Она перегнулась ко мне через стол и взяла меня за руку.
– Конечно, я была бы рада, если бы ты остался…
– Тогда с этим все ясно, – сказал я, сразу беря быка за рога. – Мы за эти шесть дней достигли большего, чем за последние десять лет. По-моему, это правильное решение, Джинни.
– Я знаю, и я согласна с тобой. Но, Мэтт, шесть дней – это все-таки шесть дней. И это слишком малый срок для любых отношений.
– Этого было бы мало в обычной ситуации, Джинни. Но ведь у нас с тобой не обычная ситуация, да? – Я не был уверен, стоит ли произносить следующее предложение. – Помнишь наше соглашение на дне рождения Гершвина?
Джинни приоткрыла рот, и по выражению ее лица я мог догадаться, что она уже собирается сделать вид, что не понимает, о чем я.
– Я тогда слишком много выпила, – сказала она. – Но я помню. Мы тогда договорились, что если к тридцати годам все еще будем одиноки, то попробуем снова. – Она выглядела смущенной. – Но мы все это говорили, когда нам было по двадцать четыре, и сейчас кажется, что это было тысячу лет назад.
– Я не говорю, что нам с тобой стоит попробовать из-за того дурацкого соглашения, я говорю, что мы должны попробовать потому, что уже тогда мы точно знали то, что знаем сейчас и что, наверное, знали с того самого момента, как впервые увидели друг друга: мы должны быть вместе. Подумай – все это продолжается с тех пор, как нам было по семнадцать. Мы пытались сделать все, что только можно, чтобы не быть вместе: встречались с кем-то еще, переезжали в другие города, даже в другие страны, и посмотри, что из всего этого получилось: мы вернулись к тому, с чего начали. – Я поцеловал ее. – Нам не нужно торопить события. Мы можем все делать не спеша и посмотрим, что у нас получится. Но если ты думаешь, что я могу вернуться домой, запутавшись в своей жизни, а потом, после всего, что у нас с тобой сейчас произошло, просто взять и уйти, значит, ты меня совсем не знаешь.
– Ты и вправду так думаешь?
– Конечно. Я никогда и ни в чем не был так уверен. Если хочешь, могу сегодня позвонить на работу и сказать, что не еду в Австралию.
– Нет, подожди. По крайней мере до тех пор, пока я поговорю с Иэном. Когда у меня с ним все будет кончено, я снова смогу нормально размышлять. Я поговорю с ним завтра, – сказала она негромко. – Завтра – обязательно. А сейчас давай просто развлекаться.
– Как?
Она допила свой апельсиновый сок и встала.
– Пойдем по магазинам.
85
Два часа спустя мы уже были в том самом магазине мужской одежды, в который я зашел в свою первую неделю в Бирмингеме. Диджей с бородкой по-прежнему крутил свои диски в углу, и похожий на червяка продавец с гримасой на лице по-прежнему гримасничал, а я по-прежнему пытался сохранить верность черному и темно-синему цветам. Джинни, однако, вовсе не разделяла моих взглядов.
– Так ты хочешь мне сказать, – начала она, перебирая майки на вешалке, – что вся одежда, купленная тобой начиная с двадцати шести лет, была черного или темно-синего цвета?
– Абсолютно вся, – гордо сказал я.
– И носки?
– Да.
– И трусы?
– Всегда.
– И рубашки?
– У меня есть несколько белых рубашек, но я надеваю их только на встречи с крупными клиентами, а обычно я ношу…
– …темно-синие или черные.
По лицу Джинни можно было понять, что она не верит своим ушам. От вешалки с майками мы перешли к вешалке с «повседневными» брюками.
– Как тебе эти? – сказала она, показывая мне пару зеленых штанов милитари.
– Нет, они же зеленые.
Потом она перевела взгляд на бархатные брюки пурпурного цвета.
– А эти?
– Пурпурные? Ты что, шутишь?
Джинни все еще не могла поверить тому, что я ей рассказал. Она подошла к вешалке с костюмами и выбрала один – светло-серый, с тремя пуговицами.
– Давай, Мэтт. Этот не должен оскорбить твоих чувств. В нем ты бы выглядел просто обворожительно.
– Светло-серый? Я бы провел остаток своей жизни в походах в химчистку. Ни за что.
– Но ты ведь понимаешь, что это у тебя «пунктик», да?
– Я уже говорил тебе, что ничего не могу с собой поделать. Я знаю точно, что мне нравится. Если индийская кухня, то это куриная тикка масала. Если музыка, то это женский рок. Если одежда, то темно-синего или черного цвета. – Я повернулся к Джинни и заглянул ей в глаза. – А если женщины, то это ты.
