Он тут же вывернулся: - У меня уютнее и конспиративнее. Твои ретивые поклонницы сюда не доберутся.
Дарья глянула на свои драгоценные часы и важно заявила:
- Обо всем поговорим вечером, - шустро собрала чашки-ложки и уже у мойки ахнула: - Я опаздываю.
В прихожей Сырцов прощально осмотрел шикарную девочку-мальчугана и, вручая ей ключи, предупредил:
- Если я подзадержусь, не беспокойся.
Дарья бросила ключи в сумочку и ответила:
- А если я подзадержусь, беспокойся. Я хочу, чтобы ты беспокоился обо мне.
20
Пятый день пареньки с курсов в порядке производственной практики сначала водили, а потом пасли по точкам частного детектива Андрея Альбертовича Рябухина. Первые два дня Сырцов пареньков контролировал, чтобы не засветились во время слежки. Ну а когда на все точки вышли, предоставил им самостоятельность, так как в стационарном наблюдении вероятность провала очень мала.
У подъезда на старушечьей лавочке Сырцова ждал связник-проводник. Из тех, кто брал с ним Генриха-Федора. Рыжий кожан Сережа. При виде выходившего из дверей Сырцова Сережа, как положено, встал и восторженно доложил:
- А я только что певицу Дарью видел! Она в вашем доме живет, да?
По наивности двусмысленный вопрос. Сырцов ответил в том же духе:
- В гости ходит... Иногда, - и перешел к делу: - Где он?
- С утра был в своей конторе...
- Неважно, где он был, - перебил раздраженный разговором о Дарье Сырцов. - Где он сейчас?
- В своем филиале, - обиженно, без подробностей, сообщил Сережа.
Филиалом звался подвальный закут на задах солидной фирмы, где Андрей Альбертович проводил, как понял Сырцов, наиболее деликатные допросы. Рябухин и его верный пес Виталий входили туда через главный вход фирмы, а уж затем усердный Виталий затаскивал допрашиваемых с черного, с глухого безоконного двора. В один прекрасный вечер Сырцов посетил - доблестные арендаторы, естественно, отсутствовали - это заведение, и что тоже естественно, с черного (вход со двора) крыльца.
- И бык при нем? - поинтересовался Сырцов, устраиваясь за баранкой "гранд чероки".
- При нем, Георгий Петрович, - вместе с ним огорчился Сережа, аккуратно влезая в гостеприимно распахнутую дверцу.
- Шума не хочу, - поделился своими опасениями Сырцов. - Но боюсь, без шума не получится.
Сережа сочувственно покивал. "Гранд чероки" вскарабкался по переулку и выбрался на Садовое кольцо. Начались дела, намеченные Сырцовым на сегодняшний день.
* * *
"Форд скорпион", недолго попетляв по арбатским переулкам, прибился к тротуару у подъезда дома, в котором жила Анна. На приподнятой площадке, у входа в подъезд, как и всегда, колбасились юные поклонницы и - реже поклонники великой артистки.
- Дарья, - ахнула одна "сприха".
- А говорили, что они поругались! - кого-то уличая, воскликнула другая.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровался с Дарьей узнавший ее привратник в вестибюле. Был очень обходителен, ибо святое дело: "и звезда с звездою говорит", как сказал поэт.
Анна открыла дверь, и Дарья порывисто поцеловала ее в щеку. В ответ Анна потрепала ее за ухо, оценила:
- Хорошо выглядишь, Дашка, - и пригласила: - Заходи. Кофейку сейчас попьем.
Дарья сняла мальчиковую курточку, повесила ее на вешалку, от кофе отказалась, отговорившись, что только что его пила.
Она прошла в гостиную- зал и здесь, у стойки бара, Анна предложила иной вариант - выпить по малости коньячку. Даша согласилась, но "чуть-чуть".
