Вслед за ними на крыльцо втащили две мумии: Тутанхамона, и прабабушки Тутанхамона. Я хуйевознаит, где их откопали, и зачем сюда принесли, но мумий прислонили к двери, и сунули им под нос микрофон.
— Пи-пи-пи… — сказала мумия бабушки Тутанхамона, и добавила: — В светлый путь.
Блять, спасибо, что не «Царствие небесное».
— Кхе-кхе, бля! — совершенно отчотливо сказала мумия Тутанхамона, и у неё тут же отобрали микрофон.
— Похлопайте нашим ветеранам! — потребовала завуч, и родители первоклашек жидко зааплодировали.
Ветеранам чево — хотелось бы уточнить. Куликофской битвы?
Нет, вы не поймите меня неправильно: я ветеранов уважаю. Я сильно их уважаю. По-настоящему, а не для показухи. Но вот нахуя, объясните мне, выкапывать бедолаг из их норок, где они уже впали в зимнюю спячку, и тащить в семь утра под дождём на школьное крыльцо?! Мудачьё.
— Это кто? — испуганно толкнул меня в бок чюжой папа, наблюдая опухшими глазами процесс демонтажа мумий с крыльца.
— Это ветераны. Спи. Они хорошие.
— Угу… — не стал перечить мне чюжой папа, и снова заснул
Я огляделась по сторонам в поисках сына. Дюша уже благополучно нашол в толпе людей кучку своих одноклассников, и изумительно красиво фехтовал с ними на гладиолусах. Моя строгая маман стояла неподалёку, и фанатично снимала крыльцо на камеру.
— А теперь, — снова раздался с крыльца голос завуча в тельняшке, — девятый Б класс покажет нам танец! Просим!
Нет, это пиздец какой-то. В прошлом году без танцев обошлись. «Пирамиду» показали. Из двух человек. Видимо, поняли, что облажались, и решыли довести всех до опизденения танцами.
На крыльцо выпрыгнули всё те же прыщавые девочки в боа из мишуры как у Сердючки, и в лосинах с оттянутыми коленками, и Монсерат Кабалье заголосила:
— Знаеш ли ты-ы-ы-ы-ы вдоль ночных даро-о-ог шла басико-о-ом не жалея но-о-ог…
С музыкой на этом празнике жызни был явный дефицыт. Хотя на крыльце сидел какой-то унылый обсос в бифолокальных очках марки «В ясную пагоду НюЁрк видно», и агрессивно дрочил какие-то пупырки на каком-то пульте. Но музыки не было. А может, так и было задумано.
В общем, Кабалье пела, а две подрушки в ритузиках совершенно неприлично изгибались, и ласкали ладошками те места, где у кого-то иногда бывают сиськи. У падрушек там было боа, а сисек не было. Но всё равно чюжой папа проснулся, и с интересом стал наблюдать педо-стриптиз.
Сын продолжал изящно тыкать гладиолусами в лица одноклассников, и не менее изящно уворачивацца от чужих гладиолусов.
Мама маниакально снимала крыльцо на свою мясорубку, не замечая, что стоит в эпицентре тропическово ливня.
А я начала звереть…
— Оу-оу-оу… — вдруг экспрессивно взывала Кабалье, а падрушки в ритузах снова сели на шпагат, и свистнули в хуй (зачёркнуто) в свистки.
Родители первоклашек три раза хлопнули в ладошы.
По моим скромным наблюдениям, назревала гражданская вайна…
— А теперь — добро пожаловать в школу!!!! — заорала наконец завуч, и на крыльцо поднялся мальчик-таджик в жолтом кастюме, улыбнулся десятизубым ртом, и ёбнул палкой по колокольчику, который держал в руке. Язык у колокольчика проебался ещё на позапрошлое первое сентября, я помнила.
Первоклашки в голос зарыдали, и тут унылый обсос в очках-бычьих яйцах вдруг случайно тыцнул в какую-то пипирку на пульте, и из огромных колонок, стоящих на крыше крыльца, раздалось:
— Мальчик-гей, мальчик-гей, буть са мной понаглей!!!!!!
