До сих пор все шло слишком уж хорошо, а когда все идет слишком хорошо, я чувствую себя не очень уютно.— Ну? — спрашиваю я толстого итальянца. — Какой будет развлекательная программа? Мне бы хотелось узнать, как мы договоримся…Он достает из кармана самую грязную расческу, какая только может существовать на свете, и начинает, если так можно выразиться, приводить в порядок свои волосы.— Возвращайтесь к вашим обязанностям, комиссар, — говорит он. — Когда вы мне понадобитесь, я дам о себе знать.Это решение меня несколько удивляет. Я-то рассчитывал совсем на другое, но Анджелино такой тип, что ведет себя совершенно особенно.Я отряхиваю свои шмотки, немного пострадавшие в двух схватках.— К вашим услугам, — говорю. Я начинаю переминаться с ноги на ногу, как робкий мальчик, не решающийся попросить разрешения выйти.— Я могу вас спросить об одной вещи?— Давайте…— Мы не обсудили интересующий меня вопрос… Я ведь решил обманывать Секретную службу не из спортивного интереса…Тут я попал в десятку. Разговор о деньгах вписывается в созданный мною образ. Если бы я обошел этот момент молчанием, Анджелино сразу бы унюхал фальшь.— Вы хотите денег? — спрашивает он. — Те, кто на меня работают, ни в чем не нуждаются…Он сует руку в задний карман и достает из него толстую, как телефонная книга, пачку десятитысячных купюр. Отсчитав десяток, он протягивает их мне.— Это задаток, — говорит он. — Чтобы скрепить наше соглашение.Я не решаюсь протянуть руку. Он делает это сам.— Очень скоро вы мне понадобитесь, — говорит Анджелино. — Есть сложное дельце, как раз по плечу вам! Я кланяюсь мамаше Альде. Она бормочет слова прощания на сильно итальянизированном французском.Мэллокс провожает меня до двери.Он резко распахивает ее, и тип, прижимавшийся к ней, чтобы плотнее приклеиться ухом к замочной скважине, чуть не падает под ноги американцу.Поверьте, это большая подлянка, потому что тип, прижимавшийся ухом к двери, не кто иной, как мой коллега Равье, посланный боссом обеспечивать мое прикрытие.Этот кретин все испортил.Америкашка в мгновение ока схватил его за пиджак и втянул в квартиру. От того, что должно последовать, у меня пересыхает горло.— Что случилось? — спрашивает Анджелино. Мои колебания длятся какую-то долю секунды. Я бросаюсь в гостиную и отвожу макаронника в сторону.— Мне хана, — шепчу я.— Почему?— Мы захватили типа, подслушивавшего у вашей двери. Это мой коллега. Если он здесь, значит, следит за мной, а если следит за мной, значит, в конторе что-то заподозрили, если только не хотят обеспечить мою безопасность, но это кажется мне маловероятным. Этот парень видел меня здесь. Если вы его отпустите, он об этом доложит; если уберете его, большой патрон насторожится, когда он не вернется. Я так погорю, что запах паленого будет чувствоваться на тысячу лье отсюда…Черт, как некстати это осложнение. Я принимаю удрученный вид, что дается мне легче легкого, потому что влип я по-настоящему.Анджелино пожимает плечами.— Мы это уладим, — говорит он. — В нашем жалком мире никто не застрахован от случайностей…Я вздрагиваю. Давненько я не оказывался в таком тупике.С какой стороны ни смотри на ситуацию, выхода не видно. Одно из двух: или я делаю вид, что играю за Анджелино, и тогда Равье получает бесплатный билет до рая; или, воспользовавшись добрыми отношениями, установившимися у меня с макаронником, я начинаю действовать против него и предпринимаю попытку прорваться…Могу ли я не моргнув глазом позволить прикончить коллегу? Сказав себе “нет”, я подхожу к столу, на котором осталась моя пушка.В тот момент, когда я собираюсь ее схватить, Анджелино трогает меня за плечо.— Возможно, есть способ все уладить, — говорит он.— Вы так думаете?Я прислоняюсь к столу и, как ни в чем не бывало, ловлю, что он скажет.— Вы можете уйти отсюда с тем типом, сказав ему, что взяли меня на испуг… Понимаете, что это дает?Я не могу опомниться. Может ли быть, чтобы все разрешилось так гармонично? Неужели Анджелино такой дурак?Я смотрю на него. Он совершенно не кажется шутником.— А если он подаст боссу рапорт длиной с рулон обоев? Меня удивит, если патрон проглотит такой заметный крючок, — говорю я с примерной откровенностью.