экологическая действительность. Вот тебе правда, которую ты хотела узнать. Это — действительность. И ухлопывать уйму денег, чтобы сохранить осколки скорлупы шалтай-болтая — совершеннейшая нелепость.— И это то, что ты собираешься сказать Сенату?— Ничего подобного я не говорил. — Оскар вздохнул. — Я лишь хотел рассказать тебе правду.— Что ты хочешь сказать Сенату?— Что я хочу? Я хочу, чтобы ты была на моей стороне. Я хочу изменить ситуацию, в которой вы находитесь, и я хочу, чтобы ты помогла мне и что-нибудь посоветовала.— У меня есть собственная команда, спасибо.— У тебя ничего нет. Есть очень дорогое оборудование, которое находится на краткосрочном финансировании. И вы имеете дело с чиновниками из Вашингтона, теми самыми, что могут вычеркнуть из списка целую авиабазу и только посмеяться. Нет, если реалистически посмотреть на комбинации, которые ты можешь разыграть, то я вижу лишь два возможных варианта. Номер один: уйти из Коллаборатория прямо сейчас, не дожидаясь увольнения. Ты можешь найти себе другой академический пост, может быть, даже в Европе. Если ты подашь это в правильном ключе, то, вероятно, сможешь забрать с собой кое-кого из любимых учеников и даже несколько мойщиков лабораторной посуды.Она нахмурилась.— А что под номером два?— Прийти к власти. Превентивный удар. Надо застолбить место, гнать поганой метлой оттуда это сучье дерьмо. Очистив помещение, двигаться вперед, действовать открыто. — Оскар приподнялся на локте. — Если вы начнете все в подходящий момент, используете нужные средства, будете действовать в правильной последовательности и сумеете добиться верно направленного толчка, тогда, возможно, вам удастся спасти большинство людей, занятых настоящими исследованиями. Это очень опасная и сложная комбинация, и вполне вероятно, что она может провалиться, а у тебя появится множество ярых врагов на всю жизнь. Но если тебе удастся самостоятельно осуществить переворот внутри Коллаборатория, то конгрессмены будут так поражены, что не будут выступать против тебя. А если удастся заполучить хорошее освещение в прессе и если им понравится твой стиль, они могут даже поддержать тебя.Она бессильно откинулась на подушки.— Послушай, я всего лишь хочу спокойно продолжать работать в моей Лаборатории!— Это не вариант.— У меня очень важная работа.— Я знаю, но это не вариант.— Ты действительно не веришь ни во что, не так ли?— Нет! Не так! — неистово воскликнул он. — Я полагаю, что умные люди, работающие вместе, могут добиться изменений в этом мире. Я знаю, ты очень умна, и, если мы будем работать вместе, тогда, возможно, я сумею помочь тебе. Если ты не со мной, то тебе придется полагаться только на себя.— Я не одна. У меня есть друзья и коллеги, которые доверяют мне.— Хорошо, это прекрасно. Вы можете демонстрировать вашу коллективную беспомощность.— Нет, это не прекрасно. Потому что ты переспал со мной. И теперь сообщаешь мне, что собираешься уничтожить все, ради чего я работала.— Послушай, но это правда! Было бы лучше, если б я переспал с тобой и не рассказал потом, что происходит? Для меня ведь это было бы проще. Но я не хотел так поступать.— Ты выбрал не того человека. Я ненавижу административную работу. Я не могу прийти к власти. Я не гожусь для этого.— Грета, посмотри на меня. Я могу тебя всему этому научить. Разве ты не понимаешь? Я управлял политическими кампаниями, я эксперт. Это моя работа.— Ты говоришь ужасные вещи.— Мы, я и моя команда, могли бы сделать это. Особенно, если бы ты была с нами и позволила бы нам консультировать тебя и помогать. Моя команда и я, мы взяли архитектора, который имел пять процентов голосов, и мы сделали его сенатором от штата Массачусетс. Ваш печальный маленький аквариум никогда не видел людей, подобных нам.— Хорошо… — Она вздохнула. — Мне надо подумать.— Хорошо. Подумай. Я буду некоторое время в Вашингтоне, в Бостоне. Подумай над этим серьезно. — Тут у него заурчало в животе. — В конце концов, из-за всех этих разглагольствований у меня сна ни в одном глазу. Ты хочешь спать?— Боже, нет.— Я проголодался. Давай поедем куда-нибудь перекусим. Ты приехала на машине?— Взяла напрокат. Двигатель внутреннего сгорания.— Мы можем добраться на нем в какой-нибудь нормальный городишко. Прогуляемся по городу.— Ты сошел с ума? Тебе нельзя выезжать. За тобой ведь охотятся сумасшедшие.Он махнул рукой.— А, да ладно. Нельзя же сидеть все время взаперти. Да и какая польза? Как бы там ни было, риск здесь минимален. Чтобы найти нас на этой глухой свалке, нужно приложить массу усилий. Я в большей безопасности здесь, в каком-нибудь ресторане, чем в Вашингтоне или Бостоне. И это наша единственная ночь вместе. Давай будем храбрыми. Постараемся найти в себе силы быть счастливыми.
