Ван испытывал странное уважение к ним, не к нынешним растерянным лупоглазым снобам из АНБ, а к поколению деда Чака, к великолепным ракетчикам «холодной войны». То была погибшая империя настоящей мужской техники, где лучшие инженеры Америки, закатав рукава, раскуривали «Кэмел» без фильтра и взрывали термоядерную бомбу.
Взявшись работать на БКПКИ, Ван потерял целое состояние, но, без сомнения, приобретал взамен бесценный опыт. АНБ оставалось тайной даже для собственных работников, а шпионские достижения агентства принадлежали к области допотопных жутких легенд.
Прежде чем на орбиту поднялись первые спутники-шпионы, американская разведка использовала для слежки воздушные шары. Запускала в стратосферу облака ядовитых паров металла, отражавшие из-за горизонта сигналы советских раций. Но всё меньше и меньше ветеранов помнило об этом. Шедевры сверхсекретной изобретательности оказывались попросту забыты – засунуты в ящики и брошены на каком-то складе, точно Ковчег Завета в «Индиане Джонсе».
Шифры дистанционного управления, которые изучал сейчас Ван, остались в наследство от той мифической эпохи. Это был не программный код, а машинный. Должно быть, дед Чак успел приложить руку к его разработке, когда создавал крылатую ракету в 60-м году. То было живое ископаемое: код, созданный специально для радиоразведки, для спутниковой электроники, для орбитальной «холодной войны». В мир современных компьютеров он заползал точно цифровой трилобит.
И всё же никто до сих пор его так и не взломал. Потому что математические основы его были крепче гранита. Так что теперь перед Ваном и его заказчиками из БОРАРЭ стояла непростая техническая задача – переформулировать код управления спутником для использования на самолёте. И не просто самолёте. А на гружёном взрывчаткой реактивном лайнере, угнанным или украденным, летящем на предельной скорости очень низко, над самой землёй, ниже зоны действия радаров ВВС, держа курс на Белый дом или Капитолий.
В качестве основного решения рассматривался геосинхронный суперспутник дистанционного управления самолётами, подключённый каким-то образом к сети глобального позиционирования GPS. Это был подход типично пентагоновский – он требовал шестидесяти миллиардов и целого поколения на то, чтобы его спроектировать, построить и запустить. Ван надеялся придумать что-нибудь попроще, полегче и желательно прежде, чем умрет от старости.
По его мнению, для БКПКИ наилучшим выходом было бы повторить успех «Гренделя». Собрать один рабочий образец и поставить кому-нибудь в самолёт. Парни из БОРАРЭ клянчили у HACA и «Боинга» небольшой реактивный лайнер – такой, чтобы не жалко было разбить. Конечно, об этих молодых ребятах никто до начала кризиса не слышал, зато они не хвастались, они работали как проклятые и они были очень талантливы.
Ван как раз сидел в своем кабинетике под сводами Склепа, погрузившись в задачу с головой, когда из-за мандариновой офисной ширмы выплыла хмельная Фанни.
– Господибожемой, это он! Он пришёл! Элвис! Элвис тебя спрашивает!
– Кто? – переспросил Ван.
Он уже не удивлялся, услышав от Фанни нечто определенно безумное. Фанни Гликлейстер находилась в здравом уме. Просто она была настолько умна, что реальность под её взглядом расползалась, как бумага под ножницами.
– Тот высокий, симпатичный брюнет с пристегнутым к руке чемоданчиком. Ван, он ждет в коридоре. Просит его проконсультировать!
В голове у Вана завыла сирена.
– Он не похож на Элвиса.
– Но он же южанин! – выпалила Фанни. – От него просто несёт Элвисом. Прямо как от Билла Клинтона. Обожемой, Ван, – он та-акой обаяшка! Самый клёвый парень в Склепе!
– Фанни, да что с тобой? Ау!
– Ну давай его отконсультируем!
Ван кивнул. Утомлённый программным кодом мозг требовал отдыха.
– Проводи его ко мне.
В тесный бетонный фоб кабинета бочком пропихнулся «Элвис». Одет он был в белую рубашку-поло, серые штаны, черный блейзер и черные туфли. Тренировочный костюм он, как сообразил Ван, снял. Это значило, что чемоданчик у него всё же отстегивается.
Ван предложил «Элвису» кресло, а сам пристроился на краю гнутой пластиковой столешницы. Кабинеты в Склепе были такие маленькие, что с тем же успехом можно было проводить совещания в телефонной будке.
