Сиеста огромна, она угнетает, если нет посуды, чтобы помыть, белья, чтобы постирать, пола, чтобы натереть воском.Я въезжаю через широкий открытый портал, увенчанный вывеской в виде полукруглой арки, возвещающей: “Отель — пансион Цветов”.Цветы здесь повсюду. Шикарные, хорошо ухоженные цветники. В конце бетонной аллеи стоит особняк, перед ним эспланада, усыпанная розовым гравием для шарабанов. Я оставляю свой между “Кадиллаком” с открытым верхом и “Бозон-Вердюра” с кузовом Шапрон и, нежно поддерживая свою мнимую спутницу (которая мило попросила называть себя Патрицией) за талию, вхожу в отель.Огромный чистый холл, окна в мелкую клетку за шторами в мелкую сетку… Старинная мебель норманнского стиля… Все это необычайно богато.— Никогда не думала, что когда-нибудь попаду сюда! — шепчет Патриция.К нам приближается дама, хорошо одетая, седеющая, сердечная, очкастая.— Господа!Она не задает вопросов. Просто нажимает кнопку, и возникает служанка. Ладненькая и аппетитненькая.— Проведите этих господ в двадцать третий! — говорит хозяйка.— Желаете что-нибудь выпить?— Шампанское, — отвечаю я, играя свою роль.— Сладкое?— Сухое!Обмениваясь этими прекрасными репликами, я фотографирую глазами топографию местности. Более того, я пропитываюсь атмосферой. Очень важно — чувствовать атмосферу!Я устанавливаю, что особняк разделен на две части: эта — рабочая половина, она побольше. И еще есть крыло, предназначенное для владельцев и служащих. Ставлю Биг Бен против Бим Бома, маленькие друзья, которых я ищу, обитают во второй половине. Меарист поступил правильно, предупредив меня, что его сообщники — друзья трактирщика.У дамы-приемщицы легкий центрально-европейский акцент, что говорит мне о многом.— Вы расплатитесь сейчас? — спрашивает она.— А как же!Она возвращается к кассе, скромно расположенной в глубине холла за гигантскими филодендронами.— Сто ф! — говорит она.Я говорю себе, что молчание стоит дороговато в наши дни и шампанское тоже. Я плачу, и служанка ведет нас наверх. * * * Апартаменты стоят путешествия. Если бы Мишлин обставлял жилище подобного типа, то в нем стояла бы кровать на четыре лошадки. Все обито цветастым кретоном и обставлено с роскошью. Все радует глаз, все звуконепроницаемое, все симпатично.Патриция кладет свою сумочку на низкий столик. Она разрумянилась от волнения.— Что делают в подобных случаях? — спрашивает она голосом, в котором слышна неуверенность. Я улыбаюсь.— Ну, я думаю, целуют даму. Усаживают ее на канапе, вот сюда.Говорят, что с такой страстью мечтали об этой минуте, что все это похоже на сон. Замечают, что здесь душно, и советуют быть как у себя дома.Она смеется.— Кажется, вы хорошо осведомлены.— Я читал об этом в романах!— Забавные книги вы читаете!Тук-тук в дверь. Это возвращается служанка с серебряным ведерком, из которого выныривает золотистая головка пузыря.— За вами поухаживать? — спрашивает она.— Нет, мы предпочитаем его хорошо охлажденным.Я сую ей тысчонку старыми, которая мгновенно исчезает.— У вас прелестно, — говорю я. — Как давно я здесь не был!Она улыбается мне.— О! Да…— Новый владелец, да?— Да, в прошлом году…— Как зовут этого нового?— Пабст!— Он сейчас здесь?— Да, но у него люди…Разговаривая, я отпускаю маленькие шаловливые поцелуйчики в чудную шейку Патриции, чтобы сбить с толку служанку. Так как я больше не задаю вопросов, она скромно удаляется.— Итак, что вы сейчас собираетесь делать? — спрашивает моя спутница.— Подождать полчаса, чтобы дать время моим коллегам занять исходную позицию.— А потом?— А потом вдохновение будет диктовать мои действия, мой милый друг…Я подхожу к стеклу, чтобы поднять занавеску. Окно выходит на эспланаду. Передо мной панорама парка, бульвара и прилегающих улиц.Патриция садится на диван.— У вас необыкновенная профессия, — говорит она. Я оборачиваюсь. Она положила ногу на ногу так высоко, что я оказался на грани инфаркта. Ее светлый взгляд подернут томной вуалью. По всей видимости, она поддалась сладострастной атмосфере комнаты.Для приличия я сличаю содержимое бутылки.— Глоток шампанского, мой друг?— Вы принимаете свою роль всерьез! — щебечет она. Мы пьем, стараясь не смотреть друг другу в глаза.