OCR Busya
«Тама Яновиц «Пейтон Эмберг». Серия «Альтернатива»»: ACT, ACT МОСКВА, Транзиткнига; Москва; 2006
Аннотация
«Секс в большом городе» – бред и мерзость!
«Свободная любовь», может, и хороша для эмансипированных единиц – а вот во что она превращается для миллионов обычных женщин – невинных жертв феминизма и сексуальной революции.
«Пейтон Эмберг» – одна из самых злых и смешных книг Тамы Яновиц!
Тама Яновиц
Пейтон Эмберг
БЕТСИ ЛЕРНЕР ПОСВЯЩАЮ

* * *
Роман – плод фантазии сочинителя. Автору еще далеко до пятидесяти, и у нее нет вшей.

* * *
Автор выражает признательность за поддержку и помощь в написании этой книги Дайан Хиггинс, Люку и Марианне Курвиц, Сен-Амур Фестиваль, Эллен Сальпетер, Жерару и Нелите Ле Клери, Филлис Яновиц, Пейдж Пауэл, Тому Беллу, Розмари Дэвидсон, д-ру Фреду Брандту, Эрин Осье, Дону Вайнтраубу, Джону Мерфи, Грегу Салливану, Николь Аргирес, Ане Розенберг, Джокасте Браунли, д-ру Ларри Розенталю и моему дорогому мужу Тиму Ханту, неизменно вдохновлявшему и поддерживавшему меня.
У души нет морали
Мы не слышим стука копыт,
Хоть он с каждым часом все громче,
А лошади царственны,
Напыщенны и кичливы,
А экипаж черен и величав.
У души нет морали,
Одна надежда.
Абстракции не убегают
И не блещут умом.
Душа – не Гудини.
Экипаж катит по расписанию,
Плакальщики на каждом углу
Утопают в слезах, машут вслед.
Душа не плачет,
У нее другие заботы.
Душа даже не рядом.
Она в другой галактике,
Бодро кружится в танце,
Отбивает ритм ладонями
И напевает фальшиво «Голубую луну».
Филлис Яновиц
Глава первая
В ближайшем от вокзала отеле цены оказались не по карману: триста долларов в сутки – таких денег у нее не было.
– Пожалуй, я пойду в другую гостиницу, – сказала она. – Если там не понравится, то вернусь. У вас найдется свободный номер?
Она пожалела, что приехала в Антверпен. Должно быть, хуже только Стокгольм с его добропорядочными людьми, не способными даже на малейшее сумасбродство. Если и здесь такие же благопристойные нравы, то она в Антверпене не задержится. Она привыкла в поездках, вдали от дома, быть содержанкой и не считала это грехом, давно распростившись с несбыточными иллюзиями.
– Свободные номера в гостинице есть, и, если вернетесь, то удобно устроитесь, – ответил регистратор, слегка усмехнувшись, словно знал наперед, что Пейтон не возвратится. – Только номера будут готовы после одиннадцати. У вас есть время сходить в другую гостиницу.
Чемодан оттягивал руку. Одна радость – он был новым и презентабельным, не в пример замшевой сумке, поношенной и потертой, совершенно не подходящей по виду для дамы, претендующей на достаток и элегантность.
Женщина еле шла на подгибающихся ногах. Голова раскалывалась, тело ломило. Скорее снять номер, тогда можно перекусить, выпить кофе. Направляясь к гостинице подешевле, Пейтон решила, что снимет номер несмотря ни на что.
Ее левая рука онемела, и не только от тяжести, но и от чрезмерного возлияния: выпитая в поезде водка давала о себе знать. На лбу выступила испарина. Женщину бросало то в жар, то в холод. Однажды медики ей сказали, что у нее в крови низкий уровень сахара, и сейчас, внезапно вспомнив об этом, она замедлила и без того тихий шаг. Ей стало казаться, что она вот-вот споткнется о сахарницу с несколькими крупинками сахарного песка. Захотелось пить, но стакан сока пока был недоступен – она не знала ни французского, ни фламандского.
Гостиница оказалась невзрачной. В вестибюле от ковра тянуло сыростью, перемешанной с едким запахом вещества, которым обычно морят расплодившихся тараканов. Увидев Пейтон, из-за стойки, глухо ворча, выбежал мопс. Обнюхав кожаный чемодан, он тявкнул и, переминаясь с ноги на ногу, побрел восвояси. За стойкой, колыхая необъятными телесами, стояла старуха с глазами навыкат, точь-в-точь, как у мопса. Ее лицо было напудрено, но даже пудра не могла скрыть черные волоски на мясистом, бесформенном подбородке. Вряд ли в молодости она была привлекательной. Улечься с такой в постель, верно, можно было только в бесчувственном состоянии.
