Эван нервно улыбнулся. Он стал таким же болезненно подозрительным, как и стен. Когда он выходил на улицу, дрожь почти прошла. С минуту он стоял перед домом, прислушиваясь к своим ощущениям.
Прежде чем он успел в них разобраться, по бокам от него оказались два полицейских.
– Документы, – потребовал один из них.
Эван, придя в себя, автоматически запротестовал.
– Мы выполняем приказ, кабальеро.
В слове «кабальеро» Годольфин уловил легкий оттенок презрения. Он достал паспорт. Увидев его имя, жандармы закивали.
– Будьте любезны объяснить… – начал Эван.
Они весьма сожалеют, но объяснений дать не могут. Ему придется пойти с ними.
– Я требую вызвать британского консула.
– Но, кабальеро, откуда нам знать, что вы англичанин? Паспорт может быть поддельным. Вы можете оказаться подданным какой угодно страны. Даже той, о которой мы и слыхом не слыхивали.
Эван почувствовал противный холодок на шее. Ему в голову внезапно пришла безумная мысль, что они намекают на Вейссу.
– Если ваше начальство сумеет дать мне удовлетворительные объяснения, – сдался он, – я готов идти с вами.
– Само собой, кабальеро. – Они прошли через площадь и свернули за угол к поджидавшему экипажу. Один из полицейских предупредительно отобрал у Эвана зонтик и принялся внимательно его рассматривать.
– Поехали, – крикнул другой, и они галопом понеслись по Борго-ди-Греци.
V
Чуть ранее в тот же день в Венесуэльском консульстве начался переполох. В полдень из Рима с ежедневной почтой пришло зашифрованное сообщение, извещавшее о резкой активизации революционной деятельности во Флоренции. От местных агентов уже поступали донесения о таинственном высоком незнакомце в широкополой фетровой шляпе, который последние несколько дней шнырял в районе консульства.
– Давайте рассуждать здраво, – убеждал Салазар, вице-консул. – В худшем случае нас ждут одна-две демонстрации. Что еще они могут сделать? Разбить пару окон, поломать живую изгородь.
– Бросить бомбы, – завопил его шеф Ратон. – Все разрушить, разграбить, изуродовать, ввергнуть в хаос. Они могут захватить нас, осуществить переворот, установить хунту. Этот город – самое подходящее место. В этой стране помнят Гарибальди. Посмотрите на Уругвай. В Италии у них будет множество союзников. А что у нас? Только вы, я, один полоумный клерк и уборщица.
Вице-консул извлек из ящика стола бутылку «руфины».
– Дорогой Ратон, – сказал он, – успокойтесь. Вполне возможно, что этот великан в широкополой шляпе – один из наших агентов, которого прислали из Каракаса, чтобы следить за нами. – Он разлил вино в два бокала, один протянул Ратону. – К тому же в коммюнике из Рима не сказано ничего определенного. Там даже не упоминается эта загадочная личность.
– Он наверняка в этом замешан. – Ратон отхлебнул вина. – Я навел справки. И теперь мне известно, как его зовут, и известно, что он занимается довольно сомнительными и незаконными делами. Знаете, какая у него кличка? – Консул выдержал театральную паузу, – Гаучо.
– Гаучо в Аргентине, – успокоил Салазар. – А эта кличка скорее может быть искаженным французским «gauche». Возможно, он левша.
– Это тоже необходимо учесть, – упорствовал Ратон. – Континент ведь тот же самый, не так ли?
Салазар вздохнул:
– Что вы намерены предпринять?
– Обратиться за помощью к местной полиции. Что еще остается?
Салазар снова наполнил бокалы.
– Во-первых, – сказал он, – могут возникнуть международные осложнения. Встанет вопрос о юрисдикции. По закону консульство – часть венесуэльской территории.
– Мы можем потребовать установить полицейский кордон вокруг консульства, то есть за пределами нашей территории, – вывернулся Ратон. – Тогда полиция будет ликвидировать беспорядки на итальянской территории.
– Это возможно, – пожал плечами вице-консул. – Однако, во-вторых, возникает опасность уронить себя в глазах нашего руководства в Риме и в Каракасе. Мы выставим себя дураками, если предпримем столь существенные меры предосторожности, исходя лишь из подозрений, прихоти воображения.
