Их волновал запас пресной воды. Пока Кенда проводила инвентаризацию запасов провизии, он измерил уровень воды в баке. В нем осталось двадцать восемь галлонов из пятидесяти. Вынув карандаш, Джон подсчитал.
– Это можно будет растянуть почти на шесть недель. – Он посмотрел на Кенду, которая считала банки с консервами.
– Здесь пятьдесят одна банка, – сказала она. – По два килограмма бобов и риса, полмешка апельсинов, десять яблок, почти полная корзина батата. – Она посмотрела на деревянную корзину, полную фруктов и орехов с острова. – И это, – она указала на нее, – плюс достаточно кофе, чая, порошкового молока, муки и сахара.
Джон был доволен.
– Этого должно хватить. Мы сможем достать рыболовные снасти и заняться рыбалкой, чтобы обеспечить себя протеином. В холодильнике почти две дюжины яиц, масло и хлеб, – он засмеялся. – Мы рискуем даже набрать вес!
Кенда уселась на палубу.
– А как насчет полипов? По-моему, ты говорил, что надо очистить от них днище.
– Да, займусь этим через денек. Можем бросить якорь у какого-нибудь отдаленного острова, я надену водолазное снаряжение и позабочусь об этом "саде" на днище яхты.
– Смогу ли я чем-нибудь помочь тебе?
– Думаю, что нет: ты будешь слишком хорошей приманкой для акул. Им, скорее всего, не придется по вкусу такой отпетый негодяй, как я.
Ее глаза широко раскрылись.
– Ты же не полезешь в воду, там будут акулы?!
– Нет, если я буду знать об этом, они, как и всякие людоеды, любят подкрадываться незаметно.
– Почему бы тебе не оставить днище таким, как есть? Чем ему повредят эти существа? Пусть путешествуют вместе с нами!
– Если они сильно разрастутся, то будут очень влиять на маневренность и осадку яхты.
Через несколько дней, стоя на палубе, Кенда чувствовала и душевный подъем и благоговейный ужас. С той поры как Джон начал учить ее управлять яхтой, их отношения внезапно изменились: он – учитель, она – ученица. Он даже стал редко прикасаться к ней, как будто любой физический контакт противоречил правилам вождения яхты. Они неправдоподобно хорошо уживались, и, обучая ее, он был сама терпимость: лишь несколько сердитых слов сорвались однажды с его языка.
Джон подошел и сел рядом с ней, тихо барабаня пальцами по поручням.
– Ты сверила курс? – сухо спросил он.
– Да, – сказала Кенда, – и выяснила, сколько миль мы прошли. Сто двадцать шесть.
Джон вытянул ноги.
– Ты измерила высоту солнцестояния, чтобы сделать счисления? Помни, что я говорил тебе, и никогда не полагайся целиком на секстант – это всего лишь инструмент, сделанный руками человека, – предупредил ее Джон.
– Я проверила показания, и все сошлось.
Джон улыбнулся.
– Хорошо. Ты заслужила пятерку, – он посмотрел на нее. – Ты ведь понимаешь, что ветер дует с кормы, да?
Кенда кивнула.
– Да.
– Готова ли ты попробовать пройти под полными парусами?
Волнуясь, она снова кивнула. Яхта была снята с "автопилота", и, управляя ей, Кенда перевела грот направо и кливер налево. "Бьюти" стала сразу же похожа на бабочку, несущуюся стремительно и плавно над поверхностью вод.
Внезапно ветер изменился на юго-восточный вместо того, чтобы продолжать дуть с кормы, и "Бьюти" резко накренилась на правый борт, уклоняясь от курса то в одну, то в другую сторону. Джон вскочил и начал убирать паруса. Его чуть не выкинуло за борт, пока он справился с этим. Когда "Бьюти" вернулась на курс, он перевел взгляд на Кенду, которая словно окаменела.
Последовало долгое тягостное молчание, но она твердо решила не соглашаться с его обвинениями.
– Откуда мне было знать, что ветер так круто изменится? – слабо попыталась оправдаться она. – Мы шли с замечательной скоростью! Откуда я знала, что погода так резко изменится?
– Именно поэтому, моя дорогая, не всякий матрос может стоять за штурвалом! – Он стучал кулаком по десятиметровой грот-мачте. – Ты должна научиться предугадывать все капризы ветра, если хочешь использовать его! Ты должна быть сильной, а твой разум – достаточно острым, чтобы ты могла стать частью стихии, окружающей тебя. Ты никогда не должна принимать что-то как само собой разумеющееся, – подчеркнул он и подытожил, приподняв брови: – За это вождение ты заслужила три с минусом.
Кенда скорчила ему рожицу и вскочила.