Цена за номер оказалась приемлемой – пятьдесят долларов в сутки. Отсчитав деньги старухе, женщина получила взамен увесистый ключ с круглым набалдашником на конце. О плоском пластиковом ключе здесь, видно, и понятия не имели.
Лифт не работал. С трудом преодолев лестничные ступени, женщина поднялась на третий этаж. Всю обстановку комнаты составляли узкая покоробленная кровать, платяной шкаф и скверное зеркало, висевшее на стене над небольшой раковиной. Туалета и ванны в номере не было. Единственное окно выходило на узкую улицу. Напротив виднелся дом, окруженный лесами, походившими на скелет динозавра.
Женщина вздохнула и, оставив мысли об обжигающей ванне, способной вернуть ей силы, подошла к койке. Откинув жесткое одеяло и потрогав простыни из грубого материала, она разделась и легла спать.
Стоило ей проснуться, как заурчало в желудке. Да и головная боль все еще не прошла. Неожиданно женщина ощутила, что по голове кто-то ползает. Она почесалась. Неприятное ощущение прекратилось. Женщина закрыла глаза, намереваясь еще немного поспать, но в это время явственно ощутила, что какое-то насекомое щекочет ей шею. Последовал укус. Неужели вши?
Она поднялась, достала из сумки гребень, подошла к раковине и, наклонившись, стала вычесывать голову. В раковину посыпались волосы. Женщина пригляделась и вздрогнула от неимоверного отвращения. Так и есть – вши! Да их целое полчище! Одни – большие с округлым брюшком – омерзительно шевелились, другие были с булавочную иголку. А это что? На волосах виднелись полупрозрачные зернышки и черные крапинки. Зернышки, видно, – яйца, а крапинки, наверное, – испражнения насекомых. Какая мерзость!
Женщина скривила лицо, но, заметив особо большую вошь, придавила ее ногтем. Раздался треск. К омерзению примешалось довольство. С одной покончено! Да она всех уничтожит. Расплодились за чужой счет. Женщина продолжила вычесывать волосы.
Покончив с этим занятием, она пришла к мысли купить средство от вшей. Да только это не просто. Не зная языка, не ткнешь в аптеке пальцем в нужную склянку, а объясняться на английском с понимающими этот язык поистине унизительно. Да она сгорит со стыда!
Но прежде чем купить средство от вшей, неплохо отыскать прачечную и выстирать кое-какую одежду. Что если яйца вшей попали на свитер? Стоит его надеть, и начинай все сначала. Женщина уложила волосы в «конский хвост». Укладывая волосы, почувствовала, как болят руки. Да что руки! Ломило все тело: и ребра, и грудь, и живот.
Мыла у нее не было. Не нашлось его и на полке под зеркалом. Помывшись холодной водой, женщина взглянула на себя в зеркало и недовольно поморщилась: косметика не смылась с лица, да еще веки припухли. Это никуда не годится. Ей пристало выглядеть свежей и молодой. Бессонная ночь, проведенная в поезде, не должна сказаться на ее внешности. Никто не должен догадываться об ее истинном возрасте. Немного подумав, женщина пожала плечами и наложила новый слой косметики поверх несмытого старого. Затем надела черные джинсы, они выглядели почище, чем те, что были на ней до этого. Покидав в чемодан грязные вещи, женщина направилась к двери и вышла на улицу.
Воздух был сырой и холодный. Тротуар под ногами, дома и даже небо над головой, казалось, были окрашены одной серой краской. Возможно, тому способствовала пасмурная погода, а может, то было просто обычное состояние индустриального города.
Пройдя два квартала, женщина остановилась у небольшого кафе, напоминавшего своим видом американскую забегаловку. За столиком у окна, склонив на грудь голову, сидел какой-то мужчина, по виду бедняк. В глубине помещения пили пиво. Что за люди, разглядеть трудно – окно было слишком грязным.
Женщина вошла внутрь. В нос ударило запахом табака. В помещении плавали сизые клубы дыма. Свободный столик нашелся рядом со столиком замеченного из окна бедняка. Теперь он сидел, опустив голову еще ниже. Перед ним стояла большая чаша с горчицей, и, казалось, если он еще чуть наклонится, его длинные волосы опустятся прямо в чашу.
Женщина уселась на банкетку, обитую бархатом. Материал давно выцвел, видно, это кафе знавало лучшие времена. К столику подошла официантка, тощая девица с помятым лицом и крючковатым носом, похожая на подбитого журавля.
