Но есть и отличие – чрезвычайно мало умерших от ран через некоторое время после травмы. Как правило, такие люди находились в закрытых труднодоступных местах. Совсем странным выглядит тот факт, что практически никто из пострадавших не умер в больнице. Даже пациенты, находившиеся на операционных столах, не умерли, а исчезли. Вообще, основная масса раненых, видимо, исчезла абсолютно так же, как и совсем не пострадавшие люди.
– Если они и в самом деле не пострадали, – недоверчиво сказала Маша. – А когда начались массовые исчезновения?
– На этот вопрос лучше отвечу я, – сказала Милдред. – Первые исчезновения начались где-то в половине десятого, точнее установить мы пока не смогли. Документально зафиксирован случай в поселке, находящемся в тридцати пяти километрах севернее Кольца. Время – 10.58. Из-за нарушения связи правительство узнает об этом вряд ли раньше 13 часов, когда первые волны беженцев, используя старинный автомобильный транспорт, моторные лодки и даже велосипеды, достигли окраин Трои. Теперь я должна сказать вот что. Можно во многом упрекать президента Шумахера, но только до этого момента. За те несколько часов, которые оставались в его распоряжении, он сделал все возможное для защиты города. Следы этих чрезвычайных усилий мы видели.
– Защиты от чего? – спросила Джетти Лоренс.
– От того, что было заснято камерой Эварта Виттона. Ио Цесселин предлагает именовать подобные объекты макулами. На древней латыни слово macula означало пятно. Понятно, что в смысловом отношении этот термин не отражает всей сложности явления, но для человеческой психики очень важно иметь хотя бы рабочее название непонятного. От этого оно становится чуточку привычнее, облегчая дальнейшее изучение.
– Макулы так макулы, – выразила общее мнение Джетти. – Что дальше?
– В окрестностях Трои они появились никак не позже 18.30. Скорость перемещения макул вдоль поверхности планеты можно оценить более чем в двести километров за час. Во всяком случае, они сумели опередить тысячи автомобилей, которыми забиты дороги в окрестностях Трои, космопорта Дедал, морских портов. Еще на подступах к столице против макул было применено все то разнородное оружие, которое удалось собрать кампанеллянам. По всей видимости, это несколько оттянуло финал. С планеты успел взлететь "Годдард" с детьми. Еще большее число людей погрузилось на всевозможные морские суда, яхты, импровизированные плоты и прочие плавсредства, надеясь найти спасение в открытом море. Увы, единственным результатом этих попыток является бесспорный факт: море не спасает от макул. Об этом же свидетельствует судьба "Си Гвард". Похоже, что от макул может спасти только бегство с планеты. Причем на достаточное расстояние, поскольку "Фламинго", корабль межзвездной силы, находившийся на низкой орбите, тоже исчез. Подобная участь, вне всякого сомнения, постигла и транспортный звездолет "Альбасете".
– Не посоветовать ли Ас-Сабаху держаться подальше от Эстабриона? – спросил Мбойе.
– Да. Отправляйте радиограмму, – сказала Маша. – Миддред, продолжай.
– Продолжать осталось не так уж долго. Около 21 часа наступила кульминация. Макулы прорвали внешний пояс обороны и появились в городе, окружая очаги сопротивления. Последний из них, ратуша, пал около 22 часов этого трагического дня 17 апреля. Вот вкратце и все. Со временем мы, конечно, узнаем больше, но некоторые выводы можно делать и сейчас. Главный из них заключается в том, что население Кампанеллы стало объектом осмысленного воздействия, целью которого не являлось простое уничтожение, иначе планета оказалась бы усеянной останками людей и животных. А раз так, целью являлось похищение. Разумеется, крайне важно теперь выяснить, кому оно понадобилось, каким способом совершено, живы ли похищенные сейчас, где они находятся. Эти вопросы между собой связаны. Ответив на один, мы продвинемся в понимании остального. Ключом, на мой взгляд, нужно считать механизм похищения. Изучив его в достаточной мере, мы сможем получить представление об уровне развития нападавших, степени их могущества и даже этических принципах, которыми они руководствуются. Возможно, удастся приблизительно оценить дальность действия примененных сил, тем самым, с одной стороны, очертить сферу поисков, а с другой – решить, достаточен ли потенциал "Звездного Вихря" для решения такой задачи.
– А также для того, чтобы понять, сможем ли мы противодействовать новым попыткам похищения. Похищения уже нас самих, – добавил Кнорр. – Так что известно на сей счет?
