На
этом же уровне располагался шлюз. Мэтт увидел его, заглянув между корпусом
и поднимавшейся к нему движущейся коробкой.
Мэтт ощутил холодок, глядя на остроконечный кожух промеж
стабилизаторов. Он находился точно в центре тяжести корабля.
Следовательно, это наверняка должен быть ядерный двигатель.
"Планк" имел репутацию опасного места, и не без причины. Корабль,
перенесший людей меж звезд, корабль трехсотлетнего возраста неизбежно
вызывал бы благоговение. Но в нем была и непосредственная мощь. Посадочные
моторы "Планка" должны быть еще достаточно сильны, чтобы вознести его к
небесам. Его ядерный двигатель снабжал электричеством все места обитания
колонистов: станции тривизионных передач, дома, бездымные фабрики - и если
эта ядерная электростанция когда-нибудь взорвется, все Плато Альфа
отправится в пустоту.
Где-то в системе жизнеобеспечения, стиснутой между внутренним и
внешним корпусом, есть пункт управления, с которого можно взорвать
сокрытую в этом кожухе бомбу. Там же где-нибудь находится и Глава.
Если бы Мэтт мог свести их вместе...
Движущаяся коробка поднялась наверх и Мэтт вошел.
Опускался он долго. "Планк" был высок. Одно скошенное кольцо
переднего края, в котором хранилось оборудование для основания колонии,
было сорок футов высотой. Высота корабля составляла сто восемьдесят футов,
считая посадочную юбку. Внутренний корпус не достигал почвы - корма и
сопла посадочных моторов поддерживались в десяти футах над почвой
расширяющимся продолжением внешнего корпуса, действительно напоминающим
юбочку.
Эта движущаяся коробка была открытой, решетчатой. Мэтт наблюдал свое
продвижение сверху донизу. Будь он агорафобом, свихнулся бы раньше, чем
коробка остановилась у шлюза.
Шлюз был немногим больше движущейся коробки. Внутри он весь состоял
из темного металла, с синей пластмассовой контрольно-управляющей панелью.
Мэтта с души уже воротило от перемигивающихся циферблатов и металлических
стен. Странно и неуютно было находится в окружении такого количества
металла и тревожила мысль - что же такое пытаются ему поведать эти
циферблаты.
На потолке находилось нечто такое, что Мэтт не вдруг опознал. Нечто
простое, почти знакомое... Ага. Лестница. Лестница, без надобности ведущая
от двери к стене по потолку шлюза.
Конечно. Когда корабль вращается в космосе, наружная дверь должна
выглядеть люком на "чердак". Само собой, тогда нужна лестница. Мэтт
ухмыльнулся, шагнул в дверь и едва не налетел на полицейского.
"Удача Мэтта Келлера" подействовать не успела. Мэтт отшатнулся
обратно в шлюз. Он услышал дробь щадящих пуль по металлу, будто бросили
горсть гравия. Через мгновение этот человек, стреляя, появится из-за угла.
Мэтт взвыл единственное, что пришло в голову:
- Стой! Это я!
В тот же миг охранник показался у поворота. Но еще не выстрелил... и
сейчас еще не выстрелил... и, наконец, повернулся и ушел, бормоча сердитые
извинения. Мэтт хотел бы узнать, за кого его приняли. Впрочем, это
неважно. Полицейский уже забыл о нем.
Мэтт предпочел последовать за полицейским, нежели сворачивать в
другую сторону. Ему казалось, что если охранник увидит приближение двух
человек, одного из которых он знает, а на второго тот не обращает
внимания, то не выстрелит, насколько бы ни был готов спустить курок.
Узкий коридор изгибался влево. Пол и потолок были зеленого цвета.
Слева по белой стене шли неудобные яркие лампы; правая стена была черная,
с шероховатой резиновой поверхностью, явно предназначавшейся на пол. Хуже
того, все двери были люками, ведущими вниз, в пол, и вверх, в потолок.
Большая часть дверей в полу была закрыта и покрыта мостками. Большинство
дверей в потолок были открыты и туда вели лестницы. Все лестницы и мостки
выглядели старыми и грубыми, колониального производства, и все были
приклепаны на место.
Странно это выглядело. Все стоит на боку. Ходить здесь - все равно,
что отрицать гравитацию.
Мэтт слышал звуки и голоса в некоторых комнатах наверху. Они ничего
ему не говорили. Он не видел, что происходит над ним, да и не пытался
увидеть. Он прислушивался, не прозвучит ли где голос Кастро.