Она засмеялась и поцеловала меня, несмотря на то что в магазине было довольно много народу.
– Поосторожнее, – сказал я.
– Плевать на осторожность. Это еще не все. Я уже давно не имела возможности прилюдно выказать свои чувства, так что извини меня за то, что я сейчас хочу получить от этого максимум кайфа. – И она снова поцеловала меня, а потом пристально посмотрела мне в глаза. – Почему мне это так нравится?
– Потому что ты пребывала в заблуждении, а я указал тебе дорогу, – сказал я, вдруг наполнившись уверенностью в себе. Мне нравилось быть здесь, на людях, с этой красивой женщиной. Мне нравилось, что любой мужчина в этом магазине, как бы понтово он ни был одет, понимал, что Джинни – моя девушка. – Ты знаешь, чего хочешь, и это тебя пугает, потому что ты привыкла думать, что жизнь – это какое-то рискованное предприятие, и надо все время делать одни и те же ошибки и никогда на них не учиться. Тебе это нравится. А мне нравится точно знать, что получится из того или этого, и быть уверенным, что когда оно у меня будет, то всегда будет приносить мне тот же самый кайф, что и в самом начале, если, конечно, прилагать для этого некоторые усилия. А иногда – чем дальше, тем лучше. Я не любитель нового. Новое нервирует меня. Я люблю все старое – опробованное и проверенное.
– М-м, – Джинни усмехнулась. – Получается, что я и есть это «старое» и «проверенное»? – Она засмеялась. – Очень привлекательно.
– Я и не ожидал, что ты поймешь, потому что я – это я, а ты – это ты. Но что касается того, что я люблю в жизни, мне это никогда не надоедает. Никогда. Потому что всякий раз, когда я вижу что-то из того, что я люблю, или как-то еще с этим сталкиваюсь, я ощущаю в этом что-то новое, какие-то детали, на которые раньше не обращал внимания и которые только прибавляют кайфа.
Джинни захохотала так громко, что несколько ребят лет двадцати посмотрели на нее. Один из них держал в руках ярко-оранжевую майку, и Джинни, показав на нее, шепнула: «Извращение моды» – и продолжала хохотать, как будто была пьяна или что-то в этом роде. Я уже начинал почувствовать себя очень неловко.
– Что с тобой?
– Я радуюсь. Не могу поверить, что я это говорю, но вся эта твоя теория насчет темно-синего и черного – думаю, ты меня убедил.
– Ты с ней согласна?
– Ну, не полностью, но кое в чем ты меня убедил.
– В чем?
– Что в тех бархатных штанах ты смотрелся бы жутко.
86
To: mattb@c-tech.national.com
From: crazedelaine@hotpr.com
Subject: Два твои последние сообщения
Мэтт!
Думаю, что мы достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы быть «откровенными». Как ты совершенно верно заметил в своем последнем сообщении, «искренность – важнее всего», и так оно и есть на самом деле. Когда я вспоминаю тебя, вспоминаю все, что у нас с тобой было, больше всего я думаю именно об этом – мы могли говорить с тобой обо всем на свете… ну, может быть, не сразу, но рано или поздно. Я начала с этого, чтобы постепенно подойти к тому, как восприняла твою «новость» – я плакала. И хуже всего, что сейчас я плакала больше, чем когда ты уехал. Я пыталась понять почему. Я не спала всю ночь – думала про это. Не то чтобы я хочу, чтобы мы снова были вместе. Нет. И не то чтобы я ревновала – я искренне рада за тебя. В конце концов я поняла, что моя реакция как-то связана с тем, о чем ты писал в одном из своих прошлых сообщений, когда рассказывал про свои детские мечты. Ты написал, что оттого, что тебе скоро тридцать, ты вынужден смириться с тем, что какие-то из твоих мечтаний уже не сбудутся никогда. Думаю, что твой уход приблизил меня к моим тридцати годам. Знаю, что когда мы были вместе, я ни разу не дала тебе понять, что думаю о будущем – точнее, о нашем с тобой будущем. Но я о нем думала. Я любила представлять себе, что у нас будут дети (как минимум шесть – не слишком-то рационально, да?) и как они будут выглядеть и в кого они выйдут характером. Я мечтала, что мы переедем из Нью-Йорка в Филадельфию, в старый дом моих дедушки и бабушки. Я представляла себе, как мы вместе состаримся – ты станешь ворчливее, а я еще более «странной». Я даже думала про то, как мы вместе умрем (сначала я, потому что ненавижу одиночество, а потом ты, через неделю, потому что не сможешь без меня). Хоть я и знала, что между нами все кончено, я все еще не могла расстаться со всеми этими мечтами, а теперь твой роман с Джинни заставил меня взглянуть правде в глаза. Думаю, что если я по-настоящему искренна (и я надеюсь, что так оно и есть), то я должна сказать, что не расстроилась бы так сильно, если бы это была просто какая-нибудь случайная девушка – как тот мой случайный парень в баре. Какая-нибудь красивая, но одинокая Временная Девушка, которая была бы тебе вообще не пара. Но в этот раз, похоже, ты попал в десятку. Или это уже во второй раз??? Я, наверное, просто брежу. Если хочешь моего совета (в чем я не уверена), если Джинни и есть та, кто тебе нужен, оставайся с ней и забудь про Австралию. То, что мы все ищем, найти очень трудно, и поэтому его надо ценить, даже если оно само падает с неба. Как бы ты ни поступил, я желаю тебе счастья. Да, на самом деле желаю.