– К черту твои глупые оценки! Мне все равно, что ты мне поставишь: да хоть двойку три раза подряд! Я решила задачу в меру своих знаний. Вы еще не научили меня всему, ваше совершенство, капитан Идеал! Вы научили меня только справляться с парусами, но не сказали, что делать, если этот идиотский ветер изменится!
Закинув голову, Джон громко и долго смеялся.
Направляясь в каюту, она остановилась и злобно сказала:
– Смейтесь сколько хотите, ваше высокомудрие, капитан Гений, но я скажу вам одно: к тому времени, как мы доберемся до Гавайев, я смогу управлять яхтой намного лучше вас! Подожди, вот увидишь!
Джон постоял на палубе несколько минут, затем последовал за ней. В каюте он просунул голову к ней за занавеску.
– Это бунт на корабле? – спросил Джон, все еще смеясь.
Кенда не ответила.
Он отодвинул занавеску и хватил ее.
– Я спрашиваю: это – бунт?
Кенда улыбнулась, смотря ему прямо в глаза.
– А что если и так? Что ты собираешься делать со мной?
– У меня свои методы обращения с бунтарями.
– Вот как? Интересно, в чем же они заключаются? Выбрасываешь их за борт?
– О нет! – он был так близко от нее, что ей стало не по себе. – У меня есть куда более приятные способы расправы, чем этот. – Отходя от нее, он стянул футболку.
– В таком случае тебе придется показать мне, как ты это делаешь. Я – бунтовщица, – сказала она почти не дыша.
Джон улыбнулся, и расстояние между ними сократилось, когда его пальцы коснулись ее плеча. Сейчас он пытался хмуриться, но не мог сдержать улыбку, его глаза как-то странно светились. Его жаркие и влажные губы коснулись ее щеки, потом на минуту прильнули к ее губам.
– Ты мне нужна. Боже мой, как ты нужна мне… – пробормотал Джон, и их губы слились в страстном поцелуе.
Ее охватил восторг, и она почувствовала, что ее силы убывают как вода во время отлива. Слабея, она присела на койку, ощущая его руки, притягивавшие ее тело.
Кенда почувствовала, как он снял с нее рубашку и бросил на пол. Прикосновение его обнаженной груди возбудило ее страсть. Казалось, будто пламя обожгло ее кожу. Его горячие губы переместились вниз, к ее шее, потом коснулись груди. Тело желало его, а мозг кричал решительное "Нет, нет и нет!". Тело ее затрепетало…
– Пожалуйста, не надо, Джон! – прошептала она.
Он спокойно лег рядом, прижавшись к ней потом поднял голову и заглянул ей в глаза. Через секунду его уже не было рядом, он даже не потрудился забрать свою футболку с пола.
Кенде в этот момент хотелось только умереть. Она отчаянно желала его, но не при таких обстоятельствах. Не без любви. Если бы, отдавшись ему, она этим заставила его полюбить себя, она бы никогда и не задумалась! Затем ею овладел страх. То, что он страстно желал ее, было бесспорным, то, что он любил ее, – вызывало сомнение.
– О Джон, – простонала она, – я не знаю, что хуже: когда ты полностью игнорируешь меня или когда ты прикасаешься ко мне! Все заставляет меня страдать… – Она протянула руку, подобрала футболку с пола и стала рыдать в нее от отчаяния.
Когда Кенда вернулась на палубу, Джон сидел, латая парус. Он делал вид, что ничего не произошло.
– Джон… – сказала она.
– Давай забудем все это, Кенда, – сказал он, – тебе нужно подмести каюту, пока я чиню парус.
Шел уже двадцатый день их плавания, когда на горизонте показались штормовые облака.
– Джон сразу же уверенно встал за штурвал.
– Надо немедленно убрать паруса, Кенда. Ветер крепчает, и будет шторм. – Его глаза напряженно следили за горизонтом.
…Через мгновение океан разбушевался. Почти все паруса были убраны, за исключением кливера – он был небольшого размера. Джон накинул Кенде на плечи спасательный жилет, который она тут же застегнула. К тому времени гребни волн уже накатывались один за другим, захлестывая палубу "Бьюти".
Стало темно как ночью. Оглушающие раскаты грома, блистание молний – все это являло собой жуткую картину.
Джон крепко сжимал в руках штурвал.
– Джон, дизель!! Почему мы без дизеля?! – кричала Кенда изо всех сил, пытаясь перекрыть шум стихии. Огромный водяной вал опрокинул ее и накрыл с головой. Кенду отбросило к борту, но веревка спасательного жилета удержала ее. Она попыталась встать на ноги.
– Быстро в каюту!! – прокричал Джон, вцепившись одной рукой в штурвал. Когда он поднял руку, яхта начала заваливаться на правый борт, и ему пришлось бороться с креном изо всех сил, чтобы не дать ей опрокинуться.