Если он сможет доставить Главу к средствам управления ядерными
двигателями - где бы они ни находились - тогда Мэтт сможет пригрозить
взорвать "Планк". Кастро устоял перед угрозой физической болью, но как он
отреагирует на угрозу для Плато Альфа?
А все, чего хочет Мэтт - это освободить одного пленника.
...Вот голос Кастро. Доносится не с потолка, а из-под ног, из-за
закрытой двери. Мэтт нагнулся над мостками поверх этой двери и попробовал
ручку. Заперто.
Постучать? Но все Исполнение нынче ночью на взводе и готово стрелять
во что попало. При таких обстоятельствах Мэтт может очутится без сознания
и упасть за много секунд до того, как стреляющий успеет потерять к нему
интерес.
Невозможно украсть ключ или хотя определить нужный ключ. и он не
может оставаться здесь вечно.
Если бы здесь была сейчас Лэни.

Г_о_л_о_с. Полли рывком настроилась на внимание - только вот рывка
она не почувствовала, не узнала, двинулась она или нет.
Г_о_л_о_с. В течение какого-то вневременного интервала она
существовала вообще без ощущений. Оставались картины в памяти и игры, в
которые она могла мысленно играть, а некоторое время она проспала.
Какой-то друг начинил ее щадящими пулями. Ей живо помнились уколы. Но она
проснулась. Мысленные игры не получались; она не могла сосредоточиться.
Она начала сомневаться в реальности своих воспоминаний. Лица друзей
смазывались. Она цеплялась за память о Джее Худе, его остром, умном,
легкозапоминающемся лице. Джей. Вот уже два года они немногим более, чем
близкие друзья. Но за последние часы Полли безнадежно влюбилась в него: он
был единственным зрительным образом, приходившим к ней ясно, кроме
ненавистного лица, широкого и бесстрастного, украшенного снежно-белыми
усами, лица врага. Но Полли слишком старалась приблизить Джея, придать его
лицу осмысленность, выражение, плотность. Он расплывался; она тянулась к
нему, чтобы привлечь обратно, и он расплывался еще сильнее.
Г_о_л_о_с. Он целиком привлек ее внимание.
- Полли, - произнес он, - ты должна мне довериться.
Ей хотелось ответить, высказать свою благодарность, сказать этому
голосу, чтобы он продолжал говорить, попросить, чтобы он ее ВЫПУСТИЛ. Она
оставалась безгласна.
- Я хотел бы тебя освободить, вернуть тебя в мир ощущений,
прикосновений и запахов, - сказал голос. И добавил ласково, сочувственно,
сожалеюще: - Пока еще я не могу это сделать. Есть люди, которые заставляют
меня держать тебя здесь.
Голос превратился в ГОЛОС, знакомый, абсолютно убедительный. Полли
вдруг отождествила его.
- Гарри Кейн и Джейхок Худ. Это они не позволяют мне освободить тебя.
- Голос Кастро. Ей хотелось кричать. - Потому что ты не исполнила своей
миссии. Ты должна была узнать про трамбробота номер сто сорок три. Ты не
справилась.
"Лжец! Лжец! Я справилась!". Ей хотелось выкрикнуть правду, всю
правду. В то же самое время она сознавала, что это и есть цель Кастро. Но
она так долго не разговаривала!
- Ты пытаешься мне что-то сказать? Может быть, я смогу убедить
Джейхока и Гарри разрешить мне освободить твой рот. Ты хотела бы этого?
"Я этого жажду, - подумала Полли. - Я бы выкрикнула все тайны о твоем
происхождении". Какая-то ее часть сохраняла рассудок. Сон, вот в чем
причина. Долго ли она здесь находится? Не годы, даже не дни: она
почувствовала бы жажду. Если только ей не вводили воду внутривенно. Но как
долго бы это ни продолжалось, некоторую часть времени она проспала. Кастро
не знает о щадящих пулях. Он пришел на несколько часов раньше, чем нужно.
Где голос?
Сплошное молчание. Она слабо улавливала биение пульса в своей сонной
артерии, но стоило ей ухватиться за этот звук, как он тоже исчез.
Где Кастро? Бросил ее гнить?
"Говори!"
"Говори со мной!"