Анна зашла за стойку и со сноровкой опытной барменши налила две дозы. Шикарным рывком катнула по гладкой доске стакан в сторону Дарьи и подняла свой:
- Со свиданьицем, - подождав, пока Даша выпьет, выпила сама.
- Ты сегодня радостная, как телка на весеннем лугу. Удача в личной жизни, да?
- Да нет, вроде все по-старому, - стесняясь лгать, промямлила Дарья.
- Все врешь, Дарья, - уличила Анна.
- А зачем? - на всякий случай Дарья обиделась.
- Для приличия. А я тебя без приличий спрашиваю: сегодня всю ночь безоглядно с Жоркой Сырцовым трахалась, да?
- Зачем ты так, Аня! - взмолилась Дарья.
- Ну, не трахались, не трахались! Пусть будет так - всю ночь любили друг друга.
- Откуда знаешь? - покраснев, спросила Дарья.
- Ты же с Жоркиного телефона мне звонила, коровища, а номерок-то на моем аппарата фиксируется. Впредь осторожней будь.
- Не хочу быть осторожной, - гордо заявила Дарья. - Не хочу!
- Счастливая, да? - грустно догадалась Анна.
* * *
Чрезвычайно серьезный стажер Петя обеспокоенно отрапортовал:
- Они пока еще здесь, Георгий Петрович. Но по всем признакам собираются рвать отсюда когти навсегда. Амбал уже отнес один тяжелый ящик к машине.
- И за вторым пошел? - поинтересовался Сырцов.
- Наверное...
Прижимая ящик к выпяченному животу, амбал Виталий выволок его из тесного коридора на дневной свет и слегка ослеп от этого пронзительного весеннего света. Ровно настолько, сколько понадобилось Сырцову, чтобы незамеченным подойти к нему и приставить холодный ствол "байарда" к его потному лбу. Прозревший Виталий, заведя глаза под лоб, увидел устрашающих размеров ручной братоубийственный снаряд.
- Ящик пока не отпускай, - негромко попросил амбала Сырцов. - Петя, ящик прими, а ты, Сережа, браслеты цепляй.
- Куда его? - осведомился Сережа, защелкнув наручники, а Петя, с трудом удерживая тяжеленный ящик в опущенных руках, спросил:
- А что с ящиком делать?
Сырцов для начала решил разобраться с ящиком. Засовывая "байард" в сбрую, он полюбопытствовал у Виталия, что в ящике. До сих пор не понимая, что происходит, Виталий покашлял, но, твердо поняв, что отвечать надо обязательно, объяснил:
- Посуда всякая, чашки, ложки, вилки, тарелки, чайник электрический, утюг.
- Утюгом, значит, пытали? - вопросом выразил свое изумление сообразительный Сырцов. - Отважные же вы ребята!
- Мы не пытали... - безнадежно заныл Виталий.
- Брюки гладили, - насмешливо предположил Сырцов. - Ладно, об утюге потом. Что там Альбертович делает?
- Бумаги собирает. И меня ждет.
- А дождется меня, - обрадовал амбала Сырцов.
- Куда его, Георгий Петрович? - повторил вопрос Сережа.
- В их машину, - распорядился Сырцов. - И ящик туда же. Ну и, естественно, караульте их ненавязчиво.
- Кого их? - удивился Петя.
- Виталия и ящики, - терпеливо разъяснил Сырцов и вошел в темный дверной проем.
Поначалу было просто темно, а затем черно, как у негра в аппендиксе. Сырцов брел на ощупь, не включая - от греха - карманный фонарик. Сейчас должна быть последняя дверь. Сырцов ногой распахнул ее и увидел Андрея Альбертовича, на коленях стоявшего у картонной коробки. Не поднимая головы, Андрей Альбертович успокоил предполагаемого собеседника:
- Сейчас пойдем, Виталий.
- Никуда-то мы с тобой не пойдем, - устало огорчил его Сырцов, но для поддержания в клиенте необходимой для разговора бодрости добавил: - Пока.
