Об ушедших быстро забудут.
Пейтон с этим не согласилась. Каждый человек самобытен, считала она, и не заслуживает забвения. Случайное знакомство, случайная любовная связь и то остаются в памяти.
Чемодан оттягивал руку, и Пейтон на минуту остановилась у витрины какого-то ресторана, увидев за стеклом на подносе замороженных устриц, открывших, казалось, в предсмертном крике створки перламутровых раковин.
Неужто и ее жизненный путь близится к завершению, и она больше не испытает настоящего чувственного влечения с непременным ответным чувством? Годы берут свое. Век женщины короток. Другое дело мужчины: они в любом возрасте нарасхват, особенно те, что с немаленькими деньгами.
У женщин из низов, таких, как она, единственный капитал – внешняя привлекательность, только не каждой суждено им воспользоваться. Не преуспела особенно и она, упустив немало возможностей.
Пейтон вспомнила, как в вагоне подземки увидела однажды прямо перед собой мясистую, покрытую густыми черными волосами огромную руку с вызывающе крупным перстнем на среднем пальце. Тогда она почувствовала эротическое влечение и наверняка бы не отказалась, чтобы эта рука покоилась рядом с ней, на ее подушке. В ней было что-то сальное, непристойное, но в то же время и притягательное. Она могла бы принадлежать восточному деспоту, необузданному и страстному. Она упустила его.
Впереди тоскливые будни. Теперь ей не пленить индийского махараджу, не побывать в его роскошном дворце, не посидеть под шелковым балдахином на спине у слона. Теперь ей не поплавать на фелуке по Нилу в обществе соблазнительного чернокожего суданца в высоком тюрбане и с кривой саблей у пояса.
И все же ее не обошли приключения, в которые она пускалась, правда, одна, не рассчитывая на Барри, который при одном виде крестьянина с мачете спешит убраться подальше. Зато он работает, не ленясь. У него хорошие руки. Его уважают. Только уважает ли он ее? Скорее всего, считает, что она всего-навсего атрибут его повседневной жизни, одна из составляющих его достижений – рыбка, пойманная в реке, разве что не на муху.
Тяготили ее и другие мысли. Кэш вырос и зажил самостоятельной жизнью. Она видела его редко, а когда видела, ей казалось, что он к ней невнимателен. Правда, она и раньше зачастую не находила с ним общего языка. Приезжая домой из школы, он обычно говорил о машинах, о компьютерных новшествах, о своих спортивных успехах. Пейтон слушала, но поддержать разговор, как правило, затруднялась, и еще тогда посчитала, что Кэш отдаляется от нее, проводя большую часть жизни в своем собственном мире, естественном для мужчин, а для нее – непостижимом и недоступном. Вряд ли на него стоило обижаться – с таким же успехом можно ругать собак за неумение разговаривать. И все же Пейтон подсознательно ощущала, что в отчужденности Кэша виновата только она.
На другой стороне улицы, чуть вдали, она увидела вывеску неказистого на вид бара. СТЕЛЛА АРТУА ЛАГЕР – сумела разобрать Пейтон, хотя неоновыми огнями вспыхивало лишь: СТЕЛЛА, СТЕЛЛА, СТЕЛЛА.
Пейтон иронически усмехнулась: «стелла» означало «звезда», а ее собственная звезда, кажется, закатилась. Да и что она освещала? Погоню за плотскими удовольствиями. Вероятно, в прежней жизни она была мужчиной, а в этой – питалась лишь целлюлозой и даже не понимала, какой должна быть на вкус истинная еда. Сколько времени – минут, часов, дней – прошли в немыслимом страхе, словно бы она постоянно пыталась не соскользнуть с крутой крыши, за которую еле-еле держалась, вцепившись в нее ногтями.
Пейтон вздохнула. Придется проявить активность самой, непривычная роль для женщины.
– Мне кажется, мы с вами родственные натуры, – вкрадчиво сказала она, – и могли бы весело провести время. Вы понимаете, что я имею в виду?
Пейтон смутилась и выжидательно посмотрела на парня. По тому, как он хмыкнул, стало ясно, что ее поняли. Парень выпустил из ноздрей дым, бросил окурок на тротуар и, растирая его ногой, медленно произнес:
– Не возьму в толк, почему вы обратились ко мне, – он окинул ее пристальным взглядом с головы до пят, затем шмыгнул носом и потянулся за поставленным на тротуар рюкзаком. Надев лямки на плечи, он зашагал прочь, растворяясь в сером, промозглом воздухе. Пройдя несколько шагов, он обернулся и, усмехнувшись, добавил:
– Мадам, вы годитесь мне в матери. Вам не меньше пятидесяти.