– Воображения! – воскликнул Ратон. – Да я собственными глазами видел эту зловещую фигуру. – С одной стороны его усы намокли в вине. Он раздраженно их покрутил. – Что-то явно затевается, – продолжил он, – что-то похлеще обычного восстания, что-то выходящее за пределы одной страны. Итальянское Министерство иностранных дел наблюдает за нами. Я, разумеется, не могу говорить слишком откровенно; но я варюсь в этой каше дольше, чем вы, Салазар, и уверяю вас: прежде чем все утрясется, нам придется немало поволноваться, и не только по поводу поломанных кустов.
– Конечно, – обиделся Салазар, – если вы мне больше не доверяете…
– Вы не хотите ничего замечать. В Риме, похоже, тоже не желают ничего знать. Придет время, и вы все поймете. Причем довольно скоро, – мрачно добавил Ратон.
– Если бы речь шла только о вас, я бы сказал: отлично, зовите на помощь итальянцев. Можете заодно обратиться к англичанам и немцам, мне все равно. Но если этот славный переворот не материализуется, я тоже поплачусь своей должностью.
– И тогда, – радостно хихикнул Ратон, – вместо вас назначат придурковатого клерка.
Салазар был настроен не столь благодушно.
– Интересно, – задумчиво произнес он, – какой из него получится генеральный консул?
Ратон бросил на него сердитый взгляд:
– Пока что я ваш начальник.
– Что ж, прекрасно, ваше превосходительство, – сказал Салазар, смиренно разводя руками, – жду ваших приказаний.
– Немедленно свяжитесь с полицией. Обрисуйте им ситуацию, скажите, что необходимы срочные меры. Договоритесь о встрече на самое ближайшее время, то есть до заката.
– Это все?
– Можете попросить их арестовать этою Гаучо. Салазар молчал. Бросив взгляд на бутылку «руфины»,
Ратон повернулся и вышел из кабинета. Салазар принялся задумчиво покусывать кончик ручки. Он посмотрел в окно на галерею Уффици, расположенную напротив. Полдень. Над Арно собирались тучи. Вероятно, будет дождь.
Полицейские настигли Гаучо в галерее Уффици. Прислонившись к стене в зале Лоренцо Монако, он плотоядно разглядывал «Рождение Венеры». Одной ногой Венера стояла в чем-то вроде раковины моллюска; она была пышнотелой и светловолосой – такие женщины нравились Гаучо, который в душе считал себя немцем. Он никак не мог понять, что происходило на заднем плане картины. Там, похоже, шел спор о том, оставить Вечеру обнаженной или прикрыть се наготу: справа грушевидная дамочка с мутными глазками пыталась укрыть Венеру одеялом, с другой стороны какой-то нервный юнец с крылышками старался ей воспрепятствовать, а вокруг него увивалась полуголая девица, которая, судя по всему, хотела затащить его обратно в постель. Пока эта странная троица суетилась вокруг нее, Венера безучастно глядела в неведомую даль, прикрывшись распущенными волосами. Остальные смотрели куда угодно, только не друг на друга. Чудная картина. Гаучо никак не мог взять в толк, зачем она понадобилась синьору Мантиссе; впрочем, его это не касалось. Он почесал затылок под широкополой шляпой, снисходительно улыбнулся и, обернувшись, заметил четырех полицейских, направлявшихся к нему по галерее. Его первой мыслью было бежать, второй – выпрыгнуть из окна. Однако, мгновенно оценив ситуацию, он подавил оба импульса.
– Это он, – изрек один из полицейских. – Avanti !
Гаучо остался на месте, сдвинул шляпу набекрень и прижал кулаки к бедрам.
Полицейские окружили его, и бородатый лейтенант сообщил, что ему приказано задержать Гаучо. Очень жаль, но через пару дней его, несомненно, отпустят. И лейтенант посоветовал не оказывать сопротивления.
– Я вполне мог бы уложить всех четверых, – сказал Гаучо. Он стремительно прокручивал ситуацию, определяя тактику, просчитывая повороты анфилады. Неужели безупречный синьор Мантисса так нелепо вляпался и был арестован? Или они действуют по наводке Венесуэльского консульства? Надо сохранять спокойствие и молчать, пока не станет ясно, как обстоят дела. Полицейские повели его по «Ritratti diversi», затем дважды свернули направо и вышли в длинный проход. На плане, нарисованном Мантиссой, его не было.
– Куда ведет этот проход?
– Через мост Веккьо к галерее Питти, – ответил лейтенант. – Но нам туда не надо.
