— Скажите, Убуката действительно занимался генетическим исследованием устойчивости к лекарственным препаратам кишечной палочки, туг нет никакой ошибки? — спросил наконец Кохияма.
— Ого! Это уже похоже на допрос. — В глазах Тэрады мелькнула насмешка.
— Он занимался этим по поручению Дальневосточного отдела исследований Пентагона?
— Да. Значит, докопались все-таки!
Тэрада закашлялся. Он, по-видимому, был обескуражен вопросом журналиста.
— Я располагаю списком тем, финансируемых американцами. Вы часто говорили, что исследования господина Убукаты носили чисто теоретический характер. Но научная тема, которой якобы Убуката занимался, была лишь маскировкой. На самом деле его задачей было выведение устойчивой чумной бациллы. Не так ли?
— Ошибаетесь, — сказал Тэрада.
— Но вчера вы сами утверждали, что в вашем распылителе устойчивые чумные бациллы. Или вы станете утверждать, что это была своего рода "военная хитрость"?
— Нег, это была правда, — ответил Тэрада.
— Тогда, выходит, я прав. Сначала господин Убуката действительно занимался исследованием устойчивых кишечных палочек, а затем, скресгив их с обыкновенными чумными бациллами, вывел еще более страшное чудовище: устойчивую чумную бациллу, не поддающуюся действию самых эффективных, антибиотиков. Изучение фактора К открыло ему путь к решению этой задачи.
— Вон вы до каких тонкостей докопались!
— Один я, разумеется, до этого никогда бы не докопался. Но вы сами навели меня на эту мысль. Ведь это вы мне рассказали, что устойчивые кишечные палочки, находясь вместе с обыкновенными дизентерийными бациллами, передают им свойство устойчивости.
— Генетическое исследование устойчивых кишечных палочек — это чисто научная проблема. Именно ее и удалось решить Убукате.
— Вы снова пытаетесь спасти репутацию господина Убукаты как исследователя?
Кохияма вспомнил об Эмме: разоблачение целей отца могло бы бросить тень и на нее. Ему стало ее жаль, но он решил не поддаваться этому чувству.
— Возможно, — ответил Тэрада. — Но вообще-то дело обстояло так: данные о кишечной палочке были переданы тем, кто финансировал работу, на этом все могло бы и кончиться.
— Могло бы?
— Но, — продолжал Тэрада, пропуская вопрос мимо ушей, — Убуката приступил к исследованию устойчивых чумных бацилл. Работа эта пока никем не финансировалась. И вот в докладе, представленном заказчику, он сделап намек на новое исследование в расчете заинтересовать его и получить дополнительные ассигнования.
— Чтобы пополнить скудный бюджет института?
— Ну да. Вы ведь знаете, какие мизерные средства отпускаются японским исследователям!
— И никто из вас не думал о том, что эта работа может быть использована в военных целях?!
— Думали. И Убуката думал, и я.
В тоне Тэрады чувствовалось пренебрежение к собеседнику. Больной ослаб, и его знобило. Он лежал сейчас на боку. Маска, очевидно, затрудняла дыхание, мешала говорить, и время от времени он приподнимал ее.
— О чем же вы думали?
— Когда Убуката закончил работу по исследованию устойчивой кишечной палочки, он пришел к выводу, что тот же метод может быть применен и к чумной бацилле. Форг-Дстрик, располагая огромными денежными средствами и большим количеством исследователей, может в весьма короткий срок решить эту задачу. Иначе говоря, рано или поздно устойчивая чумная бацилла будет получена. А раз так, то какая разница, сделает это он или кто-либо другой. Зато открывалась возможность получить новые средства на исследовательскую работу. Вот о чем думал Убуката.
— Вы сказали — Форт-Детрик?
— Да. Это американский исследовательский центр , находящийся в штате Мэриленд.
— Нечто вроде отряда Исии?
— Да, но масштабы куда больше. Мне известны данные лишь за 1944 год, но уже тогда годовой бюджет этого центра составлял 12 миллионов долларов, а штатная численность достигла четырех тысяч человек. Сейчас бюджет центра превышает, кажется, 100 миллионов долларов. Имеется подразделение и в Японии, так называемый 406-й отряд, дислоцированный в префектуре Капагава. Там же находится и Дальневосточный отдел исследований и изобретений американской армии.
