Кристофер Сташеф: «Пропал чародей»

Кристофер Сташеф
Пропал чародей


Чародей – 7



Gray Owl (-ogo)
«Кристофер Сташеф. Пропал чародей»: Зеленоградская Книга; М.; 1996

ISBN 5-86314-047-Х, 5-86314-041-0Оригинал: Christopher Stasheff,
“The Warlock Is Missing”

Перевод: Д. Арсеньев
Аннотация Рыцарская сага о Роде Гэллоугласе, ВЕРХОВНОМ ЧАРОДЕЕ острова Грамарий, и об его супруге, огненнокудрой ведьме Гвендайлон, а также их детях, способных летать верхом на помеле и без оного, плавить взглядом металл и проходить сквозь крепостные стены, сумевших общими усилиями победить ведьму-людоедку, великана, колдуна и расстроить начинающийся мятеж в то время, как их отец происками своих врагов всего лишь на несколько дней ПРОПАЛ с их родного острова; а также о Волшебном Народце: феях, эльфах, оборотнях, краккобаррах, аквагиппусах, единорогах, драконах и прочей забавной живности. Кристофер СташефПропал чародей Глава первая Жили-были три маленьких чародея и маленькая ведьмочка. И потеряли они своих маму и папу. Ну, не то чтобы в самом деле потеряли. Их родители вечером куда-то ушли, а за детьми оставили присматривать эльфа. Эльфа звали Пак (на самом деле его звали Робин Добрый Малый, но все звали его по прозвищу), и он был жутко вредным. Он был таким вредным, что дети делали все, что он им говорил, хотя и сами прекрасно могли колдовать.Они даже вовремя легли спать. Легли. Но не уснули. Мальчики лежали и шепотом переговаривались, а потом к ним прокралась сестра. У нее была своя спальня, но совсем скучная, не то что у братьев — потому что кроме нее в комнате никого не было.— Они уже должны вернуться, — прошептал Магнус. Он был самым старшим — ему сравнялось целых двенадцать лет.— Нет, еще не так поздно, — возразила Корделия. Ей было девять, и она была такой же взрослой, как и Магнус — во всяком случае, напоминала брату об этом дважды в день.— Уже поздно, — Джефри посмотрел в окно, на звезды. — Большая Медведица уже над холмом Кухулина.Джефри было всего семь, но он уже знал, что ночью небо крутится, словно гигантское колесо, и помнил, куда сдвигаются каждый час звездные картинки под названием «созвездия».Корделия нахмурилась.— Куда они могли задеваться?Магнус пожал плечами.— Может быть, банда троллей напала на них из засады.— Бедные тролли, — вздохнул Джефри.— Тебе просто завидно, что тебя там не было, — фыркнула Корделия.— Немножко, — признался Джефри. — Но согласись, что любая банда троллей должна приготовиться к самому худшему, если собралась напасть на наших родителей.Их мама, Гвендайлон Гэллоуглас, была ведьмой, но очень хорошенькой ведьмой, а папа, Род Гэллоуглас — чародеем. Так называют мужчин, которые умеют колдовать, как ведьмы.— Может быть, их призвали Король с Королевой, — пришло в голову Грегори. Паренек был самым младшим, он отбарабанил на грешной земле всего пять, но уже знал, что Король и Королева всегда призывают папу и маму на помощь, когда королевство Грамарий в беде.— Ой! — Корделия выпрямилась, сверкая глазами. — Должно быть, аббат со своими монахами снова подбивает баронов против Короля и Королевы!— Или снова появился какой-нибудь злой волшебник, — зажглись глаза и у Грегори.— Или, может, целая армия чудовищ выскочила из лесу! — мечтательно улыбнулся Джефри. Ему очень нравились всякие армии. И чудовища тоже.— А может быть, призраки напали на замок! — подскочил Магнус.— А может быть, чародею и волшебнице просто хочется побыть одним, чтобы не докучали дети, и они решили задержаться подольше, на свежем воздухе, среди лесных цветов! — рявкнули из-за двери глубоким басом. — А может быть, это четверо несносных детей все еще не спят, хотя давно уже пора!Мальчики нырнули под одеяла, а Корделия — под кровать Магнуса.В комнату ворвался их полуторафутовый нянь.— Не стыдно вам? Неужели родители не могут провести наедине хотя бы вечер, чтобы вы не докучали им своей болтовней? Даже когда их здесь нет?— Но мы же думали не о них, Пак, — возразил Джефри.Все четверо могли не только читать чужие мысли, но и вкладывать в голову другим людям свои собственные.— Нет, но вы не спали, и собирались наброситься на них, как только папа с мамой вернутся.— Ничего подобного, — с достоинством ответил Магнус. В конце концов, он только разок подумал об этом.