Андрей Альбертович поднялся с колен, не испугавшись и даже не удивившись.
- А потом?
- А потом что-нибудь придумаем.
Они были когда-то шапочно знакомы, даже провели вместе пару дел и сейчас внимательно разглядывали друг друга- все-таки лет пять-шесть не виделись.
- Давай придумывай побыстрее, - поторопил Сырцова Андрей Альбертович.
- Придумал, - обрадовал его Сырцов и наотмашь врезал коллеге по уху. По-простецки, но на полную силу. Андрея Альбертовича кинуло к стене, где он ненадолго прилег рядом с ободранным табуретом. Ошарашенно поднялся. Видимо, гудело в башке. Беспомощно присел на гнилую табуретку и спросил:
- Что тебе надо, Сырцов?
* * *
- Так что тебе надо, Дашка? - отхлебнув кофейку, спросила Анна. Она уговорила-таки гостью на кофе. Дарья тоже поднесла свою чашку к губам, но пить не стала, а лишь сымитировала глоток. Робко ответила:
- Я опять хочу петь, Аня, - будто повинилась.
- Ну и пой себе на здоровье, - пожала плечами Анна.
- Как? Миши-то нет. А сама я ничего не умею.
- Тоже мне - проблема! Была бы шея, а хомут всегда найдется. В конторе-то у него наверняка кой-какие людишки имеются.
- Не хочу я с ними.
- Тогда новых найди. Только свистни - прибегут.
- И новых не хочу.
- Так чего же ты хочешь? - Анна потихоньку раздражалась.
- Я хочу, как ты! - отчаянно ляпнула Дарья, но, поняв некую двусмысленность своего восклицания, быстренько поправилась: - Не петь, конечно. Как ты, спеть никто не может.
- Хорошо, когда люди правду говорят, - перебила Анна.- Правду всегда приятно слышать. Продолжай в том же духе.
- Я хочу быть независимой, как ты. Чтобы мной не манипулировали те, для которых главное - бабки. Я хочу петь там, где хочу петь, я хочу петь тем, кому хочу петь, я хочу петь то, что хочу петь. И хочу зарабатывать столько, сколько заработала, а не столько, сколько откинет мне очередной Миша.
- Многого хочешь, - усмехнулась Анна. - Кто же такого не хочет? Но не получается, Дарья.
- У тебя же получается...
- Если бы... - печально сказала Анна. - Чаще всего я пою не то, что хочу, а то, что хотят другие. Публика, устроители гастролей. Они не требуют, нет, но вкусы-то известны, а я сдаюсь...
- Но ты ведь всегда можешь настоять на своем.
- Могу. - Анна допила кофе и поставила чашку на блюдце. - Но не настаиваю.
- Почему?
- Потому что я хочу быть хорошей для всех. От этого все хороши со мной. И становится приятно и комфортно жить.- Анна говорила с истеричной горечью.
Дарья для приличия помолчала, сочувствующе глядя на закуривавшую Анну. Дождалась, когда та сделала первую глубокую затяжку, и задала вопрос. О себе, естественно, как всякий истинный артист:
- Что же мне делать, Аня?
Анна выпустила дым через сморщившийся от улыбки нос и покровительственно успокоила:
- Не боись. Что-нибудь придумаем. Сказал же один умник, что жить в обществе и быть независимым от этого общества нельзя. Мы все зависим друг от друга. Но отвечать за себя, за свои поступки мы можем и должны. Пешкой быть, конечно, противно. Особенно в лапах коммерческой шпаны. Вот от шпаны-то я и постараюсь помочь тебе освободиться.
- Об этом и прошу, Аня, - смиренно потупилась Дарья.
- Но учти, без профессионалов в чисто финансовых делах тебе не обойтись.
- Ты-то обходишься...
- Хрен-то обхожусь! Без так называемых продюсеров и менеджеров, которые без спроса лезут тебе в карман и в душу, да, обхожусь. Но чисто финансовыми моими делами занимается специалист, не имеющий никакого отношения к шоу-бизнесу.