– Чашку кофе, пожалуйста, – улыбнувшись, сказала Пейтон. – И принесите меню.
Официантка не заставила себя ждать. Она появилась с подносом, на котором стояли кружки с пенистым пивом, стаканы с апельсиновым соком и чашка с кофе. Кофе достался Пейтон.
– Принесите и мне, пожалуйста, апельсиновый сок, – попросила она, а затем, взглянув мельком в протянутое меню, быстро добавила: – И омлет тоже.
Тут дверь кафе отворилась, и в помещение вошла женщина, разодетая, по всей видимости, во все самое лучшее. На ней был костюм из твида и черные чулки с люрексом. Но одежда эта не спасала хозяйку – ее лицо было безнадежно измято чрезмерным употреблением алкоголя и, увы, возрастом. Женщина, однако, казалась весьма довольной собой. Но только со стороны это довольство походило на гордость свихнувшейся курицы. Волосы, уложенные в корону, претендовали на изысканную прическу дамы из общества, но цветом напоминали трупную муху – черную с зелеными разводами на спине. На шее женщины красовался бледно-лиловый шарфик из синтетического шифона, руки – в белых перчатках. Наряд ее дополнял зонтик, напоминавший засохшую новогоднюю елку, а вся она походила на сомнительную красотку фривольного поведения, сошедшую с помятой и поблекшей открытки.
Однако не вызывало сомнения: женщине невдомек, что она выглядит как пугало. Такое и в голову не придет, если потратить на туалет час-другой, заботясь о каждой мелочи. Труды должны окупаться, и женщина твердо намеревалась подцепить шикарного кавалера.
Кофе подали с имбирным печеньем, которое, хотя и пришлось Пейтон по вкусу, заставило вспомнить о зубной боли – в одном из ее передних верхних зубов было дупло. Однако боль, к счастью, быстро прошла, и Пейтон с интересом взглянула на поставленные на стол омлет с хрустящими чипсами и на две маленькие тарелочки – одну с белым хлебом, другую – с кубиками масла. Омлет оказался на редкость вкусным, а масло попросту удивило: оно было нежным и чуть соленым – не то, что та безвкусная масса, которую подают в американском кафе. Пейтон с аппетитом налегла на еду. Она бы и вовсе посчитала себя счастливой, если бы не грязная голова, которая неимоверно чесалась.
Тем временем мужчина, принятый ею за потрепанного нуждой и временем бедняка, – о человеке в вязаной замызганной шапочке и мешковатой одежде другого мнения не составишь – неожиданно поднял голову, снял головной убор и огляделся по сторонам. Увидев его лицо, Пейтон поперхнулась, раскашлялась. Вот это неожиданность! Мужчина оказался необыкновенно красивым, да к тому же и молодым – двадцать три года, не больше. Да это ариец с Баварских гор, а то и кинозвезда или модель с престижного подиума! У Пейтон перехватило дыхание. Она была поражена, чрезмерно потрясена, непомерно восхищена.
Молодой человек поднялся. Высокий, широкий в плечах и узкий в бедрах, с копной золотистых волос на круглой голове, изящно посаженной на крепкую мускулистую шею, он производил неизгладимое впечатление. Нордический бог, да и только!
Пейтон не отрывала от него глаз, хотя и понимала, что это предосудительно. Все горести последних нескольких месяцев, фатальное невезение, неудачи на ровном месте моментально забылись.
Парень надел шапку и достал из-под стола брезентовый рюкзак цвета хаки. Пейтон сидела, как завороженная, не переставая любоваться необыкновенным красавцем. Что значит молодость! Человек немного вздремнул и несказанно преобразился. Кто он? Куда направляется? Возможно, он тоже приезжий и собирается в порт, чтобы наняться на судно. Скорее всего, он честный, здравомыслящий человек, не мошенник и не небокоптитель. Если бы он был проходимцем, с такой внешностью давно бы разбогател за счет похотливых женщин. Да они бы дрались из-за него! Интересно, знает ли он цену себе?
Парень подхватил рюкзак и направился к выходу. Проходя мимо столика, за которым сидела Пейтон, он пристально посмотрел на нее.
Пейтон поднялась и положила деньги на стол. Она пойдет за красавцем! Пейтон считала и себя привлекательной: стройная фигура, высокая грудь, мягкие иссиня-черные волосы, неотразимый взгляд из-под шелковистых ресниц. Конечно, она бы чувствовала себя гораздо уверенней, если бы приняла ванну, сделала укладку и приоделась, но пока эти обыденные желания были недостижимы.
