Даже если твоя первая мысль, например, такая: «Убей, съешь, а голову повесь на стену!», то с ней все по-другому. Ты думаешь: «Она же женщина. Помни об этом. Они как люди. Ты должен любить ее как мать, или как святых, или как любимую собаку. Поласкай ее, и она тебя полижет. Но женщина-это даже лучше. Она будет тебе готовить, подавать на стол!» Она будет меня кормить и так умело, что это я буду собакой, сидящей у своей миски. А может, каждый получит по тарелке, и мы будем есть все вместе, в одно и то же время, а потом разденемся и будем совокупляться, как женатики. Правда отец требует место в первом ряду. К тому же у него право первого хода в том, что касается женщин. Он говорит, что он должен опробовать ее, прежде чем предлагать мне, потому что он – эксперт. Это, кстати, правда. Мол, должен посмотреть, годится ли она для сына. Так у нас заведено.
Мы разыгрываем детско-родительские отношения со страстью. Например, я – эксперт по потрошению рыбы. Я могу отрубить лососю голову и хвост, выпотрошить и приготовить к жарке меньше чем за тридцать секунд. Мы рыбачим в том месте, где вода пахнет арахисом.
Мы выслеживали эту девчонку целых два дня. Видели, как они появились и как разбивали лагерь. Папаша сказал, что собирается заняться с ней любовью на столе. В нашем доме есть стол для пикника. По-вашему, это нормально? Мы его сперли из палаточного лагеря. Папаша говорит, что любит делать это на столе потому, что так ему все видно и, когда дело сделано, он может просто взять и уйти. Он говорит, что женский животик – это сокровенная низина, вся такая мягкая-премягкая, и что если мышцы живота сильные, то посередине имеется небольшая укромная ложбинка, покрытая пушком. В это самое место он любит облегчаться, создавая посреди низины озерцо, в молочной глубине которого малюсенькие рыбаки могут ловить хреновы тучи странножопых головастиков.
ОРОСИТЕЛЬНАЯ КАНАВА
КОГДА В ГОРОД ПРИЕЗЖАЕТ ЦИРК, вы должны быть готовы к веселью. Под большим куполом творится столько замечательных вещей! На арену выходят грустные клоуны и начинают представление. Они такие дурные. Несмотря на то что я не поступил на отделение клоунады, я все равно клоун. Я даже сэндвич не могу съесть, не измазав себя брызнувшим соусом. Но когда представление закончено, клоун снимает свой красный нос и где-нибудь нажирается, становясь после этого полоумным. И играет снова, уже в полном уединении. Но на этот раз детишки не смеются, а их жирные тупые родители больше не скучают. Особенно после того как я (или он) нажал на курок водяного пистолета и – батюшки мои! – вогнал железяку кому-то в поджелудочную железу. Как, греет перспективка? Голова не кружится? У меня лично кружится. Свободный от своих прямых обязанностей клоун расчленит твое тело своим дурацким топором и сварит твои косточки – быть может, я колдун или просто маньяк – в густой вонючий суп. А те части тела, которые ему не нравятся, сбросит в оросительную канаву. Твою мать! Бежать быстро в клоунских башмаках не выходит.
Люди, живущие среди нас, живут для того, чтобы отрезать головы. Я лично отрезаю их, распевая «Алиллуйя». Когда я думаю о том, как твоя башка покатится вниз по улице, я готов весь обкончаться. Я выливаю море спермы прямо в грязь. Удобрение завтрашнего дня. Мастурбация устарела. Точность и интервалы – ненужные преграды. Трах по-клоунски, неудачно: кататься в грязи с брызгалками в кулаках. Трах по-клоунски, смешно: целиться в глаза, но лишь обрызгать щеки. Трах по-клоунски, грустно: кончаешь, будто плачешь.
