— Учтите, — сказал однажды Муракоси, — что наш директор до сих пор поддерживает добрые отношения с главным редактором вашей газеты, который был близким другом основателя института. Поэтому мы вправе рассчитывать на вашу помощь и поддержку.
В этих словах Кохияме послышалось предупреждение: смотри, мол, если будешь противоречить, эго тебе даром не пройдет, могут и с работы попросить! До сих пор Кохияма не был заодно с Муракоси и Катасэ. Будь у них общая ясная платформа, он, как сотрудник газеты, естественно, был бы обязан оказывать им всестороннюю поддержку. Но они с совершенно разных позиций относились к поведению Тэрады, и поэтому он не хотел иметь с ними дела.
Сейчас Муракоси больше не заикался ни о каком сотрудничестве. Его молчание было красноречивым. Чувствовалось, что теперь он окончательно решил при случае как следует насолить Кохияме.
Кохияма сел за стол.
— Ну, что он? — спросила Эмма.
Кохияма ничего не ответил, и тогда Эмма, не обращая внимания на стоявшего в коридоре Катасэ, произнесла:
— Покойный отец как-то сказал, что Муракоси — это волк в овечьей шкуре.
Доктора Канагаи все еще не было. Кохияма ждал его с нетерпением. Его беспокоило состояние Тэрады, который никого даже близко к себе не подпускал. Но еще больше его беспокоила мысль, что кто-то собирается нагрянуть сюда. Догадаться, что это за люди и с какой целью они хотят заяви шея, было трудно.
Когда находишься в заточении, всякое появление посторонних только усиливает желание поскорее выбраться на свободу. И в то же время невольно думаешь, как бы это посещение не нарушило хотя бы того относительного покоя, которым ты пользуешься сейчас.
Решение каких-то людей посетить "чумной изолятор" казалось событием чрезвычайным. Ведь изолятор существует для того, чтобы "запереть" в нем бактерии, не дать инфекции распространиться дальше. Что же касается здоровья людей, находящихся в изоляторе, то это оставалось под вопросом. Опасность заражения продолжала существовать. Нужно было определенное мужество, чтобы по собственной воле явиться сюда.
С ребенком на руках пришла госпожа Хамура.
— Доктор Канагаи сегодня приедет в обычное время? — обратилась она к Кохияме.
— Нег, кажется, пораньше.
— О, это очень хорошо!
Очевидно, госпожа Хамура надеялась получить от Канагаи сведения о состоянии мужа. Прошло два дня с тех пор, как ее мужа увезла санитарная машина. Вчера она весь день просидела в своей квартире. Госпожу Хамуру трудно было узнать, ее словно подменили: тихая, сдержанная, именно такая,, какой хотел видеть ее муж.
Кохияме стало жаль ее.
— Вас, наверное, беспокоит состояние мужа? Думаю, что ничего серьезного у него нет, он скоро понравится, — сказал он.
Разумеется, никакой гарантии, что врачи придут к такому заключению, не было. Напротив, Кохияме было известно, что многие психические заболевания считаются неизлечимыми.
Клиницисгы, работающие в этой области, ведут с недугом постоянную, тяжелую, ожесточенную борьбу, однако случаи полного излечения крайне редки. Больного лечат, выписывают и снова кладут в больницу. И так без конца. Жизнь семьи, где есть больной, становится пыткой.
По-видимому, и жене Хамуры вскоре это предстоит испытать. Но обо всем этом Кохияма, разумеется, промолчал.
— Две ночи я не могла сомкнут глаз, — сказала госпожа Хамура. — Все думала, что теперь будет с ребенком. Из головы не шли слова мужа. Страшные вещи он говорил. Рассказывал, например, как к больному ребенку вызвали врача. Тог осмотрел и ребенка и мать. Оказалось, что у матери на груди уже чернели чумные пятна. Ребенок вскоре умер. "Так будег с тобой и с Тамико", — говорил он. Эго невозможно было слушать...
Госпожа Хамура заплакала. Кохияма не знал, как ее успокоить. К счастью, в гостиную вошли Сатико и Эмма. Он поручил женщинам заботу о госпоже Хамуре, а сам вышел во двор.
Похолодало. С утра ветра не было, казалось, вернулось бабье лето, но сейчас погода опять переменилась. Невольно возникали неприягные ассоциации: чумные бактерии любят холод.
В сборнике лекций по бактериологии, когорый он нашел в библиотеке Убукаты, Кохияма прочитал такие строчки: "В нашей стране эпидемия, как правило, достигает кульминации в ноябре-декабре. В январе-феврале она идет на убыль, а в апреле-мае наблюдается новая вспышка. 1$ жаркий сезон эпидемия полностью прекращается".