Пейтон приняла воздаяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Пейтон с этим не согласилась. Каждый человек самобытен, считала она, и не заслуживает забвения. Случайное знакомство, случайная любовная связь и то остаются в памяти.
Чемодан оттягивал руку, и Пейтон на минуту остановилась у витрины какого-то ресторана, увидев за стеклом на подносе замороженных устриц, открывших, казалось, в предсмертном крике створки перламутровых раковин.
Неужто и ее жизненный путь близится к завершению, и она больше не испытает настоящего чувственного влечения с непременным ответным чувством? Годы берут свое. Век женщины короток. Другое дело мужчины: они в любом возрасте нарасхват, особенно те, что с немаленькими деньгами.
У женщин из низов, таких, как она, единственный капитал – внешняя привлекательность, только не каждой суждено им воспользоваться. Не преуспела особенно и она, упустив немало возможностей.
Пейтон вспомнила, как в вагоне подземки увидела однажды прямо перед собой мясистую, покрытую густыми черными волосами огромную руку с вызывающе крупным перстнем на среднем пальце. Тогда она почувствовала эротическое влечение и наверняка бы не отказалась, чтобы эта рука покоилась рядом с ней, на ее подушке. В ней было что-то сальное, непристойное, но в то же время и притягательное. Она могла бы принадлежать восточному деспоту, необузданному и страстному. Она упустила его.
Впереди тоскливые будни. Теперь ей не пленить индийского махараджу, не побывать в его роскошном дворце, не посидеть под шелковым балдахином на спине у слона. Теперь ей не поплавать на фелуке по Нилу в обществе соблазнительного чернокожего суданца в высоком тюрбане и с кривой саблей у пояса.
И все же ее не обошли приключения, в которые она пускалась, правда, одна, не рассчитывая на Барри, который при одном виде крестьянина с мачете спешит убраться подальше. Зато он работает, не ленясь. У него хорошие руки. Его уважают. Только уважает ли он ее? Скорее всего, считает, что она всего-навсего атрибут его повседневной жизни, одна из составляющих его достижений – рыбка, пойманная в реке, разве что не на муху.
Тяготили ее и другие мысли. Кэш вырос и зажил самостоятельной жизнью. Она видела его редко, а когда видела, ей казалось, что он к ней невнимателен. Правда, она и раньше зачастую не находила с ним общего языка. Приезжая домой из школы, он обычно говорил о машинах, о компьютерных новшествах, о своих спортивных успехах. Пейтон слушала, но поддержать разговор, как правило, затруднялась, и еще тогда посчитала, что Кэш отдаляется от нее, проводя большую часть жизни в своем собственном мире, естественном для мужчин, а для нее – непостижимом и недоступном. Вряд ли на него стоило обижаться – с таким же успехом можно ругать собак за неумение разговаривать. И все же Пейтон подсознательно ощущала, что в отчужденности Кэша виновата только она.
На другой стороне улицы, чуть вдали, она увидела вывеску неказистого на вид бара. СТЕЛЛА АРТУА ЛАГЕР – сумела разобрать Пейтон, хотя неоновыми огнями вспыхивало лишь: СТЕЛЛА, СТЕЛЛА, СТЕЛЛА.
Пейтон иронически усмехнулась: «стелла» означало «звезда», а ее собственная звезда, кажется, закатилась. Да и что она освещала? Погоню за плотскими удовольствиями. Вероятно, в прежней жизни она была мужчиной, а в этой – питалась лишь целлюлозой и даже не понимала, какой должна быть на вкус истинная еда. Сколько времени – минут, часов, дней – прошли в немыслимом страхе, словно бы она постоянно пыталась не соскользнуть с крутой крыши, за которую еле-еле держалась, вцепившись в нее ногтями.
Пейтон вздохнула. Придется проявить активность самой, непривычная роль для женщины.
– Мне кажется, мы с вами родственные натуры, – вкрадчиво сказала она, – и могли бы весело провести время. Вы понимаете, что я имею в виду?
Пейтон смутилась и выжидательно посмотрела на парня. По тому, как он хмыкнул, стало ясно, что ее поняли. Парень выпустил из ноздрей дым, бросил окурок на тротуар и, растирая его ногой, медленно произнес:
– Не возьму в толк, почему вы обратились ко мне, – он окинул ее пристальным взглядом с головы до пят, затем шмыгнул носом и потянулся за поставленным на тротуар рюкзаком. Надев лямки на плечи, он зашагал прочь, растворяясь в сером, промозглом воздухе. Пройдя несколько шагов, он обернулся и, усмехнувшись, добавил:
– Мадам, вы годитесь мне в матери. Вам не меньше пятидесяти.
Пейтон приняла воздаяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33