Кавдаллористика - наука, не отделяющая корифеев от профанов, но напротив,
объединяющая все умы человечества в едином мощном и неудержимом порыве.
Ваши мнения, догадки, сомнения и открытия мы просим присылать во
Всемирный Центр Кавдаллористики им Дж.Джойса по адресу 198215, Россия,
Санкт-Петербург, ул Водолаза Кузьмича д. 30 кв. 20; телефон
(8)(812)254-6356, FidoNet 2:5030/156.1 'Merry Christmas'.
Итак, по прошествии времени и проведении кропотливой приходоведческой и
глюкологической работы, наука с большей или меньшей долей уверенности может
заявить, что в общих чертах один из возможных вариантов сюжета трагедии
может представляться определенной группе исследователей следующим образом.
Трагедия освещает конфликт между загадочным Кавдаллором Крысиным Королем и
еще более загадочной фигурой могущественного волшебника, имя которого, равно
как и многое другое, установить не удается. Из-за чего именно вспыхнул этот
конфликт, также неизвестно.
Но прежде, чем излагать версии, следовало бы, видимо, указать, что
согласно последним данным, не все манускрипты принадлежат перу одного автора
или хотя бы группы авторов, стоящих на сходных позициях. Предполагается, что
МV и МIII написаны явно не крысами. Загадка МIII еще ждет своего Шамольона,
а по поводу МV наиболее смелые предположения, которые, предупредим сразу, мы
склонны считать излишне опрометчивыми, гласят, что написан он
собственноручно самим Магом. Безусловно, однако, лишь то, что ряд положений
в тексте, равно как и некоторые стилистические и лексо-морфо-синтаксические
особенности его указывают на то, что автор его не только не разделяет
большинства взглядов крыс, но также и стоит на совершенно ином
социо-культурном уровне. Самым прямым и очевидным указанием на это
обстоятельство служит то, что ставило довольно долгое время многих
исследователей в тупик - то, что во всех манускриптах в качестве действующих
лиц фигурируют люди, а крысами народ Кавдаллора - как и он сам -называется
только в пресловутом MV, да еще в названии трагедии. Объясняется это,
по-видимому, тем, что так неизвестным переводчиком, видимо, давшим
произведению и соответствующее название, было переведено самоназвание крыс.
Если придерживаться этой идеи, то мы имеем две точки зрения на
зарождение конфликта, на его причину, точки зрения, изрядно вроде бы
противоречащих друг другу, но в то же время и согласующихся друг с другом.
Первая (MI) указывает, что чародей за что-то обиделся на Кавдаллора,
разгневался и обрушил на него всю свою грозную мощь, описание которой и
поныне поражает воображение. Маг, согласно ей, поступил по праву сильнейшего
и, естественно, поступок его осуждается всеми фибрами души неизвестного
автора. MII еще более распространен на эту тему (он, по некоторым, ничем
пока не подтвержденным гипотезам, является отрывком какого-то материала
пропагандистского плана либо времен конфликта, либо более позднего времени).
В нем говорится, что душа мага вообще была черна, как ночь, что он не
признавал никакой морали и добропорядочности, и крысы не угодили ему именно
своей приверженностью моральным нормам, верноподданностью, правоверностью и
именно добропорядочностью.
Вторую точку зрения излагает MV, являющйся, по видимому, частью
апологии мага то ли перед крысами, то ли, что гораздо более вероятно, перед
историей вообще, перед некоей высшей инстанцией истины. В нем он предстает
перед нами как человек возвышенного нрава, героически-мечтательного
характера, как философ, ученый, бесстрашный искатель и испытатель. Самым
ярким местом манускрипта, да и всей, наверно, трагедии, является то место,
где он говорит о том, что крысы, творчески пассивные, не мечтающие и не
совершающие подвигов во имя познания, имеют больше шансов на выживание, и,
следовательно, более предпочтительны для природы, чем он. Он ли начал борьбу
с крысами или же наоборот, на это указаний здесь мы не находим. Для
истинного приходоведа его субъективное восприятие является высшим
объективным свидетельством, отражением реальности и авторитетом. Каждый,
повторим, волен строить свои предположения и выбирать сам.
Соответственно, также каждый сам волен экстраполировать и
восстанавливать ход конфликта. Точнее, ответный удар Крысиного Короля, ибо
действия его противника достаточно подробно, хотя и в форме, не лишенной
изрядных гипербол, описаны в MI. Опять же, был ли это первый его ответный
удар или же нет, нам неизвестно. MI частично говорит о том, что как бы свыше
Кавдаллору пришло какое-то гениальное решение его проблемы. Что это было за
решение, наука на данном этапе также сказать не может. Существует лишь одно
исследование, в котором автор, молодой, но уже маститый кавдаллорист,
сообщает, что однажды путем настойчивых галлюцинаций особой мощности ему
удалось выделить из текста MIV образ некоего существа женского пола по имени
Анаконда Суперфак, которое, по-видимому, и сыграло главную роль в замысле
Кавдаллора и роковую - в судьбе мага. Указание на это существо таится и в
недостающем отрывке MI, и над восстановлением его сейчас и трудится
талантливый молодой ученый.
Тоже не так уж давно было установлено, что MVI, написанный на
староанглийском языке с некоторыми незначительными специфическими
флюктуациями и легко поддающийся расшифровке любому, с этим языком
знакомому, является частью жалобы мага на то плачевное состояние, в котором
он оказался в результате реализации коварного - или гениального - плана
Кавдаллора, внушенного ему высшими силами.
И наконец, MVII, вызывающий также немало споров и разногласий в
кавдаллористической среде. По нашему частному, в высшей степени никому не
навязываемому мнению, между прочим, весьма далекому от общепринятых теорий,
это либо славословие Кавдаллора, написанное каким-нибудь придворным
поэтом-"крысой", либо просто описание его победы или ее последствий. Вместе
с тем, что маг как бы побежден, много в тексте указывает на то, что дела его
явно не пропали даром, и какие-то семена, посеянные им, дали в сознании
"крыс" еще робкие, но уже вполне весомые всходы. Это сближает трагедию -
предмет нашего исследования - с великолепной интерпретацией великого сюжета
всех времен и народов, солнечным мифом, мифом жизни, смерти и воскресения
светила, вечного циклического перехода...