В РЕСТОРАНЕ
В НАШЕЙ СЕМЬЕ четыре человека. Армией никак не назовешь. Как-то мы все вместе отправились в ресторан. Зашли и сели. Мама окинула помещение взглядом и остановилась на единственных, кроме нас, посетителях – тоже семье. Все они были белокурые. На тот момент мне было шестнадцать. Не прошло и минуты, как мама заявила, что люди за тем столиком – нацисты. Она сказала, что они пялятся на нас. Все четверо. И что они что-то обсуждают и явно не оставят нас в покое. Уж это точно. Она потребовала, чтобы отец что-нибудь сделал. Я не придумываю. Это всамделишная история. Отец удивился: «И что конкретно ты от меня ожидаешь? Чтобы я подошел к их столику и принялся избивать папашу? С чего ты взяла, что они – нацисты?» Я посмотрел в сторону подозреваемых. Они сидели неподвижно и не ели. Только перебрасывались друг с другом короткими предложениями и неотрывно глядели на нас. Все были стопроцентными блондинами. Рослые красавцы с чертами, правильными до анонимности, и в каждой проблескивал арийский пламень. В ответ я одарил их своим коронным убийственным взглядом. Выражение их лиц стало жестким, слегка насмешливым. Я забеспокоился: если мы сцепимся, то нашим оружием будут лишь вилки, ложки, салфетки и ножи для масла. До кучи в нашем распоряжении имелись стаканы, наполненные водой со льдом, скатерти и стулья. Официанты наверняка примут сторону нацистов. Они пришли в ресторан раньше нас и выглядят как супермодели. Блондины вообще харизматичны. Они больше веселятся по жизни. И еще они убивают больше людей. Я знал, что на мать и сестру можно положиться. Потому что лично испытал обеих. Им свойственна находчивость в драке. Например, мама однажды укрощала меня телефонным шнуром, накинутым мне на шею. А сестра как-то поставила подножку полицейскому, который гнался за торговцем наркотиками. Тот не был ее парнем. Она встряла, потому что ей просто захотелось поучаствовать. Отец у нас тучный; он берет своей массой. А я – хитрый и беспощадный, как я тогда считал или надеялся. И я не остановлюсь до тех пор, пока не сотру противника в порошок. Короче говоря, я верил в то, что нам удастся их сделать. Их папаня, конечно, был моложе нашего, зато я был старше сынка. Я бы прикончил его в считанные секунды. У девчонки на юбке были складки, в которых она вполне могла прятать скалку или что-то вроде этого. А на голове торчали две тугие косы. Я бы повырывал им всем глаза и искусал до мяса. А как только их глаза покатятся по полу, я бы их растоптал. Думаю, мама была права насчет «нацистов», хотя они и не носили нацистской формы и даже повязок со свастикой. Если бы не ее пунктик, мы, пожалуй, и не обратили бы на них внимания. На их лицах читалось то же неодобрение и любопытство, что и на лицах все остальных. Официант спросил нас, можно ли принять заказ. Повисла тишина. Затем отец сказал, пока нет. Мать добавила: «Кажется, у людей за тем столиком проблема. Что конкретно их не устраивает? Вы нам не поможете?» Официант ответил: «Я дам вам еще несколько минут, чтобы вы могли определиться с заказом». И ушел. Тут семья блондинов как по команде встала и разом промаршировала к выходу. Все это время мама провожала их пристальным враждебным взглядом, будто прогоняя их вон своими свирепыми светло-карими глазами. И я верю, что именно в этом дело. У ласковой тигрицы-мамаши тоже весьма грозный вид.
ЗАПИСКИ СВОБОДОМЫСЛЯЩЕЙ ХРИСТИАНКИ
ТЫ – ВЕРУЮЩАЯ женщина. И живешь одна. Но не потому, что ты вдова. Просто ты не замужем. На основании этих незамысловатых данных можно сделать только один (и между прочим, абсолютно верный) вывод: ты-лесбиянка. Теперь вернемся в так называемые былые времена, скажем, лет на двести назад. Не дай бог тебе было родиться с рыжими или черными, как смоль, волосами. А если вдобавок ты еще имела неосторожность носить их распущенными и разговаривать сама с собой, то мужики непременно позаботились бы, чтобы на твоей шее затянулась веревка и твое мертвое тело болталось бы на ветке какого-нибудь дерева. А если бы на дворе стояла подходящая погода, то возбужденные мужики (они всегда смелеют в толпе) поджарили бы тебя живьем. Созерцание вопящей, извивающейся в оранжевых языках пламени женщины, как правило, демонстрирует собравшимся, что дорога гомосексуализма до добра не доведет. Сегодня вычислить колдунью/лесбиянку не так уж просто. Она об этом тщательно заботится и в принципе неотличима от гетеросексуальных женщин. С другой стороны, и наказания за гомосексуальность стали куда менее оголтелыми.
