Ты, надеюсь, его не слопал?— Да нет, я не про то. Он вроде как в вашу пользу упирался.— В нашу? — непонимающе нахмурился Паскаль.— Ну да. «Стой! — он мне вопит. — Я эту коровку продал менестрелю!» А я ему: «Он — мой хозяин». А пастух тупой попался ну ни в какую не желает верить, что такое чудище, как я, может кому-то служить, понимаете?— Знаешь, у меня это тоже с трудом в голове укладывается, — признался мантикору Мэт, — но я не возражаю, ты не думай. Прадедушка-волшебник небось сам не понимал, какое доброе дело творит, когда накладывал на тебя заклятие. Ну и что же с пастухом?— Он упирался.— Я же тебе говорил: его не есть!— Да нет, он не то чтобы ко мне в пасть не хотел, он с моими словами не соглашался! В общем, я разозлился под конец и говорю ему, что корову ты купил для меня. Тогда он ушел, но, по-моему, все равно сомневался.Мэт вздохнул:— Ясное дело.— Правильно сделал, что ушел, — похвалил неведомого пастуха Паскаль. — Ну а ты? Потом спал небось без задних ног?— А как же! Мне и на травке мягко! И с чего вы, люди, такие неженки — вам перины да подушечки подавай! Не пойму я этого. И еще не пойму, с чего это вы мне не позволяете с вами по городам ходить?— Для заработка вредно, — объяснил мантикору Мэт. — Мы же чего добиваемся? Мы добиваемся, чтобы народ к нам сбегался, а не от нас удирал.— Ну, это ладно, как скажете, вот только мне сдается, что люди бы вам побольше деньжат выкладывали, только бы я убрался поскорее.— И это верно, — рассудительно проговорил Мэт. — Но тогда они вряд ли были бы так разговорчивы, а меня очень интересуют всяческие сплетни. На самом деле, будь ты с нами рядом, мы вообще не услыхали бы ни слова.Манни горько вздохнул:— Смертные — такой трусливый народец! Они, спору нет, жутко вкусные, но уж больно боязливые.— Я с тобой согласен. Но пока что, Манни, давай оставим все как есть, если не возражаешь.— Да с чего мне особо возражать-то! — вздохнул мантикор. — Лишь бы вы мне коровку покупали всякий раз, когда уходите по делам в город, а так-то чего. Но вы учтите: ежели что, так вы только свистните, как условились, и я — тут как тут. Ну как феникс поет, помните?— Помнить-то помню, — отозвался Паскаль. — Но откуда ты знаешь, как он поет?— Ну как же! Я сам слыхал, как он вот так пел — как раз перед тем, как загорелся!У Паскаля сразу стал испуганный вид.— Не переживай, — быстро успокоил его Мэт. — Помнишь, ты ведь уже свистел так разок, ничего же не случилось! А другой феникс на этот свист, случаем, не откликнется, а? — спросил он у мантикора.Мантикор пожал плечами:— Кто знает? Я, правда, слыхал, что фениксы любят жить поодиночке.— А может, это значит, что феникс вообще один-единственный, — задумчиво пробормотал Мэт. — Хотя... не знаю, может, мне даже и хочется на феникса поглядеть...— Неужто? И что, тебе все равно — на помощь он прилетит или чтобы навредить тебе?— Ну не скажи, конечно, мне не все равно, — откликнулся Мэт. — Так, Манни, — снова обратился он к мантикору, — в общем, когда мы доберемся до дома, к которому направляемся, в силу вступит уговор, как если бы в деревню или в город вошли, — идет?— Идет, только чтобы мне под вечер жирного бычка выставлять, — согласился мантикор. — Тогда я буду невидимым, как ветерок... Только знаешь, смертный, это так неприятно: чувствовать, что тебя никто, никто не любит...— Ну а если я попробую разыскать для тебя мантикоршу?Глаза мантикора заблестели.— Это... это еще лучше, чем бычок, будет!— Учти, я ничего не обещаю, — уточнил Мэт. — Но справки наведу.И они зашагали по дороге. Мэт погрузился в размышления относительно сложностей в размножении мантикоров. Глава 9 Обитель Панегиры оказалась здоровенным сельским доминой за невысоким забором, окруженным широким, залитым водой рвом. Через ров был переброшен мостик. Ров поразил Мэта своей шириной, однако, приглядевшись, он понял, что сообразительный сквайр просто использовал речную излучину. Ему только и потребовалось прокопать перемычку, чтобы дуга превратилась в овал. Дом был сложен из дикого камня и окружен забором высотой не более четырех футов. Сам по себе, конечно, такой забор никак не мог защитить хозяев, но зато за ним вполне могли спрятаться лучники, вознамерившиеся отразить чье-либо нападение.