Отличный путь для отхода. Что за идиот этот Мантисса! Однако примерно на середине моста они свернули и через потайную комнату вошли в табачную лавку. Полицейские, похоже, прекрасно знали этот путь. Выходит, он не так уж хорош. Но к чему вся эта таинственность? Городские власти никогда не предпринимали таких мер предосторожности. Вероятно, его задержание связано с венесуэльскими делами. На улице ждало закрытое ландо черного цвета. Полицейские затолкнули в него Гаучо и покатили на правый берег. Вряд ли они поедут до пункта назначения прямым путем. И точно: переехав через мост, возница начал петлять и кружить по улицам. Гаучо устроился поудобней, выпросил у лейтенанта сигаретку и принялся еще раз обдумывать ситуацию. Если все это затеяли венесуэльцы, то дело дрянь. Гаучо специально прибыл во Флоренцию, чтобы организовать боевую дружину из венесуэльцев, которые жили общиной в северовосточной части города в районе Виа-Кавур. Их было всего несколько сотен, но держались они сообща и работали в основном на табачной фабрике и на Центральном рынке или подвизались в качестве маркитантов при Четвертом армейском корпусе, расквартированном неподалеку. За два месяца Гаучо сколотил из них несколько отрядов, одел их в форму, и теперь вся эта организация именовалась «Figli di Machiavelli» . Они не то чтобы любили, когда ими командуют, не то чтобы были настроены слишком радикально или националистически, просто им нравилось время от времени устраивать хорошую бучу, и если военизированная организация, да еще под эгидой Макиавелли, могла этому способствовать – что ж, тем лучше. Гаучо уже два месяца обещал им начать драку, но благоприятный момент никак не наступал: в Каракасе все было спокойно, и только иногда в джунглях случались небольшие стычки. Гаучо ждал какого-нибудь значительного события, которое могло бы послужить толчком для того, чтобы устроить громогласный переполох по другую сторону Атлантики. В сущности, прошло всего два года после разрешения пограничного спора с Британской Гвианой, из-за которого чуть было не поцапались Англия и Соединенные Штаты. Его агенты в Каракасе уверяли, что подготовка к восстанию идет полным ходом, люди вооружаются, взятки даются кому нужно, надо только дождаться подходящего момента. Очевидно, что-то произошло, иначе с какой стати его решили упрятать за решетку? Он должен найти способ связаться со своим лейтенантом Куэрнакаброном. Они собирались встретиться, как обычно, в пивной Шайсфогеля на площади Виктора Эммануила. Кроме того, надо закончить дело с Мантиссой и его Боттичелли. Жаль, если не получится. Придется, пожалуй, перенести его на другую ночь… Глупец!
Ведь Венесуэльское консульство располагалось в каких-то пятидесяти метрах от галереи Уффици. Если бы началась демонстрация, у полицейских было бы дел по горло; возможно, они бы даже не услышали взрыва бомбы. Отвлекающий маневр. Мантисса и Чезаре с толстой блондинкой без труда выскользнули бы из галереи незамеченными. И он мог бы даже проводить их на место встречи под мостом – ему как подстрекателю вряд ли стоило задерживаться на месте событий.
Все это возможно, разумеется, только при условии, что ему удастся отвертеться от обвинений, которые ему попытаются предъявить в полиции, а если нет – совершить побег. А пока главное – передать весточку Куэрнакаброну. Гаучо почувствовал, что карета замедлила ход. Один из полицейских достал шелковый платок, сложил его вчетверо и завязал арестованному глаза. Ландо, подскочив, остановилось. Взяв Гаучо за руку, лейтенант повел его через двор, затем через дверь, несколько поворотов по коридору и вниз по лестнице.
– Сюда, – распорядился лейтенант.
– Могу я попросить вас об одном одолжении? – сказал Гаучо, разыгрывая смущенное замешательство. – При том количестве вина, что я выпил сегодня, у. меня еще не было возможности… В общем, если я должен честно и откровенно отвечать на ваши вопросы, мне было бы гораздо легче, если бы…
– Ладно, – проворчал лейтенант. – Анжело, присмотри за ним.
Гаучо расплылся в благодарной улыбке. Прошел по коридору за Анжело, и тот открыл ему дверь.
– Можно я сниму эту штуку? – спросил Гаучо. – В конце концов, un gabinetto е un gabinetto .
– Верно, – согласился полицейский. – К тому же в окнах все равно матовые стекла. Валяй.