— Неужели это правда?.. Значит, Убуката-саи считал, что, раз зло неизбежно, можно не бояться испачкать руки, лишь бы получить деньга на исследовательскую работу? Ну, а вы как считали?
— Я? — Тэрада почти задыхался.
— Больше я вас мучить не буду, ответьте, пожалуйста, только на этот вопрос.
Тэрада завершил исследование Убукаты. Это совершенно очевидно. Но не изобрел ли он также и оружие дня распылении бактерий, хота Нисидзака считал распылитель, которым он угрожал американцам, не более чем игрушкой? Подобная игрушка могла быть моделью боевого оружия, и Кохияма решил во что бы то НИ стало добраться до истины.
— Я искал средства борьбы с устойчивыми чумными бациллами. Иными словами, я пытался отыскать средства, уничтожающие фактор К, то есть носитель наследственности, передающий свойство противолекарствепной устойчивости. Я пробовал создать эффективный антибиотик против устойчивых чумных бацилл.
Тэрада говорил медленно, отчеканивая каждое слово. То, что он сказан, было настолько неожиданно, что Кохияма растерялся. Ему будто вынесли приговор.
— Что?! — невольно вскрикнул он. — Как вы сказали? Пожалуйста, повторите еще раз.
Тэрада повторил и продолжал:
— Благодаря работам японских ученых уже установлено, что под воздействием акрифлавина фактор К. исчезает. Акрифлавип — это красящее вещество, разновидность акридина. Если воздействовать на устойчивые бациллы акрифлавипом определенной густоты, то он проникает в структуру ДНК — нуклеиновой кислоты, — содержащейся в ядре клетки, и делает ее бездейственной.
— Бездейственной? — переспросил Кохияма. Ему очень хотелось как следуег разобраться во всем этом, а кроме того, он пытался вопросами подбодрить Тэраду, силы кагорого с каждой минутой иссякали.
— Да, он лишает ДНК активности. На бактерию, как таковую, акрифлавин действия не оказываег. Но он воздействует непосредственно на эписому — наследственное вещество, наиболее существенным элементом которого является ДНК. Таким образом, фактор К можно уничтожить, устранить.
— Следовательно, с помощью акрифлавина можно уничтожить устойчивость бактерий к медикаментам?
— Да, но только в лабораторных условиях, пока бактерии в пробирке. Дело в том, что акрифлавин ядовит и вводить его в человеческий организм в гаком виде, как он есть, нельзя. А как же быть, когда устойчивые бактерии попадают в организм человека? Решить эту проблему мне оказалось не под силу. Я решил тогда искать какой-нибудь антибиотик;
— Но ведь могут появиться бактерии, устойчивые и к новому антибиотику?
Кохияма вспомнил тарелку со стальной трубкой, которую он видел на лабораторном столе. Было очевидно, что Тэрада производил опыты, пытаясь найти вещество, препятствующее развитию бактерий.
— К сожалению, это так, — ответил Тэрада. — Если не найти средство уничтожения фактора К в организме, то из заколдованного круга не выйти: какое бы лекарственное средство ни было найдено, рано или поздно устойчивые бактерии появятся снова. Но я думаю все же, что кто-то должен этот заколдованный круг разорвать.
— Мне так хочется разделить вашу уверенность, — сказал Кохияма.
— Над этой проблемой я работам в лаборатории фирмы Гоко. Когда я узнал, что Убуката вывел устойчивую чумную бациллу и погиб, я решил завершить его работу и одновременно продолжить свои исследования, используя, как и он, опыт, приобретенный в 731-м отряде.
— И вам удалось завершить свои исследования?
— К сожалению, у меня не хватило времени. Но я надеюсь, что кто-нибудь непременно доведет их до конца. Поэтому у меня к вам просьба, Кохияма-кун.
— Я готов выполнить любую вашу просьбу.
— У меня в изголовье лежит блокнот с записями и итоговый доклад. Передайте это, пожалуйста, начальнику исследовательского отдела фирмы Гоко. Там подробные данные об исследовании средств борьбы с устойчивыми кишечными и чумными палочками. Эти исследования можно считать совместной работой Тэрады и Убукаты.
— Но ведь это может привести к серьезному конфликту между институтом Каньо, который рассчитывает на заказ американского военного ведомства, и фирмой Гоко?
— Может быть. Одни изучают способы выведения устойчивых бактерий, другие ставят своей задачей создание лекарств от болезней, вызываемых этими бактериями. Заколдованный круг! Но таким образом осуществляется и тон другое, так что никто не в убытке.