— Ну еще бы, — фыркнул Пак. — А теперь спать! Закрыть глаза — и рты тоже! А не то я сам их закрою.Мальчики мгновенно закрыли глаза. В последний раз, когда Джефри огрызнулся на Пака, маме потребовался целый час, чтобы сообразить, как снять с его губ висячий замок.— А ты, девица! Марш к себе! — Пак указал на дверь пальцем.На мгновение в комнате стало тихо, потом из-под кровати Магнуса выскочила Корделия.— Вот всегда ты все испортишь, Пак! — и она пулей вылетела за дверь.Пак посмотрел ей вслед, словно раздумывая, как она будет выглядеть с выпученными глазами и ногами, спутанными паутиной, но, видимо, смягчился, потому что проворчал только:— Спать! А не то вас заберет хобгоблин.— А кто такой хобгоблин? — поинтересовался Магнус.— Это я! А теперь — спать! — и он захлопнул дверь.В течение трех минут мальчики лежали тихо, как мышки. Потом Джефри прошептал:— Как вы думаете, он и в самом деле...Дверь распахнулась, и Пак снова прогремел:— Спать!Пришлось уснуть.Когда на следующий день дети спустились завтракать, Пак, чрезвычайно озабоченный, сидел у камина, подпирая руками подбородок.Они молча окружили его, глядя во все глаза. Наконец Магнус спросил:— Они еще не вернулись, значит?Пак отмахнулся.— Пока нет. Видать, вернутся, когда солнце встанет.Грегори покосился на окошко.— Солнце уже встало, Пак — и ты не знаешь, куда они делись.— Не знаю? Я?!! — Пак с негодованием выпрямился, пронзив воспитанника испепеляющим взглядом. — С чего ты взял?Грегори покачал головой.— Если бы ты знал, то не сидел бы такой озабоченный.— Уж больно ты зоркий, как я погляжу, — огрызнулся эльф.— Я тоже от этого не в восторге, — согласился с ним Грегори, — ведь если ты не знаешь, где они, значит, они пропали.— Что? Нет! Что ты сказал? — вскричали его братья и сестра.Грегори снова покачал головой.— Если даже Волшебный Народец не знает, куда подевались наши мама и папа, значит, их вообще нет в Грамарии.— А это ты откуда взял? — Пак пристально посмотрел на мальчика.— Это же понятно — что известно одному из Волшебного Народца, то знает весь Народец. И нет ничего, чтобы укрылось от их пытливого взора, потому что повсюду есть пикси, эльфы и феи. На всем острове Грамарии не сделать и шагу, чтобы тебя не заметил Волшебный Народец. Значит, если ты не знаешь, куда делись наши родители — значит, в стране их нет.— Но они не могли пропасть! — вскрикнула Корделия. — Как же мы теперь без них будем жить?— Как без них будет жить королевство... — тихо прошептал Пак.У Грамария было множество врагов, и только Верховный Чародей и его жена держали их в узде.— А как... Как ты можешь говорить об этом? — негодующе всплеснул руками Джефри. — Как ты можешь говорить об этом так спокойно, хладнокровно обрекая наших маму и папу неведомой судьбе?— Ну нет! — Магнус обнял Грегори и прижал брата к себе. — Не будь жесток к нашему воспитателю! Он так же испуган, как и ты...— Ничего я не испуган!— Ну, встревожен, — процедил Магнус. — Встревожен, как и ты, но храбрости ему хватает, чтоб виду не подать.— И не встревожен, — Грегори поднял голову. — И не испуган вовсе. Папа с мамой ведь уже уходили раньше, разве нет? И всегда возвращались.Все замерли, глядя на него. Затем Магнус осторожно начал:— Ты помнишь это?..— Ты же был еще младенцем! — взорвалась Корделия. — Перепуганным шестимесячным сосунком! Даже я и то еле помню!— Я тоже не помню, — помотал головой Грегори. — Но какое-то странное чувство говорит мне, что это так.— Это тоже память, но лежит она столь глубоко, что Грегори ее не знает, — пояснил Пак. — Это так, парень, когда-то твои родители действительно пропали, и вместе с ними — твои братья и сестра.Он не сказал только, что именно малыш Грегори вернул семью в Грамарий. Гэллоугласов перенесло в другой мир, в волшебную страну, и вернулись они только благодаря младенческому разуму Грегори, который тосковал по своей маме. Он сумел дотянуться до них, сквозь пустоту меж миров, и вернул семью обратно — силой, удивительной даже для взрослого человека, не говоря уже о младенце.— Они пропали, но ведь потом вернулись, — улыбнулся Грегори.