- Телевидение и газеты единодушно обвиняют Братство, - сказал Лаки
Форман.
На его темном лице застыло выражение растерянности, превратившее это
лицо в маску из эбена.
- Что же произошло, Борис?
Джонсон шепотом выругался7
- Чему ты веришь, Лаки? Братство просто спасло Кустова, который
посчитал, что будет выгоднее обвинить в этом Братство: по мнению Опекаемых
Братство настоящее проклятие. Тогда как, по официальной версии, мы всего
лишь банда мелких интриганов, подвиги которой достойны упоминания под
одной рубрикой с раздавленными собаками и так далее. Если бы нам повезло,
им пришлось бы сменить пластинку, но теперь!..
- Так мы опять очутились там, откуда начали, - продолжал Майк
Файнберг.
- То есть нигде, - прибавил Мануэль Гомес. - Количество вновь
поступающих падает. Опекаемые становятся со дня на день все здоровее, все
толще и розовеют от удовольствия. Все больше Глаз и Лучей встречается в
самых различных местах. И нам все труднее заявлять о нашем существовании.
Извини меня, Борис, но я иногда спрашиваю себя, не мы ли идем неправильным
путем? Война стала воспоминанием, уровень жизни регулярно повышается, все
счастливы и довольны. Может быть, лучше распустить Лигу и приспособиться к
ситуации? Спасать то, что еще можно спасти, пока есть время. Что мы на
самом деле, знаем об этой демократии, за которую боремся? Может быть, это
всего лишь слово, которое ничего не значит?
- Ну, Манни, - сказал Джонсон, - мы знаем, что такое демократия.
Он старался придать своему голосу выражение убежденности, от которой
он и сам был далек.
- Это значит, можно делать то, что хочешь, когда хочешь. Демократия -
это когда каждый делает то, что хочет делать, а другие или Опекун,
например, не могут в любое время прийти и указать ему, что он должен
делать.
- Если каждый будет делать, что хочет, - возразил Гомес, - то что же
произойдет в случае столкновения интересов?
- Большинство решает, естественно, - сказал Джонсон уклончиво. -
Большинство выступает за всеобщее благо.
- Я не вижу, чем же это отличается от того, что делает Гегемония.
Джонсон нахмурился. Этот вид дискуссии не мог привести ни к чему
хорошему.
Когда Гегемония будет низвергнута, настанет время пожинать плоды
победы и спорить об истинном характере Демократии. Но впереди еще бездна
дел. Самым главным в данный момент было действие. А если слишком долго
рассуждать о последствиях, то дело будет стоять на месте.
Лайман Ри как мог сформулировал мысли Джонсона.
- Не время заниматься болтовней, - оборвал альбинос дискуссию. - Вот
уже пять лет я гнию в этих подземельях, а таких, как я, сотни. Демократия
- это когда можно будет увидеть свет. Для меня это именно так, а если для
вас нет, то мне наплевать!
- Лайман абсолютно прав, - поспешил откликнуться Джонсон. - Все мы
гнием в том или ином месте. Демократия - это свет, и мы еще не можем знать
точно, что нас ожидает, поскольку мы ее не видели. А мы не дождемся ее,
пока не опрокинем Гегемонию. Теперь надо подумать о будущих выступлениях.
- Мне кажется, что у нас не такой уж богатый выбор, - сказал Гомес. -
Нас слишком мало, чтобы совершить настоящую революцию. Даже если бы мы
ввязались в эту авантюру, нам не удалось бы поднять Опекаемых, пока
Гегемония контролирует средства массовой информации и следит за тем, чтобы
Опекаемые жирели и розовели. По-моему, все, что мы можем, это уничтожать
Советников. В случае удачи они наверняка будут принимать нас всерьез, и
тогда, может быть, некоторые Опекаемые начнут говорить себе...
Большинство присутствовавших поддержало его.
- Ты, конечно, прав, - сказал Джонсон. - Но вопрос в том, какого
именно Советника, где, когда и как. Горова, Штейнера, Кордону?
- Какая разница? - сказал Рив. - Все они стоят друг друга.
- Это как сказать, - возразил Дунтов.
Джонсон пристально посмотрел на него, спрашивая себя, какое еще
сенсационное предложение может сделать этот самый Дунтов.