– Mille grazie . – Гаучо снял повязку и с удивлением обнаружил, что находится в довольно изысканном ватерклозете. Здесь были даже отдельные кабинки. Только американцы или англичане были столь привередливы в отношении сантехники. А в коридоре пахло бумагой и сургучом. Значит, это консульство. Штаб-квартиры американского и британского консулов располагались на Виа-Торнабуони, и Гаучо понял, что находится примерно в трех кварталах к западу от площади Виктора Эммануила. До заведения Шайсфогеля было буквально рукой подать.
– Пошевеливайся, – сказал Анжело.
– Обязательно надо смотреть? – возмущенно спросил Гаучо. – Неужели я не вправе уединиться хотя бы на минуту? Я вес еще гражданин Флоренции. Когда то она была республикой. – И, не дожидаясь ответа, он шагнул в кабинку и закрыл за собой дверь. – Ну как, по-твоему, я могу отсюда сбежать? – добродушно спросил он из кабинки. – Слить воду и уплыть через унитаз в Арно? – Пустив струю, он снял галстук и воротничок, на обратной стороне которого нацарапал записку Куэрнакаброну, теша себя мыслью, что порой повадки лиса так же хороши, как повадки льва; и затем, надев воротничок, галстук и повязку, вышел из кабинки.
– Все-таки сделал дело с завязанными глазами, – сказал Анжело.
– Решил проверить свою меткость – И оба рассмеялись. Двоих полицейских лейтенант все же оставил у двери в туалет. – Никакого милосердия, – пробормотал Гаучо, когда полицейские повели его обратно по коридору.
Его привели в небольшой кабинет и усадили на жесткий деревянный стул.
– Развяжите ему глаза, – начальственно прозвучал чей-то голос с английским акцентом. Через стол на Гаучо, моргая, смотрел морщинистый лысоватый тип.
– Вы Гаучо, так? – спросил он.
– Если хотите, можем говорить по-английски, – предложил Гаучо.
Трое полицейских ушли. Кроме человека за столом, в кабинете были лейтенант и трое стоявших у стены мужчин в штатском, похожих, как показалось Гаучо, на переодетых американских полицейских.
– Вы наблюдательны, – заметил лысоватый.
Гаучо решил по крайней мере прикинуться человеком, которому нечего скрывать. Все англичане, которых он знал, были помешаны на честной игре.
– Да, – согласился он. – Достаточно наблюдателен, чтобы сообразить, где я нахожусь, ваше превосходительство.
– Я не генеральный консул, – задумчиво улыбнулся лысоватый. – Эту должность занимает майор Перси Чепмэн, но он занят другими делами.
– Тогда я могу предположить, – предположил Гаучо, – что вы из Английского Министерства иностранных дел. И сотрудничаете с итальянской полицией.
– Возможно. Коль скоро вы, судя по всему, разбираетесь в таких вещах, вам, я полагаю, должно быть понятно, почему вас привели сюда.
Возможность полюбовно договориться с этим человеком вдруг показалась Гаучо вполне реальной. Он кивнул.
– И мы можем говорить откровенно? Гаучо улыбнулся и опять кивнул.
– Что ж, тогда для начала, – сказал лысоватый, – расскажите мне все, что вам известно о Вейссу.
Гаучо недоуменно потянул себя за мочку уха. Похоже, он все-таки просчитался.
– Вы имеете в виду Венесуэлу?
– Мы, кажется, договорились не юлить. Я сказал «Вейссу».
Внезапно Гаучо ощутил страх, впервые после джунглей. И ответил с дерзкой наглостью, которая ему самому показалась фальшивой и бессмысленной:
– Я ничего не знаю о Вейссу.
– Очень хорошо, – вздохнул лысоватый. Какое-то время он перебирал бумаги на столе. – В таком случае, как это ни прискорбно, приступим к допросу.
Он подал знак трем агентам, которые мгновенно окружили Гаучо.
VI
Когда старик Годольфин проснулся, в окно лился красный свет закатного солнца. Минуту-другую он не мог вспомнить, где находится. Качался перед глазами закопченный потолок, колыхалось пышное платье с воланами, висевшее на дверце шкафа, кружились щеточки, склянки и пузырьки на туалетном столике; затем он понял, что это комната той девушки, Виктории. Ока привела его сюда, чтобы он немного отдохнул. Годольфин сел на кровати и нервно оглядел комнату. Он знал, что сидит в отеле «Савой» на восточной стороне площади Виктора Эммануила. Но куда подевалась девушка? Она говорила, что останется, присмотрит за ним, сумеет уберечь от беды. И вот – исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Прежде чем он успел в них разобраться, по бокам от него оказались два полицейских.