Чюжой папа распахнул глаза так, что я даже поняла, что они голубово цвета, моя мама опустила свою видеомясорупку, сын уронил гладиолусы, а завуч тихо йобнула локтем очкастому диджею, и растянула рот как Маша Распутина перед минетом:
— Прахаа-а-адите!
Плачущие первоклашки и старшие классы, подметая асфальт останками гладиолусов двинулись в родную школу.
Я с облегчением выдохнула. Всё. Теперь до следующего года…
— Ну так чо, к тебе?
Я обернулась. Чюжой папа, когда не спал был гораздо менее симпатичным…
— Иди ты нахуй. — Просто ответила я, поправила свой сироццкий хвостик, и гордо виляя когда-то красивой жопой, направилась домой.
«..Как ты терпиш твёрдые предметы??!!» — нёсся мне вслед истеричный крик из колонок, а я шла и думала, что пидорам, навеорное, живёцца всё-таки легче…
Хорошо быть бабою…
15-04-2008 15:57
А всё-таки, хорошо быть бабой. Плюсов много: во-первых, почти любую страшную бабу можно нарядить и накрасить до состояния ебабельности, во-вторых, бабе гораздо легче устроицца в этой жызни, или, хотя бы, устроицца на приличную работу, и в-третьих, бабам намного проще дарить подарки. Им можно подарить духи «Красная Москва» — и умные бабы всегда найдут им применение. Или в туалет поставят, вместо освежителя воздуха, или прыщ на носу прижигать будут. Можно им ещё подарить голубые тени для век. И оранжевую кондукторскую помаду. Умная баба не обидицца. Она обрадуецца. Ведь теперь этот суповой набор можно подарить завтра свекрови на йубилей. Можно ещё трусы-лифчики дарить. Правда, тут одно НО: такие подарки может делать только подружка. Ибо страшен гнев умной бабы, если её возлюбленный решил ей польстить, и подарил ей дорогущий лифчик третьего размера. И, чтобы его носить, нужно в подарок полкило ветоши напихать. Потому что велик безбожно. Но это всё хуйня, господа. Плюсов-то гораздо больше, как ни крути.
В общем, хорошо быть бабой. Очень хорошо.
* * *
— Слушай, у тебя когда-нибудь был резиновый хуй?
Вопрос меня озадачил. У меня разные хуи бывали. Маленькие, кривенькие, большие, похожие на сатанинский гриб, и те, которые мне вообще не запомнились. В конце концов, я женщина симпатичная и темпераментная, и пенисов за свои полжизни насмотрелась. Но вот резиновых у меня не было. Хорошо это, или плохо — не знаю.
— У меня был лифчик с силиконом. Но проебался куда-то. Пользы от него не было, и стирать его неудобно. Зачем тебе резиновый хуй?
В телефонной трубке взвыли:
— Мне?! Мне?! Да мне этот хуй нахуй не впёрся, извините за мой хуёвый французский! Ты помнишь, что послезавтра у Аньки днюха?
Нет. Я даже не помню, кто такая Анька. А уж зачем подозревать меня, всвязи с этим событием, в хранении резиновых хуёв — вообще не догадываюсь.
— Не помню. У какой Аньки?
— У какой… У Аньки-толстой, конечно!
Ах, у толстой… Так сразу бы и говорила. Аньку-толстую, конечно же, знаю. А кто в нашем районе не знает Аньку? Весёлую, вечно обкуренную и местами в сраку пьяную, сто-с-лишним-килограммовую Аньку-толстую?
Конечно, знаю. Только не спрашивайте, откуда. Не помню.
Вроде бы, знакомство наше началось с телефонного звонка. Мне. Часа в три ночи. Я подняла трубку, и сказала туда:
— Идите нахуй!
А в ответ я услышала хриплый бас:
— Знаешь, а меня выебали в жопу…
Трудно было подобрать достойный ответ, поэтому я надолго задумалась. И, конечно же, пошла по самому лёгкому пути:
— Ну и пидорас.