Степан Печкин
Стихи разных лет, хорошие и разные

Бродячей кошке на остановке
Подойди сюда, сядь, будь со мною, сестра
Будь со мною, пока я жду свой автобус
Здесь нет ветра, и ты можешь хотя бы ждать, пока я уеду
Что я хочу сказать тебе, глядя в твои глаза
Веришь ли ты еще,
Что за этой холодной весной будет теплое лето
И твой милый найдет тебя, и поймет, зачем он искал
Как понял я, еще так недавно ничей и немилый
И ты еще вспомнишь, насколько твоя жизнь лучше моей
В эти холодные дни и морозные ночи
В эту шальную, дурную, но все же весну
Все, мне надо ехать, прощай, но не навсегда, сестра
Вспомнишь меня тогда, когда станет тепло
И тогда, когда новый холод станет ясен, как неизбежность
Этого я хочу:
Зимой не забыть о лете
Летом не бояться зимы
{1988}
(c) Stepan M. Pechkin 1996

Яну (Сикстулису)
Выйду в ночи на балкон
В руке огонек сигареты
Звезды, свет фонарей, клики летучих мышей
Знать, что где-то в ночи ты так же задумчиво куришь,
Глядя туда, где мой дом.
{1988}
(c) Stepan M. Pechkin 1996

Астрономия
Ночь почти без туч
Полон диск луны
Холоден колюч
Ветер носит сны
Спать я не хочу
В телескоп смотрю
Чайник кипячу
Косячок курю
Вот на башне бьет
Полночь. Или час?
А какая мне
Разница сейчас?
Два часа небось.
Или, может, три?
Сколько в небе звезд -
Только посмотри!
Пятый час давно.
Или все же три?
Пусто и темно.
Холодно внутри.
Колокола звук -
Шесть; а может, пять.
У меня был друг -
Позабыл, как звать.
Шесть часов утра.
Нет, наверно, семь.
Спать давно пора.
Грустно мне совсем.
Я сошел с ума
Старый астроном
Замела зима
Мой холодный дом
Пусто и легко
Тихо и темно
Звезды далеко
Звездам все равно.
{20.01.93}
(c) Stepan M. Pechkin 1996

* * *
O.K.
На балконе башни из розового кирпича
Ждет меня моя любимая
Ветер развевает ее волосы
А я все не иду
Вот уж и солнце садится
Вот уж видны две звезды, ее и моя
Пора появиться мне
И появляюсь я
А на другом берегу
Серого холодного моря людей
В башне из серого кирпича
Сидят мои друзья
И говорят обо мне и о ней, и о нас
Им хочется услышать мой голос
Смотреть на луну, петь вместе со мной
Есть мой хлеб
Пить мой чай
Мы зовем их к себе
Вечер будeт теплым и
Ночь будет долгой
И время не кончится завтра
Зима - до самой весны
Весна - до самого лета
За летом настанет осень
Нам всем будет лучше
Все лучше и лучше
Лишь лучше и лучше
Тогда и только тогда
И вот хорошо весьма
{ноябрь 1988}
(c) Stepan M. Pechkin 1996