Милдред на секунду задумалась.
– Кое-что известно.
Она кивнул на карту.
– Обратите внимание на то, что волны похищений распространялись от двух районов – вулканических колец на суше и в море. Эти кольца расположены на противоположных сторонах Кампанеллы. Исходя из этого Рональд пришел к достаточно безумной идее. Суть ее в том, что обе вулканические зоны представляют собой окончания транспланетного тоннеля. Этот тоннель, по его мнению, является входной частью системы переноса живых существ.
– Невероятно, – высказался Генрих Угрюмов. – Этот тоннель, он что, пронизывает расплавленное ядро планеты?
– Рональд полагает, что так.
– Ты представляешь, какое давление должны выдерживать стенки?
– Немного представляю.
– И тем не менее?
– Я бы сказала – тем более. Возможно, что как раз расплавленное ядро и есть начало другого канала, уже трансцендентного.
– Ты веришь, что это возможно?
– Я? – Милдред усмехнулась. – Пока что я верю только в то, что у нас есть рабочая гипотеза. А раз она есть, ее нужно проверять.
Угрюмов развел руки.
– Ну, по части безумности у этой гипотезы все в порядке. Осталось проверить, не переворачивает ли она всю современную физику.
– Займешься?
– Деваться некуда. Только один вопрос. Что такое, по-твоему, есть макулы?
– На это ответить не могу.
– А Рональд?
– Рональд тоже. Но кое-что предполагает о предназначении макул. Говорит, что они могут выполнять роль охотничьих собак.
– Собирают добычу в определенное место?
– Да.
– Гипотезу можно как-то проверить? – спросила Маша.
– Нужно провести точные измерения гравитационного поля, – ответил Угрюмов. – Если под вулканами есть полости, оно должно быть ослабленным. Быть может, не случайно в письме госпожи Орору упоминается гравиметрическая съемка.
– Еще там упоминалось сейсмическое зондирование, – вставил Ван Вервен.
– Тоже не помешает. Но главная надежда – на нейтринное просвечивание планеты.
– Разумеется. Только вот хватит ли чувствительности наших приборов?
Все повернулись к Джанкарло.
– Не знаю, – сказал тот. – Одно ясно: датчики требуется разместить поближе к выходам канала. Где эти районы догадываетесь?
– Догадаться невозможно, – с несчастным видом признал Реджинальд.
– Прекрати, – сказала Луиза.
– Хорошо, мамочка.
– Еще одна вещь, – сказал Такео Инти. – Карантин можно снимать. Никакая это не болезнь.
* * *
Тяжелая зыбь качала "Гепард". Из-под остывающего днища со свистом вырывался пар. Над водой с грузовой стрелы свешивался батискаф. Чуть выше за облаками угадывался Эпсилон. Море в его блеклом свете походило на сгустившееся хмурое небо, слегка подсвеченное синим.
Высунувшись по пояс из люка, Рональд "нюхал" погоду. Снизу, из-под его ног, послышался голос Бертрана:
– Послушай, неужели роботы не справятся?
Рональд отрицательно качнул коленом.
– Забрало хоть опусти, – посоветовал Бертран. – Тут радиация.
Рональд совет проигнорировал. Выбравшись на обшивку, он направился к стреле. Перед тем как подняться по скоб-трапу, пропустил вперед Ван Вервена и обернулся.
Бертран укоризненно смотрел из люка.
– У роботов нет интуиции, Берт.
– Зато у меня есть, Ронни.
Рональд усмехнулся.
– Прошу не путать с суеверием.
Бертран с досадой махнул рукой и скрылся в чреве шнелльбота. Вместо него вынырнул Реджинальд и сделал страшные глаза.
– За мной следят, – сообщил он. – Сбежать не получится. Удачи вам.
– Спасибо, – сказал Рональд. – А следят правильно.
Он влез на стрелу. Держась за леера, прошел до ее окончания и спустился в раскачивающийся батискаф. Там Якоб обстоятельно устраивался в пилотском кресле – вертелся, ерзал, дергал штурвал, кряхтел, покашливал. Возня продолжалась добрых три минуты, но Рональд его не торопил. Всяк по-своему справляется с волнением.
– Готово, – наконец сообщил Ван Вервен.