Я видала лесбийскую порнографию, и, знаете… все эти металлические, резиновые и прочие приспособления, которые они засаживают друг в друга… мне кажется, они просто не могут испытывать удовольствия. Эти штуковины не предназначены для проникновения внутрь женщины. Можете тереться ими, пока ждете стадо с пастбища, если так уж неймется. Трите и шлепайте ими свою промежность, вставляйте внутрь, пока буренки не набьются в ванную и их не трахнет током. А теперь выкиньте к черту всю эту пластмассу, металл и резину. А с ними и всяческие сомнения. Найдите себе натурала и выходите за него замуж. Можете любить его как брата. Вы не можете себя переделать. Прекрасно. Но не стоит из-за этого гробить свою жизнь. Оглядитесь: сейчас полно мальчиков, которые больше похожи на девочек, и мальчиков, которые внешне похожи на мужчин, зато мыслят как девочки. Они будут не против. Они изящны, на их теле почти нет волос, и пахнут они, как цветник. Высокие и худые, полные и жизнерадостные (или не очень) – имеются на любой вкус. Уверена, что большинство из них быстро кончают, зато, как минимум, у вас между ног окажется человеческая плоть. К тому же они, как правило, извиняются. Есть мужчины, которые настолько деликатны, что, если вам требуется уединение, они оставят вас в покое хоть на полвека. Вот что я, собственно, хочу сказать: на фундаментальном уровне мы все одинаковы. И это само по себе прекрасно. Изменитесь вы или нет, останетесь или передумаете быть лесбиянкой, вы прекрасно знаете, что вас ожидает в конечном итоге. Придет день, и вы вместе с другими несчастными извращенцами будете преданы земле – этой грозной Печи в режиме Быстрой Жарки, в то время как мы, истинные христиане с безупречной репутацией, отправимся на божественном подъемнике в Поднебесную.
Сегодня верующая женщина в счастливом браке – а надо признаться, что сегодня многое изменилось для нее в лучшую сторону, – больше не представляет собой убогую, безвкусно одетую супружницу, по-коровьи бредущую по дороге со своими четырьмя чудесными отпрысками. Однако она все та же рьяная мать все с теми же четырьмя активными детишками, поборница нравственности и дисциплины, преданная и внимательная читательница Библии…
Однако, кроме всего прочего, она еще и страстная женщина. Исследования показали, что подавляющее число семейных проблем возникает в связи с деньгами или сексом. Причем деньги, как правило, лишь повод для разногласий. С той щедростью, которую предлагают вам сегодняшние банковские схемы кредитования, с их низкими месячными процентами по кредитам и высокими по сбережениям, схватить за хвост американскую мечту не вопрос для семьи почти с любым уровнем дохода. Как обстоит дело в типичной христианской семье? Муж вкалывает, жена растит детей. По воскресеньям она водит их в церковь, пока ее благоверный прозябает перед телевизором или коптит небо с коллегами по бизнесу на поле для гольфа. А как говорит мой тренер по аэробике, в гольфе нет ничего спортивного. Они могут быть добропорядочными и хорошо воспитанными христианами, одетыми в безупречно пастельные тона и купающимися в лучах американского счастья, но в то же время они уже не способны перебросить жену через голову в залихватском танце. Это вовсе не тоска по варварским временам. Я просто хочу сказать, что оба пола должны быть сильными. Не для того, чтобы воевать, хотя, если мы в состоянии мыслить лишь в этом ключе, отлично, потому что истинное поле боя – это любовь, и лично я мечтаю умереть именно так… В самом сердце похоти.
Многие женщины после рождения детей уже не надевают раздельных купальников. И правильно делают: не то солнце, глядя на них, свалилось бы с неба. Обвисшие формы вызывают естественное отвращение. Что я пытаюсь сказать? А то, что физическая подготовка играет колоссальную роль с точки зрения чувственной составляющей нашей с вами духовной жизни. В наше время истинная христианка должна быть просто сногсшибательной, чтобы выдерживать конкуренцию со стандартами красоты пивной рекламы, полной непристойных намеков. Если вы на это не способны, ждите, что ваша семья развалится. Безусловно, нам никогда не будет девятнадцать лет. Но в нас должно быть нечто такое, что будет заставлять прохожих оборачиваться. Я не имею в виду косметику. Я говорю о сексуальной искушенности. О страстности и пылкости. О профессионализме и неповторимости в постели. Как уже убедились на собственном опыте многие мужчины, старая кобыла борозды не портит. Зрелая женщина в отличие от привередливой соплюшки знает, что делать. И ой как хорошо. Мы умеем довести дело до конца, и даже после этого у нас остается кое-что на закуску. Мы мурлычем со всей искренностью. Думаю, никому не нужно объяснять, отчего. В конце концов, словарь истинной леди сводится к одному-единственному определению: хочу еще.
