Шел дождь, птицы укрылись под крышами и в ветвях деревьев. Наш орнитолог, наверно, скучал и позевывал. «Зайду — ка к нему, — подумала я. — Может, что — нибудь посоветует».
Я бросилась на Соловьиную, где без труда отыскала виллу «Марысенька» — старый деревянный, но веселенький домик. Выступающая вперед застекленная веранда была заполнена цветами в глиняных горшках. Перед домом расстилался аккуратно подстриженный травяной газон, рядом находилась цветочная клумба с желтыми ноготками. К веранде вела посыпанная чистым гравием дорожка, а возле забора раскинулись буйные заросли сирени и жасмина. Тихо поднявшись по ступенькам, я постучала в застекленную дверь. Немного погодя в дверях появилась немолодая дама, очень милая и симпатичная на вид. Невысокая, полненькая, с коротко подстриженными седыми волосами, смуглым лицом и веселыми, немного раскосыми глазами, она чем — то напоминала старого эскимоса, охотника на тюленей и белых медведей.
— Простите, пожалуйста, Мацек дома? — спросила я.
— А, это ты Девятка, главарь банды с Саской Кемпы? — Дама дружески улыбнулась. — Мацек рассказал мне о тебе. Кажется, ты дала ему хороший урок, поздравляю! Я давно уговариваю его заняться дзюдо, а у него на уме одни лишь птицы.
Она хотела позвать Мацека, но тот явился сам.
— Пришла посмотреть снимки? Говорю тебе, фантастика!
— Нет, у меня более важное дело, но это тайна, — произнесла я, выразительно глянув на пожилую даму.
— При бабушке можешь говорить все, — разрешил Мацек. — У меня лучшая в мире бабушка.
— Не стесняйся, детка, — попросила бабушка. — Наверно, хочешь организовать новую банду. Я тоже когда — то играла в сыщиков и разбойников и, должна сказать, всегда предпочитала быть разбойником.
— Но это не игра! Это загадочная история. Детективная!
— Ты попала в самую точку, бабушка обожает детективные истории. Она очень любит читать детективные повести!
Я захлопала в ладоши.
— Чудесно. Может быть, вы скажете мне, — обратилась я к бабушке, — что это за шляпа, стоимость которой сегодня совсем невелика, а завтра может взлететь до ста тысяч и даже выше?
Они смотрели на меня так, будто я говорила о летающих тарелках или жизни на Марсе.
— Ты, вероятно, шутишь? — засмеялся Мацек.
— Сейчас, сейчас… — Бабушка рассеянно потирала лоб, напрягая память. — Я читала когда — то повесть одного американского автора, в которой речь шла о шляпе…Ага, вспомнила. За подкладкой шляпы гангстеры спрятали громадную жемчужину какого — то индийского магараджи. И кто — то потерял шляпу, а потом все ее искали. — Она тихонько засмеялась, видимо, забавляясь воспоминаниями. — Помню даже, кто ее нашел. Вообразите только, нашел шляпу какой — то мальчик в курятнике одного кинопродюсера. Курица высиживала в нем яйца.
— Очень забавная история, — вмешалась я. — Однако здесь дело обстоит иначе. В данный момент эта шляпа не имеет, собственно, никакой ценности. В ней нет ни бриллианта, ни жемчужины, вообще ничего. И только завтра она будет стоить сто тысяч.
— Почему именно сто?
— Может, и больше.
— Не имею представления, что это за такая шляпа. — Бабушка развела руками. — Но история кажется очень интересной. Каким образом, деточка, ты на нее наткнулась?
Не люблю рассказывать, но что делать, если у Мацека и бабушки глаза разгорелись от любопытства. Я рассказала им все и в завершение добавила:
— Есть у меня еще одна задача. Нужно сложить эти клочки и прочитать телеграмму. Может быть, из нее что — нибудь узнаем.
Я вытряхнула на столик мокрые и грязные обрывки телеграммы, но, когда внимательно присмотрелась к ним, в отчаянии опустила руки.
— Это будет трудная работа, — произнес Мацек после недолгого молчания.
И только бабушка не пала духом.
— За работу, дети мои, сейчас увидим, что там в телеграмме.
Потом она отдала короткие распоряжения:
— Мацек, принеси лист бумаги, клей и мои очки, а ты, Девятка, — стулья. И поспешите, я сгораю от любопытства.
Мы взялись за дело весьма профессионально. Разложили бумажные клочки на столике и прикладывали один к другому, как разрезные картинки либо детские кубики. Фантастическое развлечение! Сначала страшный балаган, полная неразбериха, а потом постепенно каждому кусочку находится свое место, и все упорядочивается. А у нас от нетерпения глаза лезут на лоб, не можем дождаться, когда склеим, наконец, эту головоломку.