Большая шаманская песня
Вот полетели
вьюги-метели
солнце уснуло
в звездной постели
доброму солнцу
сладко ли спится?
Весна ли грезится?
Лето ли снится?
Сладко ли спится
солнцу-владыке
в тучах пуховых
В облаках мягких
в небе высоком
за горизонтом
вьюги нам пели
пели метели
ветры нам выли
поземки свистели
солнце уснуло
вас позабыло
больше не выйдет
лета не будет
мы им не верим
власть их не примем
мы тебе верим
мы тебя любим
мы тебе песню поем
быстро несутся
белые кони
остры полозья
крепкие сани
по-на просторе
белые земли
мчатся под нами
белое море
в плену ледовом
белые рыбы
нас отправляли
белые звери
нас провожали
белые птицы
пусть нам укажут
путь во владенья
вольного ветра
за белым морем
за горизонтом
в доме где ветер живет
белые ветры
зиму несут нам
желтые ветры
теплое лето
алые ветры
осень и жатву
ветер зеленый
волшебные песни
белые ветры
вьюги и холод
желтые ветры
зной и безводье
алые ветры
дожди и болезни
ветер зеленый
вести о смерти
будьте добры к нам
сильные ветры
мы ваши дети
мы ваши братья
мы вам приносим
песни и жертвы
белому ветру
желтому ветру
алому ветру
и ветру зеленому
песню поем вам
милости просим у вас
быстро несутся
белые кони
остры полозья
крепкие сани
в водное царство
лежит дорога
влаги царицу
ждем мы на праздник
сильной царице
нашей владычице
громкая песня
по-на просторе
путь во владенья
моря царицы
рек и озер
и облак ходячих
снега и льда
дождя и болота
вод повелительницы
мать наша море
мать наша туча
над всем ты властна
что есть живого
дай же нам снова
добрую жатву
в воле твоей
и наше потомство
пусть наши дети
будут сильней нас
в воле твоей
болезни и моры
пусть нас минуют
они стороною
в воле твоей
радости чары
не обойди нас
чашей своею
мать наша море
мать наша туча
тебе приносим
песню и жертву
будь к нам добра
и дальше как прежде
песню поем тебе
славим тебя мы
милости просим тебя
быстро несутся
белые кони
белой землей
на зиму уснувшей
ты нас услышишь
камня владыка
почвы хозяин
огнеродитель
спи себе сладко
славны труды
твои о великий
дал ты всему
живому рожденье
властью твоей
доселе мы живы
мы благодарны
мы тебя любим
сон твой украсим
нашею песней
милости просим тебя
быстро несутся
белые кони
искры секут
стальные копыта
искры на небо
к звездам уносятся
вещие звезды
вышние духи
пращуры-предки
нас не забудьте
нас не оставьте
мудростью вашей
чарами вашими
силой волшебной
дайте нам силы
против обмана
против вражды
и черного страха
дайте нам чести
мудрости дайте
песен волшебных
вы нам пропойте
свет ваш пролейте
благословенный
в сумерки наши
в наши пределы
зло да исчезнет
да воцарятся
радость и счастье
вашим и нашим трудом
{На Самайн 1993}
(c) Stepan M. Pechkin 1996

Beijing A Travel Guide
По какой-либо из бесконечных дорог,
Безразлично, на запад или на восток,
Мы идем и бредем без забот, без тревог;
Я какую-то книжку листаю,
Скажем, "Автодороги Китая".
Пес же занят другим: он читает следы
Чьих-то псов, чьих-то коз, тонко чувствует дым
От листвы, что сжигают под небом седым
Садоводы, в копенки сметая.
Это древнее золото редко блестит,
Даже в миг, когда солнце его осветит.
Скоро травы пожухнут, листва облетит,
Поле снег завернет в горностаи
И, как Гордон сказал, уж не стает.
Мы бредем октябрем, где береза и клен
Над каналом колдуют. Я в бред углублен,
И, увы, я опять безнадежно влюблен.
И, увы, не в тебя, золотая.
{3-4.10.96}
(c) Stepan M. Pechkin 1996