ТО, ЧТО ОДНИ ЛЮДИ называют вежливостью, для других является преступлением. Мужчина говорит за женщину. Преступление. А это происходит ежесекундно, каждый день. «Она начнет с зеленого салата, – заявляет он в ресторане, – а на десерт будет вишневый пудинг. В промежутке между этими блюдами моя застенчивая подруга закажет семгу. Просто, чтобы посмотреть, не кушать, нет». Вскоре он говорит: «Я хочу от тебя детей». Она (про себя): «Сэр, это приказ?» Он (про себя): «Вольно, рядовой».
Смена ролей. Женщина говорит за мужчину: «Что не так с этим овощем? Жалкий огрызок. Может, мужик болен? Может, надо его понянчить? А может, он – просто дурак? Может, просто тупой, как осел?» Объяснимся за дам. Мужики открывают вам двери, оплачивают счета за мотели – дадим пинка под зад Надутым Сайтам! Ведь они из кожи вон лезут, потому что напуганы. Они могут скрывать это сколько угодно – мы прочтем это в их глазах. Они мягкие и слезливые. Мой, например, не способен подойти к телефону. У него депрессия. Ему кажется, что весь мир хочет его убить. Так и сидит в комком в горле.
МЕНЯ ВСЕГДА УЧИЛИ, что воображение опасно и способно уничтожить тебя. Мне оно представляется в виде страшной глубокой ямы, пропасти. Ты можешь упасть и удариться головой. Так почему тебе вообще захотелось туда сунуться? Я лично крепко держусь за реальность. Вот, например, спросите у писателя: «На чем основаны ваши рассуждения? Уважаемый, откуда вы все это берете?» Он разозлится. А знаете, я с удовольствием одолжу по носовому платку всем писателям на свете, пусть поплачут, потому что вопрос-то резонный. Подобные вопросы всегда приходят мне в голову, но я никогда не задаю их с бухты-барахты. У меня пытливый ум. Я интересуюсь многими вещами, но все же держу свои мысли при себе, потому что эта женщина (я тыкаю себе в область сердца) уважает мнения других. Моя любознательность идет от любви и заботы. Истинная христианка никогда не утомится произносить эти слова. Теперь вернемся к писателям. Лично я симпатизирую героям куда больше, если знаю, что это подлинная история. Разве не этого, не сочувствия ждет от нас писатель? Всеми правдами и неправдами они добиваются свое цели – стучать в одиночестве по клавиатуре. И единственное вознаграждение, которое их ждет, – это похвала от читателей за то, что они сумели в удобоваримой форме донести до них потаенные мысли Бога. Писатели – это читатели мыслей. Персонажи, населяющие книги, бродят в моей голове, словно размотанные мумии, оцепеневшие и растерянные, в темноте, освобожденные от словесных пут. Я оплакиваю всамделишную кровь. Меня сражает наповал, если вдруг нарушается некая целостность. Ступни моей сестры стали чернеть и в конце концов отвалились. Из-за токсического шока. Ужас. Я говорю все это потому, что я – одна из вас. Я – самый обычный человек, который высоко ценит культуру, живет и дышит и каждый день выполняет свои обязанности, а потом, помолившись, отправляется в постель. Однако я вдруг стала одним из этих самых, писателей, которыми я так интересовалась. Такая вот история.