И вот из полного хаоса начинают возникать отдельные слова и фразы. К сожалению, нескольких кусочков е хватило, и телеграмма походила на швейцарский сыр с дырками.
Бабушка захлопала в ладоши.
— Ну вот, нужно было лишь немного терпения.
А потом, затаив дыхание, мы читали текст телеграммы:
СПЕ…… НА…….. СЕД…ГО ТМ ШЛЯПА ПОЛНАЯ ДОЖДЯ — МАРАБУ.
Сверху адрес:
….. СЛАВ …..АСЕВИЧ НЕБОЖ ДО ВОСТР……
Адреса отправителя не было, только отметка, что телеграмма отправлена из Варшавы в тринадцать пятнадцать.
Минут пять мы вырывали телеграмму друг у друга, а оптом еще минуты три не могли прийти в себя от изумления.
— Шляпа, полная дождя, — наконец, повторила я. — Кажется, мы нашли ключ к разгадке.
— Какой ключ, моя дорогая? — спросила бабушка.
— У каждой детективной загадки должен быть ключ к ее решению, — ответила я серьезно. — Здесь это, кажется, шляпа. Смотрите, там шла речь о шляпе за сто тысяч, а здесь у нас шляпа, полная дождя.
— Насколько я помню, «Шляпа, полная дождя» — это название пьесы какого — то американского автора, — сказала бабушка.
— Тогда все даже очень хорошо складывается, — ввязался Мацек. — Преступники могли использовать название пьесы как пароль. Во всяком случае, интересно, что речь идет о шляпе…
— Сейчас, сейчас, — нетерпеливо прервала его бабушка. — Мы же не знаем начала телеграммы, не хватает нескольких букв. Что означают эти обрывки слов: спе…… на……? Начало могло бы все объяснить.
— Чтобы прочитать начало, нужен специалист по шифрам, — заметила я. — К сожалению, я в этом не разбираюсь.
— Марабу! — заорал внезапно Мацек. — Вам это не кажется странным?
— Марабу, — вздохнула я. — Какое смешное имя!
— Да ведь это название экзотической птицы.
— Птицы?
— Конечно, птицы. Марабу относится к семейству аистовых, обитает в Африке, питается падалью и гнездится на баобабах.
— Постой! — восторженно провозгласила я. — Да ведь слово «марабу» начинается на «м», кончается на «у» и имеет шесть букв!
— Что же тут удивительного?
— Годится для решения кроссворда.
— Какого кроссворда?
Разумеется, они ничего не понимали, и пришлось рассказать им еще о неожиданной встрече с калекой в инвалидной коляске. Мне казалось, их должно было обрадовать столь неожиданное совпадение, но, обменявшись взглядами, они лишь молча пожали плечами.
— Ты очень забавна, моя дорогая, — произнесла наконец бабушка. — Слишком близко к сердцу принимаешь этот случай со шляпами.
— Что может быть общего между телеграммой и обычным словом в кроссворде? — вмешался Мацек.
— Кто знает?.. — Я была разочарована. — Во всяком случае, если встречу того человека в коляске, скажу ему, чтобы вписал в кроссворд «марабу».
Взяв со столика телеграмму, бабушка еще раз внимательно присмотрелась к ней.
— И вообще, мои дорогие, это, может быть, совершенно напрасная трата времени. Мы здесь нервничаем, горячимся, а между тем человек, подменивший шляпу, мог уже отнести ее назад в кафе. И вся таинственная история объяснится простым совпадением обстоятельств.
— О нет! — запротестовала я. — Эта шляпа и впредь будет столь же таинственной. Ведь даже вы, бабушка, не можете объяснить, почему обычная шляпа может стать завтра самой дорогой шляпой в мире.
— Не стоит горячиться, деточка. — Бабушка взяла меня за руку. — Можно проверить, не принесли ли подмененную шляпу. А впрочем, время само все покажет.
— Не время покажет, а мы сами должны выяснить! — решительно заявила я.
— Да, — утвердительно кивнул Мацек. — Было бы интересно заняться этим, особенно в такую дождливую погоду, когда трудно наблюдать за птицами.
— Только не горячитесь, мои дорогие, будьте терпеливее! — заметила бабушка. — Помните, что у вас каникулы.
Я ждала, когда она скажет, что нужно дышать йодом, укреплять миндалины, загорать в ультрафиолетовых лучах и закалять организм. Бабушка, однако, не любила, видимо, читать проповеди и, доброжелательно улыбнувшись мне, закончила:
— Желаю успехов. А если потребуюсь вам, скажите. И советую, проверьте еще раз, не вернул ли уже кто — нибудь подмененную шляпу.