Если исходить из згой периодизации, то сейчас как раз самое подходящее время для страшной гостьи. И действительно, один человек уже умер, а другой явно болен, и никто не знает, что это за болезнь.
Кохияма увидел Катасэ, который стояч у ворог. Похоже было, что он кого-то дожидается. Институтского пикапа с продуктами дожидаться он не мог. Пикап приезжал вчера, а продукты доставлялись через день. К тому же приемкой продуктов теперь обычно занимался Кохияма. Институтский шофер был человек неразговорчивый, угрюмый и умел держать язык за зубами. Через него вряд ли возможно было установить связь с внешним миром. Поэтому Кохияме без особого опасения и поручили заниматься хозяйственными делами.
Кохияма подошел к Катасэ.
— Кого вы ждете?
— Сейчас увидите, — резко ответил Катасэ. Он то и дело оборачивался и поглядывал на окна квартиры номер два. Очевидно, там у окна стоял Муракоси и ждал его сигнала.
— Так кого же вы все-таки ждете? — настойчиво повторил вопрос Кохияма, хотя понял уже, что ответа не получит.
— Я вам сказал: сами увидите. Однако я просил бы вас не мешать мне! Вас это не касается. Мы ждем важного гостя.
— Важного гостя? -Да.
— Но Тэрады это, наверное, касается?
— А, понимаю! Вы-то, очевидно, ждете доктора Канагаи? Так веда? По правде говоря, мне жаль, что вас впутали в эту историю.
По-видимому, Муракоси рассказал Катасэ о своей стычке с Кохиямой. Если "важный гость" явится сюда раньше Канагаи, то Кохияма, безусловно, попытается оградить Тэраду от встречи с ним и, таким образом, окажется в очень трудном положении.
— Если вас уволят из газеты, жаль будег и барышню. Ведь что ни говори, а в наше время степень привлекательности мужчины определяется его профессией. Журналисты кажутся молодым девицам этакими героями!
— Да? А вот Сатико больше по душе клистирные трубки, для нее они герои нашего времени, — съязвил Кохияма.
— Ядовитый вы человек, — криво улыбнулся Катасэ. — Кстати, если я выйду отсюда, я больше не вернусь в институт. Думаю перейти ассистентом в университет.
Говорил Катасэ, как всегда, самоуверенно, не заботясь о том, какое впечатление он производит на собеседника. Несмотря на свою молодость, он умел устраиваться. Еще до смерти Убукаты он договорился в университете о зачислении на должность ассистента. Пройдет несколько лет, и этот пошловатый тип станет старшим преподавателем, затем доцентом, а там и профессором. И будет процветать. Кохияме же, которому, по-видимому, суждено всю жизнь прозябать в роли газетного репортера, такой взлет и во сне не приснится.
Скромным ученым, по крупинкам добывающим знания, не так легко подняться по лестнице, ведущей в башню из слоновой кости. По ней быстрее взбегают выскочки, которые заняты не столько наукой, сколько собственной карьерой, и таким обычно создаегся шумная реклама. Кохияма знал немало подобных примеров.
— Следовательно, вам в отличие от меня нечего беспокоиться за свое будущее? — снова усмехнулся Кохияма.
— Безусловно. Поэтому я могу позволить себе сказать вам правду. Только, пожалуйста, не поймите меня превратно... Мое кредо состоит в том, чтобы неуклонно стремиться к достижению намеченной цели, сообразуясь с реальной действительностью.
Катасэ мог бы сформулировать свое кредо и проще: не стоит попусту лезть на рожон. Он дал понять, что стать на сторону Кохиямы — не в его интересах.
— Ладно. Я вас понял, — ответил Кохияма.
— Значит, вы обещаете не вмешиваться?
— Я этого не говорил. Я только сказан, что понял вашу точку зрения.
— Опять иронизируете? — хитро сощурил глаза Катасэ. — Но обижаться, право, смешно. На вашем месте, Кохияма-сан, я проявлял бы больше спокойствия, постарался бы остался в стороне ог всего этого. Нужно быть
дальновидным.
Катасэ словно хотел лишний раз напомнить, что Кохияма здесь случайное лицо и ему незачем ввязываться в их распри. Катасэ явно хотел отлечь внимание Кохиямы от тайны, к которой тот подбирался.
— Обижаться смешно, вы говорите? — сказал Кохияма. — Но я и не обижаюсь. А вот что на самом деле смешно — это, надеюсь, вы скоро узнаете.