— Это правда, что вы отбивали всех подружек у Людо? — спрашивает она, заставляя испустить надлежащий смешок.— Это правда, впрочем, мне стыдно за это!— Бедняжка Людо! Вы знаете, что он на вас совсем не сердится?Наоборот, он находит это забавным.— У него очень добрая душа…Зато у его жены — гром и молния, думаю я! Она откидывается на гору подушек.— Вы очень обольстительны, правда, — шепчет она, — даже с этими смешными усами.Ну что вы от меня хотите, когда я слышу призыв, будь то для игры в белот или в частную жизнь, я отвечаю. И самый лучший ответ, который мог дать этой светловолосой подстрекательнице, это сыграть для нее Вальс конькобежцев. Она меня отталкивает как раз настолько, чтобы придать пикантность сцене.— Вы — демон! — хрипит она, обвивая руками мою шею. Я говорю себе, что если Людо никогда не выигрывал в Лотерею, для него пришло время срочно купить билет. Глава 18Что называется, взять реванш (продолжение и конец) — Мы неблагоразумны!Я полностью согласен с Патрицией, поэтому оставляю ее, чтобы выглянуть в окно. На этот раз фургоны на месте. Пора действовать.Небольшая разминка привела меня в состояние боевой готовности. Я в замечательной форме!— Послушайте, мой ангел! — говорю я своей партнерше. Но ей трудно сосредоточиться. За двадцать минут я представил реферат моих фирменных блюд, который ее ошеломил. Она по праву отведала “ракету на орбите”, “соло на гитаре”, “плодородные холмы виноградной лозы”, “новый птенчик Лярусса в цветах”.— Патриция!— Да?Она протягивает мне губы. Я принимаю их.— Откройте настежь ваши нежные ушки.— Готово.— Теперь слушайте. Я сейчас выйду. Когда я уйду, вы запретесь на засов. Подождите пять минут, потом привяжите этот платок к ручке окна, понятно?— Понятно! Берегите себя, мой милый, — нашептывает она.— Как зеницу ваших очей, — отвечаю я ей, как донжуан. * * * Администраторша погружена в книгу, когда я скатываюсь с лестницы.Она поднимает на меня удивленные глаза.— Это невообразимо! — гневно кричу я.— Что происходит, мсье?— Я хочу видеть вашего занятого директора! Клопы в таком заведении — это недопустимо!— Что вы тут говорите?— Три клопа, мадам! Моей спутнице чуть не стало дурно! А я в каком положении! Ей-Богу, это вам так не пройдет!Она в растерянности и только умоляюще делает “Тес! Тише!” — на что я не обращаю внимания.— Несколько лет назад я уже захаживал сюда. Это было серьезное заведение. Я уехал за границу и вот, по возвращении, нахожу вонючий притон!— Но, мсье! — негодует мамаша. — Но, мсье!— Мсье больше нет! Я хочу говорить с директором! Пойдите и скажите ему, что у меня есть для него новости! Самый большой позор в моей жизни! Я привожу даму из высшего общества, потратив столько сил на то, чтобы она решилась! И что же мы видим, открыв совещание в простынях?!— Тише! Тише! — снова умоляет старушка.— Клопы! — ору я. — Клопы, как в последнем портовом борделе! Хорошо что еще не лобковые вши, мадам? А?— Подождите! — уступает служащая. — Я извещу мсье Пабста!Она направляется в сторону сада. Я жду, пока она скроется, и следую за ней. Вот я в хозяйской столовой. В глубине еще одна дверь… Я бегу к ней… Деревянная лестница, более скромная, чем в холле, скрипит под ногами дамы… Я прячусь под лестницей. Проходит немного времени.Затем по ней начинают спускаться две персоны: дама в фиолетовом и какой-то тип, высокий, лысый и бледный; оба болтают на незнакомом языке. Я секу на свои тикалки. Патриция как раз сейчас завязывает на окне сопливчик. Через несколько секунд начнутся народные гуляния.Хозяева уже на последней ступеньке. Я вырастаю перед ними с пушкой в руке. Хорошенькая парочка! Они делают движение назад, которое я пресекаю. Свободной рукой хватаю мужика за галстук и дергаю вперед, другой наношу по башке удар рукояткой пистолета, обеспечивая ему мигрень на три недели. Он валится вперед.Продолжая держать на мушке оцепеневшую Горгону, я волоку его под лестницу, чтобы никто не помешал ему делать бай-бай.— Ну вот, — говорю я его спутнице, — теперь мы одни. Она вскидывает руки, защищаясь, думая, что я собираюсь отоварить и ее. Но я делаю отрицательный жест.