С любовью всегда,
Элен ххх
P.S. Думаю, что теперь ты не захочешь моего подарка к своему дню рождения. Это должен был быть сюрприз: я собиралась приехать к тебе в гости за неделю до твоего тридцатилетия. (Ты мог бы мной гордиться: я смогла СКОПИТЬ денег на билет.) Но, думаю, что бывшие девушки и девушки нынешние не слишком-то хорошо ладят между собой! Значит, я подарю тебе что-нибудь другое, а деньги потрачу на отпуск на Карибских островах. Я там никогда не была, и, кроме того, это будет хорошим поводом продемонстрировать мою татуировку (которая, кстати, начала гноиться – великолепно!).
87
Я сразу же написал Элен, что хочу, чтобы она приехала, и об отмене поездки не может быть и речи. Поначалу она сомневалась в том, что это удачная мысль, но я заверил ее, что все будет в порядке, если ей по-прежнему хочется выгладить мою одежду, а не разорвать ее на мелкие кусочки. Для меня Элен была не просто бывшей девушкой или другом – последнее звучало бы как чрезмерный идеализм – она была как часть моей семьи.
88
В субботу вечером, после похода по магазинам я шел к Гершвину и Зое, надев ярко-красную кофту с капюшоном, которую Джинни мне все-таки купила. Сама она со мной не пошла. Когда мы вернулись домой, она сказала, что хочет некоторое время побыть одной, чтобы подготовиться к расставанию с Иэном. Я все понял и позвонил Гершвину и Зое, чтобы узнать, чем они занимаются, и в конце концов был приглашен к ним на ужин, доставленный из ресторана, и просмотр видеофильма.
– Выпей кофе, – бодро сказала Зоя, втаскивая меня в гостиную. – Шарлотта спит, – сказала она, указав на потолок. – А Гершвин здесь, – и она показала на своего мужа, который сидел в кресле с озадаченным видом. – И что нам хотелось бы знать… – Она остановилась, поймав взгляд Гершвина, и тут ее решимость несколько угасла.
– Меня меньше волнует, что там у них происходит, – сказал Гершвин. – Я уже к этому привык, Зоя.
– Хорошо, – сказала Зоя. – Что мне хотелось бы знать, так это что происходит между тобой и Джинни. Я хочу услышать подробности, и я хочу услышать их прямо сейчас!
Это было довольно приятно – иметь роман, который вызывает любопытство, и интерес Зои был вдвойне приятен, потому что он делал всю ситуацию гораздо более значительной, чем она была на самом деле. Если бы я рассказал все только Гершвину, он стал бы преуменьшать значение того, что происходит, сказав «Неужели?» и, возможно, приподняв брови, но Зоя представила все так, как будто это была главная новость месяца.
– Что происходит между мной и Джинни? – без всякой необходимости уточнил я тему сегодняшней нашей беседы.
– Да, – Зоя кивнула с энтузиазмом. – Я хочу, чтобы ты все рассказал.
Я хотел было ничего не рассказывать – просто чтобы подразнить Зою, – но она была настроена решительно.
– Давай, – сказала она, улыбаясь, – выкладывай.
– Я и сам не понимаю, что происходит, – сказал я. – Думаю, у этого пока еще нет названия. Все пока так…
– Ладно, хватит, – прервал меня Гершвин. – Хоть это и против моих убеждений, но я тоже хочу услышать, что происходит. Давай раскалывайся. Когда, как и, главное, зачем?
– Когда – самый простой вопрос, – начал я. – В воскресенье вечером, когда все разошлись. Как – немного сложнее, хотя… Вообще, я и сам не знаю, как все произошло… Думаю, можно условно сказать, что в этом был элемент случая, но я не отдал бы руку на отсечение. Теперь почему… Ну, в этом я и сам все еще пытаюсь разобраться. Наверное, она – та самая.