Катасэ внимательно прислушался к тому, что происходило за воротами. Похоже, что какая-то машина остановилась за оградой. Кагасэ осторожно отодвинул засов. Когда створки открылись, двое мужчин уже стояли у ворот. На улице не было ни души,
Один из приехавших, явно иностранец, был средних лез, другой напоминал американца японского происхождения.
— Хэлло, привет! — по-студенчески поздоровался "американец"; он не вошел, а проскользнул во двор. Говорил он по-английски. Растерявшийся Катасэ пытался что-то ответить ему, по тот вдруг заговорил на чистейшем японском языке.
— Машина может остаться на улице, так что заприте, пожалуйста, ворога.
Плоское лицо "американца" не выражало и намека на интеллектуальность; что-то животное, жестокое и тупое чувствовалось даже в самой его фигуре. Иностранец же, напротив, казался человеком интеллигентным и походил на ученого.
"Может, он и имеет отношение к американской армии, — подумал Кохияма, — но, во всяком случае, сам он по военный". Пришельцы стали о чем-то переговариваться. Кохияма хоть и окончил английское отделение литературного факультета, но в разговорном не был силен. Однако слово "чума" он знал, и от этого слова, которое несколько раз произнесли американцы, его словно ударило током. Значит, они явились, отлично зная, что здесь сейчас чумной изолятор?
— А вы кто такой? — обратился вдруг к Кохияме "американец".
— Я живу здесь, моя фамилия Кохияма.
— Хм! Сочувствую вам. Меня зовя' Тэд Огава. А это доктор Хьюз. Однако у нас дело не к вам, так что прошу извинить.
Заперев ворота, Катасэ новел их за собой. Кохияма двинулся следом за ними.
Катасэ ввел приехавших в квартиру помер два, которую он занимал вместе с Муракоси. Через приоткрытую дверь видно было, как Муракоси, радушно встретив гостей, приглашает их в комнату. Но те остались и передней. Тогда Катасэ торопливо прошел в комнату и туг же вернулся с какими-то бумагами в руках. Судя но всему, это был доклад Муракоси и Катасэ об исследованиях Убукаты.
Кохияма не верил своим глазам. Выходит, Убуката работал на иностранцев, на американцев? Смутные подозрения, которые давно закрались в его душу, приобретали очертания реальности, превращались в действительность. Он очень хотел, чтобы его предположение оказалось ошибочным, но теперь сомнений уже не оставалось — он был прав. Однако почему же тогда Тэрада, который завладел почти всеми материалами Убукаты, не захотел передал, их в руки Муракоси?
По всей вероятности, Тэрада хотел как-то по-своему использован, данные, полученные покойным, продолжить его исследования и обобщить их, а Муракоси мог ему помешан.. Короче говоря, он хотел, чтобы заслуга в этой области целиком принадлежала ему? Видно, не зря он постоянно жаловался, что у него не хватает времени. По-видимому, он торопился закончить работу, пока не кончился карантин.
Доктор Хыоз быстро перебирал какие-то схемы, графики, зарисовки и скороговоркой что-то говорил Огаве, а гот в свою очередь — Муракоси.
— Это ерунда. В Форг-Дегрикс это сделают скорее.
Огава, переводя слова Хт.юза, говорил довольно громко, так что Кохияма все слышал. Форт-Детрик? Это название сразу врезалось в память Кохиямы. Неожиданно доктор Хыоз обернулся и в приоткрытую дверь увидел Кохияму. На его лице появилась недовольная гримаса.
В следующую же минуту из квартиры выскочил Огава и, захлопнув за собой дверь, резко спросил:
— Вы что тут торчите?
— Смотрю, что вы делаете.
— Это вас не касается. Уходите отсюда!
— Хорошо, только скажите, пожалуйста, вы представители американской армии?
— Вряд ли у вас есть право задавать такие вопросы. Если вы сотрудник института, задайте этот вопрос своему директору.
Долговязый Огава оглядел Кохияму с ног до головы и насупил брови, давая понять, что на этом разговор можно считать законченным.
— Так я и сделаю, — ответил Кохияма.
Внизу у подъезда стояли Эмма, Сатико и госпожа Хамура, они издали наблюдали приход иностранцев. Кохияма подошел к ним, вскоре к ним присоединился профессор Нисидзака. Да, рассчитывать па помощь женщин и старика профессора Кохияма не мог.
Да и нужно чи вообще брагь под защиту Тэраду? Американцы, видимо, остапись недовольны тем, что им передали Муракоси и Кагасэ, и они непременно заявятся в квартиру Убукаты. Это можно было предвиден, заранее: не зря Муракоси добивался свидания с Тэрадой.