По короткому колодцу Рональд спустился в кабину и занял свое место. Ван Вервен молча нажал клавишу закрытия внутреннего люка. На панели один за другим зажигались огоньки контроля. Послышалось шипение, ощутимо запахло озоном. Трижды прозвенел гонг.
– Алло, – сказал Ван Вервен. – Я – "Нерей". Опускайте.
Нижние иллюминаторы коснулись воды. В кабине потемнело.
– Внимание, снимаю с подвески, – предупредил Бертран.
Волна захлестнула и верхние иллюминаторы. Рональд невольно втянул голову в плечи, ожидая, что вода хлынет за воротник скафандра. Но вода хлынула не туда, а в шахту над пилотской кабиной. Отяжелевший батискаф с креном зарылся в волну.
– Алло, Берт, спуск начали. Закрываю наружный люк. Время – девять ноль-семь.
– Понял, девять ноль-семь. В авантюры не ввязывайтесь.
– Мы уже ввязались. Ронни, закрой верхний люк.
– А как это делается?
Ван Вервен поднял брови.
– Ты хоть представляешь, что надо искать?
– Нет. Но искать надо.
– Что-нибудь эдакое?
– Да, из ряда вон.
– М-гм. Вот теперь все ясно.
Включились двигатели. За толстенными окнами аппарата начало темнеть. Снизу поднимались гроздья серебряных пузырьков. Они увеличивались в объеме, сплющивались, исчезали вверху. По мере погружения качка стихала. Около иллюминаторов появились почти насквозь просвечивающиеся рыбки.
– Смотри-ка, – удивился Ван Вервен, – есть, оказывается, живность. Выходит, макулы кое-что пропускали?
– Но только не людей.
– Быстро спускаетесь, – проворчал Бертран. – Пятьдесят метров в минуту.
– Ничего, – отозвался Ван Вервен. – Для исследований больше времени останется.
К нему уже полностью вернулась спокойная уверенность профессионала, занятого своим делом. Якоб проверил настройку внешних датчиков и прибавил оборотов винтам, чем еще больше ускорил спуск. За иллюминаторами исчезли последние остатки синевы. Со всех сторон батискаф все плотнее укутывал вечный мрак. Вскоре он сделался абсолютным. Все увеличивающееся давление стискивало бортовые панели, которые, скользя по направляющим, начали сдвигаться к оси судна. Таким образом уменьшался объем "Нерея", и батискаф не стремился выскочить на поверхность.
Ван Вервен опустил нос аппарата и включил передний прожектор.
– Ты хоть намекни, что высматривать, – попросил он.
– Все необычное. Ну, какие-нибудь чересчур молодые горные образования, например.
Надвинув на лоб шерстяную шапочку, Рональд прижался к сырой и холодной поверхности иллюминатора. Но до дна еще было далеко, световой нимб таял в пустоте.
– Включи радар, – посоветовал Якоб.
На зеленоватом экране вырисовались очертания подводного пика.
– Что за гора?
– Вулкан Энджеб. В данное время бездействует.
– Энджеб, Энджеб... Притягивающее название. Давай туда.
Ван Вервен приостановил встречное перемещение бортов, замедляя погружение. Кабина наполнилась тонким воем, напоминающим звуки, издаваемые кухонным миксером – электромоторы включились на полную мощность. Якоб двинулся крейсерским ходом со скоростью в двенадцать узлов. Этого оказалось достаточно. Склон приближался быстро.
– Что означает название Энджеб? – спросил Рональд.
– Фамилию первооткрывателя. Есть такой вулканолог.
Рональд с интересом взглянул на своего спутника.
– Ты знаешь названия всех вулканов Кампанеллы?
– О нет, не всех. Просто я довольно много занимался вулканными кольцами. Ну и впадиной Дит соответственно. Совпадение.
– Совпадение? Очень похоже на перст судьбы.
– Ну, ну. Не стоит во всем его видеть.
"Нерей" прошел метрах в тридцати над кромкой кратера. Рональд молчал, поэтому Ван Вервен оставил судно на прежнем курсе. Глубина под килем начала увеличиваться.
– Мы – внутри Вулканного Кольца. Опускаться?
– Да.
Миновав километровую отметку, батискаф возобновил погружение. Он плыл вдоль крутого склона, угол наклона которого приближался к пятидесяти градусам.
– Довольно молодой вулкан? – спросил Рональд.
– А они все здесь молодые. В геологическом смысле, конечно.
– Ты здесь уже погружался?
– Да. Лет сорок назад участвовал в экспедиции морских геологов.