– Документы, – потребовал один из них.
Эван, придя в себя, автоматически запротестовал.
– Мы выполняем приказ, кабальеро.
В слове «кабальеро» Годольфин уловил легкий оттенок презрения. Он достал паспорт. Увидев его имя, жандармы закивали.
– Будьте любезны объяснить… – начал Эван.
Они весьма сожалеют, но объяснений дать не могут. Ему придется пойти с ними.
– Я требую вызвать британского консула.
– Но, кабальеро, откуда нам знать, что вы англичанин? Паспорт может быть поддельным. Вы можете оказаться подданным какой угодно страны. Даже той, о которой мы и слыхом не слыхивали.
Эван почувствовал противный холодок на шее. Ему в голову внезапно пришла безумная мысль, что они намекают на Вейссу.
– Если ваше начальство сумеет дать мне удовлетворительные объяснения, – сдался он, – я готов идти с вами.
– Само собой, кабальеро. – Они прошли через площадь и свернули за угол к поджидавшему экипажу. Один из полицейских предупредительно отобрал у Эвана зонтик и принялся внимательно его рассматривать.
– Поехали, – крикнул другой, и они галопом понеслись по Борго-ди-Греци.
V
Чуть ранее в тот же день в Венесуэльском консульстве начался переполох. В полдень из Рима с ежедневной почтой пришло зашифрованное сообщение, извещавшее о резкой активизации революционной деятельности во Флоренции. От местных агентов уже поступали донесения о таинственном высоком незнакомце в широкополой фетровой шляпе, который последние несколько дней шнырял в районе консульства.
– Давайте рассуждать здраво, – убеждал Салазар, вице-консул. – В худшем случае нас ждут одна-две демонстрации. Что еще они могут сделать? Разбить пару окон, поломать живую изгородь.
– Бросить бомбы, – завопил его шеф Ратон. – Все разрушить, разграбить, изуродовать, ввергнуть в хаос. Они могут захватить нас, осуществить переворот, установить хунту. Этот город – самое подходящее место. В этой стране помнят Гарибальди. Посмотрите на Уругвай. В Италии у них будет множество союзников. А что у нас? Только вы, я, один полоумный клерк и уборщица.
Вице-консул извлек из ящика стола бутылку «руфины».
– Дорогой Ратон, – сказал он, – успокойтесь. Вполне возможно, что этот великан в широкополой шляпе – один из наших агентов, которого прислали из Каракаса, чтобы следить за нами. – Он разлил вино в два бокала, один протянул Ратону. – К тому же в коммюнике из Рима не сказано ничего определенного. Там даже не упоминается эта загадочная личность.
– Он наверняка в этом замешан. – Ратон отхлебнул вина. – Я навел справки. И теперь мне известно, как его зовут, и известно, что он занимается довольно сомнительными и незаконными делами. Знаете, какая у него кличка? – Консул выдержал театральную паузу, – Гаучо.
– Гаучо в Аргентине, – успокоил Салазар. – А эта кличка скорее может быть искаженным французским «gauche». Возможно, он левша.
– Это тоже необходимо учесть, – упорствовал Ратон. – Континент ведь тот же самый, не так ли?
Салазар вздохнул:
– Что вы намерены предпринять?
– Обратиться за помощью к местной полиции. Что еще остается?
Салазар снова наполнил бокалы.
– Во-первых, – сказал он, – могут возникнуть международные осложнения. Встанет вопрос о юрисдикции. По закону консульство – часть венесуэльской территории.
– Мы можем потребовать установить полицейский кордон вокруг консульства, то есть за пределами нашей территории, – вывернулся Ратон. – Тогда полиция будет ликвидировать беспорядки на итальянской территории.
– Это возможно, – пожал плечами вице-консул. – Однако, во-вторых, возникает опасность уронить себя в глазах нашего руководства в Риме и в Каракасе. Мы выставим себя дураками, если предпримем столь существенные меры предосторожности, исходя лишь из подозрений, прихоти воображения.