– Кто?
– Любовь всей моей жизни, та, которую я никогда не мог забыть… та, с которой мне бы хотелось отпраздновать свое тридцатилетие.
Зоя недоверчиво посмотрела на меня. Было видно, что она пока не может во всем этом разобраться.
– Позволь мне кое-что уточнить. Ты решил, что она создана для тебя, несмотря на то что у нее есть мужчина, а сам ты через три недели уезжаешь в Австралию?
– Хорошо сказано, – смеясь, заметил Гершвин. – Молодец, старушка.
Зоя бросила на него недружелюбный взгляд.
– Послушай, крошка, ты не должна так удивляться, – сказал он. – У них это продолжается с семнадцати лет. Это уже как привычка. – Он сделал паузу. – Хотя я должен сказать, что шесть дней подряд – это для вас рекорд.
– Так и есть, – бодро подтвердил я. – Так и есть. Однажды, когда нам было по двадцать два, мы смогли продержаться два уикенда подряд, но… да, это – мировой рекорд.
– В любом случае, – продолжил Гершвин, – сегодня они будут говорить все это, а завтра возьмут и просто разбегутся. Она будет продолжать с Иэном, а он будет продолжать с Австралией, и все остальное будет продолжаться, как обычно, пока их пути не пересекутся в следующий раз.
– Спасибо за твой цинизм, Гершвин, – сказал я, усмехнувшись. – И при обычных обстоятельствах я, без сомнения, согласился бы с тобой, если бы не тот факт, что завтра в это самое время она уже встретится с человеком, который считается ее парнем, и произнесет тщательно подготовленную прощальную речь.
– Она уходит от Иэна? – недоверчиво спросил Гершвин. – А мне он понравился. Он был такой прикольный на моем дне рождения. Друзья Зои – Дэвайна и Том – долго его потом вспоминали.
– Ну и хорошо, – сказал я.
– Не выделывайся, Мэтт. Ты должен признать, что он – идеальный кандидат на должность парня. Гораздо лучше, чем ты, дружище.
Зоя посмотрела на меня с любопытством.
– Так как я не знаю тебя с одиннадцати лет, то удержусь от уничижительных замечаний, Мэтт, но даже я вижу дыры в этом плане. Ну, взять, например, Австралию.
– Я еще не разобрался со всеми деталями, но скоро разберусь. В принципе, я легко могу найти работу здесь, в Англии. Зарплата может быть не такой большой, как была в Америке или как мне обещали в Австралии, но этого все равно будет достаточно.
– И где вы будете жить?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Где-нибудь. Мы об этом тоже еще не говорили.
– Но Джинни все равно разрывает отношения с Иэном? – спросила Зоя. Она сделала паузу. – Он ведь женат, да?
Я попробовал это отрицать.
– Не ври, Мэтт, – решительно сказала Зоя. Ее голос изменился, стал более резким и взволнованным. – Все одно к одному: они не живут вместе, он опоздал на встречу с ней в баре, когда мы праздновали день рождения Гершвина. Гершвин говорил мне, что встречаются они редко, а это кажется странным, учитывая, что они уже так давно вместе. Иэн не стал возражать против твоего переезда к Джинни. И он в последнюю минуту отказался поехать на ту вечеринку в Лондон.
– Ну что, Зоя права? – спросил Гершвин. – Иэн женат?
– Да, – признался я. – Женат.
И я рассказал им все, что знал, с самого начала. В какой-то степени я почувствовал облегчение оттого, что выпустил все это наружу. Гершвин и Зоя слушали внимательно, но я заметил, что по мере моего рассказа Зоя выглядела все более и более расстроенной.
– А дети у него есть? – спросила Зоя, когда я закончил.
– Да, – кивнул я. – Мальчик.
Никто ничего не сказал на это.
Атмосфера в комнате сразу же стала неуютной. Я попытался переменить тему, а Гершвин достал из коробки видеокассету, которую взял напрокат, и вставил в видеомагнитофон. Но не успели закончиться титры, как Зоя, которая после окончания моего рассказа не произнесла ни слова, вдруг выбежала из комнаты. Гершвин пошел за ней, и его не было минут пятнадцать. Вернувшись, он взял свою куртку, подал мне мою, и мы вышли из дома и двинулись в сторону «Кингс Армс».
89
– Наверное, тебе хотелось бы знать, что случилось с Зоей?
Я кивнул.
– И как она угадала, что Иэн женат?
Я снова кивнул.
– Думаю, она все приняла так близко к сердцу, – сказал Гершвин сухим, без всяких эмоций голосом, – потому что года три назад у меня тоже был роман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27