Высокая, зеленоглазая, темноволосая... она была
так похожа на Дори, что он невольно стал менять режим зрения своих
стрекозиных глаз. Включил увеличение, так что на ее коже, покрытой
еле заметными веснушками, стали видны мельчайшие поры, поменял
цветовые индексы, снизил чувствительность, и ее лицо покрыла
сумеречная тень. Не помогло. Она все равно была похожа на Дори.
Медсестра оглядела дублирующие мониторы у стены.
- И в самом деле неплохо, полковник, - заметила она через плечо. -
Сейчас принесу завтрак. Чего-нибудь еще хотите?
Роджер стряхнул оцепенение и сел.
- Чего уж тут хотеть, - с горечью ответил он.
- Что вы, полковник! - в ее глазах мелькнуло потрясение. - Я
хотела... простите, ради Бога, я не имею никакого права говорить с
вами таким тоном, но уж если и есть кто-то, кто может получить все,
что захочет, так это вы!
- Хотелось бы мне думать так же, - проворчал он, не сводя с нее
пристального и заинтересованного взгляда. Он что-то чувствовал, он
еще не мог определить, что именно, но во всяком случае, уже не боль,
оглушавшую всего несколько минут назад.
Сьюли Карпентер глянула на свои часики и пододвинула себе стул.
- Кажется, у вас не очень бодрое настроение, полковник, - заметила
она сочувственно. - Должно быть, перенести все это очень нелегко.
Он отвел глаза вверх. Большие черные крылья подрагивали над
головой.
- Да, в этом есть и свои минусы. Еще бы. Но я знал, на что иду.
Сьюли кивнула.
- Когда мой... мой друг умер, мне тоже было очень непросто.
Конечно, не сравнить с тем, каково приходится вам... но в некотором
смысле еще хуже - понимаете, это было так бессмысленно. Кажется, еще
вчера мы собирались пожениться, и все было так здорово... а потом он
вернулся от врача, и оказалось, что эти его головные боли... - она
глубоко вздохнула. - Опухоль мозга. Злокачественная. Три месяца
спустя он умер, и я просто не могла смириться с этим. Не могла даже
оставаться в Окленде. Поэтому я подала рапорт о переводе сюда. Даже
не думала, что его удовлетворят, наверное, из-за этого гриппа здесь
все еще не хватает рук.
- Мне очень жаль, - торопливо сказал Роджер.
- Да нет, все в порядке, - усмехнулась она. - Просто в моей жизни
возникла огромная пустота, и я только рада, что могу ее хоть как-то
заполнить.
Она снова глянула на часы и вскочила.
- Ой, старшая сестра мне голову оторвет. Нет, в самом деле, может
быть, вам действительно чего-нибудь принести? Книги, музыку? Сами
понимаете, в вашем распоряжении весь мир, включая и меня.
- Да нет, ничего не надо, - честно ответил Роджер. - Все равно
спасибо. А за какие заслуги вас сюда взяли?
Она задумчиво посмотрела на него, и уголки ее губ еле заметно
вздернулись.
- Ну, я кое-что знала об этой программе. В Калифорнии я лет десять
занималась аэрокосмической медициной. И я знала, кто вы такой,
полковник Торравэй. Знала! Да у меня даже висела ваша фотография на
стене, когда вы спасали тех русских. Вы бы и не поверили, какую
активную роль вы играли кое в чьих девичьих мечтах, полковник
Торравэй, сэр.
Она усмехнулась и шагнула к дверям. У порога приостановилась.
- А можно вас кое о чем попросить? Так, пустяк.
- Конечно, - удивился Роджер. - О чем?
- Нуу, я хотела бы иметь более свежую фотокарточку. Сами знаете,
какая здесь охрана. Если я смогу пронести камеру, можно будет вас
щелкнуть? Чтобы было что показать внукам, если они у меня будут.
- Они тебя расстреляют, если поймают, Сьюли, - возразил Роджер.
- А я рискну. Оно того стоит. Спасибо.
Когда она ушла, Роджеру пришлось сделать усилие, чтобы вернуться к
мыслям о своей кастрации и о своих рогах. Почему-то это показалось
ему не таким уж ошеломительным, как раньше. Да и задумываться об
этом не было времени. Сьюли принесла ему завтрак (с пониженным
содержанием шлаков), улыбку и обещание заглянуть завтра, потом Клара
Блай поставила ему клизму, а потом он с интересом смотрел, как трое
одинаковых мужчин со светлыми усами дюйм за дюймом обшаривают пол,
потолок и мебель детекторами металла и какими-то электронными
метелками. Когда вошел Брэд, троица незнакомцев уселась на
специально принесенные стулья, и в полном молчании принялась
наблюдать.