Меня всегда возбуждал шрифт моей печатной машинки. Он настраивает на нужный лад. Каждая буква, каждое слово выстраиваются в ряд, как жуки на параде. И с каждым, даже незаконченным предложением небеса становятся чуть ближе. Я болтаю постоянно, но совсем другое дело, когда видишь свою болтовню на бумаге. Есть что-то тревожное в самом процессе написания, нечто пугающее и сбивающее с толку, но зато, когда все позади, перед тобой словно крахмальная выглаженная рубашка. И мир приветствует ее ослепительную новизну. Когда я говорю, я мямлю. Ну, допускаю бессознательные ошибки. Я сама слышу свой лепет: «э-э-э», «хм-м», «ну», «знаете». Постоянно. Вряд ли это способствует пониманию. Я, наверное, могла бы излечиться от этой дурной привычки, просто замедлив темп своей речи. Как останавливаются от заикания. Окружающие так на меня таращились, будто у меня вот-вот что-то вылезет из носа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Мы разыгрываем детско-родительские отношения со страстью. Например, я – эксперт по потрошению рыбы. Я могу отрубить лососю голову и хвост, выпотрошить и приготовить к жарке меньше чем за тридцать секунд. Мы рыбачим в том месте, где вода пахнет арахисом.
Мы выслеживали эту девчонку целых два дня. Видели, как они появились и как разбивали лагерь. Папаша сказал, что собирается заняться с ней любовью на столе. В нашем доме есть стол для пикника. По-вашему, это нормально? Мы его сперли из палаточного лагеря. Папаша говорит, что любит делать это на столе потому, что так ему все видно и, когда дело сделано, он может просто взять и уйти. Он говорит, что женский животик – это сокровенная низина, вся такая мягкая-премягкая, и что если мышцы живота сильные, то посередине имеется небольшая укромная ложбинка, покрытая пушком. В это самое место он любит облегчаться, создавая посреди низины озерцо, в молочной глубине которого малюсенькие рыбаки могут ловить хреновы тучи странножопых головастиков.
ОРОСИТЕЛЬНАЯ КАНАВА
КОГДА В ГОРОД ПРИЕЗЖАЕТ ЦИРК, вы должны быть готовы к веселью. Под большим куполом творится столько замечательных вещей! На арену выходят грустные клоуны и начинают представление. Они такие дурные. Несмотря на то что я не поступил на отделение клоунады, я все равно клоун. Я даже сэндвич не могу съесть, не измазав себя брызнувшим соусом. Но когда представление закончено, клоун снимает свой красный нос и где-нибудь нажирается, становясь после этого полоумным. И играет снова, уже в полном уединении. Но на этот раз детишки не смеются, а их жирные тупые родители больше не скучают. Особенно после того как я (или он) нажал на курок водяного пистолета и – батюшки мои! – вогнал железяку кому-то в поджелудочную железу. Как, греет перспективка? Голова не кружится? У меня лично кружится. Свободный от своих прямых обязанностей клоун расчленит твое тело своим дурацким топором и сварит твои косточки – быть может, я колдун или просто маньяк – в густой вонючий суп. А те части тела, которые ему не нравятся, сбросит в оросительную канаву. Твою мать! Бежать быстро в клоунских башмаках не выходит.
Люди, живущие среди нас, живут для того, чтобы отрезать головы. Я лично отрезаю их, распевая «Алиллуйя». Когда я думаю о том, как твоя башка покатится вниз по улице, я готов весь обкончаться. Я выливаю море спермы прямо в грязь. Удобрение завтрашнего дня. Мастурбация устарела. Точность и интервалы – ненужные преграды. Трах по-клоунски, неудачно: кататься в грязи с брызгалками в кулаках. Трах по-клоунски, смешно: целиться в глаза, но лишь обрызгать щеки. Трах по-клоунски, грустно: кончаешь, будто плачешь.