– Очень кстати. И какой район обследовали?
– Ну, лично я погружался восточнее, в Срединной долине.
Рональд взглянул на карту.
– Поехали туда. Берт, мы меняем курс. Как понял?
– Да хорошо понял. Следуем за вами. Курс – Срединная долина. Якоб, слушай, ты ничего не видишь?
Ван Вервен взглянул на экраны.
– Ничего особенного. А что?
– Да вроде какое-то пятно на дне мелькнуло.
– Опять пятно? Нет, ничего не вижу.
– Показалось, значит.
– Знаешь, ты осторожнее с этим словечком. Пятна ему все мерещатся.
Постепенно погружаясь, батискаф направился к востоку.
– Быстрее можно? – спросил Рональд.
– Тринадцать узлов. Максимальный ход.
– Не хочешь передать управление софусу?
Ван Вервен повернул голову. На его длинном лице появилась улыбка.
– Я хорошо помню этот район.
Рональд поднял раскрытые ладони:
– Виноват, маэстро. Ладно, рули.
Ван Вервен рулил успешно. Через сорок минут гребень глубоководного каньона просматривался уже без помощи радара.
– Где будем спускаться? – спросил Якоб.
– Дай карту.
Срединная долина, или Срединный разлом океанического дна, пересекал все кольцо подводных вулканов с юго-востока на северо-запад, образуя по пути несколько изгибов и отдавая по сторонам многочисленные трещины. При взгляде на карту создавалось впечатление, что кто-то уронил весь горный венец на твердое основание, от чего колечко раскололось неровными кусками. Ширина центрального каньона менялась, в самом узком месте составляя семьсот метров и разбегаясь к середине до десяти миль. Здесь находилась знаменитая впадина Дит, самое глубокое место Кампанеллы. Дно от поверхности моря там отделяли тринадцать с половиной километров. Рональд постучал пальцем.
– Тут погружался?
– Трижды.
– Хорошо помнишь?
– Местечко такое, что раз увидишь – не забудешь.
– "Нерей" выдержит?
– Конечно. Гондола рассчитана на глубины до пятнадцати километров. Причем в земных условиях, где гравитация чуть посильнее.
– Прекрасно. Идем туда. Вдоль долины, над самым дном.
– Ближе к какому склону?
– К тому, где больше пещер.
– Их с обеих сторон предостаточно.
– Тогда – вдоль того, который ближе к нам сейчас.
– Слушаюсь, сэр. Алло, "Гепард"! Начинаю спуск в разлом. Десять пятьдесят восемь.
– Ох, Ронни, не сомневался, что тебя туда потянет, – отозвался Бертран. – Спасательный батискаф приготовлен.
– Благодарю.
Послышался смешок Реджинальда.
– Полковник, а что у вас было в школе по поведению?
– Тройка. Якоб, трогай.
Достигнув глубины две тысячи шестьсот метров, "Нерей" прошел над группой острых скал и повернул к северу. Под ним находилось плато, которое круто обрывалось в собственно Срединный разлом. Продолжая снижаться, Ван Вервен включил дополнительные фары, и через незначительное время свет начал отражаться от поверхности, покрытой слоем белого вещества.
– Очень напоминает снег, – сказал Рональд. – Что это?
– Снег и есть, только подводный. Он состоит из скелетов погибших морских организмов. Эти известковые отложения накапливаются со скоростью около трех миллиметров за столетие. Здесь, в морях Кампанеллы, слой еще тонок, поскольку планета заселена недавно. Ронни, ты что же, впервые погружаешься?
– Впервые. А что?
В глазах Ван Вервена мелькнула усмешка. Он покрутил головой.
– Тогда тебе будет интересно.
– Думаю, тебе тоже, – ответно усмехнулся Рональд.
На глубине около четырех километров показалось дно разлома. Якоб сбросил порцию светящихся сигнальных шариков. Над местом их падения всплыло облако ила, которое начало смещаться в сторону.
– Жаль, – пробормотал океанолог. – Течение не попутное.
В свете боковой лампы показался крутой склон, заваленный остроугольными обломками скал. Кое-где к ним прикрепились морские губки.
– Что-то их маловато, – продолжал ворчать Ван Вервен.
– Тоже, небось, макулы постарались?
– Не спеши все списывать на макул. Разные бывают причины.
Через полмили осыпь закончилась. Обнажились коренные породы. Местами их закрывала окаменевшая лава.