"Планк" был велик, но жилая часть занимала менее трети его объема:
три кольца отсеков, стиснутых между грузовыми трюмами наверху и атомными
посадочными двигателями с водотопливными баками внизу. Чтобы основать
самодостаточную колонию, нужно много груза. Много топлива нужно, чтобы
приземлить "Планк": пытаться сесть на управляемой водородной бомбе
ядерного двигателя было все равно, что приземляться в паяльной лампе на
пуховую перину.
Поэтому жилая часть была невелика. Но она не была и тесной, поскольку
кормовые отсеки коридора оборудовались ради удобства всего трех растущих
семей.
Вот почему теперешняя комната Иисуса Пьетро для допросов была некогда
гостиной с диванами, карточным столиком, столиком для кофе, экраном для
чтения, связанным с корабельной библиотекой; с маленьким холодильником.
Столы и другие вещи давным-давно были отрезаны от наружных стен горелками
и убраны. Но комната оставалась большой, а потому роскошной для
космического корабля, где место всегда нарасхват. Она и должна была быть
большой. Ее жилец не мог, как из обычной квартиры, выйти в любой момент
наружу подышать свежим воздухом.
Теперь, будучи перевернутой, комната стала просто высокой. На полпути
к потолку находились двери, ведущие в другие части квартиры. Дверь в
коридор превратилась в люк, а дверца прямо под ней, шкаф для хранения
скафандров на случай опасности, стала теперь досягаема лишь с лестницы.
Полумесяц пола на дне комнаты занимали длинный тяжелый ящик, два
охранника, сидящих на стульях, пустой стул и Иисус Пьетро Кастро,
закрывающий мягкий загубник переговорной трубки в одном из углов ящика.
- Дадим ей десять минут на обдумывание, - сказал он, посмотрев на
часы и заметив время.
Зазвонил его ручной телефон.
- Я в виварии, - доложил майор Йенсен. - Все верно, эта девушка -
колонистка в краденой одежде команды. Где она взята, мы пока не знаем.
Сомневаюсь, чтобы ответ нам понравился. Нам пришлось накачать девушку
антидотами, она умирала от чрезмерной дозы щадящих пуль.
- Никаких признаков, что с ней кто-то был?
- Я бы так не сказал, сэр. Две вещи. Первая - у кресла, в котором она
сидела, были отсоединены провода. Ее шлем был мертв, как камень. Сама она
не могла этого сделать. Возможно, по такой же причине один из заключенных
проснулся сегодня днем.
- А потом освободил других? Я в это не верю. Мы заметили бы
впоследствии вырванный провод.
- Согласен, сэр. Так что кто-то вырвал этот провод после того, как
она оказалась в кресле.
- Может быть. Что второе?
- Когда в виварии пустили газ, один из четверых полицейских не надел
носового фильтра. Мы нигде не смогли найти этот фильтр. Шкафчик
полицейского пуст, а когда я позвонил его жене, она сказала, что он унес
фильтр с собой. Сейчас он проснулся, но не имеет представления...
- Стоит ли это хлопот? Охрана не приучена к газовым фильтрам. Да и к
газу.
- На лбу у этого человека был знак, сэр. Вроде того, что мы нашли
сегодня днем, только на этот раз шариковой ручкой.
- О.
- Это означает, что среди Исполнения должен быть предатель, сэр.
- Что заставляет вас так предположить, майор?
- Символ "кровоточащее сердце" не принят ни в одной известной
революционной организации. Далее, только охранник мог нарисовать этот
знак. Больше никто не входил в виварий сегодня вечером.
Иисус Пьетро проглотил свое нетерпение.
- Может быть, вы и правы, майор. Завтра поизобретаем способы их
выкурить.
Майор Йенсен сделал несколько предложений. Иисус Пьетро их выслушал,
надлежащим образом прокомментировал и отключился как можно скорее.
Предатель среди Исполнения? Иисусу Пьетро эта мысль была крайне
неприятна. Это возможно, и дело не таково, чтобы его игнорировать, но
сознание, что Глава питает такое подозрение способно причинить морали в
Исполнении больше ущерба, чем любой мыслимый предатель.
Да и в любом случае Иисуса Пьетро это не интересовало. Никакой
охранник-предатель не мог бы проникнуть невидимкой в кабинет Иисуса
Пьетро. Кровоточащее сердце - это нечто совершенно иное.
Иисус Пьетро вызвал отделение энергетиков.
- Вы ведь сейчас ничем не заняты, не так ли? Отлично. Пусть
кто-нибудь из вас принесет мне кофе.