Он нечасто улыбался. Братья и сестра обнаружили, что и они тоже улыбаются, хотя им и не доставало уверенности младшего из Гэллоугласов. Так что когда они осознали это, страшные предчувствия охватили ребят. Джефри не мог допустить этого.— За ними! — вскричал он. — Найти их!Магнус и Корделия ожили и бросились к дверям.— Стоять, говорю я! — рявкнул Пак. Магнус замер, схватившись за ручку двери.— Но, Пак... Наши родители пропали, наш долг отыскать их!— Ваш долг — делать то, что они вам велели! — эльф мигнул, как огонек свечи, и оказался лицом перед ними, спиной к двери. Подбоченившись, он посмотрел на детей. — Они велели вам сидеть дома, и слушаться меня — и вы будете сидеть дома, и я вместе с вами, пока лорд и леди не воротятся!Лица мальчиков стали мрачнеть.Корделия попыталась воззвать к здравому смыслу.— Но они же не знали, что исчезнут, Пак. А если бы знали, то непременно разрешили бы нам отыскать себя.— Если их враги набрали такую силу, что смогли захватить их в плен, то родители непременно велели бы тебе сидеть дома, в безопасности! И вы будете сидеть в безопасности, под охраной целого легиона эльфов!— Легиона? — обрадованно переспросил Грегори и бросился к окну. Джефри бросился следом — «легион» означал армию.Корделия и Магнус поколебались и тоже побежали к окошку. Они посмотрели на пустой сад, на лужайку за садом, и на дальнюю опушку.— Но там никого нет, — разочарованно протянул Джефри.— Нет, есть! — успокоил его Пак. — Вы эльфов, может быть, и не видите, но и в саду, и на лужайке не пройдешь и фута, не встретив эльфа с пращей или фею с луком. Вы можете бродить целый день и не заметить их, но стоит лишь врагу подкрасться — как он падет, сраженный наповал, чтоб больше не подняться!На лице Магнуса застыло бесстрастное выражение.— И они, конечно, не выпустят нас отсюда?Пак ответил кислой улыбкой.— Уж не считаешь ли ты меня болваном, чародейчик? Ваша сестра может летать на метле, а любой из вас вполне способен обойтись и без этого нехитрого летательного аппарата — просто исчезнет и появится в нескольких милях отсюда. Нет, я не стал бы удерживать вас силой.— Но ты ведь хочешь удержать нас, — тихо проговорила Корделия.Пак кивнул.— Да, удержать, но силой вашей любви к родителям. Ну-ка, вспомните, каковы были их последние слова?Дети замолкли, повесив носы, переминаясь с ноги на ногу.— Так что они сказали вам? — настаивал Пак.— Они сказали, чтобы мы сидели дома, — с величайшей неохотой призналась Корделия, — сидели дома и слушались тебя.И они слушались Пака — весь день. Две пожилые женщины, не больше фута ростом, возникли ниоткуда, чтобы приготовить завтрак, и еще две — чтобы приготовить обед. Для ужина потребовалось трое. Дети отчаянно старались хоть чем-нибудь заняться. Они попробовали играть в прятки, но ничего не получилось. Магнус еле-еле притворился маленькой яблоней, а Грегори спрятался совсем неважно. Корделия подняла голову, увидела рядом огромную поганку и заныла.— За спиной не прятаться, Грегори! Теперь ты будешь искать!В «Замри!» играть и вовсе не получилось — у детей не хватало энергии даже на то, чтобы заставить замереть жука. А когда они попробовали поиграть в мяч, Магнус и Корделия были такими невнимательными, что мячик все время падал. В конце концов Пак не выдержал, усадил их и стал учить уму-разуму.Пока рассерженные дети просто ворчали про себя, дело было плохо, когда же они стали вникать в уроки Пака, стало еще хуже.— Но, Робин, — папа говорил, что существует девяносто два элемента! — удивилась Корделия.— И некоторые такие редкие, что их почти нет, — кивнул Грегори.— Ваш папа! — скривился Пак. — Ох уж эти его заморские понятия о том, что настоящее, а что выдуманное! Посмотрите вокруг, дети, пощупайте, попробуйте! Вы что, видите этот пресловутый «уран» или этот, как его, «алюминий»? Нет! Но вы чувствуете землю под ногами, и ветер дует вам в лицо! Говорю вам, в мире есть и будет всего четыре элемента — земля, вода, огонь и воздух!— А из чего тогда сделаны камни?— Из земли, только плотно сжатой.— А из чего деревья?— Как из чего? Деревья получаются из земли и воды!— А железо?Пака передернуло; железо олицетворяет яд для эльфов.— Поговорим лучше о меди. Откуда берется медь? Кладут в огонь камни! Так откуда же берется медь, как не из огня и земли?