Брэд выглядел не просто простуженным, а серьезно встревоженным.
- Привет, Роджер, - начал он. - О Господи, ну и перепугал же ты
нас. Это моя вина. Мне нужно было быть здесь, если бы не этот
проклятый грипп...
- Я выжил, - ответил Роджер, разглядывая обыденное лицо Брэда, и
удивляясь, почему он не чувствует ни гнева, ни отвращения.
- Теперь мы тебе скучать не дадим, - продолжал Брэд, подтаскивая
стул. - Мы временно отключили некоторые из схем медиатора. Когда их
снова включат, нам придется ограничивать твои сенсорные вводы, чтобы
ты осваивался с окружающим постепенно. Кэтлин уже не терпится
взяться с тобой за реабилитацию - ну, научить тебя пользоваться
своей мускулатурой, и тому подобное.
Он оглянулся на трех молчаливых наблюдателей. Роджеру показалось,
что он чем-то здорово перепуган.
- Я думаю, что я готов, - ответил он.
- Конечно, я знаю, что готов, - с удивлением ответил Брэд. - Тебе
не показывали твои последние показатели? Ты работаешь, как часы о
семнадцати камнях, Роджер. С операциями покончено. У тебя есть все,
что нужно.
Он отодвинулся, разглядывая Роджера.
- Если можно так выразиться, - усмехнулся он, - ты - произведение
искусства, Роджер. А я твой художник. Как хотелось бы посмотреть на
тебя на Марсе. Твое место там, парень.
Один из наблюдателей многозначительно кашлянул.
- Время, доктор Брэдли, - заметил он.
К Брэду вернулось испуганное выражение лица.
- Да, да, я уже ухожу. Ну, держись, Роджер. Я сегодня еще зайду.
Он ушел, и трое агентов последовало за ним. В палату вошла Клара
Блай и торопливо принялась наводить блеск.
Тайна неожиданно прояснилась.
- Со мной хочет увидеться Дэш? - высказал свою догадку Роджер.
- Умник! - фыркнула Клара. - Да, наверное, тебе это можно знать. А
вот мне это знать не положено. Они думают, это секрет. Какие там
секреты, когда весь госпиталь стоит на голове? Когда я пришла на
дежурство, эти орлы уже шныряли повсюду.
- А когда он приедет? - поинтересовался Роджер.
- Только это еще и остается в тайне. Для меня, во всяком случае.
Тайной это оставалось недолго: где-то через час, под неслышные, но
весьма выразительные звуки фанфар в палату вошел президент
Соединенных Штатов. За ним следовал тот самый камердинер, который
сопровождал его в президентском самолете. На этот раз он был уже не
камердинером, а самым обыкновенным телохранителем.
- Очень рад снова тебя видеть, - начал президент, протянув руку.
Ему еще не доводилось встречаться с отредактированным и дополненным
изданием астронавта, и конечно, тускло поблескивающая кожа, большие
фасетчатые глаза и нависшие над головой крылья могли показаться
отталкивающими. Но натренированное лицо президента выражало только
дружелюбие и радость.
- Я тут по пути остановился заглянуть к твоей женушке, Дори.
Надеюсь, она уже не сердится за испорченный маникюр, месяц назад.
Хотел спросить, но забыл. А ты как себя чувствуешь?
А Роджер чувствовал, что снова потрясен информированностью
президента. Но вслух он ответил только:
- Отлично, господин президент.
Президент, не оглядываясь, качнул головой в сторону телохранителя.
- Джон, где там у тебя посылочка для полковника Торравэя? Дори
просила кое-что тебе передать, вот, потом посмотришь.
Телохранитель положил на тумбочку у кровати белый бумажный пакет,
другой рукой одновременно подвинув президенту стул, как раз, когда
тот стал садиться.
- Роджер, - начал президент, проглаживая стрелки на своих бермудах.
- Думаю, что с тобой я могу говорить откровенно. Ты - все, что у нас
есть, и ты нам нужен. Прогнозы все хуже с каждым днем. Азиаты
напрашиваются на неприятности, и не знаю, на сколько еще у меня
хватит с ними терпения. Мы должны доставить тебя на Марс, и ты
должен быть в полном порядке, когда попадешь туда. Я не могу даже
высказать, как это важно.