- Вот бы мне такого! - помечтала Дарья.
- И моторный администратор необходим. Лучше всего какого-нибудь бойкого паренька своим любовником сделать, чтобы предан был.
- Аня... - почти беззвучно взмолилась Дарья.
- Да, я совсем забыла, что у тебя Жорка... - И вдруг великую певицу осенило: - А что, если Жорку администратором сделать?!
- Не захочет, - рассмеялась Дарья.
Анна подмигнула:
- Ладно, попросим Железного Шарика, чтобы делового, но застенчивого подыскал.
- А кто такой Железный Шарик?
- Железный Феликс, как тебе известно, Дзержинский,- с удовольствием приступила к объяснению Анна. - Был Железный Шурик. Это председатель КГБ Шелепин. А теперь у нас с тобой - Железный Шарик.
- Тоже из ГБ? - испугалась Дарья.
- Типун тебе на язык! Миллионер, владелец "Мирмара" Борис Евсеевич Марин.
- А почему Железный?
- Потому что железный.
- А почему Шарик?
- Потому что круглый и катится.
- И накатывает? - поинтересовалась Дарья.
- У тебя время есть? - задумчиво спросила Анна.
- А что?
- Через час Железный Шарик ко мне закатится. Вот и посмотришь, какой он.
* * *
- Тварь ты! Последняя тварь! - заорал на Андрея Альбертовича Сырцов. Он ходил по подвалу, легонько подвывая, как от зубной боли. - Ты же знал, сволота, что этот "ТТ" погубит мальчишку!
- А что я, что я? Меня попросили, и я достал, - не оправдывался, а, скорее, удивлялся непонятливости собеседника Андрей Альбертович. Он как сел, так и сидел: задвинув ноги под табурет, спина прямая, ладони на коленях.
- Ладно. Проехали, - решил Сырцов. - Теперь о Генрихе. Как он там прозывается? Федор Федорович Заволокин? Я полагаю, что его ты вербовал. Как же ты мог заставить переквалифицироваться домушника в киллеры?
- Я его не заставлял переквалифицироваться. Мне было поручено его обломать и приручить - и только.
- Утюгом приручал?
- Зачем же так грубо? - укорил Сырцова Андрей Альбертович. - Утюгом поломать можно, а приручить нельзя. Компроматом, Жора, компроматом.
- Вот ты и разговорился. Это хорошо, - похвалил его Сырцов. - А компромат откуда у тебя?
- От Антона Николаевича Варицкого, - уважительно назвал фамилию Андрей Альбертович.
Но Сырцов отодвинул упомянутого персонажа на потом. Его интересовало другое:
- Характер компромата? Чего Генрих должен был испугаться больше, чем государственной власти, милиции, соседей, прохожих?
- Уголовщины, Жора. Феденька три года в осведомителях от МУРа в блатном море старательно плавал.
- Чьим агентом он был, Дрюня? - быстро спросил Сырцов.
- Имени-фамилии в бумагах не было, только псевдоним- "Одинокий", - и все. Но Генрих и Одинокого испугался до медвежьей болезни. Так что работать с ним было одно удовольствие. Сдался сразу, на спину и лапы вверх, как котенок. Чеши мне пузо кто хочет!
- А кто хотел?
- Я передал его певцу знаменитому, Радаеву Олегу.
- Значит, он был твоим шефом?
- Нет, с Радаевым я редко встречался. Все дела - через Варицкого.
- Как же ты, бывший мент, под такой рваниной ходишь?
- Он сын министра, между прочим. - Видно было, что Андрей Альбертович уважает многие признаки былой ли, настоящей ли, все равно - власти. И сейчас он словно титул возгласил. Прямо его сиятельство Антон Варицкий.
- Да говно он, твой Варицкий, жидкое вонючее говно!- припечатал Сырцов.