На четвереньках Кенда добралась до каюты и увидела, что вода залила ее палубу на несколько сантиметров. Она начала лихорадочно откачивать воду, но волны все захлестывали яхту, и каюту опять заливало.
Шторм бушевал трое суток подряд. Много раз за эти страшные дни Кенде казалось, что ни они, ни еле державшаяся на плаву "Бьюти" не дождутся солнечного света. Она и Джон не смыкали глаз. Иногда она теряла сознание от усталости, но через несколько минут приходила в себя и чувствовала, что шквалы стали еще более свирепыми. Вода в каюте все прибывала.
Только на третий день она смогла добраться с термосом кофе на палубу к Джону. Он выглядел ужасно, смотрел глазами, ввалившимися от бессонных ночей.
– Как же ты смогла откачать всю воду? – едва расслышала она его слова сквозь рев волн.
– Да так уж удалось! – прокричала Кенда, изо всех сил стараясь выглядеть бодрой. Она села рядом с рубкой на палубу.
– Это должно скоро кончиться, – прохрипел Джон и отхлебнул кофе из термоса.
– Мы с тобой ведь тоже долго не протянем, – серьезно и твердо сказала Кенда.
Очередная волна окатила ее, и она утерла лицо рукой.
– Джон, позволь мне немного постоять у штурвала! Попробуй хоть чуть-чуть передохнуть!
– Нет, я останусь здесь. С ней не должно ничего случиться. Я не допущу этого.
– С кем? С "Бьюти"?
И тут вконец измотанный Джон, теряя сознание, стал бредить, несвязно бормоча:
– "Бьюти" – непотопляемая… как "Непотопляемая Молли Браун"… ты помнишь ее… ха… ты не можешь не помнить ее… Было шоу на Бродвее о непотопляемой Молли Браун. Я собирался… назвать ее "Молли Браун", но Джил, моя Джил непременно хотела, чтобы "Бьюти"… как в ее любимой сказке "Черная красавица". Она даже хотела, чтобы я сделал ее черной… Я говорю: "Не могу, она из стеклопластика"… – Глаза его начали жутко закатываться под лоб, голова падала на грудь. – Я бы покрасил ее в черный, я бы сделал все что угодно… я бы сделал все что угодно… – речь его становилась совсем неразборчивой, – все… Все…
– Джон! – закричала Кенда. тряся его за плечо, – что с тобой?!
Он потерял сознание и растянулся на палубе возле рубки.
Кенда отчаянно закричала. Она была на грани истерики.
– Джон, вставай! – просила она его. Кенда заняла его место в рубке и вслепую нащупала штурвал "Бьюти". Из последних сил она удержала кренящуюся с борта на борт яхту. Только бушующий океан и дикие, яростные волны окружали ее. То, что яхта все еще оставалась на плаву, – было чудом.
Внезапно Кенда ощутила полное спокойствие. Она слишком устала, чтобы чего-нибудь бояться. Вокруг – оглушающий рев стихии, а в ней – полный штиль, даже какое-то умиротворение. Откуда-то пришла уверенность в себе. Когда налетел шторм, Кенда надеялась, что они выживут, что он не уничтожит их… Потом – наоборот: мозг ей сверлила мысль, что они непременно погибнут… В таком состоянии люди обычно проигрывают. И вдруг сцены прошедших дней, яркие воспоминания о мгновениях, проведенных с Джоном Тэйлором, всплыли в ее сознании. Это были божественные минуты, неповторимые часы, великолепные дни!
Она посмотрела на него, безжизненно лежащего на палубе, и поняла: перед лицом смерти она не одинока . Она ощущала себя измочаленной, но не одинокой! И вдруг, бросив штурвал, упала рядом с Джоном, обняла его и тесно прижалась к нему. Стараясь вселить в себя храбрость, страшась грядущего, она прошептала ему:
– Мы сделали все, что могли, дорогой… Ты хотел знать, что я думаю о всей этой стихии океана… Я думаю, что она до поры до времени была очень добра к нам, но все-таки она сильнее нас обоих. Мне очень не хочется признавать это, но это ведь правда! – Кенда зарыдала, но уже не от страха: она знала, что минуты их жизни сочтены. Она закрыла глаза, и гул шторма стал куда-то отдаляться… Потом она ничего не слышала.
Очнувшись, Кенда обнаружила, что лежит на своей койке в каюте. Какое-то время она не могла ни думать, ни шевелиться. Она ощущала только боль в мышцах, пронзающую ее словно тысячи иголок. Однако Кенда как-то заставила себя приподняться на локте, чтобы заглянуть в иллюминатор. Солнце ярко светило, и океан был совсем спокоен.