– Воображения! – воскликнул Ратон. – Да я собственными глазами видел эту зловещую фигуру. – С одной стороны его усы намокли в вине. Он раздраженно их покрутил. – Что-то явно затевается, – продолжил он, – что-то похлеще обычного восстания, что-то выходящее за пределы одной страны. Итальянское Министерство иностранных дел наблюдает за нами. Я, разумеется, не могу говорить слишком откровенно; но я варюсь в этой каше дольше, чем вы, Салазар, и уверяю вас: прежде чем все утрясется, нам придется немало поволноваться, и не только по поводу поломанных кустов.
– Конечно, – обиделся Салазар, – если вы мне больше не доверяете…
– Вы не хотите ничего замечать. В Риме, похоже, тоже не желают ничего знать. Придет время, и вы все поймете. Причем довольно скоро, – мрачно добавил Ратон.
– Если бы речь шла только о вас, я бы сказал: отлично, зовите на помощь итальянцев. Можете заодно обратиться к англичанам и немцам, мне все равно. Но если этот славный переворот не материализуется, я тоже поплачусь своей должностью.
– И тогда, – радостно хихикнул Ратон, – вместо вас назначат придурковатого клерка.
Салазар был настроен не столь благодушно.
– Интересно, – задумчиво произнес он, – какой из него получится генеральный консул?
Ратон бросил на него сердитый взгляд:
– Пока что я ваш начальник.
– Что ж, прекрасно, ваше превосходительство, – сказал Салазар, смиренно разводя руками, – жду ваших приказаний.
– Немедленно свяжитесь с полицией. Обрисуйте им ситуацию, скажите, что необходимы срочные меры. Договоритесь о встрече на самое ближайшее время, то есть до заката.
– Это все?
– Можете попросить их арестовать этою Гаучо. Салазар молчал. Бросив взгляд на бутылку «руфины»,
Ратон повернулся и вышел из кабинета. Салазар принялся задумчиво покусывать кончик ручки. Он посмотрел в окно на галерею Уффици, расположенную напротив. Полдень. Над Арно собирались тучи. Вероятно, будет дождь.
Полицейские настигли Гаучо в галерее Уффици. Прислонившись к стене в зале Лоренцо Монако, он плотоядно разглядывал «Рождение Венеры». Одной ногой Венера стояла в чем-то вроде раковины моллюска; она была пышнотелой и светловолосой – такие женщины нравились Гаучо, который в душе считал себя немцем. Он никак не мог понять, что происходило на заднем плане картины. Там, похоже, шел спор о том, оставить Вечеру обнаженной или прикрыть се наготу: справа грушевидная дамочка с мутными глазками пыталась укрыть Венеру одеялом, с другой стороны какой-то нервный юнец с крылышками старался ей воспрепятствовать, а вокруг него увивалась полуголая девица, которая, судя по всему, хотела затащить его обратно в постель. Пока эта странная троица суетилась вокруг нее, Венера безучастно глядела в неведомую даль, прикрывшись распущенными волосами. Остальные смотрели куда угодно, только не друг на друга. Чудная картина. Гаучо никак не мог взять в толк, зачем она понадобилась синьору Мантиссе; впрочем, его это не касалось. Он почесал затылок под широкополой шляпой, снисходительно улыбнулся и, обернувшись, заметил четырех полицейских, направлявшихся к нему по галерее. Его первой мыслью было бежать, второй – выпрыгнуть из окна. Однако, мгновенно оценив ситуацию, он подавил оба импульса.
– Это он, – изрек один из полицейских. – Avanti !
Гаучо остался на месте, сдвинул шляпу набекрень и прижал кулаки к бедрам.
Полицейские окружили его, и бородатый лейтенант сообщил, что ему приказано задержать Гаучо. Очень жаль, но через пару дней его, несомненно, отпустят. И лейтенант посоветовал не оказывать сопротивления.
– Я вполне мог бы уложить всех четверых, – сказал Гаучо. Он стремительно прокручивал ситуацию, определяя тактику, просчитывая повороты анфилады. Неужели безупречный синьор Мантисса так нелепо вляпался и был арестован? Или они действуют по наводке Венесуэльского консульства? Надо сохранять спокойствие и молчать, пока не станет ясно, как обстоят дела. Полицейские повели его по «Ritratti diversi», затем дважды свернули направо и вышли в длинный проход. На плане, нарисованном Мантиссой, его не было.
– Куда ведет этот проход?
– Через мост Веккьо к галерее Питти, – ответил лейтенант. – Но нам туда не надо.