Еще три минуты и он может возобновить допрос.
Иисус Пьетро прохаживался. Он ходил, теряя равновесие из-за
неподвижно закрепленной на теле руки - лишний повод для раздражения.
Онемение в обезболенной руке начинало проходить.
Да, кровоточащее сердце - нечто совершенно иное. Гнусный символ на
стене вивария. Пальцы, сломанные незаметно для их владельца. Рисунок,
невесть откуда появившийся на обложке досье, будто подпись. Подпись.
Интуиция - вещь с подвохом. Интуиция говорила Иисусу Пьетро, что
сегодня ночью что-то случиться. И что-то случилось, но что? Интуиция, или
нечто вроде нее привела его сюда. Конечно, он не видел логических причин
все время думать о Полли Торнквист. Известно ли ей на самом деле что-либо?
Или подсознание привело его сюда по другим мотивам?
Иисус Пьетро прохаживался вдоль дугообразной внутренней стены.
Наконец кто-то постучал в дверь наверху. Охранники вынули пистолеты и
посмотрели вверх. Послышалась возня, потом дверь откинулась вниз и по
лестнице спиной вперед спустился человек. На одной руке он балансировал
подносом и даже не попытался закрыть за собой дверь.
Космобаржа никогда не была местом, где удобно работать. Везде
лестницы. Человеку с подносом пришлось долго спускаться спиной вперед -
все протяжение некогда большой удобной, гостиной - прежде, чем он коснулся
пола.
Мэтт сунулся в дверь головой вниз.
Лаборант спускался по лестнице, держа кофе на подносе в руке. На полу
стояло еще трое, и один из них - Кастро. Когда голова Мэтта появилась в
двери, все четыре пары глаз обратились вверх, поймали на миг взгляд Мэтта
и опустились.
Мэтт начал спускаться, оглядываясь через плечо и пытаясь смотреть в
восемь глаз одновременно.

- Черт подери, Худ, помогите мне встать.
- Вы же не ожидаете, Парлетт, что мы...
- Помогите мне подойти к телефону.
- Мы совершили бы этим самоубийство, - сказал Гарри Кейн. - Как
поступит ваша армия родственников, когда узнает, что мы держим вас
пленником в вашем же доме?
- Я здесь по своей собственной свободной воле. Как вам известно.
- Но известно ли это им?
- Моя семья пойдет следом за мной. - Парлетт уперся ладонями в
подлокотник кресла и с большим усилием встал. Но встав, двинуться он уже
не смог.
- Им не будет известно, что происходит, - заявил Гарри Кейн. - Все,
что они будут знать - это что вы находитесь в доме наедине с тремя
сбежавшими из вивария колонистами.
- Кейн, они не поняли бы, что происходит, даже проговори я два часа
подряд. Но они пойдут за мной.
Гарри Кейн открыл рот, потом закрыл и затрясся. Ему пришлось сложить
руки на столе, чтобы не позволять им дрожать.
- Вызывайте их, - сказал он.
- Нет, - сказал Джей Худ.
- Помоги ему, Джей.
- Нет! Если он воспользуется этим телефоном, чтобы сдать нас в
полицию, то войдет в историю, как величайший надувала на Горе Посмотрика.
А с нами будет покончено.
- А, тьфу, - Лидия Хэнкок встала и закинула руку Парлетта себе на
шею. - Будь же разумен, Джей. Парлетт - наш самый лучший шанс из всех. Мы
вынуждены ему поверить. - И она подвела Парлетта к телефону.

Почти время возобновлять допрос. Иисус Пьетро подождал, пока лаборант
пристроит свой поднос на "гроб" и начнет подниматься обратно.
И осознал, что пульс у него бешено скачет. Холодная испарина влажно
щекотала ребра. Рука пульсировала, словно сердце. Глаза метались туда-сюда
по комнате, ища нечто, чего там не было.
За считанные секунды и без всякой причины комната для допросов
превратилась в ловушку.
Послышался стук и каждый мускул в его теле вздрогнул. Ничего не было,
ничего такого, что он мог бы обнаружить глазами. Но он, слоноподобный
Кастро, человек без нервов, вздрагивал от теней. Комната была ловушкой,
ловушкой!
- Сейчас вернусь! - сказал Иисус Пьетро. Он шагнул к лестнице и начал
взбираться, до последнего дюйма сохраняя вид Человека, Отдающего Приказы.
Охранник окликнул его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28