— Ясно.
Кохияма не мог заставить себя одобрительно отнестись к такого рода "состязаниям", которые, возможно, идуг кому-то даже На пользу. Одни зарабатывают на том, что создают средства уничтожения людей, а другие извлекают прибыль из того, что создают средства их лечения. Подобное "сосуществование" никак не импонировало Кохияме. Но выбор, сделанный Тэрадой, вызывал у него искреннее уважение.
— И еще, — продолжал Тэрада. — У меня гут лежит тетрадка в зеленой обложке. В ней тоже сведения о нашем исследовании. Они изложены в форме, доступной и неспециалисту. Возьмите ее себе. Она продезинфицирована, так что можете не опасаться.
Кохияма достал блокнот, итоговый доклад и зеленую теградку и положил все это в карман своего халата. Нужно спешить. На лестнице раздались шаги, кто-то поднимался наверх.
Тэрада окончательно обессилел. Превозмогая себя, дрожащим голосом он проговорил:
— Вы меня правильно поняли? Тем двоим ни в коем случае ничего не отдавайге. Пусть Муракоси и прочие копаются в этом хламе!
— Хорошо. Думаю, что и Убуката-сан поступил бы так же, — сказал Кохияма.
Он пошел уже к двери, но туг же вернулся.
— Скажите, а что все-таки означает та карта Южного Вьешама с пометками господина Убукаты?
Тэрада чуть слышно ответил:
— Не знаю. Могу только предполагать. Очевидно, чумные бациллы, которые Убукага использовал для своих опытов, были выделены из полученных оттуда штаммов.
Внезапно он сдернул маску и неподвижными глазами уставился на Кохияму. Казалось, он силится улыбнуться. Лицо его исказилось страшной гримасой. Очевидно, близился конец.
Кохияма выскочил из комнаты и, бросившись к лестнице, громко познал доктора Канагаи. Из кабинета напротив выбежали растерянные Муракоси и Катасэ.Снизу поднимался Канагаи, за ним следом шел с носилками стажер Симодзё.
ПОСЛЕПОЛУДНЯ
Ровно в час санитарная машина университетской клиники выехапа из ворот изолятора. В клинике больного уже дожидалась семья, извещенная доктором Канагаи. Ог парка до клиники путь неблизкий. Хотя из-за дождя людей и машин на улицах было меньше, чем обычно, но пересечь с запада на восток почги половину Токио не так-то просто.
В машине везли человека, умирающего от легочной чумы. Но никто из прохожих, провожавших взглядами санитарную машину, разумеется, не догадывался об этом. "Опять, наверное, кто-нибудь пострадал в уличной катастрофе". Если бы они только знали истину! Все бы содрогнулись от ужаса, хотя вот уже более сорока лег в Токио не было ни одного случая заболевания чумой.
Когда машина выезжала из ворот, Кохияма стоял у подъезда.
"Один умер, потому что занимался выведением устойчивых чумных бацилл, — думал он, — другой умирает потому, что хотел создать лекарство против них. А что, если еще где-то в Токио происходит тоже самое?"
— Это отец во всем виноват, — сказала стоявшая рядом с Кохиямой Эмма.
Только сейчас он заметал, что она держит зонтик над его головой.
— Не следует говорить так об отце, Эмма, — желая как-то ее утешить, сказала Сатико. — Он ведь не знал, что из этого может получиться.
Никто точно не знал, как заразились Убуката и Тэрадя. Может быть, прав был Катасэ, который, шутя, сказал, что Тэрада, наверное, сам на себя направил распылитель, желая покончить с собой...
А может быть, простая неосторожность? Человек часто играет с заряженным оружием. Очевидно, ни тот, пи другой не предвидели подобного исхода.
У подъезда собрались все обитатели дома — Кохияма, Эмма, Сатико, Муракоси, старики Нисидзака и жена Хамуры с девочкой на руках. Катасэ запер ворота на засов.
— Да простат мне Тэрада-сан, но пусть на этом все кончится, — обводя присутствующих взглядом, сказал Нисидзака. Он был несколько смущен своим признанием, ведь он здесь старше всех и ему не подобает проявлять слабость.
— Стойкости господина Тэрады можно только позавидовать, — неожиданно проговорил Муракоси. — Ведь ОН смертельно болен, испытывает страшные муки и, несмотря ни на что, держится очень мужественно — на это мало кто способен! — Он хоть и злился на Тэраду, но не мог не восхищаться его стойкостью.