– Доктор Вандевеер, – представился Ван. – Чем можем помочь?
«Элвис» аккуратно раздавил Вану руку.
– Майкл Хикок.
Ван невольно погладил бороду расквашенными пальцами. Хикок его реакции словно не заметил. Секунду спустя программист взял себя в руки. Вот наконец и он самый – Майкл Хикок, эта шельма, этот безжалостный наёмник, – сам пришел в руки, точно фальшивый грош. Не диво, что Хикок никогда не расставался со своим чемоданчиком – бродит с ним, точно псих-ядерщик в «Эвакуаторе»! Фильм 1984 года, режиссер Алекс Кокс, в главной роли Эмилио Эстевес.
Прожжённый ловкач, собравшийся повесить на первого подвернувшегося лоха тринадцать миллиардов казённых баксов растраты. Наивную юную секретаршу Вана он уже успешно обаял. Если бы Тони Кэрью в обход правил не предупредил его…
– Рад познакомиться, – соврал Ван.
– Док, мне сообщили, что у вас допуск «администрация-гамма», – проговорил Хикок.
– Верно. Мы здесь, в БКПКИ, работаем над программными обеспечением и протоколами спутниковой связи.
– Я сам в этом деле ничего не понимаю, – протянул Хикок. – Но моё руководство просто жаждет показать специалисту свою хворую птичку.
– Понятно. – Ван был уже готов принять жёсткие меры, но вблизи, при личном общении, Хикок производил жуткое впечатление каратиста-спецназовца. Похоже было, что он способен переломать любой предмет в комнате голыми ногами.
Куда торопиться? – подумал он. Куда хитрее будет изучить повадки Хикока. Вежливо завлечь его видимостью искреннего сотрудничества.
– Рассказывайте.
Хикок запустил руку в карман и вытащил зловещего вида складной нож, подвешенный на одной цепочке со связкой ключей.
– Мне придется открыть чемодан. Вопрос государственной безопасности.
Ван поднял глаза:
– Фанни, кыш.
Фанни спала с лица. Допуска «администрация-гамма» у нее не было.
– Но…
– Закрой дверь и захлопни наружную. Стой в коридоре. Увидишь подозрительные лица – кричи.
– Так точно, сэр! – отозвалась Фанни, которая никогда не обращалась к начальнику «сэр», и вышла.
Хикок отпер замок крошечным серым ключом. В чемодане пряталась стопка банального вида пентагоновских папок, в каких обычно хранились документы по разработке новых вооружений. За последние месяцы Ван насмотрелся пентагоновских папок на всю оставшуюся жизнь. Пятьдесят лет военизированных ритуалов создали уникальный бюрократический стиль, в котором каждая бумажка требовала визы от вышестоящего офицера и составлялась в четырех экземплярах.
В представших взгляду папках Ван признал классическое «дело Перл-Харбора». Всякий раз, когда масштабный проект кончался пшиком, документация росла словно на дрожжах, по мере того как виновные пытались обезопасить себя от неотвратимо грядущего расследования. Папки начинали рваться иод давлением изнутри и обтирались по углам, покуда их перебрасывали из рук в руки, точно горячую картофелину.
Ван никогда в жизни не согласился бы тратить свое время на то, чтобы одолеть эту гору очковтирательства. Пора было кончать комедию.
– Как я понимаю, мы имеем дело с высокой ценой выбора.
– Это верно, – согласился Хикок. – Но моё руководство не станет мелочиться с финансированием. Перед вами проект стоимостью десять миллиардов долларов.
Ван совершенно точно знал, что на программу разработки никому не нужного КН-13 выделено было восемь миллиардов, а потрачено – тринадцать. Он обвел рукой завешенные барахлом стены своего кабинетика. Вокруг не продохнуть было от перспективных игрушек информационной войны: камеры видеонаблюдения на солнечных батареях, карманные анализаторы сибирской язвы, гаджеты биометрического доступа, которые пялятся тебе в глаза и облизывают пальцы… Девяносто процентов из них были совершенно бесполезны, но, прежде чем выбросить, их следовало показать ответственному лицу.
– Как видите, мы сейчас заняты другими проектами, более соответствующими нашей ключевой миссии.
«Неужели я только что сказал "ключевой миссии"?» Исходящее от Хикока ощущение опасности и угрозы серьёзно действовало на нервы.