Кохияма, конечно, не предполагал, что "важными гостями" окажутся иностранцы, да еще связанные, судя по всему, с американской армией Видимо, этим людям срочно потребовались материалы покойного Убукаты.
И теперь, как бы Кохияма не хитрил, Муракоси прорвется к Тэрадс, пусть даже для этого ему потребуется применить силу. Кохияма не знал всей подоплеки разногласий между Тэрадой и Муракоси. Да и вообще, друзья они или враги? Бывает, что друзья в один миг становятся врагами. Во всяком случае, Кохияма решил пока держать сторону Тэрады, иначе он так никогда и не узнает, над чем работали Убуката и Тэрада.
— Что это за люди? — спросила Эмма.
— Не знаю, они не сказали, — ответил Кохияма.
— Похоже, что зю американцы, — сказала Сатико. — Не собираются ли они изучая, на нас чуму?
— Мы не подопытные кролики! — возмутилась госпожа Хамура. — Хватит с меня и того, что я потеряла мужа. Л если заберут Тамико, я наложу на себя руки.
Один только Нисидзака пока не проронил ни слова. Он лишь выразительно взглянул на Кохияму, давая понягь, что отлично разбирается в обстановке, по воздерживается от каких бы то ни было предположений.
— Я хочу попросить вас всех разойтись по своим квартирам, — сказал Кохияма.
— А я не желаю, — возразила Эмма.
— Но если ты снова простудишься, Эмма, сегодня вечером ничего не получится, — сказала Сатико.
— Хорошо, — согласилась Эмма. — Но тогда я не выйду из своей комнаты, что бы тут ни произошло.
— Это будет доя вас самое лучшее, — сказал Нисидзака, Однако сам он, кажется, никуда уходить не собирался.
Медлить больше было нельзя. Кохияма бросился В дом и взбежал на второй этаж.
Он стад стучаться к Тэрадс. Отучал он долго, у него даже заболели руки.
— Перестаньте, хватит! — раздайся за дверью неожиданно бодрый голос Тэрады.
— Они пришли, Тэрада-сан! Те, кого вы ждали.
— Кто? Каиагаи?
— Да пег! Иностранцы. Огава И доктор Хыоз — американцы. С минуту за дверью длилось молчание.
— Сейчас они у Муракоси и Кагасэ, но по всем признакам скоро придут к вам, — добавил Кохияма.
Тэрада ничего не отвечал.
— Как прикажете поступить? Ведь это их вы ждали?
— Наконец-таки пожаловали! — сказал Тэрада, словно обращаясь к самому себе. Затем донеслись его шаркающие шаги, звон посуды и инструментов.
Внизу послышались голоса.
— Пришли! — крикнул Кохияма.
— Кохияма-кун! — позвал Тэрада.
— Я слушаю.
— Спустись, дружище, вниз и передай им, что я сейчас приду.
— Вы решили с ними встретиться? Но ведь вы можете отказаться!
— Я уже все приготовил.
- Вот как! — разочарованно протянул Кохияма. Он понял, что нет никакой надежды отговорить Тэраду.
— Тебе нельзя находиться близко от меня, — сказал Тэрада. — Уходи, пожалуйста, поскорее.
Кохияма стал медленно спускайся по лестнице; Видно, Тэрада решил передать материалы в чужие руки. Наверное, это болезнь сломила его волю. Л может быть, он уже завершил работу и ему больше нечего бояться.
Теперь уже никто не сделает достоянием гласности исследования Убукагы; если все данные будут переданы американцам, до них уже не добраться! Вопросительный знак гак и останется вопросительным знаком. Нош у него отяжелели, он с трудом' переставлял их со ступеньки на ступеньку.
На середине лестницы он встретился с поднимавшимся вверх Катасэ. Муракоси и те двое, по-видимому, остались внизу, в передней.
— Тэрада-сан сказал, что сейчас сам придет. -В самом деле? — недоверчиво спросил Кагасэ.
— Он сказал, что все приготовил и сейчас спустится.
— Тогда все в порядке, — с облегчением вздохнул Кагасэ и торопливо сошел вниз.
Однако Тэрада не показывался. Доктор Хыоз и Огава выказывали нетерпение. Муракоси шепнул им что-то, и они накинули кургузспькие белые халаты. Кагасэ старался успокоить их. Кохияма остановился у входа в переднюю и прислонился спиной к стене. На этот раз Огава сделал вид, что не замечает его, поняв, что выпроводить его отсюда не удастся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18