– Каков приблизительный возраст этих потеков? – спросил Рональд.
– О, старые образования. Давно утратили блеск и стекловидную корочку. Видишь черный налет? Это окись марганца, она образуется очень медленно.
– Тогда идем дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Если они и в самом деле не пострадали, – недоверчиво сказала Маша. – А когда начались массовые исчезновения?
– На этот вопрос лучше отвечу я, – сказала Милдред. – Первые исчезновения начались где-то в половине десятого, точнее установить мы пока не смогли. Документально зафиксирован случай в поселке, находящемся в тридцати пяти километрах севернее Кольца. Время – 10.58. Из-за нарушения связи правительство узнает об этом вряд ли раньше 13 часов, когда первые волны беженцев, используя старинный автомобильный транспорт, моторные лодки и даже велосипеды, достигли окраин Трои. Теперь я должна сказать вот что. Можно во многом упрекать президента Шумахера, но только до этого момента. За те несколько часов, которые оставались в его распоряжении, он сделал все возможное для защиты города. Следы этих чрезвычайных усилий мы видели.
– Защиты от чего? – спросила Джетти Лоренс.
– От того, что было заснято камерой Эварта Виттона. Ио Цесселин предлагает именовать подобные объекты макулами. На древней латыни слово macula означало пятно. Понятно, что в смысловом отношении этот термин не отражает всей сложности явления, но для человеческой психики очень важно иметь хотя бы рабочее название непонятного. От этого оно становится чуточку привычнее, облегчая дальнейшее изучение.
– Макулы так макулы, – выразила общее мнение Джетти. – Что дальше?
– В окрестностях Трои они появились никак не позже 18.30. Скорость перемещения макул вдоль поверхности планеты можно оценить более чем в двести километров за час. Во всяком случае, они сумели опередить тысячи автомобилей, которыми забиты дороги в окрестностях Трои, космопорта Дедал, морских портов. Еще на подступах к столице против макул было применено все то разнородное оружие, которое удалось собрать кампанеллянам. По всей видимости, это несколько оттянуло финал. С планеты успел взлететь "Годдард" с детьми. Еще большее число людей погрузилось на всевозможные морские суда, яхты, импровизированные плоты и прочие плавсредства, надеясь найти спасение в открытом море. Увы, единственным результатом этих попыток является бесспорный факт: море не спасает от макул. Об этом же свидетельствует судьба "Си Гвард". Похоже, что от макул может спасти только бегство с планеты. Причем на достаточное расстояние, поскольку "Фламинго", корабль межзвездной силы, находившийся на низкой орбите, тоже исчез. Подобная участь, вне всякого сомнения, постигла и транспортный звездолет "Альбасете".
– Не посоветовать ли Ас-Сабаху держаться подальше от Эстабриона? – спросил Мбойе.
– Да. Отправляйте радиограмму, – сказала Маша. – Миддред, продолжай.
– Продолжать осталось не так уж долго. Около 21 часа наступила кульминация. Макулы прорвали внешний пояс обороны и появились в городе, окружая очаги сопротивления. Последний из них, ратуша, пал около 22 часов этого трагического дня 17 апреля. Вот вкратце и все. Со временем мы, конечно, узнаем больше, но некоторые выводы можно делать и сейчас. Главный из них заключается в том, что население Кампанеллы стало объектом осмысленного воздействия, целью которого не являлось простое уничтожение, иначе планета оказалась бы усеянной останками людей и животных. А раз так, целью являлось похищение. Разумеется, крайне важно теперь выяснить, кому оно понадобилось, каким способом совершено, живы ли похищенные сейчас, где они находятся. Эти вопросы между собой связаны. Ответив на один, мы продвинемся в понимании остального. Ключом, на мой взгляд, нужно считать механизм похищения. Изучив его в достаточной мере, мы сможем получить представление об уровне развития нападавших, степени их могущества и даже этических принципах, которыми они руководствуются. Возможно, удастся приблизительно оценить дальность действия примененных сил, тем самым, с одной стороны, очертить сферу поисков, а с другой – решить, достаточен ли потенциал "Звездного Вихря" для решения такой задачи.
– А также для того, чтобы понять, сможем ли мы противодействовать новым попыткам похищения. Похищения уже нас самих, – добавил Кнорр. – Так что известно на сей счет?
Милдред на секунду задумалась.
– Кое-что известно.
Она кивнул на карту.