– Послушайте, док, я бы не обратился к вам, если бы расследование уже не зашло в тупик, – промолвил Хикок, доставая ещё одну голубую папку – намного тоньше и другого оттенка. – При запуске птичка работала прекрасно, если не считать небольших трудностей поначалу. Серьёзно чудить она начала с год тому назад. Уж поверьте, за ней приглядывала толпа народу.
Ван уставился на голубую папку, не дотрагиваясь. Против своей воли он заинтересовался историей Хикока. Любопытство его зачесалось.
Что-то несуразное было в этой истории. Майкл Хикок был впечатляющим типом, но не слишком походил на опытного ловкача, только и занятого поиском козлов отпущения. На столь сложную интригу ему явно не хватило бы ума. Может, Тони Кэрью никогда лично не встречался с Майклом Хикоком. А быть может, всё это просто большая, глупая ошибка. Которую сделали давным-давно. А Ван может исправить.
– Так что – ваша птичка теряет ориентацию?
– Ничего подобного. Стоит как скала.
– Шум на канале связи? Слишком узкая полоса пропускания?
Хикок покачал головой.
– С землей у неё контакт не нарушен.
Ван не мог не посочувствовать человеку, который называет спутник «птичкой».
– Возможно, вы имеете дело с затмениями антенны. В чём проблема – много орсов?
– Много чего?
– Одиночных разрывов связи.
– Послушайте, док, большую часть я понял, но я всего лишь простой деревенский парень, и служба моя была в спецназе ВВС, – ответил Хикок. – Если вам понадобится в глухой глуши надежный корректировщик для беспилотного самолёта-наводчика «Предатор» – вот он я. А ракетные науки – это для меня сложновато. Но не для вас. Давайте начистоту – по мне, вы похожи на парня, который с работой справится.
Ван был польщён. Пока не почувствовал петлю на шее. О да – принцип медовой липучки в действии: никакой самоуверенный всезнайка не в силах устоять перед грубой лестью. Ван поразился, как это весело, когда тебя держат за полного лоха.
– Едва ли я смогу починить для вас спутник, – проговорил он. – БКПКИ – всего лишь координационный орган.
– Но бюджет уже выделен! Сможете нанять специалистов. И мне говорили, что этот ваш «Грендель» обогнал наше время на двадцать лет.
Ван окончательно уверился, что его разводят.
– Возможно, но «Грендель» ещё и занимает большую часть моего рабочего времени. Практически всё. Очень жаль, что приходится вам отказывать.
Хикок набычился. Наемник был не из тех людей, что легко сносят отказ, и видно было, что отказывают ему в последнее время часто.
– Вот так, значит?
– «Так» – это как? – поинтересовался Ван.
– Без толку! Вы же из этих, из ученых, – всегда гоняетесь за следующим призом. Всё скорость – и никакого направления!
Гнев вспыхнул в груди у Вана, точно комок факсовой бумаги от спички.
– Слушай, приятель, это ты ко мне пришел, а не наоборот. Какое мне дело? Убирайся.
– Какое дело? У нас война на носу! Мои друзья мерзнут в снегах Афгана, а вы тут сидите на пидорских своих примочках! – Хикок щелкнул по алюминиевому абажуру галогеновой настольной лампы. Та глухо звякнула. – Это же спутник-шпион следующего поколения, придурок яйцеголовый! Он может спасать жизни американских солдат! Но только не ты – нет, это ниже твоего достоинства!
Героическим судьбоносным усилием Ван обуздал слепящую ярость. Нет, он не будет бить морду посетителю в собственном кабинете. Кроме того, подсказало шестое чувство, перед ним стоял очень опасный тип. Такой и убить может.
– Послушайте, мистер Хикок, если я несерьёзно отношусь к нынешней войне, тогда какого чёрта я делаю в секретном, блин, бункере в Западной Виргинии? Работе моей меня же учить будете? Садитесь, программируйте сами. Посмотрим, что у вас выйдет.
– Об этом я прошу вас, док.
– Идите к чёрту. КН-тринадцать – летающая груда мусора. Скоро она рухнет с орбиты, как банковский сейф. Хотите, чтобы она приземлилась мне и моим сотрудникам на головы? Не выйдет. Ищите другого дурака.
– Послушайте, вы же не можете этого знать, – возразил Хикок удивительно мягко. Он провел пальцем по голубой папке. – Вы даже не глянули на данные.