В РЕСТОРАНЕ
В НАШЕЙ СЕМЬЕ четыре человека. Армией никак не назовешь. Как-то мы все вместе отправились в ресторан. Зашли и сели. Мама окинула помещение взглядом и остановилась на единственных, кроме нас, посетителях – тоже семье. Все они были белокурые. На тот момент мне было шестнадцать. Не прошло и минуты, как мама заявила, что люди за тем столиком – нацисты. Она сказала, что они пялятся на нас. Все четверо. И что они что-то обсуждают и явно не оставят нас в покое. Уж это точно. Она потребовала, чтобы отец что-нибудь сделал. Я не придумываю. Это всамделишная история. Отец удивился: «И что конкретно ты от меня ожидаешь? Чтобы я подошел к их столику и принялся избивать папашу? С чего ты взяла, что они – нацисты?» Я посмотрел в сторону подозреваемых. Они сидели неподвижно и не ели. Только перебрасывались друг с другом короткими предложениями и неотрывно глядели на нас. Все были стопроцентными блондинами. Рослые красавцы с чертами, правильными до анонимности, и в каждой проблескивал арийский пламень. В ответ я одарил их своим коронным убийственным взглядом. Выражение их лиц стало жестким, слегка насмешливым. Я забеспокоился: если мы сцепимся, то нашим оружием будут лишь вилки, ложки, салфетки и ножи для масла. До кучи в нашем распоряжении имелись стаканы, наполненные водой со льдом, скатерти и стулья. Официанты наверняка примут сторону нацистов. Они пришли в ресторан раньше нас и выглядят как супермодели. Блондины вообще харизматичны. Они больше веселятся по жизни. И еще они убивают больше людей. Я знал, что на мать и сестру можно положиться. Потому что лично испытал обеих. Им свойственна находчивость в драке. Например, мама однажды укрощала меня телефонным шнуром, накинутым мне на шею. А сестра как-то поставила подножку полицейскому, который гнался за торговцем наркотиками. Тот не был ее парнем. Она встряла, потому что ей просто захотелось поучаствовать. Отец у нас тучный; он берет своей массой. А я – хитрый и беспощадный, как я тогда считал или надеялся. И я не остановлюсь до тех пор, пока не сотру противника в порошок. Короче говоря, я верил в то, что нам удастся их сделать. Их папаня, конечно, был моложе нашего, зато я был старше сынка. Я бы прикончил его в считанные секунды. У девчонки на юбке были складки, в которых она вполне могла прятать скалку или что-то вроде этого. А на голове торчали две тугие косы. Я бы повырывал им всем глаза и искусал до мяса. А как только их глаза покатятся по полу, я бы их растоптал. Думаю, мама была права насчет «нацистов», хотя они и не носили нацистской формы и даже повязок со свастикой. Если бы не ее пунктик, мы, пожалуй, и не обратили бы на них внимания. На их лицах читалось то же неодобрение и любопытство, что и на лицах все остальных. Официант спросил нас, можно ли принять заказ. Повисла тишина. Затем отец сказал, пока нет. Мать добавила: «Кажется, у людей за тем столиком проблема. Что конкретно их не устраивает? Вы нам не поможете?» Официант ответил: «Я дам вам еще несколько минут, чтобы вы могли определиться с заказом». И ушел. Тут семья блондинов как по команде встала и разом промаршировала к выходу. Все это время мама провожала их пристальным враждебным взглядом, будто прогоняя их вон своими свирепыми светло-карими глазами. И я верю, что именно в этом дело. У ласковой тигрицы-мамаши тоже весьма грозный вид.
ЗАПИСКИ СВОБОДОМЫСЛЯЩЕЙ ХРИСТИАНКИ
ТЫ – ВЕРУЮЩАЯ женщина. И живешь одна. Но не потому, что ты вдова. Просто ты не замужем. На основании этих незамысловатых данных можно сделать только один (и между прочим, абсолютно верный) вывод: ты-лесбиянка. Теперь вернемся в так называемые былые времена, скажем, лет на двести назад. Не дай бог тебе было родиться с рыжими или черными, как смоль, волосами. А если вдобавок ты еще имела неосторожность носить их распущенными и разговаривать сама с собой, то мужики непременно позаботились бы, чтобы на твоей шее затянулась веревка и твое мертвое тело болталось бы на ветке какого-нибудь дерева. А если бы на дворе стояла подходящая погода, то возбужденные мужики (они всегда смелеют в толпе) поджарили бы тебя живьем. Созерцание вопящей, извивающейся в оранжевых языках пламени женщины, как правило, демонстрирует собравшимся, что дорога гомосексуализма до добра не доведет. Сегодня вычислить колдунью/лесбиянку не так уж просто. Она об этом тщательно заботится и в принципе неотличима от гетеросексуальных женщин. С другой стороны, и наказания за гомосексуальность стали куда менее оголтелыми.