Ответила я, и положила трубку. А она зазвонила вновь.
— Выслушай меня… — Попросил бас, и сразу продолжил: — Я выпила. Я выпила водки. Повод был достойный, я сразу говорю. Витя Козява в армию уходит, знаешь, да? Нет? Похуй. Уходит, Козява… Ушёл уже даже вчера. И, само собой, я выпила водки. А потом… Потом я уехала на лифте в никуда… В ночь. Навстречу к звёздам.
Я слушала. Я внимательно слушала. Я понятия не имела, кто со мной так откровенен, но я слушала. Я вообще, если что, люблю слушать всякую странную хуйню. Никогда не знаешь, когда полученная информация пригодиться.
— Я вошла в лифт… — Дыхание в трубке стало прерывистым, и я поняла, что вся суть рассказа сводится к ебле. Вот прям чувствовала. — В лифт… И туда вошёл он!
И пауза вдруг такая повисла. На самом интересном месте.
— Джон Миллиметрон? — Типа подсказала такая.
— Нет. — В трубке огорчились. — Нет. Это был Костя. Ну, такой, знаешь… На Мэри Поппинс похож, только в очках.
Нет, не с моей фантазией представлять себе Костю, похожего на Мэри Поппинс, только в очках.
— Знаю. — Соврала. Соврала только для того, чтобы скорее дослушать чем там всё закончилось, и понять в конце, с кем я вообще разговариваю.
— Ну вот… — В трубке оживились. — Заходит Костя. И достаёт хуй. Я вот ещё подумала: «Зачем он его достал? Хуй какой-то вялый, ебать им невозможно… Наверное, он эгсби… Эсбигци… Нахуй. Извращенец, наверное, в общем» И не ошиблась. Костя повернулся ко мне спиной, и начал ссать в угол. Вернее, это Костя так думал. Что ссыт в угол. А на самом деле, ссал он мне на ногу. Понимаешь?
— Да.
— Это мерзко!
— Согласна. А что потом?
— А потом… — Снова дыхание в трубке прерывистое. — А потом он выебал меня в жопу. О, это такая боль, Юля!
Ну, вот. Всё встало на свои места.
— Подожди. — Сказала я трансвеститу, и вылезла из кровати. — Подожди, щас ты всё дорасскажешь Юле. Юле, которая заодно щас мне объяснит, с какого члена она даёт всяким опёздалам мой домашний номер. Подожди…
В соседней комнате спала Юлька. Неделю назад она снова навсегда ушла от мужа, и временно жила у меня в детской, на втором ярусе кровати.
— Ершова, — пихнула я Юльку, — тебе какой-то пидор звонит. Ты кому мой телефон дала?
— Я сплю. Пидоров нахуй. — Ответила Юлька, и сунула голову под подушку.
— Нет уж. Вставай, скотина. И объясни мне, кто такой Костя, похожий на Мэри Поппинс, кто такой Витя Козява, и почему мне в три ночи звонят пидоры?
— Вот ты душная баба… — Простонала из-под одеяла Юлька, и протянула руку: — Дай мне трубку.
— Бери.
— Это кто? — Завопила в телефон Ершова. — Кто тут охуевший такой, а?
В трубке что-то ответили, и Юльке ответ не понравился.
— И что? Выкинь нахуй свой сраный определитель номера, и больше сюда не звони!
Пауза. Потом в трубке послышалось какое-то «бу-бу-бу, сукабля», и Юлька выключила телефон.
— Это Анька. — Ершова протянула мне трубку. — Анька-толстая. Баба она хорошая. Местами. Но в целом — дура што пиздец. Ты уж прости, я от тебя ей днём звонила. А у неё дома АОН стоит. В общем, не будет она тебе больше звонить. Иди спать.
Я, конечно, пошла. Только долго не могла уснуть. А когда уснула, мне снилась Мэри Поппинс, ссущая на ногу толстой Аньки, и наутро у меня разболелась жопа.