– Мне необязательно смотреть на ваши данные. – Хикок выпучил глаза.
– Это мне говорит ученый? Ученым положено изучать данные. Я так всегда слышал.
– Ну… – Ван осекся, чувствуя, что его прижали к стене. Достойного выхода из положения не находилось. – Послушайте, данные тут ни при чём. Эта вот папочка – голубенькая – не доказательство, а улика. Чтобы заглянуть в неё, я должен расписаться где-нибудь. После чего ваше начальство на меня наедет по полной программе. Тут же. И повесят всё на меня, потому что меня осалили последним.
Хикок прищурился.
– Чёрт. Об этом я не подумал. В этом, значит, проблема? Не желаете носом в мышеловку лезть?
– Ещё бы.
– И правильно, – одобрил Хикок. – Так они и сделают. – Это был не вопрос. И даже не признание. Это была трезвая оценка ситуации. – Но если вы подлечите нашу птичку, док, винить никого не придется.
– Я бы с радостью за нее взялся, ответил Ван. – Я на поколение обогнал ребят, которые строили нашу космическую промышленность. У нас есть более эффективные методики компьютерного анализа, и мне хочется думать, что я действительно смог бы починить спутник, если бы у меня были время и деньги. Но никто не хочет, чтобы я его чинил. Все хотят, чтобы я оставил на нем отпечатки пальцев. – Ван пожал плечами. – Я не стану расписываться на ваших документах. Не просите от меня слишком многого.
– Это я понимаю, – ответил Хикок. – Куда бы я ни подался, всюду творится какая-нибудь дрянь, которая началась ещё до моего рождения.
Движения его сделались до странности неловки – от сдерживаемой ярости, быть может. Или от стыда.
– Предположим, я оставлю эту голубую папочку под скамейкой в тренажерном зале.
У Вана глаза вылезли на лоб.
– Бред. Это же секретный документ. Не оставите.
– Я долго моюсь! – рявкнул Хикок. – А вы, мистер компьютерщик, вы у нас большой культурист, да? Увидимся в зале. Может, заставите себя пропустить пару занятий на тренажере.
«Может, да, – подумал Ван, – а может, и нет. Может, он оставит мне папку. А может, и нет». Он спрыгнул на пол.
– Пошли?
ГЛАВА 7
Ранчо «Пайнкрест», штат Колорадо, январь 2002 года
Остаток дня Тони Кэрью провел, наблюдая, как его подружка танцует в сугробах. Анджали метила в Героини Болливуда Номер Один, намереваясь обойти Айшварью Раи, Бипашу Басу и сестер Капур. За это Анджали готова была платить кровью и плотью – а ей было чем расплатиться.
Анджали неслышно пела под пронзительные вопли фонограммы и одновременно кружилась, порхала, покачивала бедрами и исполняла танец живота. Снова и снова, блистательно, великолепно. Дубль за мучительным дублем, в ясный зимний день на высоте девяти тысяч футов.
Индийские кинозрители обожали романтические сцены в горах. Обожали до такой степени, что местная киноиндустрия заездила Швейцарию вконец, и Тони Кэрью пришлось подсовывать им вместо нее горы Колорадо. Аудитория болливудского кино своеобразно относилась к снегу. Для простой индусской деревенщины – для миллиарда человек – снег представлял собою сказочную, мифическую субстанцию вроде кокаина или пыльцы фей. Поэтому индийские актрисы, танцуя в снегу, не надевали ни курток, ни шуб. Играть им приходилось с непокрытой головой, голыми руками и голым животом, в традиционном шифоновом костюмчике, с сияющей улыбкой на губах, на зверском морозе. В промежутках между дублями Анджали отбегала в сторону, чтобы отогреться какао на козьем молоке и подышать кислородом из чёрного респиратора.
Главную мужскую роль исполняла вторая звезда фильма и по совместительству двоюродный брат Анджали – Санджай. Ему, как мужчине, позволялось бродить но сугробам в теплых сапогах, длинных штанах и куртке на пуху. Бомбейский клан актеров, к которому принадлежали оба, уже сотню лет разводил кинозвёзд. В лице Санджая семейство произвело великолепную, здоровую скотину.
В Болливуде актеры были не просто лицедеями – они становились героями. Санджай собирался стать индийским национальным героем двадцать первого века. Без шуток.