Пейтон вышла на улицу. Молодой человек шел впереди, в нескольких шагах от нее. Боже! Сейчас он свернет за угол и растворится среди прохожих на людной улице, исчезнет навсегда. Этого нельзя допустить. Она должна познакомиться с ним и договориться о встрече. За это время она приведет себя в надлежащий порядок, вымоется, сделает сногсшибательную прическу, наложит макияж – залюбуешься. А на свидание она явится в мини-юбке и в туфлях на шпильках. А когда они встретятся, то пообедают в каком-нибудь ресторанчике, а потом пойдут в бар и будут пить пиво, не отрывая глаз друг от друга. А после уединятся у нее в номере и проведут вместе ночь, которую она никогда не забудет. А если повезет, она проведет с ним неделю. Он сильный, и наверное, хорош в постели, доставит ей настоящее удовольствие. Конечно, между ними не будет настоящей любви. Тому научил ее горький опыт.
Утехи в горячей ванне, оральный секс… да чего только не было. Не было лишь любви. Впрочем, среди ее кавалеров встречались и благопристойные люди, но те, в большинстве своем, были безнадежными дураками. С такими лучше вовсе не иметь дела ни за какие богатства.
Парень шел впереди размеренным шагом, не торопясь, и все-таки она едва поспевала за ним – чемодан тянул руку. Еще хорошо, что он останавливался на каждом углу и не переходил перекресток на красный свет. Это давало ей время догнать его, но подойти к нему она все-таки не решалась. Он казался ей богом, сказочным принцем, и она бы не удивилась, если бы он, свернув за угол, внезапно пропал, растворился в воздухе. Однако молодой человек исчезать, видно, не собирался. Он не спеша шел по улице, тихонько посвистывая. Пейтон давно потеряла ориентацию и пришла к мысли, что следует купить карту города.
Видно, парень, наконец, понял, что за ним неотступно следуют, ибо дважды обернулся и мельком взглянул на нее с удивленным выражением на лице. В конце концов он остановился у автобусной остановки и, достав кисет и папиросную бумагу, стал скручивать сигарету.
Пейтон облегченно вздохнула – теперь можно и познакомиться. Когда она поставила рядом с ним чемодан, парень заговорил первым:
– Простите, у меня не лады с английским, но… – он замялся.
– Ваш английский вполне хорош. – Пейтон поощрительно улыбнулась.
– Мне показалось, вы хотите у меня что-то спросить, – он вопрошающе посмотрел на нее.
– Видите ли, – Пейтон перешла на доверительный тон, – я впервые в Антверпене, никого знакомых, и я оказалась в затруднительном положении. Увидела вас и подумала, может, вы…
Парень наморщил лоб, видно, предпринимая усилия, чтобы понять собеседницу. Пейтон подняла брови. Лет пятьдесят-шестьдесят назад английский в Европе знали немногие. Теперь положение изменилось, а среди молодежи по-английски говорит каждый второй. Однако, судя по всему, этот парень в английском не очень силен. Возможно, он из рабочих.
– Вы… что-то ищете? – наконец выдавил он из себя.
– Прачечную. Хотела отдать кое-что в стирку. Но когда увидела вас… – голос Пейтон стал притягательным.
Парень потряс головой и недоуменно пожал плечами.
– Чего вы хотите?
Пейтон вздохнула. Придется проявить активность самой, непривычная роль для женщины.
– Мне кажется, мы с вами родственные натуры, – вкрадчиво сказала она, – и могли бы весело провести время. Вы понимаете, что я имею в виду?
Пейтон смутилась и выжидательно посмотрела на парня. По тому, как он хмыкнул, стало ясно, что ее поняли. Парень выпустил из ноздрей дым, бросил окурок на тротуар и, растирая его ногой, медленно произнес:
– Не возьму в толк, почему вы обратились ко мне. – Он окинул ее пристальным взглядом с головы до пят, затем шмыгнул носом и потянулся за поставленным на тротуар рюкзаком. Надев лямки на плечи, он зашагал прочь, растворяясь в сером промозглом воздухе. Пройдя несколько шагов, он обернулся и, усмехнувшись, добавил:
– Мадам, вы годитесь мне в матери. Вам не меньше пятидесяти.
Глава вторая
Впервые это – что она позже расценила как «бес попутал» – случилось с ней в двадцать шесть лет, когда она была замужем уже третий год.
Она летела в Бразилию. Самолет был забит до отказа, и каждый пассажир, втиснутый в кресло, казался улиткой, выглядывающей из раковины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33