Андрей Альбертович не стал спорить с хозяином положения и, помолчав, прикинул, что за свою разговорчивость уже может потребовать и вознаграждения.
- Отпусти меня, Жора.
- Куда? - особо не удивясь, спросил Сырцов.
- В Тамбовскую губернию. К теще.
- "Тамбов на карте генеральной кружком означен навсегда. Он прежде город был опальный, теперь он, право, хоть куда", - процитировал эрудированный Сырцов. А не столь начитанный Андрей Альбертович слегка обиделся на Лермонтова за Тамбов:
- Как это не обозначен? Тамбов - областной центр.
Сырцов, устав стоять, привалился спиной к кирпичной стене:
- Я думал, что в ярости разотру тебя, подлую предательскую скотину, в мелкую пыль разотру. Для начала даже по уху дал...
- Левое ухо до сих пор ничего не слышит, - перебив, пожаловался Андрей Альбертович.
- Бога благодари, что правое пока слышит, - подбодрил его Сырцов. Желал я злодея наказать, а какой ты злодей!..
- Не злодей, не злодей! - обрадовался Андрей Альбертович.
- Ты - ничто, пустота в оболочке. Что ж, прикажете пустоту молотить кулаками, ничто уничтожать? Что же мне с тобой сделать, Дрюня?
- Отпусти меня, Жора, - снова попросился в Тамбовскую губернию Рябухин.
- А куда это вы вдруг засобирались? - вспомнил Сырцов. - Заспешили, засуетились. Отчего?
- Запахло жареным, - признался Андрей Альбертович.
- Тебя предупредили?
- Меня взрыв на кладбище предупредил. Хотя про эту берлогу ни Радаев, ни Варицкий не знали, решил я когти рвать. И отсюда, и из Москвы.
- Что же мне с тобой сделать? - задумался Сырцов.
- Отпусти, а? - то ли подсказал, то ли попросил Рябухин.
- Я тебя Лене Махову сдам, - наконец решил Сырцов.
- Он меня убьет! - в отчаянии взревел Рябухин.
- Он тебя и пальцем не тронет.
- Сам-то не тронет. Он просто посадит меня в камеру с уголовниками!
- Твои заботы, - равнодушно откликнулся Сырцов на рябухинский крик души.
* * *
Железный Шарик, он же Круглый Боб, он же финансист, предприниматель и миллионер Борис Евсеевич Маркин устроился в середине обширного дивана, по краям которого сидели две знаменитые певицы. Он, как петух на насесте, повертел головой, переводя подчеркнуто восхищенный взгляд с одной патентованной красотки на другую, и сообщил отсутствующим зрителям:
- Я в раю, и рядом - райские птицы с колдовскими голосами.
- Цыпочки, - грубым голосом сказала Анна.
- То есть? - обалдело удивился Марин.
- А что тут понимать? - агрессивно продолжила Анна.- В моем беззаботном отрочестве, прошумевшем в незабвенном Кочновском переулке, так ко мне обращались застенчивые ухажеры. Прешь, бывало, с подружкой, а сзади: "Цыпочки!" Обернешься неосторожно на зов, и тут тебе вопрос от кавалера: "Говно клюете?" Так вот и ухаживали за мной в те времена. Да и сейчас далековато нам с Дарьей до райских птичек. Цыпочки мы, цыпочки!
Борису Евсеевичу рассказ понравился. Он покровительственно улыбнулся Анне, для которой, знал отлично, шокинг - любимый прием в диалоге.
- Наша непредсказуемая примадонна в своем репертуаре, - бойко констатировал он. - Кстати, насчет поклевать. Я с утра не жрамши.
- "Навозну кучу разрывая, петух нашел жемчужное зерно", - совсем распоясалась Анна и крикнула очередной своей рабыне: - Марина!
Марина возникла в дверях тотчас.
- Мариночка, лапочка, сообрази пожрать, а? - нарочито униженно попросила Анна, чтобы доставить той удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43