Как большинство актерских детей, Санджай начал карьеру в амплуа романтического подростка, но для больших гонораров в расцвете карьеры ему следовало стать звездой крутых индийских боевиков. Поэтому Санджай поступил на военную службу. Он охранял залитые кровью горы Кашмира от мусульманских террористов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Взявшись работать на БКПКИ, Ван потерял целое состояние, но, без сомнения, приобретал взамен бесценный опыт. АНБ оставалось тайной даже для собственных работников, а шпионские достижения агентства принадлежали к области допотопных жутких легенд.
Прежде чем на орбиту поднялись первые спутники-шпионы, американская разведка использовала для слежки воздушные шары. Запускала в стратосферу облака ядовитых паров металла, отражавшие из-за горизонта сигналы советских раций. Но всё меньше и меньше ветеранов помнило об этом. Шедевры сверхсекретной изобретательности оказывались попросту забыты – засунуты в ящики и брошены на каком-то складе, точно Ковчег Завета в «Индиане Джонсе».
Шифры дистанционного управления, которые изучал сейчас Ван, остались в наследство от той мифической эпохи. Это был не программный код, а машинный. Должно быть, дед Чак успел приложить руку к его разработке, когда создавал крылатую ракету в 60-м году. То было живое ископаемое: код, созданный специально для радиоразведки, для спутниковой электроники, для орбитальной «холодной войны». В мир современных компьютеров он заползал точно цифровой трилобит.
И всё же никто до сих пор его так и не взломал. Потому что математические основы его были крепче гранита. Так что теперь перед Ваном и его заказчиками из БОРАРЭ стояла непростая техническая задача – переформулировать код управления спутником для использования на самолёте. И не просто самолёте. А на гружёном взрывчаткой реактивном лайнере, угнанным или украденным, летящем на предельной скорости очень низко, над самой землёй, ниже зоны действия радаров ВВС, держа курс на Белый дом или Капитолий.
В качестве основного решения рассматривался геосинхронный суперспутник дистанционного управления самолётами, подключённый каким-то образом к сети глобального позиционирования GPS. Это был подход типично пентагоновский – он требовал шестидесяти миллиардов и целого поколения на то, чтобы его спроектировать, построить и запустить. Ван надеялся придумать что-нибудь попроще, полегче и желательно прежде, чем умрет от старости.
По его мнению, для БКПКИ наилучшим выходом было бы повторить успех «Гренделя». Собрать один рабочий образец и поставить кому-нибудь в самолёт. Парни из БОРАРЭ клянчили у HACA и «Боинга» небольшой реактивный лайнер – такой, чтобы не жалко было разбить. Конечно, об этих молодых ребятах никто до начала кризиса не слышал, зато они не хвастались, они работали как проклятые и они были очень талантливы.
Ван как раз сидел в своем кабинетике под сводами Склепа, погрузившись в задачу с головой, когда из-за мандариновой офисной ширмы выплыла хмельная Фанни.
– Господибожемой, это он! Он пришёл! Элвис! Элвис тебя спрашивает!
– Кто? – переспросил Ван.
Он уже не удивлялся, услышав от Фанни нечто определенно безумное. Фанни Гликлейстер находилась в здравом уме. Просто она была настолько умна, что реальность под её взглядом расползалась, как бумага под ножницами.
– Тот высокий, симпатичный брюнет с пристегнутым к руке чемоданчиком. Ван, он ждет в коридоре. Просит его проконсультировать!
В голове у Вана завыла сирена.
– Он не похож на Элвиса.
– Но он же южанин! – выпалила Фанни. – От него просто несёт Элвисом. Прямо как от Билла Клинтона. Обожемой, Ван, – он та-акой обаяшка! Самый клёвый парень в Склепе!
– Фанни, да что с тобой? Ау!
– Ну давай его отконсультируем!
Ван кивнул. Утомлённый программным кодом мозг требовал отдыха.
– Проводи его ко мне.
В тесный бетонный фоб кабинета бочком пропихнулся «Элвис». Одет он был в белую рубашку-поло, серые штаны, черный блейзер и черные туфли. Тренировочный костюм он, как сообразил Ван, снял. Это значило, что чемоданчик у него всё же отстегивается.
Ван предложил «Элвису» кресло, а сам пристроился на краю гнутой пластиковой столешницы. Кабинеты в Склепе были такие маленькие, что с тем же успехом можно было проводить совещания в телефонной будке.
– Доктор Вандевеер, – представился Ван. – Чем можем помочь?
«Элвис» аккуратно раздавил Вану руку.