Анджелино никогда не сможет сказать, что я пытался его наколоть…— Слушайте, — говорит он, — как я себе это представляю… Поскольку вы человек смелый, то схватите свой револьвер, лежащий на столе… Вам так и так нужно будет его забрать. Вы отскочите назад и прикажете нам поднять руки как можно выше. Мы подчинимся. В коридоре вы оглушите Мэллокса и вытащите вашего парня. А когда вы выберетесь вдвоем, расскажете, что мой человек притащил вас сюда под угрозой револьвера.— Это пойдет, О'кей, — соглашаюсь я.Хватаю свой шпалер и ору:— А ну, все руки вверх!Я смотрю в глаза Анджелино. Он не моргает, но вид у него очень задумчивый.Я говорю себе, что он сейчас является отличной мишенью. Должно быть, он думает о том же, но у него нервы из закаленной стали.Он поднимает руки, его женушка и Рюти тоже… В воздухе торчат шесть клешней.— И даже не думайте рыпаться! — деру я глотку. Выхожу в прихожую. Мэллокс схватил Равье за лацканы пиджака и спустил его с плеч моего коллеги, чем совершенно блокировал ему руки.Я направляюсь к американцу, подмигнув ему, и так быстро стукаю рукояткой по его кумполу, что он даже не успевает понять, то ли его огрел я, то ли ему на котелок приземлился самолет.— А-о! — говорит он, как английские туристы в пьесах, и валится, будто срубленный дуб. А падение срубленного дуба слышно далеко… Прямо сольный концерт!Равье уже выхватил свою пушку.— Падлы! — орет он. — Я их всех перебью! Более скандального и злопамятного типа, чем Равье, не сыщешь на всем свете. Он вполне способен потребовать у продавца вернуть деньги за кило вишни, если хотя бы одна ягодка оказалась с гнильцой.— Плюнь на них, — говорю я. — Сматываемся! Он смотрит на меня, и мои глаза, должно быть, достаточно красноречивы, потому что, отказавшись от мщения, он открывает дверь на площадку.Дружески махнув рукой Анджелино, я присоединяюсь к нему.— Черт побери! — взрывается он. — Я не привык удирать как какая-то размазня, когда всякие урки обращаются со мной подобным образом!Я убираю свою пушку и спокойно спускаюсь по лестнице.— Вы слышите, патрон! — говорит он мне. — Я ни разу так не поступал за всю мою дерьмовую жизнь…Поскольку он мне досаждает в тот момент, когда мой мозжечок работает в полном режиме, я оборачиваюсь.— Если ты сейчас же не заткнешься, я воткну тебе в глотку набалдашник с лестничных перил, понял?Он недовольно качает головой.— Ни разу в жизни… — бурчит он. Я влезаю в свою машину, он — в свою, и мы оба берем курс на контору. Глава 11 В фирме акции Сан-Антонио летят вверх, словно курс золота в дни правительственного кризиса. Не успел я появиться, как все свободные парни, толкая друг друга, открывают для меня двери, ведущие к боссу.Он на месте — серьезный, бледный, с черепом цвета слоновой кости — проверяет, не смылись ли его запонки.— Слава богу! — восклицает он при моем появлении. Раз уж он упомянул суперглавного патрона, значит, в его Котелке все кипит.— Ну что? — спрашивает он. — Как прошло похищение?— Великолепно, — отвечаю. — Я познакомился с Анджелино. Более того, с сегодняшнего дня я на него работаю.Достаю из кармана сто штук, которые мне дал сицилиец, — Вот аванс…— Что вы говорите?— Он отстегнул мне сто кусков, чтобы скрепить сделку. Отдайте это в благотворительный фонд полиции. Оставьте только одну десятку, чтобы оплатить выпивку для всех. Не каждый день гангстеры проявляют щедрость, а? Я коротко рассказываю ему, что произошло. Он слушает так внимательно, что даже не теребит свои манжеты и не гладит лысину.— Как видите, — говорю я в заключение, — этот человек — загадка. Под его заурядной внешностью торговца неаполитанским кьянти скрывается один из самых хитрых гангстеров, которых я знаю. Я ничего не понял в его поведении и не знаю, искренен он был со мной или нет. При кажущейся честности и внешнем добродушии любителя подраться это скрытный, хитрый и безжалостный человек… Что вы об этом думаете?Шеф берет промокашку и начинает разрывать ее на части.— Что он сказал, когда вы ему открыли, что знаете, что бюст Монтескье на Ке д'Орсей набит взрывчаткой?— Ничего. Посмотрел с любопытством и интересом…Я пожимаю плечами. — Откуда мне знать, что он при этом думал? Разве можно прочитать какое-нибудь выражение в его поросячьих глазках? Шеф улыбается.