- Мне кажется, что это должен быть Вице-Координатор Торренс. Все
знают, что именно он нацеливается на высший пост, что превращает его в
естественного врага Кустова. Если мы его убьем, все начнут задавать себе
вопросы: действительно ли Братство враг Лиги? Если Братство обвиняется в
попытке убийства Кустова, и если его настоящий враг Торренс убит, Совет
больше не сможет обвинять Братство. Ему придется отдать должное нам!
"Откуда приходят ему такие мысли? - спрашивал себя Джонсон,
восхищаясь Дунтовым. - Ведь он действительно прав. Изворотливость, которую
продемонстрировал Кустов, приписал Братству ответственность за заговор,
жертвой которого должен был стать он, обернутся против него. На этот раз
он будет вынужден обвинить Лигу - или самого себя!"
- Не собирается ли Торренс выступить с речью в Музее Культуры на
следующей неделе? - спросил Джонсон. - Тогда наша задача значительно
облегчается, учитывая его пристрастие к публичным выступлениям с
единственной целью подорвать влияние Кустова. Надо решить, как...
- Так ведь Музей находится на уровне земли! - неожиданно подал голос
Ри. - Да, прямо под залом заседания - станция метро. Они, естественно,
примут серьезные меры предосторожности, но им никогда не придет в
голову...
- На каком конкретно расстоянии от пола зала заседаний находится
станция? - осведомился Джонсон.
- Прямо под ним находится вход в метро.
Ри ликовал.
- Ведь Музей построен на большой площади, которая находится как раз
над станцией Пятьдесят девятой улицы. На станцию было несколько входов, но
они их заделали. Зал заседаний находится как раз над одним из таких
входов. Тридцать или сорок сантиметров пластика - вот что преграждает
доступ в зал в самый разгар!
- У меня такое предложение, - сказал Джонсон. - Незачем проникать в
зал, достаточно положить мощный заряд. Торренс никогда не узнает, откуда
нанесен удар. Итак, встречаемся на станции Пятьдесят девятой улицы. Ри, я,
естественно, и Файнберг, ты у нас лучший специалист по взрывным
устройствам, ты этим и займешься. Затем мы...
- Что это за шум? - вдруг воскликнул Форман.
И его крик понесся вдоль туннеля, бесконечный. И эхо не хотело
умирать.
Джонсон услышал, что оно возвращается в виду звука шагов, которые
направлялись в их сторону - это был глухой ритмичный звук, шум шагов
многочисленного отряда, который продвигался по туннелю по левую сторону от
платформы.
- Уберите свет! - шепнул Джонсон.
Показывая пример, он одновременно выхватил свой пистолазер.
Шаги приближались. Теперь почти в непроглядной тьме, и их поступь
ускорилась.
- Человек двадцать, по крайней мере, - прошептал Ри на ухо Джонсону.
- Вот они входят на станцию! Слушай! Чувствуешь изменение ритма в этот
момент? Десять... Тринадцать... Семнадцать... Двадцать два... Да, двадцать
два, это все.
- Ты считаешь, что они нас слышали? - спросил Джонсон.
Ри молча рассмеялся.
- Здесь звук распространяется на километры. Если мы слышим их, то они
- нас.
- Следите за маскировкой, - предупредил Джонсон. - Если они включат
фонари первыми, тем хуже для них. Если нет, тогда для нас.
Мысленно он пытался представить себе план станции в черной, как
смола, окружавшей его тьме.
- Пути расположены примерно на два метра ниже уровня платформы, -
сказал Ри. - Если мы спустимся в туннель, так что платформа окажется между
ними и нами, они могут нас не заметить.
- Ладно, - сказал Джонсон.
Он осторожно сполз на полусгнившие шпалы и покрытые ржавчиной рельсы.
- Только осторожно. Если мы не будем шуметь, они, может быть, и в
самом деле не обнаружат нас.
Все агенты Лиги быстро последовали его примеру, в то время как шаги
все приближались. Теперь было ясно, что они доносятся прямо с другой
стороны платформы.
Джонсон задержал дыхание, стараясь не выдать себя ни малейшим
движением.
Слышны были только шаги Стражников, которые двигались вперед с
потушенными фонарями.
Потом Джонсон услышал напряженное дыхание, шорохи, как будто кто-то
карабкался на платформу. Оказавшись на ней, Стражники могли теперь
воспользоваться фонарями и осветить станцию. Но тогда они превратили бы в
мишень и самих себя.