– Обратите внимание на то, что волны похищений распространялись от двух районов – вулканических колец на суше и в море. Эти кольца расположены на противоположных сторонах Кампанеллы. Исходя из этого Рональд пришел к достаточно безумной идее. Суть ее в том, что обе вулканические зоны представляют собой окончания транспланетного тоннеля. Этот тоннель, по его мнению, является входной частью системы переноса живых существ.
– Невероятно, – высказался Генрих Угрюмов. – Этот тоннель, он что, пронизывает расплавленное ядро планеты?
– Рональд полагает, что так.
– Ты представляешь, какое давление должны выдерживать стенки?
– Немного представляю.
– И тем не менее?
– Я бы сказала – тем более. Возможно, что как раз расплавленное ядро и есть начало другого канала, уже трансцендентного.
– Ты веришь, что это возможно?
– Я? – Милдред усмехнулась. – Пока что я верю только в то, что у нас есть рабочая гипотеза. А раз она есть, ее нужно проверять.
Угрюмов развел руки.
– Ну, по части безумности у этой гипотезы все в порядке. Осталось проверить, не переворачивает ли она всю современную физику.
– Займешься?
– Деваться некуда. Только один вопрос. Что такое, по-твоему, есть макулы?
– На это ответить не могу.
– А Рональд?
– Рональд тоже. Но кое-что предполагает о предназначении макул. Говорит, что они могут выполнять роль охотничьих собак.
– Собирают добычу в определенное место?
– Да.
– Гипотезу можно как-то проверить? – спросила Маша.
– Нужно провести точные измерения гравитационного поля, – ответил Угрюмов. – Если под вулканами есть полости, оно должно быть ослабленным. Быть может, не случайно в письме госпожи Орору упоминается гравиметрическая съемка.
– Еще там упоминалось сейсмическое зондирование, – вставил Ван Вервен.
– Тоже не помешает. Но главная надежда – на нейтринное просвечивание планеты.
– Разумеется. Только вот хватит ли чувствительности наших приборов?
Все повернулись к Джанкарло.
– Не знаю, – сказал тот. – Одно ясно: датчики требуется разместить поближе к выходам канала. Где эти районы догадываетесь?
– Догадаться невозможно, – с несчастным видом признал Реджинальд.
– Прекрати, – сказала Луиза.
– Хорошо, мамочка.
– Еще одна вещь, – сказал Такео Инти. – Карантин можно снимать. Никакая это не болезнь.
* * *
Тяжелая зыбь качала "Гепард". Из-под остывающего днища со свистом вырывался пар. Над водой с грузовой стрелы свешивался батискаф. Чуть выше за облаками угадывался Эпсилон. Море в его блеклом свете походило на сгустившееся хмурое небо, слегка подсвеченное синим.
Высунувшись по пояс из люка, Рональд "нюхал" погоду. Снизу, из-под его ног, послышался голос Бертрана:
– Послушай, неужели роботы не справятся?
Рональд отрицательно качнул коленом.
– Забрало хоть опусти, – посоветовал Бертран. – Тут радиация.
Рональд совет проигнорировал. Выбравшись на обшивку, он направился к стреле. Перед тем как подняться по скоб-трапу, пропустил вперед Ван Вервена и обернулся.
Бертран укоризненно смотрел из люка.
– У роботов нет интуиции, Берт.
– Зато у меня есть, Ронни.
Рональд усмехнулся.
– Прошу не путать с суеверием.
Бертран с досадой махнул рукой и скрылся в чреве шнелльбота. Вместо него вынырнул Реджинальд и сделал страшные глаза.
– За мной следят, – сообщил он. – Сбежать не получится. Удачи вам.
– Спасибо, – сказал Рональд. – А следят правильно.
Он влез на стрелу. Держась за леера, прошел до ее окончания и спустился в раскачивающийся батискаф. Там Якоб обстоятельно устраивался в пилотском кресле – вертелся, ерзал, дергал штурвал, кряхтел, покашливал. Возня продолжалась добрых три минуты, но Рональд его не торопил. Всяк по-своему справляется с волнением.
– Готово, – наконец сообщил Ван Вервен.
По короткому колодцу Рональд спустился в кабину и занял свое место. Ван Вервен молча нажал клавишу закрытия внутреннего люка. На панели один за другим зажигались огоньки контроля. Послышалось шипение, ощутимо запахло озоном. Трижды прозвенел гонг.
– Алло, – сказал Ван Вервен. – Я – "Нерей". Опускайте.