– Майкл Хикок.
Ван невольно погладил бороду расквашенными пальцами. Хикок его реакции словно не заметил. Секунду спустя программист взял себя в руки. Вот наконец и он самый – Майкл Хикок, эта шельма, этот безжалостный наёмник, – сам пришел в руки, точно фальшивый грош. Не диво, что Хикок никогда не расставался со своим чемоданчиком – бродит с ним, точно псих-ядерщик в «Эвакуаторе»! Фильм 1984 года, режиссер Алекс Кокс, в главной роли Эмилио Эстевес.
Прожжённый ловкач, собравшийся повесить на первого подвернувшегося лоха тринадцать миллиардов казённых баксов растраты. Наивную юную секретаршу Вана он уже успешно обаял. Если бы Тони Кэрью в обход правил не предупредил его…
– Рад познакомиться, – соврал Ван.
– Док, мне сообщили, что у вас допуск «администрация-гамма», – проговорил Хикок.
– Верно. Мы здесь, в БКПКИ, работаем над программными обеспечением и протоколами спутниковой связи.
– Я сам в этом деле ничего не понимаю, – протянул Хикок. – Но моё руководство просто жаждет показать специалисту свою хворую птичку.
– Понятно. – Ван был уже готов принять жёсткие меры, но вблизи, при личном общении, Хикок производил жуткое впечатление каратиста-спецназовца. Похоже было, что он способен переломать любой предмет в комнате голыми ногами.
Куда торопиться? – подумал он. Куда хитрее будет изучить повадки Хикока. Вежливо завлечь его видимостью искреннего сотрудничества.
– Рассказывайте.
Хикок запустил руку в карман и вытащил зловещего вида складной нож, подвешенный на одной цепочке со связкой ключей.
– Мне придется открыть чемодан. Вопрос государственной безопасности.
Ван поднял глаза:
– Фанни, кыш.
Фанни спала с лица. Допуска «администрация-гамма» у нее не было.
– Но…
– Закрой дверь и захлопни наружную. Стой в коридоре. Увидишь подозрительные лица – кричи.
– Так точно, сэр! – отозвалась Фанни, которая никогда не обращалась к начальнику «сэр», и вышла.
Хикок отпер замок крошечным серым ключом. В чемодане пряталась стопка банального вида пентагоновских папок, в каких обычно хранились документы по разработке новых вооружений. За последние месяцы Ван насмотрелся пентагоновских папок на всю оставшуюся жизнь. Пятьдесят лет военизированных ритуалов создали уникальный бюрократический стиль, в котором каждая бумажка требовала визы от вышестоящего офицера и составлялась в четырех экземплярах.
В представших взгляду папках Ван признал классическое «дело Перл-Харбора». Всякий раз, когда масштабный проект кончался пшиком, документация росла словно на дрожжах, по мере того как виновные пытались обезопасить себя от неотвратимо грядущего расследования. Папки начинали рваться иод давлением изнутри и обтирались по углам, покуда их перебрасывали из рук в руки, точно горячую картофелину.
Ван никогда в жизни не согласился бы тратить свое время на то, чтобы одолеть эту гору очковтирательства. Пора было кончать комедию.
– Как я понимаю, мы имеем дело с высокой ценой выбора.
– Это верно, – согласился Хикок. – Но моё руководство не станет мелочиться с финансированием. Перед вами проект стоимостью десять миллиардов долларов.
Ван совершенно точно знал, что на программу разработки никому не нужного КН-13 выделено было восемь миллиардов, а потрачено – тринадцать. Он обвел рукой завешенные барахлом стены своего кабинетика. Вокруг не продохнуть было от перспективных игрушек информационной войны: камеры видеонаблюдения на солнечных батареях, карманные анализаторы сибирской язвы, гаджеты биометрического доступа, которые пялятся тебе в глаза и облизывают пальцы… Девяносто процентов из них были совершенно бесполезны, но, прежде чем выбросить, их следовало показать ответственному лицу.
– Как видите, мы сейчас заняты другими проектами, более соответствующими нашей ключевой миссии.
«Неужели я только что сказал "ключевой миссии"?» Исходящее от Хикока ощущение опасности и угрозы серьёзно действовало на нервы.