Рука Джонсона непроизвольно сжала рукоятку пистолазера.
Вдруг платформу прямо над ним залил яркий свет. Ослепленный, он,
однако, успел различить пять силуэтов всего метрах в трех от него - с
пистолазерами и фонариками в руках.
Прежде, чем он успел отдать приказ, Форман и Гомес, а также некоторые
другие открыли огонь. Лучи красного цвета вонзились в тела Стражников,
которые рассыпались в прах. Их все еще горевшие фонарики полетели во мрак,
отбрасывая на стены туннеля снопы лучей ярко-желтого света.
Однако Стражники, не успевшие забраться на платформу и оставшиеся в
параллельном туннеле, тотчас среагировали.
Укрывшись за платформой, они тоже открыли пальбу.
Джонсон нырнул вниз в тот момент, когда луч лазера разорвал мрак в
нескольких сантиметрах над его головой. При свете смертоносных молний,
которые перекрещивались над ними, Джонсон различил силуэты своих людей,
лежавших ничком на путях. Они ничего не могли сделать. Их враги тоже не
могли ничего предпринять - Джонсон и остальные держали свое оружие
наготове - однако в любой момент Стражники могли получить подкрепление...
- Надо во что бы то ни стало выбраться, - пробормотал Джонсон.
До него донесся голос Ри:
- Слушайте! Другие Стражники заходят с юга! Настоящая экспедиция...
В самом деле, перекрывая время от времени свист лазерных разрядов,
вдали послышался слабый шум, который можно было почувствовать скорее
кожей, чем ушами, шум, который распространялся по туннелю, как приливная
волна.
- Нам надо разделиться, - сказал Джонсон. - Половина на юг, другая со
мной на север. Как только вы попадете на развилку, вы снова разделяетесь.
Они не смогут преследовать всех нас сразу. Не пытайтесь выходить на
поверхность до тех пор, пока не убедитесь, что вы их сбили со следа.
Увлекая за собой Дунтова, Ри, Формана и двух других, которых он не
успел разглядеть в мерцавших отблесках лазерных лучей, Джонсон пустился
бежать по туннелю в северном направлении. Запинаясь, задевая за
полусгнившие шпалы и какую-то проржавевшую железную рухлядь, остальные
бросились за ним, слыша в то же время за собой крики Стражников,
карабкавшихся на платформу. Затем, совсем близко шум бегущей толпы...
- Быстрее! - подгонял Джонсон.
Он запыхался, но не замедлил бег.
- Надо во что бы то ни стало добраться до следующей станции, пока они
нас не догнали!
Они пробежали через станцию и углубились в следующий мрачный туннель,
продолжая спотыкаться и даже падать. Их по-прежнему продолжал настигать
топот преследовавшей их толпы и слабые отблески фонарей.
Пробежав еще метров двести, Ри прошептал, отдуваясь:
- Разветвление! Прямой туннель налево ведет к станции Сто сорок пятой
улицы, направо - к станции Сто тридцать пятой. Здесь мы разделимся. Если
нам повезет, и они смогут преследовать только одну группу, то мы
выберемся.
Ри взял Джонсона за руку и увлек его в непроглядную тьму коридора
направо.
Ладонь человека-крота была влажной и не очень приятной на ощупь.
Остальные свернули в левый коридор.
Они услышали свист лазеров позади, потом крики боли, потом снова
свист.
Стражники догнали другую группу. Значило ли это, что...
Нет! Снова послышались быстрые шаги, которые приближались, и снова
совсем близко лучи фонарей Стражников заплясали на стенах и потолке
туннеля. Они тоже разделились на две группы!
Чувствуя, что сердце как будто готово выпрыгнуть из груди, и ощущая
дыхание третьего их спутника на своем затылке, Джонсон ускорил бег, чтобы
не потерять контакт с альбиносом.
Вдруг Ри резко остановился.
- Какого...
- Слушайте, - сказал альбинос. - Там, впереди, другие бегут нам
навстречу. Мы окружены.
- Можно попробовать прорваться силой, - предложил третий.
Джонсон узнал голос Аркадия Дунтова.
- Их по крайней мере дюжина, - сказал Ри. - Вы не слышите? Нет, вы
можете... Мы пропали! Нет, подождите, тут рядом должен быть...