Нижние иллюминаторы коснулись воды. В кабине потемнело.
– Внимание, снимаю с подвески, – предупредил Бертран.
Волна захлестнула и верхние иллюминаторы. Рональд невольно втянул голову в плечи, ожидая, что вода хлынет за воротник скафандра. Но вода хлынула не туда, а в шахту над пилотской кабиной. Отяжелевший батискаф с креном зарылся в волну.
– Алло, Берт, спуск начали. Закрываю наружный люк. Время – девять ноль-семь.
– Понял, девять ноль-семь. В авантюры не ввязывайтесь.
– Мы уже ввязались. Ронни, закрой верхний люк.
– А как это делается?
Ван Вервен поднял брови.
– Ты хоть представляешь, что надо искать?
– Нет. Но искать надо.
– Что-нибудь эдакое?
– Да, из ряда вон.
– М-гм. Вот теперь все ясно.
Включились двигатели. За толстенными окнами аппарата начало темнеть. Снизу поднимались гроздья серебряных пузырьков. Они увеличивались в объеме, сплющивались, исчезали вверху. По мере погружения качка стихала. Около иллюминаторов появились почти насквозь просвечивающиеся рыбки.
– Смотри-ка, – удивился Ван Вервен, – есть, оказывается, живность. Выходит, макулы кое-что пропускали?
– Но только не людей.
– Быстро спускаетесь, – проворчал Бертран. – Пятьдесят метров в минуту.
– Ничего, – отозвался Ван Вервен. – Для исследований больше времени останется.
К нему уже полностью вернулась спокойная уверенность профессионала, занятого своим делом. Якоб проверил настройку внешних датчиков и прибавил оборотов винтам, чем еще больше ускорил спуск. За иллюминаторами исчезли последние остатки синевы. Со всех сторон батискаф все плотнее укутывал вечный мрак. Вскоре он сделался абсолютным. Все увеличивающееся давление стискивало бортовые панели, которые, скользя по направляющим, начали сдвигаться к оси судна. Таким образом уменьшался объем "Нерея", и батискаф не стремился выскочить на поверхность.
Ван Вервен опустил нос аппарата и включил передний прожектор.
– Ты хоть намекни, что высматривать, – попросил он.
– Все необычное. Ну, какие-нибудь чересчур молодые горные образования, например.
Надвинув на лоб шерстяную шапочку, Рональд прижался к сырой и холодной поверхности иллюминатора. Но до дна еще было далеко, световой нимб таял в пустоте.
– Включи радар, – посоветовал Якоб.
На зеленоватом экране вырисовались очертания подводного пика.
– Что за гора?
– Вулкан Энджеб. В данное время бездействует.
– Энджеб, Энджеб... Притягивающее название. Давай туда.
Ван Вервен приостановил встречное перемещение бортов, замедляя погружение. Кабина наполнилась тонким воем, напоминающим звуки, издаваемые кухонным миксером – электромоторы включились на полную мощность. Якоб двинулся крейсерским ходом со скоростью в двенадцать узлов. Этого оказалось достаточно. Склон приближался быстро.
– Что означает название Энджеб? – спросил Рональд.
– Фамилию первооткрывателя. Есть такой вулканолог.
Рональд с интересом взглянул на своего спутника.
– Ты знаешь названия всех вулканов Кампанеллы?
– О нет, не всех. Просто я довольно много занимался вулканными кольцами. Ну и впадиной Дит соответственно. Совпадение.
– Совпадение? Очень похоже на перст судьбы.
– Ну, ну. Не стоит во всем его видеть.
"Нерей" прошел метрах в тридцати над кромкой кратера. Рональд молчал, поэтому Ван Вервен оставил судно на прежнем курсе. Глубина под килем начала увеличиваться.
– Мы – внутри Вулканного Кольца. Опускаться?
– Да.
Миновав километровую отметку, батискаф возобновил погружение. Он плыл вдоль крутого склона, угол наклона которого приближался к пятидесяти градусам.
– Довольно молодой вулкан? – спросил Рональд.
– А они все здесь молодые. В геологическом смысле, конечно.
– Ты здесь уже погружался?
– Да. Лет сорок назад участвовал в экспедиции морских геологов.
– Очень кстати. И какой район обследовали?
– Ну, лично я погружался восточнее, в Срединной долине.
Рональд взглянул на карту.
– Поехали туда. Берт, мы меняем курс. Как понял?