- Я понимаю вас, сэр, - ответил Роджер.
- Да, должно быть, ты это понимаешь. Но чувствуешь ли ты это
нутром? До конца ли ты понимаешь, что ты тот самый, единственный
человек нашего времени, так или иначе оказавшийся настолько важным
для всего человечества, что все остальное, все, что может с тобой
случиться, не должно играть для тебя никакой роли? Вот кем ты стал
сейчас, Роджер. Да, я знаю, - скорбно продолжал президент, - они
бесцеремонно пожертвовали многими членами твоего тела. Не дав тебе
возможности сказать ни да, ни нет. Даже не поставив тебя в
известность. Так дерьмово нельзя относиться к людям, а тем более к
тем, кто так много значит для нас, как ты - и кто заслуживает этого
так же, как ты. Я уже надрал тут с десяток задниц, и с удовольствием
надеру еще. Если хочешь, только скажи. Уж лучше это сделаю я - а то
с этими стальными ручищами ты, чего доброго, своротишь симпатичную
задницу какой-нибудь из медсестер так, что назад уже не приставить.
Ничего, если я закурю?
- Что? О, нет, конечно, господин президент.
- Спасибо.
Президент не успел протянуть руку, как телохранитель оказался
рядом, с открытым портсигаром и горящей зажигалкой наготове. Дэш
глубоко затянулся и откинулся на спинку.
- Роджер, хочешь, я скажу тебе, о чем ты, по-моему, сейчас думаешь?
Ты думаешь: "Дэш, старый хрыч, политикан до мозга костей, пудрит мне
мозги, и обещает золотые горы, чтоб только я потаскал за него
каштаны из огня. Сейчас он готов говорить что угодно, и обещать что
угодно. Но все, что ему нужно - это использовать меня". Ну как, где-
то рядом?
- Что вы, господин президент! Хотя... есть немного.
Президент кивнул.
- Ты был бы дураком, если бы хоть немного так не думал, - заметил
он обыденным тоном. - Так ведь оно и есть, сам знаешь. До
определенного предела. Верно, я готов пообещать тебе что угодно, и
вообще наврать с три короба, лишь бы только ты добрался до Марса. Но
верно и другое - ты держишь всех нас за яйца, Роджер. Ты нам нужен.
Надвигается война, и мы должны как-то остановить ее, и это, конечно,
полное сумасшествие, но прогнозы показывают - единственное, что
может остановить войну, это твоя высадка на Марсе. И не спрашивай
меня, откуда я это взял. Я просто повторяю то, что говорят эти
технари, а они клянутся, что именно это выдал компьютер.
Крылья Роджера беспокойно задрожали, но он не сводил глаз с
президента.
- В общем, - решительно добавил президент, - я назначаю себя твоим
подчиненным. Ты говоришь мне, что тебе нужно, а я уж позабочусь,
черт возьми, чтобы это было сделано. Можешь звонить в любое время,
днем или ночью. Тебя со мной свяжут. Если я сплю, можешь разбудить
меня, если хочешь. Если может подождать, просто передай, что нужно.
Из тебя здесь больше не будут строить дурака и решать за твоей
спиной. А если такое все же случится, скажи мне и я их укорочу.
- Господи, - с усмешкой сказал он, поднимаясь, - знаешь, что обо
мне напишут в учебниках по истории? "Фитц-Джеймс Дешатен, 1943-2026,
сорок второй президент Соединенных Штатов. Когда он занимал пост
президента, человечество основало первую автономную колонию на
другой планете". Уж если обо мне и напишут, то напишут именно так,
Роджер. И ты - единственный, кто может мне в этом помочь.
- Ну ладно, - и президент направился к двери, - меня ждут на
конференции губернаторов в Палм-Спрингс. Они ждали меня уже шесть
часов назад, но я подумал, что ты значишь гораздо больше, чем они.
Поцелуй за меня Дори. И звони. Даже если тебе не на что жаловаться,
просто позвони и скажи "привет". Когда захочешь.
С этими словами он ушел, оставив обалдевшего астронавта смотреть
ему вслед.
Как ни крути, размышлял Роджер, это было действительно великолепное
представление, оставившее после себя восхищение и удовлетворение.
Даже если отбросить девяносто девять процентов, как полное вранье,
оставшееся было в высшей степени приятно.
Открылась дверь и вошла слегка напуганная Сьюли Карпентер. В руках
она несла фотографию в рамке.