Что за нужда тебе знать?
Вспомнилось, что у этого
стихотворения была и музыка, такая
гитарная, такая переборная, такая в
ре-мажоре и до плюс пять... Не
исключено, что когда-нибудь я и ее
восстановлю.
Что за нужда тебе знать, кто именно ежечасно, ежеминутно делит наши
души, разрезает на части - это ему, это мне, это тебе?
Что за нужда тебе знать, сколько ветвей у этой сирени, и на какой
остаются самые грустные капли дождя?
Что за нужда тебе знать, как я зову тебя в сердце своем, какими словами
обращаюсь к тебе, когда ты не слышишь?
Что за нужда тебе знать, почему именно это слово покинуло колыбель
сердца и вышло, чтобы коснуться твоего, как стрекоза, присев в полете,
касается струн, и они тихо-тихо звенят в ответ, а?
{1988}
(c) Stepan M. Pechkin 1996

* * *
Rain come down
Forgive this dirty town...
Dire Straits, услышал по радио,
когда посуду мыл, может, там и нет
таких слов вовсе...
Город поутру тихий и кроткий,
Светлый и слабый, точно с похмелья.
Будто забудешь, какою хваткой
Вчера вцеплялись его подземелья!
Страсть извивала трамвайные рельсы
Башни качались, пьяны от силы;
Каждая подворотня и лестница
"Милый! Еще! Еще!" просила.
Узкие улицы щупали, мяли;
Шорохи, шепоты, стоны, касания;
Стылое белое жидкое пламя
Лиговский лил на площадь Восстания...
Так что меня обмануть не получится,
Не убедить, что все это снилось:
Вновь с кем-то скоро что-то случится,
Если уже сейчас не случилось.
Может быть, я уже близок к порогу,
Может, тобой жребий жертвы уж вынут;
Город дождем вновь умоет руки,
И снова затихнет, немой и невинный.
Утром придет он, бледный и грязный,
Скажет "Богиня!", в колени повалится,
Ляжет, подобный мокрому зверю,
Будет лизать и покусывать пальцы...
{26.02.91}
(c) Stepan M. Pechkin 1996

Вот дом, в котором лабают джем
А это - трава-коноплица,
Которая в ксивнике чьем-то хранится
В доме, в котором лабают джем
А это - неслабо крутая герлица,
которая курит траву-коноплицу,
Которая в ксивнике чьем-то хранится
В доме, в котором лабают джем
А это - злой мент,
Который пугает и ловит герлицу,
которая курит траву-коноплицу,
Которая в ксивнике чьем-то хранится
В доме, в котором лабают джем
А это - нон-конформист без хвоста,
Который простеб в своих песнях мента,
Который пугает и ловит герлицу,
которая курит траву-коноплицу,
Которая в ксивнике чьем-то хранится
В доме, в котором лабают джем
А это - битник олдовый,
Который поклал на того, без хвоста,
Который простеб в своих песнях мента,
Который пугает и ловит герлицу,
которая курит траву-коноплицу,
Которая в ксивнике чьем-то хранится
В доме, в котором лабают джем
А это - цивилка, врубная и клевая,
Которая битника кормит олдового,
Который поклал на нон-конформистА,
Который простеб в своих песнях мента,
Который пугает и ловит герлицу,
которая курит траву-коноплицу,
Которая в ксивнике чьем-то хранится
В доме, в котором лабают джем
А это - ленивый и тощий хипан,
который мажорку подписывал клевую,
Но та уже битника кормит олдового,
Который поклал на того, без хвоста,
Который простеб в своих песнях мента,
Который пугает и ловит герлицу,
которая курит траву-коноплицу,
Которая в ксивнике чьем-то хранится
В доме, в котором лабают джем
А это - огромная наша страна,
Родившая тощего хипана
который мажорку подписывал клевую,
Но та уже битника кормит олдового,
Который поклал на того, без хвоста,
Который простеб в своих песнях мента,
Который пугает и ловит герлицу,
которая курит траву-коноплицу,
Которая в ксивнике чьем-то хранится
В доме, в котором лабают джем
{1990}
(c) Stepan M. Pechkin 1996

Привет! Я тоже блудный сын Сайгона
До нынешнего дня.
Звезда Аделаида с небосклона
Прострит и на меня.
Точь-в-точь, как ты, потерянный и вздорный,
В сетях судьбы,
Стою, гляжу на мир в окошко Доры,
Нахмуря лбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52