Вроде бы, где-то вот так я узнала о Анькином существовании. Потом я неоднократно с ней встречалась, каждый раз поражаясь тому, как многогранна и талантлива эта девушка.
Аня много пила. Аня много курила. Аня была латентной лесбиянкой и фетишисткой, а ещё Аня была крайне темпераментна и любила анальный секс. О чём всегда рассказывала всем, кто находился в радиусе ста метров от неё. Поэтому Аню знал весь район. Что связывает Аньку с моей подругой Юлей — я не знаю. И знать не хочу. Но Юлька всегда окружала себя выдающимися личностями.
И вот у Аньки послезавтра день рождения. Поэтому Юлька требует у меня резиновый хуй. Всё просто и понятно, как мечты алкоголика.
— Зачем нам хуй? — Интересуюсь от скуки. Всё равно его у меня нету. Так хоть поговорить есть о чём.
— Аньке подарим! — Обрадовалась Юлька. — Анька знаешь как рада будет!
— Догадываюсь. Но у меня нету хуя. А если б и был — я бы не отдала его Аньке.
— Дура ты. — Огорчилась Ершова. Я ж не раскулачивать тебя собиралась, я это… Думала, ты в них разбираешься, в хуях-то этих…
— Разбираюсь, и неплохо. Да, умри от зависти. Разбираюсь. Но не в резиновых. Рано мне ещё на суррогаты переходить.
— Вот ты блядь какая, оказываецца… — Восхитилась Юлька. — Тогда пойдём в секс-шоп, поможешь мне выбрать Аньке подарок.
— Давай через час у метро? Там рядом есть магазин «Интим». Полюбому хуй там есть. И не один. Цени мою доброту.
— Всё, договорились. Через час у метро.
… Через три часа мы с Юлькой встретились у метро. Прям возле магазина «Интим», который призывно мигал красными сердечками, похожими на жопу, и обещал всем вошедшим щастье в личной жизни.
Юлька толкнула дверь, и мы вошли в яркое царство интимных протезов и прочих сексуальных забав.
Молодая девушка-продавец, завидев наше вторжение, ринулась к нам навстречу:
— Чем я могу помочь? Что-то конкретное интересует?
— Да. — Ответила Юля, и посмотрела продавцу в глаза. — Нас интересует, почему все мужики такие сволочи, какого фига у моей младшей сестры сиськи как у Лолы Феррари, а у меня — как у моего папы, и последнее: бывают ли в природе красные резиновые члены с блёстками, и чтоб размер был подходящий?
Девушка на секунду задумалась, и ответила:
— У нас есть надувные куклы, вакуумные помпы для груди, и большой выбор фаллоимитаторов и вибраторов. Есть и силиконовые, с блёстками.
— Размер Кинг Сайз? — Уточнила Юля.
— Размер любой! — Развела руки в стороны продавец, демонстрируя нам широкий выбор хуёв, и собственные волосатые подмышки. — Выбирайте.
Юлька толкнула меня в бок:
— Иди, выбирай. Спец по хуям…
Я фыркнула, но отважно подошла к витрине, и, сощурившись, стала придирчиво рассматривать красный хуй без яиц. Зато с блёстками.
— Желаете посмотреть поближе? — Вынырнула откуда-то сбоку продавщица. — Могу показать.
— А примерить можно? — Задала Юлия не праздный вопрос. — А то, понимаете ли, я допускаю мысль, что я ещё не знаю всего потенциала своих возможностей. Приличные мущщины мне как-то не попадались, а вот я подозреваю, что будь у них член как вот этот, с блёстками, я была бы гораздо более щастлива. В общем, можно его примерить?
— Нельзя. — Вздохнула продавщица, и мы с Юлей каким-то шестым чувстом поняли, что она и сама не прочь была бы примерить этот хуй. Но должностная инструкция, и видеонаблюдение в зале не позволяли ей осуществить примерку. — Нельзя, девочки.