- Даже не знала, в каком обществе вы обретаетесь. Вот, хотите?
Это была фотография президента, подписанная "Роджеру - от
поклонника. Дэш".
- Наверно, хочу, - ответил Роджер. - Ее можно повесить?
- Если это фотография Дэша - можно. У них есть самоклеющаяся
штучка. Здесь хорошо? - она прижала фото к стене, у двери, и
отступила на шаг, полюбоваться. Потом оглянулась, подмигнула и
вытащила из кармана фартука плоскую маленькую фотокамеру размером с
пачку сигарет.
- Улыбнитесь-ка, сейчас вылетит птичка, - с этими словами она
щелкнула затвором. - Вы меня не продадите? Ой, мне пора - я сейчас
на дежурстве, просто хотелось заглянуть к вам.
Роджер откинулся и скрестил руки на груди. События развивались
довольно интересно. Он не забыл душевной боли, хлестнувшей, когда он
увидел, что кастрирован, и не выбросил Дори из головы. Но ни то, ни
другое больше не воспринималось, как боль. Их заслонили новые, куда
более приятные мысли.
Подумав о Дори, он вспомнил о ее подарке и развернул пакет. Внутри
оказалась фаянсовая чашечка, расписанная всевозможными фруктами в
теплых осенних красках. Открытка гласила: "В знак моей любви". И
подписано: Дори.
Теперь, когда все показатели Торравэя стабилизировались, мы были
готовы к запуску медиатора.
На этот раз Роджера обо всем известили заранее. Брэд не отходил от
него ни на минуту. Большая часть того, что президент назвал "надрать
задницу", пришлась на его долю, так что он ходил присмиревший и
старательный. Мы выделили специальную группу для наблюдения за
вводом систем медиатора, и еще одну - для перекачки данных между
3070-м в Тонке и ранцевым компьютером в Рочестере, штат Нью-Йорк. В
Техасе и Оклахоме снова начались сбои с подачей электричества, что
усложняло машинную обработку данных, а последствия эпидемии гриппа
все еще сказывались на человеческой части персонала. Да, нам
определенно не хватало рук.
И не только рук. Надежность каждого компонента ранцевого компьютера
оценивалась в 99.999999999 процентов, но в компьютере было что-то
около 108 компонентов. Конечно, было множество резервных схем, плюс
полный набор перекрестных связей, так что даже при отказе трех или
четырех основных подсистем Роджер сможет функционировать. Но этого
было недостаточно. Анализы показывали: один шанс из десяти, что в
течение половины марсианского года может возникнуть критический
сбой.
Поэтому было принято решение построить, запустить и вывести на
орбиту вокруг Марса полноразмерный 3070, троекратно дублирующий все
функции ранцевого компьютера. Конечно, это будет неполноценная
замена. Если ранцевый полностью откажет, то Роджер сможет
пользоваться орбитальным компьютером только половину марсианского
дня - пока компьютер будет над горизонтом, и пока с ним можно будет
связаться по радио. Максимальная задержка сигнала не будет превышать
сотой доли секунды, и это было терпимо. Кроме того, Роджеру придется
оставаться на открытой местности, или подключаться к внешней
антенне.
Была и еще одна причина для резервного орбитального компьютера -
высокий риск искажения данных. И орбитальный 3070, и ранцевый
компьютер будут надежно защищены. Тем не менее после старта им
придется пройти сквозь пояса Ван Аллена, и сквозь солнечный ветер -
во время всего полета. Когда они достигнут окрестностей Марса,
солнечный ветер ослабнет до такого уровня, что с ним можно будет
примириться - кроме случаев солнечных вспышек. Заряженные частицы
солнечного ветра легко могут исказить достаточно данных в памяти
каждого из компьютеров, чтобы серьезно нарушить их функции. Ранцевый
компьютер будет беззащитен перед этим. С другой стороны, 3070
обладал достаточной мощностью, чтобы обеспечить постоянный
внутренний мониторинг и восстановление. Когда он будет работать
вхолостую - а таких моментов будет много, более девяноста процентов
времени, даже в том случае, когда Роджер будет им пользоваться -
данные в каждом из трех массивов памяти будут сравниваться. Если
содержание какой-нибудь ячейки памяти будет отличаться от содержания
аналогичных ячеек в других массивах, то будет проверена
совместимость с соседними данными. Если все данные окажутся
совместимыми, то все три массива будут еще раз проверены, и
ошибочный бит будет изменен, чтобы совпадать с двумя другими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27