Он потянул дальше во тьму Джонсона, который, в свою очередь, взял на
буксир Дунтова. Продвигаясь вперед, он в то же время ощупывал стену
свободной рукой.
Вдруг прямо перед ним на уровне груди появилось квадратное отверстие,
забранное решеткой, и еле заметное пятнышко дневного света прорезало тьму.
- Вентиляционный колодец, - сказал Ри. - Он выходит на улицу на
уровне земли. Если повезет, и там наверху нет делегации встречающих, то
можно выбраться, посмотрите.
Джонсон отодвинул решетку и полез вверх. Это была труба шириной
примерно шестьдесят сантиметров, которая под углом в сорок пять градусов
поднималась к поверхности. Упираясь локтями и коленками, Джонсон поднялся
между скользкими стенами и уперся в древнюю железную решетку, покрытую
ржавчиной. Он разбросал обломки, загромождавшие решетку, и осторожно
выглянул наружу.
Им повезло. Вентиляционный колодец выходил прямо в проход на уровне
земли позади ветхой постройки, с виду необитаемой.
- Быстрее! - прошептал Ри. - Они уже рядом.
Джонсон немного отодвинулся назад, вытащил пистолазер и быстро
расплавил несколько болтов, удерживавших решетку.
Упершись спиной в горячий металл, он выломал ее, прищемив себе заодно
пальцы.
Он тотчас выбрался наружу и с лазером в руке бросился на мостовую у
люка, жмурясь от тусклого света, проникавшего сверху сквозь многочисленные
улицы и платформы, расположенные над уровнем земли. Через несколько секунд
Дунтов присоединился к нему, моргая после тьмы подземелья.
Затем из люка появилась голова Ри - голова призрака с бледным, как у
трупа, лицом, на котором горели красные, как у крысы, глаза.
Ри вдруг резко отодвинулся назад, застигнутый врасплох дневным
светом. Он зажмурил глаза и простонал:
- Я тут больше ничего не вижу! Это меня ослепляет!
Он оперся обеими руками о решетку люка и застыл там без движения, с
закрытыми глазами.
- Ну, давай, быстрее! - торопил его Джонсон.
- Я не могу, - прошелестел Ри. - А вы идите. Я останусь в колодце до
тех пор, пока они не пройдут. - Он горько рассмеялся. - Я так долго пробыл
внизу, что не могу переносить свет. Но не беспокойтесь за меня. Они
никогда не схватят меня в моих туннелях! Я встречусь с вами, как
условлено, под музеем.
- Ты уверен, что...
- Не беспокойтесь, - повторил альбинос. - Я приду на встречу.
Джонсон бессильно развел руками, кивнул Дунтову, и они быстро
покинули проход и углубились в пустынную улицу на уровне земли.
Джонсон бросил взгляд назад, в то время как Дунтов, не обращая больше
на него внимания, быстро зашагал дальше, чтобы на ближайшем углу смешаться
с толпой Опекаемых.
С того места, на котором находился сейчас Джонсон, была видна только
голова мертвенно-бледного Ри и его тонкие руки, похожие на руки скелета.
глядя на его лицо с крепко зажмуренными глазами, можно было подумать, что
это какое-то подземное чудовище, распятое на солнце.

5
Парадокс является основным вопросом Хаоса.
(Грегор Марковиц. "Хаос и культура")
- Таким образом, покинув Джонсона и оценив всю важность ситуации, я
тотчас же затребовал к себе агента по связи и вызвал корабль для
экстренных сообщений Братству и прибыл сюда, чтобы доложить вам об этом,
Ответственные Агенты, - закончил свой рассказ Аркадий Дунтов.
Он еще раз взглянул на казавшиеся безучастными лица восьмерых
Ответственных Агентов, сидевших вокруг все того же стола, вырубленного в
скале. С наивностью послушной дрессированной собаки, он ожидал, что они
тотчас же выразят свое удовлетворение - разве смерть Торренса не вела к
возникновению беспорядков и усилению Хаоса? Разве тот факт, что
Вице-Координатор будет убит Лигой, не является тем, что они назвали
фактором Случайности?
Однако семеро из восьми находившихся перед ним мужчин смотрели на
него неприветливо, если не сказать недружелюбно.
Только на лице Главного Агента Роберта Чинга появилась еле заметная
загадочная улыбка, непостижимая для большинства простых смертных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20