— В рот его сунь! — Приказала мне Юлька. — говорят, у человека песда такого же размера, как рот.
— Пиздишь? — Испугалась я. — Не может быть, чтобы у меня песда была размером с Мариинскую впадину! У меня в рот дохуя чего влезает! Кстати, обратно вылезает реже.
— В рот нельзя! — Снова огорчилась и повысила голос продавщица. — Никуда нельзя! Можно подержать только. Ощупать материал, оценить качество и натуральность, согреть его в ладонях…
Мы с Юлей покосились на девушку. Нет, она ошиблась с выбором профессии. С такой ранимой душой она тут долго не проработает.
— Щупай! — Строго приказала мне Ершова. — Щупай так, чтоб этот хуй кончил тебе в глаз! Оцени качество немедленно!
Я подкинула хуй в руке, потом согнула его, потом втихаря плюнула на него и слегка подрочила.
— Берём. — Вынесла я вердикт. — Аньке понравится.
— Так вы не себе берёте? — Почему-то обрадовалась продавщица. — А себе ничего прикупить не желаете?
— Вы, девушка, — прищурилась Юля, — прям-таки на неоправданные траты нас толкаете. Нехорошо это, над несчастными глумиться. Показывайте свою помпу для сисек!
— А ещё у нас бабочка есть! — В ажиотаже крикнула девушка с небритыми подмышками, снимая с крючка коробку с хуем. — Бабочка для клитора.
Мы с Ершовой сделали стойку:
— Это чо такое? Покажь свою бабочку!
— Ща покажу! — Девушка кинула коробку с Анькиным подарком на стол, и полезла обратно в стеклянный шкаф: — А вот она, бабочка. Принцип действия прост: надеваете её под трусы, нажимаете вот тут — и всё!
— И чо — всё?
— И кончаете!
— Не, не поняла… — Юлька трясущимися руками взяла в руки бабочку: — Она типа лижет что ли?
— У бабочек языков нету… — Невпопад вспомнила я уроки биологии в пятом классе.
— Нет, она вибрирует… — Зажмурилась продавщица. — Вибрирует, и… И…
— Ты сама-то пробовала? — Юлька внимательно и строго посмотрела на девушку. — Вижу, что пробовала. И как? Кончаешь? Чо, прям просто вот идёшь, и кончаешь?!
— Да. У меня есть бабочка. — Продавщица прониклась чувством женской солидарности, и понизила голос: — Только я сначала того мальчика представляю, который в сериале «Солдаты» Медведева играл. И всё.
— И всё… — Как эхо повторила Юлька, и облизала губы.
— Берёте? — Не растерялась продавщица хуёв и бабочек.
— Да! — Крикнули мы с Юлькой, а я посмотрела на часы: — Юль, я прям щас домой уже пойду. У меня там посуды грязной дохуя, и собака щас обоссытся. Я тебе больше не нужна как консультант?
— Иди, дрочи. — Не отрывая взгляда от яркой упаковки с бабочкой, ответила Ершова. — У меня самой дел што песдец. До вечера не разгребу. Кстати, девушка, помпу тоже пробейте. Сиськи, знаете ли, это всегда хорошо. А они у меня не посинеют?
— Не знаю. — Ответила девушка, запихивая в чёрный пакет наши с Юлькой покупки, и покачивая сиськами пятого размера. — Не знаю, не пробовала. Спасибо за покупку, приходите к нам ещё.
— Обязательно! — Заверили мы продавщицу, и вышли на улицу.
— Домой? — Посмотрела на меня Юлька.
— Не, сначала за батарейками.
— О, точно. Я бы не вспомнила, кстати. И это… Кто такой Медведев? Президент который штоли?
— А я ебу? Пошли в магазин, диск с «Солдатами» прикупим, для полного комплекта.
— И порнуху, на всякий случай. С лесбиянками.
— А нахуя с лесбиянками?
— А если говно — Аньке подарим, вместе с хуем. Для полного комплекта, гы.
— Вот скажи, Ершова, ведь хорошо быть всё-таки бабой, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61