— Да, он должен уметь скрывать свои мысли…О себе босс так сказать не может. В его голосе звучит какая-то горечь.— В чем дело? — спрашиваю я.— Сан-Антонио, — говорит он, — я посылал туда саперов…— Хорошо! Ну и как, получилось? Он делает паузу.— В бюсте ничего не оказалось. К тому же он цельный.Я как будто сел на провод под высоким напряжением.В бюсте ничего не оказалось? Но тогда вся моя теория разрушается, а Анджелино посмеялся надо мной, сделав вид, что поверил в мой треп.Что все это значит?Если макаронник понял, что я лепил ему горбатого, то почему оставил на свободе, хотя мне известно его укрытие?Что-то тут не сходится.Большой босс не нарушает мои раздумья.— Скажите… — произносит он вдруг.— Да?— Недавно, по телефону, вы говорили мне о девушке, изготовившей копию бюста.— Клод Ринкс?— Именно…— Она умерла? — спрашиваю я, сжав кулаки. Он качает головой:— Час назад ее похитили из версальской больницы. Я просовываю палец под ворот рубашки. Лучше не сделают и в Голливуде. Такое чувство, что на экране вот-вот появится надпись: “Конец первой серии” …— Похитили?Я повторяю это слово недоверчивым тоном мужа, видящего свою благоверную выходящей из дома свиданий под ручку с черномазым.— Ей стало лучше, — говорит шеф, — врачи уже начали проявлять осторожный оптимизм… Два типа, одетые санитарами, переложили ее на носилки и унесли. Во дворе их ждала “скорая”…Он пожимает плечами.— Естественно, сценка не привлекла никакого внимания. В больнице санитары и “скорые” — обычная вещь.Я с этим соглашаюсь.— Можно задать себе кучу вопросов, — продолжает босс, — но выработать приемлемую версию сложно. Поражает одно обстоятельство. Сначала гангстеры дерзко пытаются застрелить девушку прямо у вас под носом, но она остается жива, и тогда эти же гангстеры снова идут на большой риск и похищают ее из больницы. Таким образом, мы можем предположить, что они больше не желают ее смерти, потому что им было гораздо проще добить тяжелораненую в постели, чем похищать ее. Что же произошло между прошлой ночью и сегодняшним утром, что так изменило их намерения?Он смотрит на меня.— Что скажете, Сан-Антонио?Ничего! Сан-Антонио ничего не говорит и не имеет никаких мыслей. Ему кажется, что он читает разом три полицейских учебника (по строчке из каждого поочередно)…Нужна большая работа, чтобы разобраться в этой чехарде.— Номер “скорой” известен?— Нет, конечно…Я встаю, потому что чувствую, что у меня начинают затекать ноги.Я делаю несколько шагов по кабинету, останавливаюсь перед шкатулкой Старика с сигаретами, но вовремя спохватываюсь, что я не у себя. Честное слово, я чуть не залез в нее!Он это понял и, кажется, развеселился.— Угощайтесь!Беру длинную, как карниз для шторы, сигарету. На данный момент, резюмирую я, мы имеем задачку с четырьмя неизвестными. Во-первых, Вольф, исправившийся перед смертью и пробормотавший слова, которым мы нашли логичное объяснение. Во-вторых, малышка Ринкс и ее таинственное приключение. Потом два Монтескье, находящиеся в Лувре и в большой гостиной МИДа. Наконец, неуловимый Анджелино, который радушно принимает меня в квартире обычного мещанина, ведет со мной непонятную игру и…— Который час, Патрон?Он сверяется со своей луковицей.— Полдень с мелочью…— Конференция начнется в четыре. Вы усилили меры безопасности, проверили всех сотрудников, которые будут находиться в министерстве в это время… Остается только ждать… Ждать и думать…Я испускаю вздох, способный в безветренную погоду заменить муссон.— Будем ждать, — повторяю я.Мои ладони мокрые, как губки. Глава 12 Когда я говорил патрону, что надо ждать, то думал, что рассуждаю разумно. Но я не учел своего темперамента.Уже приканчивая второй стакан чинзано, я чувствую, как мои нервы начинают натягиваться. Я фыркаю, как скаковая лошадь, наступившая в грязь в момент старта.Чего ждать? Пока Анджелино провернет свою махинацию? Если дело выгорит, толстый итальяшка повеселится от души. Я говорю себе, что было глупо держать этого малого на прицеле и оставить в живых.В конце концов, почему бы не нанести ему визит вежливости, раз теперь я имею к нему доступ?.. Хотелось бы поговорить с ним о бюсте Монтескье… Взявшись за дело ловко, я, может быть, сумею заставить его потерять осторожность и проболтаться.