Они оделись, покинули пляжный домик и сели в машину. Грета вставила металлический ключ зажигания. Поршневой двигатель зафырчал с противным постукиванием. Тут телефон Греты зазвонил.— Не отвечай, — сказал Оскар.Она не обратила внимание на его слова.— Да? — Она помолчала, потом вручила трубку Оскару. — Тебя.Это был Фонтено.— Что, черт возьми, вы собираетесь делать?— А, вы еще не спите? Мы выезжаем на ужин.— Конечно, я не сплю! Я не сплю с того момента, как только вы вышли из безопасного дома. Вы не можете уезжать из Холли-Бич, Оскар.— Слушайте, сейчас середина ночи, никто не знает, что мы здесь. Мы находимся в арендованном автомобиле, и мы поедем наугад.— Вы хотите есть? Мы принесем вам еды. Что, если попадетесь шерифу округа? Вы думаете, что это будет забавный опыт для янки, который перебежал дорожку Зеленому Хью? Подумайте головой, приятель.— Если это случится, я буду писать жалобу в американское посольство.— Очень смешно. Прекратите валять дурака, ладно? Мне пришлось прибегнуть ко многим хитростям, чтобы поселить вас здесь, в Холли-Бич, это было нелегко. Если вы меняете маршрут, я не могу ни за что отвечать.— Давай трогайся, — посоветовал Оскар Грете. — Жюль, я ценю ваш профессионализм, я действительно вас ценю, но сейчас мы должны двигаться, и не имеет смысла тратить время на споры.— Ладно, — недовольно пробурчал Фонтено. — Езжайте по восточному шоссе, я вас догоню.Оскар повесил трубку и вернул Грете телефон.— У тебя когда-нибудь был телохранитель? — спросил он.Она кивнула.— Однажды. После сообщений о Нобелевской премии. Там говорилось обо мне и о Дэнни Ярвуде. Как только это появилось в новостях, Дэнни начал получать все эти угрозы от защитников прав животных… Никто никогда не угрожал мне, и это было так типично. Они стали угрожать Дэнни. Мы поделили Нобелевку, но я отвечала за всю лабораторную работу… Мы были в относительной безопасности, пока о нас говорила пресса, но преследователи просто выжидали момент. Позже они напали на бедного Дэнни и сломали ему обе руки.— Вот оно как.— Я всегда полагала, что настоящие сумасшедшие, выступающие против науки, — это просто газетная выдумка. Обычно эти борцы за права только врывались в Лаборатории и крали животных.Она тщательно следила за движущимися им навстречу огнями фар, вцепившись в руль узкими руками.— Дэнни был невероятно порядочный человек. Он помещал мое имя на всех документах обязательно на первое место. Это была моя гипотеза, я проделала всю лабораторную работу, и он соблюдал этику. Он был просто ангел. Он боролся за меня и отстаивал меня, он никогда не позволял им забывать обо мне. Он везде, где мог, выставлял мои заслуги, но они следили за ним и избили, а меня полностью проигнорировали. Его жена ненавидела меня до дрожи.— А где доктор Ярвуд сейчас? С ним можно пообщаться?— О, он ушел из науки. Он занимается теперь банковским делом.— Ты шутишь? Банковское дело? Он же получил Нобелевскую премию по медицине.— Да Нобелевская теперь ничего не значит, после тех скандалов по поводу взяточничества в Швеции… Многие решили, что мы именно потому получили премию, — подумать только, женщине даже нет еще тридцати! — они затеяли настоящую травлю. Меня это не волновало, я просто наслаждаюсь лабораторной работой. Я люблю находить подтверждения гипотезам. Люблю процедуры, люблю оформлять все по правилам. Мне нравится честный и суровый труд. Еще нравится видеть все это напечатанным, когда все разложено по полочкам, все плюсы-минусы, выдержанно и строго. Тогда это знание. И это навсегда.— Грета, ты правда любишь свою работу. Я это уважаю.— Это очень трудно. Как только становишься известным, тебе больше не дают работать. Они проталкивают тебя по иерархии, находится миллион глупых поводов, чтобы отвлечь отдела. Это уже не имеет ничего общего с наукой. Это все означает просто возиться с вашим уже законченным творением. Вся современная система науки — только тень того, чем она была в Золотом веке — во время первой холодной войны. Но… — Она вздохнула. — Я не знаю. Со мной-то все было хорошо. Другим пришлось ведь намного хуже.— В смысле?— Была такая женщина Рита Леви-Монтальчини. Ты слышал о ней?— Нет, но надеюсь услышать от тебя.— Она тоже была нобелевским лауреатом. Еврейка, в тридцатых годах прошлого века, в Италии. Занималась нейроэмбриологией. Фашисты пытались ее отыскать, и она скрывалась в деревне в какой-то лачуге. Она сделала инструменты из проволоки, доставала для работы обычные куриные яйца… У нее совсем не было денег, и она должна была все время скрывать свое лицо, правительство буквально охотилось за ней, чтобы убить. Но она, несмотря ни на что, сумела получить нужные результаты в своей самодельной лаборатории, самые главные результаты… Она пережила войну, и она уехала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58