— Похоже, тут не больно-то уверены, что мир — это надолго, — поделился своими мыслями Мэт.— Ну да. Ее прадед так не думал, — ответил Паскаль. — Тогда землю еще не поделили. Короли дрались за нее с графами.Мэт навострил уши. То, о чем сейчас сказал Паскаль, происходило в средние века в Италии.— И что? Тогда у каждого семейства благородных кровей имелся вроде как свой собственный город?— Ага, или на паях с другим благородным семейством, — ответил Паскаль и удивленно глянул на Мэта. — А я думал, что ты ничего не знаешь про Латрурию, сэр Мэтью.— Да нет, кое-что я все-таки слыхал. И давай-ка воздержись от «сэра», ладно? Тут я просто менестрель.— Как скажешь, — согласился Паскаль. — Только, честно признаться, когда я тебя просто по имени зову, я забываю о том, что ты знатного рода. Ты уж извини, если обижу ненароком.— Не переживай, — успокоил спутника Мэт. В свое время он привык, что с ним, профессором, фамильярничали старшекурсники. — Если я не заслужу твоего уважения делами, что толку от моего титула?Паскаль нахмурился:— Я бы сказал, что как раз те, кого уважают, больше всего и нуждаются в титуле.— Возможно, хотя мне бы не хотелось, чтобы это было так. Что до меня, то меня такие мелочи мало волнуют. — Он обернулся к мантикору. — А тебе пора в лесок, дружище.— Это куда же? — прищурился мантикор и обвел взглядом ровную широкую долину, на которой росли только отдельные купы деревьев.— И правда, не густо, — согласился с чудовищем Мэт. — Но я думаю, уж как-нибудь ты спрячешься. Мы неплохо заплатили пастуху, и он будет оставлять тебе по две освежеванные овцы вон у того большого камня. Так что ты больно далеко не забирайся, ладушки?— Не буду, так и быть, только и вы уж там надолго не задерживайтесь, ага? Стадо-то у него, сами видели — не больно разгуляешься.— Я ему столько заплатил, что он и овец может прикупить, и внакладе не останется. Он сам так сказал. По-моему, он меня принял за атамана разбойников, у которого в засаде целое войско сидит. Так что вряд ли он нас надует.— Да уж лучше бы не надувал, — проговорил Манни, и Мэт подумал: то ли у чудища голос дрожит, то ли в животе заурчало.— Слушайте, хватит вам: про овец да про овец. Так мяска хочется — мочи нет! — пожаловался Паскаль. — Пошли, друг Мэтью, постучим в ворота.Но видно было, что торопится он совсем не потому, что проголодался. Вид у Паскаля был, как у рвущейся по следу гончей. Мэт бросил на него понимающий взгляд, но сказал только:— Да, я тоже проголодался не на шутку. Пошли.Они прошагали по мостику. Мэт счел за добрый знак то, что на башенке у ворот не было дозорного. Кроме того, от него не укрылось: цепи, поддерживающие мостик, изрядно проржавели. Судя по всему, мостик не поднимали уже несколько лет кряду. Следовательно, в последнее время в здешних краях воцарились мир и покой.Вот они миновали башенку, представлявшую собой всего-навсего арку. Мэт обернулся посмотреть на Манни, но мантикор уже ретировался.— Здравствуйте! Чего вам надо?Мэт резко обернулся и увидел мужчину с ведром и метлой. Тот стоял и смотрел на них с таким видом, словно не мог решить: не то осыпать их бранью, не то не стоит — видно, не мог понять, что перед ним за люди, какого пошиба. Наверное, потом он все-таки решил, что гнать их не стоит, — обратился с улыбкой к Паскалю и сказал:— А вроде как я тебя знаю?— Знаешь, конечно, — обрадовался Паскаль. — Мы виделись на встрече семейств прошлым летом, вот только как тебя звать, не припомню. Меня — Паскаль де ла Тур.— А, молодой господин Паскаль! Добро пожаловать, сэр... Вот только как это вы неожиданно нагрянули! А я-то всего-навсего Ансельмо, лакей, только вы меня навряд ли помните. Пойдемте, я проведу вас к сквайру дель Туру.Говорил лакей с сильным акцентом, но язык был тот же самый. По мере продвижения на юг ухо Мэта успевало, привыкнуть к местным говорам. Ансельмо поставил ведро на ступеньку крыльца, прислонил к стене метлу и повел молодых людей в дом.Привел он их в скромно, просто-таки по-спартански обставленную приемную, где они прождали всего несколько минут, прежде чем дверь распахнулась и на пороге возник полный седоватый бородатый мужчина в рубахе без ворота с короткими рукавами. Приветственно раскинув руки, он возгласил:— Племянник Паскаль! Какая радость-то!