Я залезаю в машину и возвращаюсь на улицу Жербийон. Вхожу в подъезд и поднимаюсь на второй этаж. Первая дверь справа. Звоню. Никто не отвечает. Жду еще немного и снова начинаю трезвонить.Опять niente, как сказала бы благоверная Анджелино. Спускаюсь и решаю проинтервьюировать консьержку . Я нахожу ее в комнате с одеялом на ногах. Это маленькая сморщенная старушонка с руками, похожими на сухую виноградную лозу, и грязными седыми волосами, свисающими вдоль лица. Ее комната пропахла жареной картошкой.— В чем дело? — спрашивает она.— Нужна маленькая справочка. Месье, что живет на втором, в квартире справа, дома?Она отвечает мне дрожащим, как лист на ветру, голосом:— На втором нет месье, ни справа, ни слева.— Да?— Слева живет мадемуазель Ландольфи, старая дева, а справа — мадам Бомар, вдова…Я говорю себе, что Анджелино, очевидно, снял хату на имя своей бабы, а та выбрала очень французскую фамилию Бомар.— Этой вдове Бомар, — говорю, — лет пятьдесят, кожа желтоватая, волосы седеющие и усы, да? Консьержка смотрит на меня.— Вовсе нет, — отвечает она после паузы. — Она очень старая дама, волосы красит и…— Ладно, спасибо…Решение принято. Снова поднимаюсь на второй и достаю из кармана маленький инструмент, которым вразумляю замки.Открыв в два счета дверь, захожу в квартиру.Все в порядке. Печка погасла. Нет ни души.Я открываю двери одну за другой и на кухне нахожу лежащую на полу настоящую вдову Бомар. Язык у нее вылез изо рта, а глаза из орбит — она задушена полотенцем.Анджелино изобретательный тип. Его оригинальный способ решения квартирного вопроса заставит призадуматься министра строительства. Его система проста: он засекает в тихом доме с больной консьержкой квартиру, занимаемую одинокой женщиной, убирает ее — и квартирой можно пользоваться в свое удовольствие.Я должен был догадаться, что Анджелино не отдаст себя в руки полиции. Как потешался этот толстяк, ведя со мной деловой разговор… Он просто ухохатывался надо мной!Я наталкиваюсь на вечный и тревожный вопрос: зачем эта мизансцена? Почему он хотел со мной встретиться?Тут в тумане, заполняющем мои мозги, начинает мигать огонек. Мне кажется, Анджелино было нужно провести тест… Он хотел знать, проглотит ли Секретная служба крючок с наживкой, и в качестве подопытного кролика выбрал меня.Смерть Вольфа заставила его понять, что мы им заинтересовались. Он захотел оценить масштаб несчастья и для этого устроил встречу со мной. Вот почему он так хотел отпустить живыми меня и моего коллегу Равье.Да, я чувствую, что ухватился за веревочку, которая может привести меня к правде. К настоящей!Почему гангстер дал мне понять, что действительно готовит акцию на Ке д'Орсей? Возможно, потому, что это не так и на сегодня у него совсем другие планы, а то, что наши силы будут сосредоточены в этом секторе, его весьма устраивает…Очень неглупая мысль.А как же малышка Ринкс? Так, ее похитили где-то два часа назад, то есть еще до того, как подручный Анджелино привел меня сюда, а значит, похищение девушки не зависело от результата моей встречи с итальяшкой. Это точно…Я начинаю обыскивать квартиру в надежде найти какую-нибудь зацепку, но обнаруживаю только бутылки из-под кьянти. Очевидно, гангстеры в сие почтенное жилище принесли только выпивку.Тощая зацепка. Да что я говорю! Скелетическая!, Однако я внимательно осматриваю одну бутылку. Это кьянти “Руфино” из Фиренцы. Кроме оригинальной разноцветной этикетки есть и вторая, овальная, поменьше размером, с белыми буквами на красном фоне: К. И. В. и адресом мелкими буквами: Париж, ул. Лафайет, д. 104. Продолжаю осмотр и с удивлением констатирую, что наверху есть узенькая синяя этикеточка, окружающая горлышко. На ней номер: М. 144.868. Я и не знал, что бутылки кьянти пронумерованы.Я сую бутылку под мышку и сваливаю, бросив последний сочувственный взгляд на бедную вдову Бомар. Анджелино отправил ее к мужу… Этот парень уважает семейные узы. Глава 13 "К. И. В.” означает “Компания по импорту вин”. По крайней мере, так мне сообщает медная табличка, прибитая к двери дома сто четыре по улице Лафайет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12