И так далее. У Пака были вполне определенные воззрения на природу вещей, и вскоре, несмотря ни на что, дети заинтересовались.— Три дерева, и только три, на которых все зиждется, — поучал Пак. — Дуб, Ясень и Терн.— А как же сосна? — влез Грегори.— Он годится лишь на то, чтобы вешать над дверью на святки.— А падуб, плющ?— Один — куст, второй — лоза. Я же говорю о деревьях!— А шиповник и розы?Паку осталось лишь вздохнуть и рассказать им грустную и печальную историю Прекрасной Маргарет и Храброго Уильяма, о том, как они встретились и полюбили друг друга, о том, как он оставил ее и женился на другой, и как умерла Милая Маргарет, а потом и Верный Уильям, и о том, как на их могилах выросли шиповник и роза, которые обвили всю часовню и сплелись над шпилем, неразделимые, как двое влюбленных.Корделия слушала, не отводя глаз, но мальчики начали ерзать, поэтому для них Пак, конечно же, рассказал историю о юном Мерлине и о том, как его схватил злой король Вортигерн, о башне, которая не устояла, и о двух драконах, которые ее сторожили.А потом, как водится, одна сказка потянулась за другой, о маленьком Артуре, о том, как он вырос и стал королем, принес мир и благоденствие в разрываемую дрязгами Англию, о Ланселоте, храбрейшем из рыцарей Круглого Стола, и о том, как он спас прекрасную Элейн, об их сыне Галахэде, и о том, как он пустился на поиски чаши Святого Грааля, о племяннике Артура Гавейне и о Зеленом Рыцаре.— А про его братьев? — потребовал Джефри. — Про Агравейна, и Гарета с Гахерисом?— Но если вы уже слышали о них раньше, — вздохнул Пак, — зачем слушать одно и то же?— Затем, что в сказках всегда столько чудес и волшебства!— А особенно, когда рассказываешь ты, Робин, — Корделия уже знала, что это беспроигрышный комплимент.Пак тоже знал это, но не удержался, чтобы важно надуться:— Охо-хо, это потому, что я рассказываю их уже не одну сотню лет! Однако время уже позднее, и судя по запаху, ужин вот-вот поспеет.Четыре маленьких головки вскинулись, четыре маленьких носика втянули вечерний воздух. Затем четыре голоса одновременно взвизгнули и мальчики исчезли с легким громом. Корделия вспрыгнула на метлу и стрелой рванула к дому, с криком:— Это нечестно! Без меня не начинайте!Пак тяжело, протяжно вздохнул.— Уффф! Ну, на сегодня я их, по крайней мере, занял. Но вот что я буду делать завтра?Завтрашний день сам обо всем позаботился. Корделия проснулась еще до рассвета и бросилась к окну, посмотреть, не вернулись ли родители — и в саду, в прохладном, сыром, сером свете, какой бывает, когда солнце вот-вот должно взойти — она обнаружила единорога.Единорог был стройным и высоким, молочно-белым, с золотистой гривой и позолоченным рогом, и когда Корделия вскрикнула от радости, он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Девочка застыла в изумлении.А затем единорог опустил голову и стал что-то щипать в мамином садике, а Корделия кинулась натягивать платье, чулки и туфли, и вылетела в сад, еще завязывая корсаж.Тут она застыла, как вкопанная, сообразив, что может спугнуть единорога, но ее страхи оказались напрасными. Единорог тихо стоял, поглядывая на нее и набрав полный рот сладкого клевера. У Корделии дыхание перехватило — такой он был красивый!Потом животное снова опустило голову за клевером, и Корделии вдруг стало грустно, потому что она больше не видела его больших прелестных глаз. Девочка опустилась на колени, сорвала с грядки пучок сладкого укропа и протянула ладошку, тихо приговаривая.— Иди сюда. Ну иди, ну пожалуйста... Ты такой хорошенький, мне так хочется погладить твою бархатистую шерстку, твою шелковую гривку!Единорог обернулся, поднял голову и снова посмотрел на Корделию. Не смея перевести дух, девочка смотрела, как единорог медленно, осторожными шагами, приближался, пока не подошел вплотную. Потом медленно опустил голову и захрустел укропом. У Корделии мурашки по коже побежали, когда ладошки коснулись его нежные ноздри, и она заторопилась сорвать свободной рукой еще пучок. Единорог сжевал и это, глаз не сводя с Корделии. Набравшись смелости, она медленно протянула руку и погладила скакуна по голове. Единорог повернул голову, позволив погладить себя по щеке, и девочка коснулась гладкой шерстки, приговаривая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24