Она попыталась подняться с койки. Медленно, с большим усилием протиснулась под занавеску. Она поискала Джона глазами, но его койка была пуста.
– Джон! – слабым голосом позвала она.
И услышала знакомые шаги на палубе. Вот он, Джон – смотрит на нее и улыбается.
– Ну, ты, мой первый помощник! Выспалась? – И в улыбке его, и в голосе была теплота. Он окинул Кенду быстрым взглядом. – А ты неплохо выглядишь.
– Джон, – спросила она серьезным тоном. – Я долго спала?
– Долго, – сказал он, – настолько долго, что я починил все снасти. – Он снова улыбнулся. – Но ты еще не совсем оправилась, и тебе полезно будет немного отдохнуть. Почему бы тебе не полежать, пока я приготовлю что-нибудь поесть?
– Что… что произошло?
– Ты имеешь в виду шторм?
Кенда кивнула:
– Последнее, что я помню, – это то, что мы потеряли сознание.
Джон отрицательно покачал головой.
– Нет, это ты потеряла сознание. Я просто… отдыхал. Когда я услышал твои слова о том, что океан сильнее нас, я понял, что пора мне вернуться к штурвалу. – Он благодушно подмигнул ей.
– Ты тоже терял сознание! – запротестовала Кенда, – ты потерял его раньше, чем я!
– Может быть! Тебе виднее! – Джон громко расхохотался. – Но и пришел в сознание раньше тебя. Я, наверное, недолго был без сознания, потому что слышал тебя. Мне казалось, что ты где-то очень далеко, но я слышал тебя.
Кенда открыла рот, чтобы заговорить, но он не дал ей ничего сказать.
– После этого шторм утих. Мне и раньше приходилось переживать сильные шквалы и бури, но ничего страшнее этого шторма я не видел. Нам просто повезло, Кенда.
– Догадываюсь, – сказала она.
– Теперь ложись и отдыхай.
– Лучше поем чего-нибудь. Я собираюсь помыться, а потом пойти на камбуз.
– Хорошо. Я приготовил тушеное мясо.
Через несколько минут, одетая в шорты и рубашку, Кенда пришла на камбуз. Каждый раз, когда она вспоминала о шторме, озноб пробегал по ее коже. Они были на волосок от смерти! Все тело еще ломило от тупой боли.
Она съела кусочек мяса.
– Вкусно! – Кенда старалась держаться так же весело и непринужденно, как он.
– Дня два или три уйдут только на то, чтобы восстановить силы, – сказал Джон, не сводя с нее глаз.
Кенда почувствовала, как краска заливает ее лицо.
– Джон, – медленно заговорила она, стараясь не сказать лишнего, – что мы будем делать?
– Ты о чем? Беспокоишься, не пострадала ли от шторма "Бьюти"?
– Нет, – Кенда покачала головой, – я имею в виду наши отношения.
– Я не знаю… – честно сказал он. – А что ты предлагаешь?
Кенда почувствовала себя уязвленной и растерянной.
– Понимаешь, ты очень нужен мне, Джон… Ведь совсем недавно мы могли погибнуть. Это заставило меня задуматься о том, что мы будем делать, когда вернемся домой.
Джон отвернулся с усмешкой и пожал плечами:
– Я думаю, само время подскажет нам решение.
– Почему? – резко спросила Кенда, – почему мы не можем решить это сейчас?
Джон сразу же напрягся.
– Я знаю: ты думаешь, что влюблена в меня, Кенда. Ты уверена в этом, но…
– Ничто ничего не изменит. Я люблю тебя.
Он беспокойно заерзал на стуле, взглянул на нее и начал нервно стучать ложкой по столу. Между его бровями залегла глубокая складка.
– Расскажи мне о Лилиан, – осторожно попросила Кенда.
Складка между бровями стала еще глубже.
– Что ты хочешь узнать о ней?
– Все. Почему ты полюбил ее? Почему ты попросил ее руки, но оставил ее и уплыл в океан?
Джон скованно откинулся на спинку стула и пригладил волосы.
– Нас познакомил наш общий друг, который выступил в роли свахи, – ответил он. – Она красивая женщина, просто великолепная, но мы разные люди. – Он пожал плечами. – Она адвокат. У нее практика – у меня компания. У нас было очень мало времени, чтобы узнать друг друга. Ни она, ни я не испытывали глубоких чувств. – Он почесал щеку в раздумье. – И я теперь уже сомневаюсь, что мы действительно старались сблизиться. Я звонил ей из Сувы, и она сказала, что у нас не может быть нормальных брачных отношений, она в этом уверена – и я согласился с ней. Понимаешь, я тоже был давно уверен в этом, но хотел, чтобы она сама пришла к такому выводу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15