– Послушайте, док, я бы не обратился к вам, если бы расследование уже не зашло в тупик, – промолвил Хикок, доставая ещё одну голубую папку – намного тоньше и другого оттенка. – При запуске птичка работала прекрасно, если не считать небольших трудностей поначалу. Серьёзно чудить она начала с год тому назад. Уж поверьте, за ней приглядывала толпа народу.
Ван уставился на голубую папку, не дотрагиваясь. Против своей воли он заинтересовался историей Хикока. Любопытство его зачесалось.
Что-то несуразное было в этой истории. Майкл Хикок был впечатляющим типом, но не слишком походил на опытного ловкача, только и занятого поиском козлов отпущения. На столь сложную интригу ему явно не хватило бы ума. Может, Тони Кэрью никогда лично не встречался с Майклом Хикоком. А быть может, всё это просто большая, глупая ошибка. Которую сделали давным-давно. А Ван может исправить.
– Так что – ваша птичка теряет ориентацию?
– Ничего подобного. Стоит как скала.
– Шум на канале связи? Слишком узкая полоса пропускания?
Хикок покачал головой.
– С землей у неё контакт не нарушен.
Ван не мог не посочувствовать человеку, который называет спутник «птичкой».
– Возможно, вы имеете дело с затмениями антенны. В чём проблема – много орсов?
– Много чего?
– Одиночных разрывов связи.
– Послушайте, док, большую часть я понял, но я всего лишь простой деревенский парень, и служба моя была в спецназе ВВС, – ответил Хикок. – Если вам понадобится в глухой глуши надежный корректировщик для беспилотного самолёта-наводчика «Предатор» – вот он я. А ракетные науки – это для меня сложновато. Но не для вас. Давайте начистоту – по мне, вы похожи на парня, который с работой справится.
Ван был польщён. Пока не почувствовал петлю на шее. О да – принцип медовой липучки в действии: никакой самоуверенный всезнайка не в силах устоять перед грубой лестью. Ван поразился, как это весело, когда тебя держат за полного лоха.
– Едва ли я смогу починить для вас спутник, – проговорил он. – БКПКИ – всего лишь координационный орган.
– Но бюджет уже выделен! Сможете нанять специалистов. И мне говорили, что этот ваш «Грендель» обогнал наше время на двадцать лет.
Ван окончательно уверился, что его разводят.
– Возможно, но «Грендель» ещё и занимает большую часть моего рабочего времени. Практически всё. Очень жаль, что приходится вам отказывать.
Хикок набычился. Наемник был не из тех людей, что легко сносят отказ, и видно было, что отказывают ему в последнее время часто.
– Вот так, значит?
– «Так» – это как? – поинтересовался Ван.
– Без толку! Вы же из этих, из ученых, – всегда гоняетесь за следующим призом. Всё скорость – и никакого направления!
Гнев вспыхнул в груди у Вана, точно комок факсовой бумаги от спички.
– Слушай, приятель, это ты ко мне пришел, а не наоборот. Какое мне дело? Убирайся.
– Какое дело? У нас война на носу! Мои друзья мерзнут в снегах Афгана, а вы тут сидите на пидорских своих примочках! – Хикок щелкнул по алюминиевому абажуру галогеновой настольной лампы. Та глухо звякнула. – Это же спутник-шпион следующего поколения, придурок яйцеголовый! Он может спасать жизни американских солдат! Но только не ты – нет, это ниже твоего достоинства!
Героическим судьбоносным усилием Ван обуздал слепящую ярость. Нет, он не будет бить морду посетителю в собственном кабинете. Кроме того, подсказало шестое чувство, перед ним стоял очень опасный тип. Такой и убить может.
– Послушайте, мистер Хикок, если я несерьёзно отношусь к нынешней войне, тогда какого чёрта я делаю в секретном, блин, бункере в Западной Виргинии? Работе моей меня же учить будете? Садитесь, программируйте сами. Посмотрим, что у вас выйдет.
– Об этом я прошу вас, док.
– Идите к чёрту. КН-тринадцать – летающая груда мусора. Скоро она рухнет с орбиты, как банковский сейф. Хотите, чтобы она приземлилась мне и моим сотрудникам на головы? Не выйдет. Ищите другого дурака.
– Послушайте, вы же не можете этого знать, – возразил Хикок удивительно мягко. Он провел пальцем по голубой папке. – Вы даже не глянули на данные.
– Мне необязательно смотреть на ваши данные. – Хикок выпучил глаза.
– Это мне говорит ученый? Ученым положено изучать данные. Я так всегда слышал.