Отличный путь для отхода. Что за идиот этот Мантисса! Однако примерно на середине моста они свернули и через потайную комнату вошли в табачную лавку. Полицейские, похоже, прекрасно знали этот путь. Выходит, он не так уж хорош. Но к чему вся эта таинственность? Городские власти никогда не предпринимали таких мер предосторожности. Вероятно, его задержание связано с венесуэльскими делами. На улице ждало закрытое ландо черного цвета. Полицейские затолкнули в него Гаучо и покатили на правый берег. Вряд ли они поедут до пункта назначения прямым путем. И точно: переехав через мост, возница начал петлять и кружить по улицам. Гаучо устроился поудобней, выпросил у лейтенанта сигаретку и принялся еще раз обдумывать ситуацию. Если все это затеяли венесуэльцы, то дело дрянь. Гаучо специально прибыл во Флоренцию, чтобы организовать боевую дружину из венесуэльцев, которые жили общиной в северовосточной части города в районе Виа-Кавур. Их было всего несколько сотен, но держались они сообща и работали в основном на табачной фабрике и на Центральном рынке или подвизались в качестве маркитантов при Четвертом армейском корпусе, расквартированном неподалеку. За два месяца Гаучо сколотил из них несколько отрядов, одел их в форму, и теперь вся эта организация именовалась «Figli di Machiavelli» . Они не то чтобы любили, когда ими командуют, не то чтобы были настроены слишком радикально или националистически, просто им нравилось время от времени устраивать хорошую бучу, и если военизированная организация, да еще под эгидой Макиавелли, могла этому способствовать – что ж, тем лучше. Гаучо уже два месяца обещал им начать драку, но благоприятный момент никак не наступал: в Каракасе все было спокойно, и только иногда в джунглях случались небольшие стычки. Гаучо ждал какого-нибудь значительного события, которое могло бы послужить толчком для того, чтобы устроить громогласный переполох по другую сторону Атлантики. В сущности, прошло всего два года после разрешения пограничного спора с Британской Гвианой, из-за которого чуть было не поцапались Англия и Соединенные Штаты. Его агенты в Каракасе уверяли, что подготовка к восстанию идет полным ходом, люди вооружаются, взятки даются кому нужно, надо только дождаться подходящего момента. Очевидно, что-то произошло, иначе с какой стати его решили упрятать за решетку? Он должен найти способ связаться со своим лейтенантом Куэрнакаброном. Они собирались встретиться, как обычно, в пивной Шайсфогеля на площади Виктора Эммануила. Кроме того, надо закончить дело с Мантиссой и его Боттичелли. Жаль, если не получится. Придется, пожалуй, перенести его на другую ночь… Глупец!
Ведь Венесуэльское консульство располагалось в каких-то пятидесяти метрах от галереи Уффици. Если бы началась демонстрация, у полицейских было бы дел по горло; возможно, они бы даже не услышали взрыва бомбы. Отвлекающий маневр. Мантисса и Чезаре с толстой блондинкой без труда выскользнули бы из галереи незамеченными. И он мог бы даже проводить их на место встречи под мостом – ему как подстрекателю вряд ли стоило задерживаться на месте событий.
Все это возможно, разумеется, только при условии, что ему удастся отвертеться от обвинений, которые ему попытаются предъявить в полиции, а если нет – совершить побег. А пока главное – передать весточку Куэрнакаброну. Гаучо почувствовал, что карета замедлила ход. Один из полицейских достал шелковый платок, сложил его вчетверо и завязал арестованному глаза. Ландо, подскочив, остановилось. Взяв Гаучо за руку, лейтенант повел его через двор, затем через дверь, несколько поворотов по коридору и вниз по лестнице.
– Сюда, – распорядился лейтенант.
– Могу я попросить вас об одном одолжении? – сказал Гаучо, разыгрывая смущенное замешательство. – При том количестве вина, что я выпил сегодня, у. меня еще не было возможности… В общем, если я должен честно и откровенно отвечать на ваши вопросы, мне было бы гораздо легче, если бы…
– Ладно, – проворчал лейтенант. – Анжело, присмотри за ним.
Гаучо расплылся в благодарной улыбке. Прошел по коридору за Анжело, и тот открыл ему дверь.
– Можно я сниму эту штуку? – спросил Гаучо. – В конце концов, un gabinetto е un gabinetto .
– Верно, – согласился полицейский. – К тому же в окнах все равно матовые стекла. Валяй.