— Проводите меня к друзьям, а то я накачаю вас свинцом. Мое лицо, должно быть, настолько выразительно, что она не противится. Мы карабкаемся по ступенькам. А как только поднимаемся на первый этаж, я шепчу ей:— Покажите мне ту дверь, и без шуток, а то у ваших наследников завтра будет праздник!Она делает испуганный жест в сторону двери в глубине.— Там есть другой выход?— Да.— Куда?— На лестницу, ведущую в гараж…— А из гаража можно выйти, минуя фасад? Она не отвечает. Чтобы помочь ей решиться, я давлю стволом своей пращи под ребра.— Да. Там есть дверь, которая выходит на соседний участок…Я выругался про себя. Мои люди оцепят отель-пансион Цветов, но не весь квартал.— Сколько их там в комнате?— Двое!— И только?— Да…В это мгновение снаружи слышны звуки боевых действий. Свистки!Беготня! Хлопанье дверей! Раздаются крики!Я отпускаю удар локтем мадам хозяйке, которая отправляется кувырком по лестнице, призывая на помощь свою племянницу на молдовалакском языке. Я бросаюсь в конец коридора, не останавливаясь перед дверью, так, что под моей тяжестью деревянная панель поднимает руки в знак сдачи и разлетается на куски. Я врываюсь в пустую комнату. Эти скоты уже услышали базар и смотались. Дверь в глубине закрыта. Не имея времени ее вышибать, я посылаю маслину в замок…За ней в самом деле обнаруживается крутая лестница.Слышу звук шагов внизу. Никогда, с тех пор как была изобретена лестница, никто не спускался по ней быстрее, чем я. В два прыжка я оказываюсь в гараже. За автофургоном для доставки грузов вырисовывается силуэт. Три пули хлопают рядом. Этот психопат пальнул менее чем с двух метров, и если бы я не сложился вдвое, то схлопотал бы подарок прямо в рожу… Нас разделяет тарантас. Кот и мышь! Я раскусываю их маневр: пока он развлекает меня, его сообщник смывается.Это их стиль, они его уже применяли в Рамбуйе. Я налегаю на авто. Оно не стоит ни на ручнике, ни на передаче. И тогда, изогнувшись в упоре, я качу вагонетку. Мой противник оказывается прижатым к стене. Он ухает, когда капот въезжает ему в брюхо. Я не ослабляю давление, а, наоборот, усиливаю его, и слышится достаточно неприятный хруст. Я отталкиваю моего четырехколесного барана, и мой мертвенно-бледный визави сползает по стене. Это высокий худой человек, возможно, тот, который пытался забрать сундук с летучими мышами из камеры хранения.Его грудная клетка продавлена, он задыхается. Вместо обезболивающего я выписываю ему удар копытом в висок. Спокойной ночи, мой милый! А сейчас мне нужно наверстать упущенное время. Я потерял по меньшей мере две минуты с этим сукиным сыном, а этого достаточно, чтобы оторваться, когда у тебя висят на хвосте…Я выскакиваю через дверь и.., оказываюсь в большом неухоженном саду. В глубине — стройка: возводят новое здание на месте старого. Я бегом туда и спрашиваю каменщика, стоящего высоко на лесах:— Не пробегал ли кто-нибудь только что через сад?— Да… — говорит он. — Одна дама! Галопом…— Куда она побежала?— Сюда! — Он мне показывает на соседнюю улицу.— Вы ее еще видите?— Да, она садится в авто… Ну вот, завела! Я прыгаю на мотоцикл, стоящий рядом с подъемным краном.— Эй! Послушайте! — орет каменщик. — Это мой мотоцикл! Держите вора!Он может надорваться… Его пукалка подо мной бросается через лужу вперед. Я вылетаю на улицу в ту секунду, когда грузовик заворачивает за стройку, я подрезаю ему нос и продолжаю топить… Вижу впереди авто беглянки. Она резко поворачивает на шоссе. Я падаю ей на хвост.Надеюсь, что мои орлы услышали пальбу в гараже и догадаются организовать родео.А пока я жму на всю железку. Авто несется через лес по направлению к Пуасси. Оно впереди на несколько сот метров, и мне кажется, что разрыв еще увеличивается! Неужели эта стерва уйдет от меня? Но, определенно, Бог на моей стороне. В конце лесной дороги вырисовывается машина. А за ней тянется автоприцеп. Беглянка вынуждена затормозить, чтобы не врезаться в него. Это позволяет мне приблизиться на несколько метров. Я иду ва-банк. Останавливаю болид каменщика и выхватываю “беретту” Меариста. Рука моя тверда. Четыре маслины! Колесо таратайки лопается в ту секунду, когда она снова бросается вперед.Машина выписывает на дороге опасные зигзаги, вдруг слетает с нее и врезается в дерево. Раздается сильное ба-бах!