Я видала лесбийскую порнографию, и, знаете… все эти металлические, резиновые и прочие приспособления, которые они засаживают друг в друга… мне кажется, они просто не могут испытывать удовольствия. Эти штуковины не предназначены для проникновения внутрь женщины. Можете тереться ими, пока ждете стадо с пастбища, если так уж неймется. Трите и шлепайте ими свою промежность, вставляйте внутрь, пока буренки не набьются в ванную и их не трахнет током. А теперь выкиньте к черту всю эту пластмассу, металл и резину. А с ними и всяческие сомнения. Найдите себе натурала и выходите за него замуж. Можете любить его как брата. Вы не можете себя переделать. Прекрасно. Но не стоит из-за этого гробить свою жизнь. Оглядитесь: сейчас полно мальчиков, которые больше похожи на девочек, и мальчиков, которые внешне похожи на мужчин, зато мыслят как девочки. Они будут не против. Они изящны, на их теле почти нет волос, и пахнут они, как цветник. Высокие и худые, полные и жизнерадостные (или не очень) – имеются на любой вкус. Уверена, что большинство из них быстро кончают, зато, как минимум, у вас между ног окажется человеческая плоть. К тому же они, как правило, извиняются. Есть мужчины, которые настолько деликатны, что, если вам требуется уединение, они оставят вас в покое хоть на полвека. Вот что я, собственно, хочу сказать: на фундаментальном уровне мы все одинаковы. И это само по себе прекрасно. Изменитесь вы или нет, останетесь или передумаете быть лесбиянкой, вы прекрасно знаете, что вас ожидает в конечном итоге. Придет день, и вы вместе с другими несчастными извращенцами будете преданы земле – этой грозной Печи в режиме Быстрой Жарки, в то время как мы, истинные христиане с безупречной репутацией, отправимся на божественном подъемнике в Поднебесную.
Сегодня верующая женщина в счастливом браке – а надо признаться, что сегодня многое изменилось для нее в лучшую сторону, – больше не представляет собой убогую, безвкусно одетую супружницу, по-коровьи бредущую по дороге со своими четырьмя чудесными отпрысками. Однако она все та же рьяная мать все с теми же четырьмя активными детишками, поборница нравственности и дисциплины, преданная и внимательная читательница Библии…
Однако, кроме всего прочего, она еще и страстная женщина. Исследования показали, что подавляющее число семейных проблем возникает в связи с деньгами или сексом. Причем деньги, как правило, лишь повод для разногласий. С той щедростью, которую предлагают вам сегодняшние банковские схемы кредитования, с их низкими месячными процентами по кредитам и высокими по сбережениям, схватить за хвост американскую мечту не вопрос для семьи почти с любым уровнем дохода. Как обстоит дело в типичной христианской семье? Муж вкалывает, жена растит детей. По воскресеньям она водит их в церковь, пока ее благоверный прозябает перед телевизором или коптит небо с коллегами по бизнесу на поле для гольфа. А как говорит мой тренер по аэробике, в гольфе нет ничего спортивного. Они могут быть добропорядочными и хорошо воспитанными христианами, одетыми в безупречно пастельные тона и купающимися в лучах американского счастья, но в то же время они уже не способны перебросить жену через голову в залихватском танце. Это вовсе не тоска по варварским временам. Я просто хочу сказать, что оба пола должны быть сильными. Не для того, чтобы воевать, хотя, если мы в состоянии мыслить лишь в этом ключе, отлично, потому что истинное поле боя – это любовь, и лично я мечтаю умереть именно так… В самом сердце похоти.
Многие женщины после рождения детей уже не надевают раздельных купальников. И правильно делают: не то солнце, глядя на них, свалилось бы с неба. Обвисшие формы вызывают естественное отвращение. Что я пытаюсь сказать? А то, что физическая подготовка играет колоссальную роль с точки зрения чувственной составляющей нашей с вами духовной жизни. В наше время истинная христианка должна быть просто сногсшибательной, чтобы выдерживать конкуренцию со стандартами красоты пивной рекламы, полной непристойных намеков. Если вы на это не способны, ждите, что ваша семья развалится. Безусловно, нам никогда не будет девятнадцать лет. Но в нас должно быть нечто такое, что будет заставлять прохожих оборачиваться. Я не имею в виду косметику. Я говорю о сексуальной искушенности. О страстности и пылкости. О профессионализме и неповторимости в постели. Как уже убедились на собственном опыте многие мужчины, старая кобыла борозды не портит. Зрелая женщина в отличие от привередливой соплюшки знает, что делать. И ой как хорошо. Мы умеем довести дело до конца, и даже после этого у нас остается кое-что на закуску. Мы мурлычем со всей искренностью. Думаю, никому не нужно объяснять, отчего. В конце концов, словарь истинной леди сводится к одному-единственному определению: хочу еще.