Совсем стемнело, когда я подошла к кафе «Янтарь». Моросил дождик, туманные коконы окаймляли лампы уличных фонарей, вокруг было тихо и спокойно. А моя голова прямо трещала, в ней творился форменный кавардак. И все из — за этой шляпы!
Я вошла в кафе и тут же, в проходе, столкнулась с официанткой.
— Простите! — обратилась я к ней. — Не приносил ли кто — нибудь ту шляпу?
— Нет, а почему ты так волнуешься? — улыбнулась она в ответ. — Это же обычное дело, когда люди путают свои шляпы.

ВОСКРЕСЕНЬЕ
Цветы для пани Моники
Воскресное утро точь — в—точь походило на субботнее: папа насвистывал и утверждал, что в дождливую погоду лучше всего клюет рыба; Яцек тоже посвистывал и повторял то же самое, а у мамы опять что — то болело, только она не знала, что именно, и все время допытывалась, не играют ли внизу, в клубной комнате, в бридж.
А на дворе по — прежнему шел дождь, и атмосферное давление над Скандинавией падало все ниже и ниже.
И лишь я вела себя иначе, ибо меня не отпустили мысли об этой идиотской шляпе. И все остальное было для меня уже безразлично, даже самая громкая сенсация «Укромного уголка», героиней которой стала дама из шестнадцатого номера, испытавшая этой ночью приступ холецистита.
В такую погоду хорошо иметь нерешенную загадку, потому что можно не скучать. Вот я и не скучала, а только мысленно спрашивала себя:
Где живет виолончелист?
Действительно ли виолончелист играет на виолончели?
Как зовут моего Франта?
Почему он держит во рту незажженную трубку?
Какое значение может иметь незажженная трубка?
Кто прислал Франту телеграмму?
Что означает шляпа, полная дождя?
Подходит ли слово МАРАБУ для решения кроссворда?
Почему именно МАРАБУ?
Что с чем здесь вяжется, а что нет?
И почему?
Этих «что», «как» и «почему» было столько, что я опять запуталась и не знала, с чего начать. Поэтому начала просто с завтрака, чтобы организм получил соответствующее количество калорий. А потом я оделась и вышла.
На море все было, как вчера, только на этот раз я у гостиницы встретила Франта. Видно, весь свой отпуск он проводил «Под тремя парусами». И я бы не поставила ему это в вину, так как уже знала, с чего начать.
Сегодня Франт вырядился по — спортивному: умопомрачительные габардиновые брюки, сногсшибательные мокасины, ошеломляющий белый свитер, замечательный шелковый шарфик и, наконец, потрясная поплиновая куртка. Даже взгляд его выдавал в нем спортсмена, и посасывал он свою незажженную трубочку тоже по — спортивному. Был, разумеется, без шляпы, скорее всего, без той, за сто тысяч. В темных волосах его поблескивали дождевые капли, но в руках он держал не зонт, а три обернутые фольгой ярко — красные розы.
Меня одолевало любопытство, кому предназначались эти розы. Но вскоре он сам разрешил для меня эту загадку. Подойдя ко мне спортивным шагом, он улыбнулся и ни с того ни сего вдруг заговорил:
— Прошу прощения, девочка, не могла бы ты оказать мне одну маленькую услугу?
— Я не девочка, а просто Девятка, — выпалила я. Его изысканный пижонский тон действовал на меня раздражающе. — Мне хочется спросить, почему вы все время сжимаете в зубах незажженную трубку? У вас не хватает денег на табак?
Я ожидала, что у него трубка выскользнет изо рта, но ошиблась. Его улыбка стала еще умильнее.
— Не сердись… но ты действительно забавна.
— Я не сержусь. Меня только удивляет, что вы вчера так бессовестно отпирались.
— Я? Отпирался?.. — Франт рассмеялся ну в точности как киноактер. — Да ведь я тебя вижу первый раз, и ты мне очень нравишься.
— Тере, фере! А вчера на улице Шутка?
— Ты что — то выдумываешь. — Он пожал плечами. — Во — первых, действительно никогда еще не встречал такой бойкой девочки, как ты.
— Меня не проведешь. Это вы сами все выдумываете, вам кажется, что я такая наивная. О нет, вам не удастся заморочить мне голову…
— Мне совсем не кажется, что ты такая наивная, и я совсем не шучу. Я заранее приношу свои извинения, что обращаюсь к тебе с просьбой.
— Вам не нужно извиняться. Я же сказала, что меня не проведешь.