– Mille grazie . – Гаучо снял повязку и с удивлением обнаружил, что находится в довольно изысканном ватерклозете. Здесь были даже отдельные кабинки. Только американцы или англичане были столь привередливы в отношении сантехники. А в коридоре пахло бумагой и сургучом. Значит, это консульство. Штаб-квартиры американского и британского консулов располагались на Виа-Торнабуони, и Гаучо понял, что находится примерно в трех кварталах к западу от площади Виктора Эммануила. До заведения Шайсфогеля было буквально рукой подать.
– Пошевеливайся, – сказал Анжело.
– Обязательно надо смотреть? – возмущенно спросил Гаучо. – Неужели я не вправе уединиться хотя бы на минуту? Я вес еще гражданин Флоренции. Когда то она была республикой. – И, не дожидаясь ответа, он шагнул в кабинку и закрыл за собой дверь. – Ну как, по-твоему, я могу отсюда сбежать? – добродушно спросил он из кабинки. – Слить воду и уплыть через унитаз в Арно? – Пустив струю, он снял галстук и воротничок, на обратной стороне которого нацарапал записку Куэрнакаброну, теша себя мыслью, что порой повадки лиса так же хороши, как повадки льва; и затем, надев воротничок, галстук и повязку, вышел из кабинки.
– Все-таки сделал дело с завязанными глазами, – сказал Анжело.
– Решил проверить свою меткость – И оба рассмеялись. Двоих полицейских лейтенант все же оставил у двери в туалет. – Никакого милосердия, – пробормотал Гаучо, когда полицейские повели его обратно по коридору.
Его привели в небольшой кабинет и усадили на жесткий деревянный стул.
– Развяжите ему глаза, – начальственно прозвучал чей-то голос с английским акцентом. Через стол на Гаучо, моргая, смотрел морщинистый лысоватый тип.
– Вы Гаучо, так? – спросил он.
– Если хотите, можем говорить по-английски, – предложил Гаучо.
Трое полицейских ушли. Кроме человека за столом, в кабинете были лейтенант и трое стоявших у стены мужчин в штатском, похожих, как показалось Гаучо, на переодетых американских полицейских.
– Вы наблюдательны, – заметил лысоватый.
Гаучо решил по крайней мере прикинуться человеком, которому нечего скрывать. Все англичане, которых он знал, были помешаны на честной игре.
– Да, – согласился он. – Достаточно наблюдателен, чтобы сообразить, где я нахожусь, ваше превосходительство.
– Я не генеральный консул, – задумчиво улыбнулся лысоватый. – Эту должность занимает майор Перси Чепмэн, но он занят другими делами.
– Тогда я могу предположить, – предположил Гаучо, – что вы из Английского Министерства иностранных дел. И сотрудничаете с итальянской полицией.
– Возможно. Коль скоро вы, судя по всему, разбираетесь в таких вещах, вам, я полагаю, должно быть понятно, почему вас привели сюда.
Возможность полюбовно договориться с этим человеком вдруг показалась Гаучо вполне реальной. Он кивнул.
– И мы можем говорить откровенно? Гаучо улыбнулся и опять кивнул.
– Что ж, тогда для начала, – сказал лысоватый, – расскажите мне все, что вам известно о Вейссу.
Гаучо недоуменно потянул себя за мочку уха. Похоже, он все-таки просчитался.
– Вы имеете в виду Венесуэлу?
– Мы, кажется, договорились не юлить. Я сказал «Вейссу».
Внезапно Гаучо ощутил страх, впервые после джунглей. И ответил с дерзкой наглостью, которая ему самому показалась фальшивой и бессмысленной:
– Я ничего не знаю о Вейссу.
– Очень хорошо, – вздохнул лысоватый. Какое-то время он перебирал бумаги на столе. – В таком случае, как это ни прискорбно, приступим к допросу.
Он подал знак трем агентам, которые мгновенно окружили Гаучо.
VI
Когда старик Годольфин проснулся, в окно лился красный свет закатного солнца. Минуту-другую он не мог вспомнить, где находится. Качался перед глазами закопченный потолок, колыхалось пышное платье с воланами, висевшее на дверце шкафа, кружились щеточки, склянки и пузырьки на туалетном столике; затем он понял, что это комната той девушки, Виктории. Ока привела его сюда, чтобы он немного отдохнул. Годольфин сел на кровати и нервно оглядел комнату. Он знал, что сидит в отеле «Савой» на восточной стороне площади Виктора Эммануила. Но куда подевалась девушка? Она говорила, что останется, присмотрит за ним, сумеет уберечь от беды. И вот – исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66