– Ну… – Ван осекся, чувствуя, что его прижали к стене. Достойного выхода из положения не находилось. – Послушайте, данные тут ни при чём. Эта вот папочка – голубенькая – не доказательство, а улика. Чтобы заглянуть в неё, я должен расписаться где-нибудь. После чего ваше начальство на меня наедет по полной программе. Тут же. И повесят всё на меня, потому что меня осалили последним.
Хикок прищурился.
– Чёрт. Об этом я не подумал. В этом, значит, проблема? Не желаете носом в мышеловку лезть?
– Ещё бы.
– И правильно, – одобрил Хикок. – Так они и сделают. – Это был не вопрос. И даже не признание. Это была трезвая оценка ситуации. – Но если вы подлечите нашу птичку, док, винить никого не придется.
– Я бы с радостью за нее взялся, ответил Ван. – Я на поколение обогнал ребят, которые строили нашу космическую промышленность. У нас есть более эффективные методики компьютерного анализа, и мне хочется думать, что я действительно смог бы починить спутник, если бы у меня были время и деньги. Но никто не хочет, чтобы я его чинил. Все хотят, чтобы я оставил на нем отпечатки пальцев. – Ван пожал плечами. – Я не стану расписываться на ваших документах. Не просите от меня слишком многого.
– Это я понимаю, – ответил Хикок. – Куда бы я ни подался, всюду творится какая-нибудь дрянь, которая началась ещё до моего рождения.
Движения его сделались до странности неловки – от сдерживаемой ярости, быть может. Или от стыда.
– Предположим, я оставлю эту голубую папочку под скамейкой в тренажерном зале.
У Вана глаза вылезли на лоб.
– Бред. Это же секретный документ. Не оставите.
– Я долго моюсь! – рявкнул Хикок. – А вы, мистер компьютерщик, вы у нас большой культурист, да? Увидимся в зале. Может, заставите себя пропустить пару занятий на тренажере.
«Может, да, – подумал Ван, – а может, и нет. Может, он оставит мне папку. А может, и нет». Он спрыгнул на пол.
– Пошли?
ГЛАВА 7
Ранчо «Пайнкрест», штат Колорадо, январь 2002 года
Остаток дня Тони Кэрью провел, наблюдая, как его подружка танцует в сугробах. Анджали метила в Героини Болливуда Номер Один, намереваясь обойти Айшварью Раи, Бипашу Басу и сестер Капур. За это Анджали готова была платить кровью и плотью – а ей было чем расплатиться.
Анджали неслышно пела под пронзительные вопли фонограммы и одновременно кружилась, порхала, покачивала бедрами и исполняла танец живота. Снова и снова, блистательно, великолепно. Дубль за мучительным дублем, в ясный зимний день на высоте девяти тысяч футов.
Индийские кинозрители обожали романтические сцены в горах. Обожали до такой степени, что местная киноиндустрия заездила Швейцарию вконец, и Тони Кэрью пришлось подсовывать им вместо нее горы Колорадо. Аудитория болливудского кино своеобразно относилась к снегу. Для простой индусской деревенщины – для миллиарда человек – снег представлял собою сказочную, мифическую субстанцию вроде кокаина или пыльцы фей. Поэтому индийские актрисы, танцуя в снегу, не надевали ни курток, ни шуб. Играть им приходилось с непокрытой головой, голыми руками и голым животом, в традиционном шифоновом костюмчике, с сияющей улыбкой на губах, на зверском морозе. В промежутках между дублями Анджали отбегала в сторону, чтобы отогреться какао на козьем молоке и подышать кислородом из чёрного респиратора.
Главную мужскую роль исполняла вторая звезда фильма и по совместительству двоюродный брат Анджали – Санджай. Ему, как мужчине, позволялось бродить но сугробам в теплых сапогах, длинных штанах и куртке на пуху. Бомбейский клан актеров, к которому принадлежали оба, уже сотню лет разводил кинозвёзд. В лице Санджая семейство произвело великолепную, здоровую скотину.
В Болливуде актеры были не просто лицедеями – они становились героями. Санджай собирался стать индийским национальным героем двадцать первого века. Без шуток.
Как большинство актерских детей, Санджай начал карьеру в амплуа романтического подростка, но для больших гонораров в расцвете карьеры ему следовало стать звездой крутых индийских боевиков. Поэтому Санджай поступил на военную службу. Он охранял залитые кровью горы Кашмира от мусульманских террористов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34