Паскаль вскочил, и латрурийский сквайр тут же заключил его в объятия, судя по всему, подобные медвежьей хватке. Мэту даже показалось, будто бы он явственно расслышал треск ребер Паскаля. Затем хозяин отстранил родственника и с усмешкой смерил его взглядом.— Да, как погляжу, ты весь насквозь пропылился. Видать, долго шел? Что за счастливая случайность привела тебя в мой дом?— Ну, я того... решил, как говорится, на мир посмотреть, дядя Джузеппе, — отвечал Паскаль. Ответил он как по маслу — и не мог иначе. Он этот ответ репетировал, можно сказать, всю дорогу от самого Меровенса. — Вот и подумал: начну-ка я с тех мест, где у меня хоть какая живая душа имеется. Ну а на летней встрече семейства вы с отцом вроде как приглашали друг дружку в гости.— Приглашали, приглашали, как не приглашать! И я очень рад тебя видеть. — Сквайр Джузеппе посмотрел на Мэта. — А кто таков будет товарищ твой?— Это Мэтью, странствующий менестрель. Он был так добр, что согласился пойти со мной. Я слыхал, что даже теперь неразумно путешествовать в одиночку.— Это верно. И тебе еще повезло, что ты выбрал такого товарища, который не украл твой кошелек в первую же ночь. — Сквайр пожал руку Мэта. — Добро пожаловать, сэр, добро пожаловать! И спасибо, что сопроводили моего племянника! Ну а теперь пойдемте-ка, господа хорошие, я вам покажу свой дом. А потом вам надо будет помыться, а там и обедать сядем!С этими словами хозяин распахнул двери и вихрем промчался по дому, торопливо рассказывая про то, какой его предок и когда пристроил то или иное крыло, оснастил дом теми или иными удобствами, нарисовал картину или слепил статую.Казалось, этот человек не ведал усталости и совершенно забыл, что его гости устали с дороги. И когда наконец они попали в комнату для гостей, Мэт повалился в кресло с тяжким вздохом.— Все! Теперь я знаю, что такое агрессивное гостеприимство! — Он жадно глянул на медный умывальник, но сказал: — Паскаль, ты, пожалуй, мойся первый. Тебе одеваться дольше. И когда же мы увидим этот бриллиант в женском обличье — твою драгоценную кузину?— За обедом, — ответил Паскаль. Он уже сбросил половину платья. Движение его стали суетливыми и дергаными. — Не могу дождаться, Мэтью! Прошло больше года, наконец-то я снова увижу ее!— Понятно, — откликнулся Мэт. Ему хотелось верить, что парень не зря проделал такой долгий путь. * * * — Вашему величеству ни в коем случае нельзя ехать! — воскликнул доктор. Его седая борода дрожала от волнения. — Я прочел руны, я смотрел в чашу, куда капнул каплю вашей крови, — сомнений нет! Я видел дитя, что зреет внутри вас! Вы носите в себе дитя и поэтому не должны рисковать им, отправляясь в поход!— Если я смогу избежать риска, я избегу его, — отвечала Алисанда с непоколебимой решительностью. — Но я должна ехать, ибо в противном случае дитя рискует остаться без отца!Лицо доктора превратилось в трагическую маску.— Тогда... поезжайте хотя бы в портшезе! — умоляюще проговорил он.— Что?! — возмутилась королева. — Чтобы воин ехал на битву в носилках? Кто же такого воина станет уважать?— Я слыхал, что раненые рыцари, бывало, управляли боем с носилок, укрепленных на спине у коней.— Я не ранена!— Не ранены, но будете ранены, если не позаботитесь о себе. Ваше величество, ну хотя бы не верхом, хотя бы в дамском седле!Алисанде нестерпимо хотелось одарить доктора гневным взглядом, но она не могла так поступить с человеком, который проявлял столь искреннюю заботу о ее здоровье. Она опустила глаза.— Хорошо, господин ученый доктор. Я поеду в дамском седле. До битвы.— А на битву-то вам зачем? — всплеснул руками доктор. — Не надо на битву! На что тогда нужны полководцы?Алисанда, сверкая глазами, уставилась на доктора.— Разве королевы не обязаны быть и полководцами?— Обязаны, ваше величество, но не тогда, когда они готовятся стать матерями.— Я пока еще не мать, — пробормотала Алисанда, потупив взор.Однако доспехи она надевала с тяжелым сердцем. Она так и не надела их до конца. Вынуждена была снять — доспехи не сходились на талии.Когда она в конце концов облачились в походное платье, фрейлины вздохнули и пошли за королевой к дверям, сокрушенно покачивая головами и понимая, что все их увещевания бесполезны.