Я бросаюсь туда. Пацан в машине с прицепом обалдело смотрит, прижавшись носом к стеклу. Братишка видел такое только в кино, он и не представлял, что это может происходить в жизни!Врезавшаяся машина вся в огне. Я пытаюсь открыть дверцу, но ее заклинило силой удара, а внутри извивается, как червь, малышка Грета, истошно вопя.— Помогите же мне! — кричу я кретину в машине с прицепом.Я поднимаю здоровенный камень и разбиваю им стекло. Только, когда мы пытаемся вытянуть девицу, пламя, вздутое струей воздуха, мешает нам подойти… Бессильные, мы присутствуем при ужасном конце такого опасного противника, какой была Грета из Гамбурга.Занятно, не так ли, эта поджигательница погибла от огня? Неужели, действительно, существует высшая справедливость? Заключение Кабинет Старика.В нем сам Старик: лучезарный, блестящий, без ума от симпатии к Сан-А, супермену. Берю, спящий в кресле (бикоз оф мюскаде сильных чувств).И ваш горячо любимый Сан-Антонио, который держит речь.— Вы понимаете, патрон, Грете надоело до чертиков, что ее разыскивали все полицейские службы Запада. Ее положение становилось еще более невыносимым, потому что она должна была реализовать целую программу…— И тогда?— И тогда она решила исчезнуть…— Исчезнуть?— Ну, умереть! Только нужно было, чтобы мы были уверены в ее смерти, чтобы это было официально подтверждено. И тогда она состряпала несчастный случай в поезде. Это было рискованно, но она постаралась…После ареста Зекзака она специально объявилась в отеле, прекрасно сознавая, что там устроили ловушку. Она добровольно сыграла роль приманки, чтобы заставить нас следить за ней и, в конечном итоге, присутствовать при смерти.— Объясните, мой добрый друг! (Теперь я его добрый друг, еще немного, и мои акции будут котироваться на Бирже).— Все было разработано заранее. Каждый член бригады имел свою роль и сыграл ее превосходно. Загримированный Кайюк стоял в коридоре.Человек, который сейчас в больнице с продавленной грудной клеткой, управлял “Мерседесом”. Меарист со своей шлюхой, для которой сочинил какую-то историю, ждал, пока под автомобильным мостом пройдет поезд.Она и Грета были одинаково одеты.— О! Прекрасно, я понимаю, — говорит Хозяин, поглаживая кумпол.Я думаю in petto, что, к счастью, понял это раньше, чем он.— Человек в “Мерседесе” засек расстояние. В нужную минуту он дал сигнал. Тогда Грета взяла косметичку из чемодана. Она отправилась в ватерклозет. В косметичке у нее лежали мужские брюки, легкий плащ и кастетка. Она переоделась. Когда поезд проезжал под мостом, Меарист сбросил свою подругу под колеса состава. Кайюк как сумасшедший ворвался в мое купе… Все произошло четко в соответствии с разработанным планом. Как полный болван, я побежал вдоль путей по направлению к трупу. Между тем Кайюк и Грета перебрались через насыпь и влезли в “Мерседес”. Они вернулись назад и подобрали Меариста, который, выполнив задачу, вышел на дорогу. Затем эта милая компания въехала на дорогу в овраге, где ждал грузовик, в котором они спрятали “Мерседес”. Сделав это, они буквально испаряются. Они знали, что это будет расценено как убийство; они даже этого хотели, чтобы сделать более правдоподобной смерть Греты. Смерть, которая произошла на глазах у полиции! Более того, с ее участием! Это самое сенсационное дело в моей карьере, шеф!— Я тоже так думаю, — бормочет Плешивый.— Самая большая их ошибка, — продолжаю я, — заключается в том, что они взяли в дело уголовника. Согласен, они использовали его как слепое оружие и избавились от него, как только необходимость в его услугах отпала, но все же именно из-за него банда летучих мышей уничтожена.Короче, никогда нельзя путать дерьмо и повидло!Старик морщит нос и лукаво подмигивает мне.— Когда вы стали сомневаться в смерти Греты?— Когда я обшарил квартиру Вирджинии Недотрог, патрон. Я обнаружил, что она носила очки, и это заставило меня задуматься. Я сказал себе:"Почему бы этим мерзавцам не разыграть спектакль?” Я теперь понимаю, что окуляры Грете были не нужны. Она надела их, чтобы оправдать наличие тех, что будут на трупе утешительницы после несчастного случая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14