— Ты уже достаточно повеселила меня, моя милая. А теперь поговорим серьезно.
— Этого я и жду. Говорите напрямик, не стоит ходить вокруг да около.
— Хорошо, скажу прямо. Хочу послать кое — кому эти цветы, но, к сожалению, не могу найти посыльного. Был бы очень тебе признателен, если бы ты отнесла цветы в гостиницу, номер двадцать третий, и отдала их лично проживающей там даме. Ее зовут Моника Плошаньская.
— Простите, а вы сами не можете это сделать? Это что, утомительно? — съязвила я.
Франт недовольно взглянул на меня.
— Ну, если не хочешь, поищу кого — то другого.
— Нет, нет! — закричала я. — Охотно отнесу эти цветы. — И одновременно подумала: «Увидим, что это за штучка пани Моника Плошаньская. Может быть, еще одна подозрительная личность».
— Спасибо. Ты в самом деле очень мила и не похожа на других. — Лицо пижона прояснилось. — Сам я, к сожалению, не могу отнести цветы этой даме, так как не знаком с ней. А цветы, — он деликатно улыбнулся, — хороши как прелюдия к знакомству.
— Понимаю. Вам она, вероятно, нравится?
— Даже очень. — Франт заговорщески подмигнул. Скажите пожалуйста, вижу, мы постепенно пришли к пониманию.
— Если бы вы еще сказали, для чего подменили шляпу в «Янтаре», все было бы о`кей!
Я попала в десятку. Франт скривился и, мне показалось, даже слегка поежился. По крайней мере, в лице его отразилась растерянность, и он смотрел на меня так, словно я была не Девяткой, а Алисой из Страны Чудес.
— Ты что — то путаешь, — сказал он.
— Допустим, — бросила я насмешливо, чтобы не думал, что перед ним глупая телка.
Взяв цветы и письмо и одарив его на прощание пренебрежительной усмешкой, я ушла.
Франт получает отказ
На третьем этаже я задержалась у комнаты номер двадцать три. Старалась придумать, что сказать даме, но, как обычно бывает в таких случаях, ничего не придумала.
Я постучала в дверь, но никто не отозвался. Я постучала громче и услышала тихое:
— Войдите!
Меня не нужно долго упрашивать. Я вошла, одолеваемая любопытством. Интересно, как выглядит пани Моника Плошаньская и, вообще, что это за штучка.
В комнате, однако, никого не было, зато в ней царил страшный кавардак: кровать не застелена, на ней валяется множество безделушек, баночек с кремом, щеточек, гребней; на стуле — какая — то шелковая кофточка и дождевик, на полу — несколько туфель, а в воздухе ощущался аромат духов.
Я ожидала, что при виде трех ярко — красных роз пани Моника растает от восхищения, но она не растаяла, потому что ее вообще не было в комнате. Только через некоторое время открылась дверь за ситцевой занавеской, и в комнату вошла молодая красивая женщина. На ней был купальный халат, на голове — тюрбан из полотенца, и смотрелась она как жена турецкого султана, а может, и лучше.
— Извините, — сказала она, — я как раз заканчивала макияж.
Этого можно было не говорить, поскольку даже слепой заметил бы, что она только что накрасилась и выглядела так, будто вышла не из ванной, а из косметического кабинета: ресницы темно — синие, веки бледно — зеленые, губы карминовые — ну просто картинка — и при этом взгляд, как у княгини Монако. Ну точно как в кино.
Мгновение я ошеломленно смотрела на нее, но тут же вспомнила о цветах.
— Один тип, остановивший меня внизу, — начала я, — просил меня отнести вам эти розы. Интересно, сколько он за них выложил?
Она отступила на полшага.
— Молодой человек? — Вопрос прозвучал так, словно она только что проснулась. — Как он выглядит?
— Подозрительно и не выпускает изо рта незажженную трубку.
— Я его не знаю.
— Он тоже вас не знает и говорит, что это прелюдия к знакомству. Видно, что по горло набит бабками…
— Дитя мое, как ты выражаешься?
— Как пацан с Саской Кемпы, — выпалила я. — Я была главарем в их банде, вот и нахваталась разных словечек.
— Но ведь ты девочка… — снисходительно улыбнулась она.
— Да, но хотела бы быть мальчишкой.
— Почему?
— Потому что мечтаю стать благородным шерифом и жениться на дочери судьи.
— У тебя буйная фантазия.
— Вовсе нет. Только мне нравится суровая жизнь в прериях. И вообще… Странно, что вы до сих пор не прочитали письмо. Лично я умираю от любопытства.
— Ты очень забавна.
Княжеским жестом она взяла из моих рук письмо и, распечатав, приступила к чтению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19