– Да хорошо понял. Следуем за вами. Курс – Срединная долина. Якоб, слушай, ты ничего не видишь?
Ван Вервен взглянул на экраны.
– Ничего особенного. А что?
– Да вроде какое-то пятно на дне мелькнуло.
– Опять пятно? Нет, ничего не вижу.
– Показалось, значит.
– Знаешь, ты осторожнее с этим словечком. Пятна ему все мерещатся.
Постепенно погружаясь, батискаф направился к востоку.
– Быстрее можно? – спросил Рональд.
– Тринадцать узлов. Максимальный ход.
– Не хочешь передать управление софусу?
Ван Вервен повернул голову. На его длинном лице появилась улыбка.
– Я хорошо помню этот район.
Рональд поднял раскрытые ладони:
– Виноват, маэстро. Ладно, рули.
Ван Вервен рулил успешно. Через сорок минут гребень глубоководного каньона просматривался уже без помощи радара.
– Где будем спускаться? – спросил Якоб.
– Дай карту.
Срединная долина, или Срединный разлом океанического дна, пересекал все кольцо подводных вулканов с юго-востока на северо-запад, образуя по пути несколько изгибов и отдавая по сторонам многочисленные трещины. При взгляде на карту создавалось впечатление, что кто-то уронил весь горный венец на твердое основание, от чего колечко раскололось неровными кусками. Ширина центрального каньона менялась, в самом узком месте составляя семьсот метров и разбегаясь к середине до десяти миль. Здесь находилась знаменитая впадина Дит, самое глубокое место Кампанеллы. Дно от поверхности моря там отделяли тринадцать с половиной километров. Рональд постучал пальцем.
– Тут погружался?
– Трижды.
– Хорошо помнишь?
– Местечко такое, что раз увидишь – не забудешь.
– "Нерей" выдержит?
– Конечно. Гондола рассчитана на глубины до пятнадцати километров. Причем в земных условиях, где гравитация чуть посильнее.
– Прекрасно. Идем туда. Вдоль долины, над самым дном.
– Ближе к какому склону?
– К тому, где больше пещер.
– Их с обеих сторон предостаточно.
– Тогда – вдоль того, который ближе к нам сейчас.
– Слушаюсь, сэр. Алло, "Гепард"! Начинаю спуск в разлом. Десять пятьдесят восемь.
– Ох, Ронни, не сомневался, что тебя туда потянет, – отозвался Бертран. – Спасательный батискаф приготовлен.
– Благодарю.
Послышался смешок Реджинальда.
– Полковник, а что у вас было в школе по поведению?
– Тройка. Якоб, трогай.
Достигнув глубины две тысячи шестьсот метров, "Нерей" прошел над группой острых скал и повернул к северу. Под ним находилось плато, которое круто обрывалось в собственно Срединный разлом. Продолжая снижаться, Ван Вервен включил дополнительные фары, и через незначительное время свет начал отражаться от поверхности, покрытой слоем белого вещества.
– Очень напоминает снег, – сказал Рональд. – Что это?
– Снег и есть, только подводный. Он состоит из скелетов погибших морских организмов. Эти известковые отложения накапливаются со скоростью около трех миллиметров за столетие. Здесь, в морях Кампанеллы, слой еще тонок, поскольку планета заселена недавно. Ронни, ты что же, впервые погружаешься?
– Впервые. А что?
В глазах Ван Вервена мелькнула усмешка. Он покрутил головой.
– Тогда тебе будет интересно.
– Думаю, тебе тоже, – ответно усмехнулся Рональд.
На глубине около четырех километров показалось дно разлома. Якоб сбросил порцию светящихся сигнальных шариков. Над местом их падения всплыло облако ила, которое начало смещаться в сторону.
– Жаль, – пробормотал океанолог. – Течение не попутное.
В свете боковой лампы показался крутой склон, заваленный остроугольными обломками скал. Кое-где к ним прикрепились морские губки.
– Что-то их маловато, – продолжал ворчать Ван Вервен.
– Тоже, небось, макулы постарались?
– Не спеши все списывать на макул. Разные бывают причины.
Через полмили осыпь закончилась. Обнажились коренные породы. Местами их закрывала окаменевшая лава.
– Каков приблизительный возраст этих потеков? – спросил Рональд.
– О, старые образования. Давно утратили блеск и стекловидную корочку. Видишь черный налет? Это окись марганца, она образуется очень медленно.
– Тогда идем дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32