ТО, ЧТО ОДНИ ЛЮДИ называют вежливостью, для других является преступлением. Мужчина говорит за женщину. Преступление. А это происходит ежесекундно, каждый день. «Она начнет с зеленого салата, – заявляет он в ресторане, – а на десерт будет вишневый пудинг. В промежутке между этими блюдами моя застенчивая подруга закажет семгу. Просто, чтобы посмотреть, не кушать, нет». Вскоре он говорит: «Я хочу от тебя детей». Она (про себя): «Сэр, это приказ?» Он (про себя): «Вольно, рядовой».
Смена ролей. Женщина говорит за мужчину: «Что не так с этим овощем? Жалкий огрызок. Может, мужик болен? Может, надо его понянчить? А может, он – просто дурак? Может, просто тупой, как осел?» Объяснимся за дам. Мужики открывают вам двери, оплачивают счета за мотели – дадим пинка под зад Надутым Сайтам! Ведь они из кожи вон лезут, потому что напуганы. Они могут скрывать это сколько угодно – мы прочтем это в их глазах. Они мягкие и слезливые. Мой, например, не способен подойти к телефону. У него депрессия. Ему кажется, что весь мир хочет его убить. Так и сидит в комком в горле.
МЕНЯ ВСЕГДА УЧИЛИ, что воображение опасно и способно уничтожить тебя. Мне оно представляется в виде страшной глубокой ямы, пропасти. Ты можешь упасть и удариться головой. Так почему тебе вообще захотелось туда сунуться? Я лично крепко держусь за реальность. Вот, например, спросите у писателя: «На чем основаны ваши рассуждения? Уважаемый, откуда вы все это берете?» Он разозлится. А знаете, я с удовольствием одолжу по носовому платку всем писателям на свете, пусть поплачут, потому что вопрос-то резонный. Подобные вопросы всегда приходят мне в голову, но я никогда не задаю их с бухты-барахты. У меня пытливый ум. Я интересуюсь многими вещами, но все же держу свои мысли при себе, потому что эта женщина (я тыкаю себе в область сердца) уважает мнения других. Моя любознательность идет от любви и заботы. Истинная христианка никогда не утомится произносить эти слова. Теперь вернемся к писателям. Лично я симпатизирую героям куда больше, если знаю, что это подлинная история. Разве не этого, не сочувствия ждет от нас писатель? Всеми правдами и неправдами они добиваются свое цели – стучать в одиночестве по клавиатуре. И единственное вознаграждение, которое их ждет, – это похвала от читателей за то, что они сумели в удобоваримой форме донести до них потаенные мысли Бога. Писатели – это читатели мыслей. Персонажи, населяющие книги, бродят в моей голове, словно размотанные мумии, оцепеневшие и растерянные, в темноте, освобожденные от словесных пут. Я оплакиваю всамделишную кровь. Меня сражает наповал, если вдруг нарушается некая целостность. Ступни моей сестры стали чернеть и в конце концов отвалились. Из-за токсического шока. Ужас. Я говорю все это потому, что я – одна из вас. Я – самый обычный человек, который высоко ценит культуру, живет и дышит и каждый день выполняет свои обязанности, а потом, помолившись, отправляется в постель. Однако я вдруг стала одним из этих самых, писателей, которыми я так интересовалась. Такая вот история.
Меня всегда возбуждал шрифт моей печатной машинки. Он настраивает на нужный лад. Каждая буква, каждое слово выстраиваются в ряд, как жуки на параде. И с каждым, даже незаконченным предложением небеса становятся чуть ближе. Я болтаю постоянно, но совсем другое дело, когда видишь свою болтовню на бумаге. Есть что-то тревожное в самом процессе написания, нечто пугающее и сбивающее с толку, но зато, когда все позади, перед тобой словно крахмальная выглаженная рубашка. И мир приветствует ее ослепительную новизну. Когда я говорю, я мямлю. Ну, допускаю бессознательные ошибки. Я сама слышу свой лепет: «э-э-э», «хм-м», «ну», «знаете». Постоянно. Вряд ли это способствует пониманию. Я, наверное, могла бы излечиться от этой дурной привычки, просто замедлив темп своей речи. Как останавливаются от заикания. Окружающие так на меня таращились, будто у меня вот-вот что-то вылезет из носа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34