Как только королева появилась во внутреннем дворе, воины тут же подтянулись и приветствовали свою повелительницу криком. На королеве был плащ с капюшоном и легкая кольчуга, на голове блестела боевая корона. Мгновение Алисанда смотрела на свое войско, и в груди ее шевельнулась былая гордость. Потом она повернулась к груму, который придерживал стремя ее скакуна. Королева кивнула ему и, ступив в стремя, села на коня. Войско снова радостно вскричало. Алисанда приветственно помахала рукой, отвечая своим воинам, и воскликнула:— Воины мои! Наш верховный маг мог попасть в беду, ибо он движется к югу, дабы узнать, что за черные дела творятся в королевстве Латрурия. Мы поскачем на юг, дабы быть наготове на тот случай, если он узнает что-нибудь ужасное! Будет война или будет мир, но мы не можем ждать, покуда это за нас решат латрурийцы.И снова двор замка огласился могучим кличем. А потом седеющий сержант завел куплет боевого марша. Королева улыбнулась и подхватила марш.Но как только отзвучали последние слова, во двор на верховой дамской лошадке выехала леди Констанс в легкой кольчуге и плаще с вышитыми родовыми гербами. Королева удивленно воззрилась на свою фрейлину.— Миледи! Что это значит?— Если вы решили ехать, ваше величество, когда вам ехать нельзя, значит, я должна ехать с вами, — ответила леди Констанс. — И не пытайтесь меня отговаривать! Я все равно поеду с вами, хотите вы этого или нет! Должна же быть рядом с вами хотя бы одна женщина в такое-то время!Алисанда чуть было не приказала фрейлине вернуться в замок, однако слова приказа так и не сорвались с ее губ: она вспомнила, что в поощрении верности своих подданных есть смысл. Услуги леди Констанс отвергать не стоило. В конце концов Алисанда — владыка, но не деспот. В итоге королева заставила себя улыбнуться, то есть она так думала, что заставляет себя улыбнуться, а улыбка вышла искренней и радостной.— Но вам, миледи, вряд ли стоит подвергать себя таким опасностям.— Если вы, ваше величество, собираетесь подвергать себя опасностям, то и я с вами.— Что ж, с радостью принимаю ваше общество! — воскликнула королева с сияющими глазами. — Ну, в путь!Итак, королева отправилась в поход в дамском платье, чего раньше не делала никогда. Поверх платья — только легкая кольчуга, и на голове — походная корона. Правда, позади седла была приторочена кольчуга более плотного плетения, поверх которой лежал шлем. Королева ехала в дамском седле, но ехала гордо, высоко держа голову, и ее белокурые волосы развевались по ветру, словно знамя. Рыцари и пехотинцы приветствовали свою повелительницу радостными криками, а после, пропустив ее вперед, тронулись следом и завели древнюю походную песню.Войско выехало изворот, преодолело подъемный мост, прошагало по извилистой дороге на равнину и дальше, дальше... Воины распевали походные песни. Минул примерно час, когда войско Алисанды добралось до невысокой цепи Холмов, замыкавших долину, и королева увидела на фоне неба одинокого всадника, закованного с ног до головы в латы. Он не трогался с места и поджидал войско. Сердце Алисанды радостно забилось. Они подъезжали все ближе к всаднику. Вот уже стали видны черты его лица, однако доспехи рыцаря оставались черными, на них не было никакого герба. Алисанда поняла: это он!— Сэр Ги де Тутарьен! Какая радостная встреча!— Я тоже рад, ваше величество, — ответствовал сэр Ги и склонил голову перед королевой — так кланяются друг другу равные.— Но почему же вы не заехали навестить свою супругу?— Мы с ней уже попрощались, — ответил сэр Ги, пристроился в колонне позади королевы, и войско приветствовало его радостным кличем. Он обернулся, помахал воинам и сказал Алисанде: — Зачем разрывать ей сердце, когда через час мне снова трогаться в путь. А что с вашим супругом, ваше величество?— Что с ним может быть, если я держу путь к югу? — насмешливо проговорила Алисанда, но лицо ее тут же стало взволнованным. — Но скажите мне, сэр Ги... гонец что-то говорил о знахаре Савле...Сэр Ги сочувственно глянул на королеву.— Я его разыскал, ваше величество, и говорил с ним. Леди Анжелика здорова, они действительно поженились, но пока у них нет детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51