— Вот ужас! — сказала госпожа Хамура. — Такой исключительный человек! Просто не верится!
Она, кажется, была благодарна судьбе, что муж ее все-таки заболел не чумой. По крайней мере жив останется. Одна лишь госпожа Нисидзака не проронила ни слова. Она, видимо, строго соблюдала обычай: за порогом своего дома женщина должна хранить молчание. Скорбный взгляд был устремлен на ворота, которые закрылись за санитарной машиной. На ее Сухой руке были надеты четки.
Никто не уходил. Обитатели дома продолжали стоять с понурым видом, будто только что проводили на кладбище покойника, дождь усилился, пора было расходиться. Кохияма, Эмма и Сатико вошли в дом и молча уселись в гостиной; Первой нарушила тишину Сатико.
— Ну что вы носы повесили? Будто влюбленные школьники, которые задумали бежать из родительского дома, да никак не решатся...
Сверху спустился Катасэ. Он был без памяти рад, что мог теперь свободно разгуливать по второму этажу и рыться в. материалах, оставшихся после Убукаты и Тэрады.
В руках Катасэ держал микроскоп. Голосом пронзительным, как у гиены, он окликнул Кохияму.
— Кохияма-сан! Взгляните, пожалуйста. Туг есть кое-что интересное. Но Сатико сразу осадила его:
— Только не здесь! Пощадите Эмму! Выберите себе другое место.
— Хорошо.
Катасэ направился в кухню, Кохияма последовал за ним.
— Чумная бацилла, — указал Катасэ на микроскоп. На предметном стекле он, очевидно, обнаружил и в самом деле что-то интересное.
— Д не зря вы это сюда притащили? — спросил Кохияма. — Может быть, опасно?
— Микроскоп продезинфицирован, а экземпляр, окрашенный метиле-новой синью, обработан спиртом и убит.
Кохияма наклонился К микроскопу. Сначала иоле зрения застилал какой-то туман, ничего не было видно. Но постепенно глаз привык, и Кохияма отчетливо увидел бациллы. Они были синевато-зеленого цвета, похожие на земляной орех, на сдавленный круг, па искривленный эллипс — бациллы самых различных форм. В каком-то желтом кружке на заднем плане бросались в глаза бесформенные голубые пятна, не похожие на бактерии. Кохияма знал, что чумные бациллы имеют форму коротких толстых палочек с закругленными концами. Наконец он увидел и их.
Странное чувство охватило его. Целую педелю ему казалось, что здесь даже воздух насыщен этими бациллами, но реального представления о них он не имел. И вот теперь он воочию увидел грозного врага. Однако страха он не испытывал, напротив, чумная палочка показалась ему забавной, похожей на рисунки абстракционистов.
— И зга штуковина так нас мучила? — сказал Кохияма.
— Я вижу, вы несколько разочарованы? — улыбнулся Катасэ.
— А где остальные?
— Все уничтожено. И якобы выведенные устойчивые чумные бациллы, и то, что было в распылителе, — все уничтожено. В холодильнике остались лишь образцы выведенных Убукатой устойчивых кишечных палочек.
— Значит, ни одной чумной бациллы больше в этом доме не осталось?
— Несомненно. Да и вообще заявление Тэрады, что их было столько, что они могли уничтожить пол-Токио, — пустая болтовня.
На лице Катасэ появилось выражение усталости. Чувство неопределенности, которое охватило обитателей "загородной виллы" после того, как се хозяина увезли в больницу, возможно, сильнее всех испытывал Катасэ.
Кохияма уединился в гостиной и раскрыл тетрадку в зеленой обложке. Сатико и Эмма ушли к себе, Катасэ тоже. В квартире было очень тихо, здесь все словно вымерло. Особенно пусго стало в доме после отъезда Тэрады, который, даже запершись в кабинете на втором згаже, продолжал командовап. всеми и всем. Зеленая тетрадка была дневником. Кохияма начал
читать с последней записи. Судя по всему, эту запись Тэрада сделал поздно вечером на шестой день пребывания в изоляторе. Написанные шариковой ручной иероглифы порой были неразборчивы, а некоторые выражения в тексте непонятны. Первые записи в дневнике сделаны твердым, аккуратным почерком. В последние же дни силы Тэрады, видимо, были на исходе и он писал уже с большим трудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18