Но я решила: бог с ней, о ней я забуду. Скоро она будет сидеть одна в
спальном вагоне, а мы останемся здесь, будем вместе завтракать и обедать в
ресторане. Теперь у нас будет свободное время, и, может быть, он скажет,
что любит меня и чувствует себя счастливым. Признания в любви даются
нелегко, для них нужно соответствующее настроение и подходящая обстановка.
- Думаю, вы понимаете, почему он женится на вас, - продолжала бубнить
миссис ван Хоппер. - Не льстите себя надеждой, что он влюбился. Просто он
больше не в состоянии жить один в большом и пустом доме и хочет, чтобы
кто-нибудь разделил с ним одиночество. Но вас понять нетрудно: он
исключительно интересный и обаятельный человек.

7
Мы вернулись в Англию в начале мая вместе с первыми ласточками и
первыми колокольчиками. Это было самое прекрасное время в Мандерли перед
пышным расцветом лета.
Максим сидел за рулем, а я рядом, нескладно одетая, как обычно, с
меховой горжеткой на шее и закутанная в дождевик не по росту, который
доходил до пят. В руках у меня была большая кожаная сумка и перчатки.
Мы выехали из Лондона ранним утром под проливным дождем.
- В Мандерли прибудем часам к пяти, как раз к чаю, - сказал Максим.
Это лондонский дождь. Там его не будет.
И правда, когда мы доехали до Эксетера, дождь прекратился и выглянуло
солнце. Я обрадовалась - не хотелось прибыть в Мандерли под дождем, это
было бы плохое предзнаменование.
- Ну, как, лучше чувствуешь себя? - спросил Максим.
Я улыбнулась и, взяв его за руку, подумала: как все просто для него -
вернуться домой, взял пачку накопившихся писем и позвонил, чтобы принесли
чай. Понимает ли он, как волнуюсь я, как мне не по себе? По-видимому, он
приписывал мое молчание усталости и не понимал моих чувств.
Он освободил руку, так как впереди был поворот, и ему нужно было
править обеими руками.
Я так же боялась приезда в Мандерли, как прежде жаждала его. Жаль,
что Максим живет не в одном из тех маленьких коттеджей, мимо которых мы
проезжали. Там жизнь для меня была бы проще и понятней. Он стоял бы на
пороге с сигаретой в зубах, а я хлопотала бы, накрывая стол к ужину.
- Осталось две мили, - сообщил Максим. - Видишь, вот тот лес на
склоне холма и полоску моря внизу? - Это Мандерли. И лес этот наш.
Я чувствовала себя, как ребенок, впервые пришедший в школу, как
прислуга, всю жизнь проживавшая в деревне и попавшая в чужой дом.
- Сними дождевик, - сказал Максим. - Здесь, видимо, и вовсе не было
дождя. Бедная моя овечка, вытащил я тебя из Лондона, а надо было сначала
купить тебе несколько платьев и все такое.
- Я вовсе не интересуюсь платьями, ведь тебе тоже не интересно, как я
одета.
- Большинство женщин интересуется только платьями и больше ничем. -
Он повернул на боковую дорогу. - Вот мы и приехали!
Мы проехали через железные ворота мимо сторожки привратника, в окнах
которой показались любопытные лица. Он, видимо, все же чувствовал, что я
смущена и испугана: вдруг он поднес мою руку к своим губам.
- Не обращай внимания на любопытство. Им интересно поглядеть на тебя,
но это скоро пройдет. Что же касается домоводства, то для этого существует
миссис Дэнверс. Тебе ни о чем не надо будет заботиться. Она довольно
оригинальная особа и вначале будет, пожалуй, колючей. Но ты будь сама
собой. Этого достаточно, чтобы тебя здесь полюбили. Посмотри на этот
кустарник. Когда он цветет, это сплошная синяя стена.
Я не ответила ему. Вспомнила некогда купленную открытку с видом
Мандерли. И вот сейчас стала хозяйкой этого поместья и буду писать
приглашения вроде: "Почему бы вам не посетить нас в Мандерли в ближайшую
среду". Но пока что мне казалось довольно отдаленным время, когда я буду
чувствовать себя спокойно и уверенно в собственном доме.
Дорога поворачивала то вправо, то влево. Мы ехали под кронами высоких
деревьев, как под аркой. Кругом было тихо, даже шум мотора звучал как-то
мягко и спокойно.
Бесконечная дорога начала уже действовать мне на нервы. Мы подъехали
к сплошной красной стене из рододендронов.
- Нравится тебе здесь? - спросил он.
- Да, - робко ответила я, не будучи в этом уверена.
Рододендроны в моем представлении были скромными комнатными цветами,
а здесь они были выше человеческого роста. Высокие и стройные, они стояли
стеной, как батальон солдат, и вовсе не походили на цветы в горшках.
Еще один поворот, и вот он - дом моей мечты - безукоризненно красивое
здание. Вот и лестницы, ведущие на лужайки, которые спускаются к самому
морю. Через окно я увидела в холле какую-то толпу.
- Будь она проклята, эта женщина, - воскликнул он, резко затормозив.
- Ведь знает же, что мне нежелательно такое сборище.
- Что случилось? Что это за люди? - спросила я.
- Боюсь, что нам придется это перенести. Миссис Дэнверс собрала сюда
всю прислугу приветствовать нас. Но не беспокойся, тебе не надо ничего
говорить. Я сам скажу, что нужно.
С лестницы спустились дворецкий и лакей. Они открыли дверцы машины.
Дворецкий был старик с приятным, добрым лицом. Я протянула ему руку. Но он
игнорировал мой жест. Взял у меня из рук сумку и маленький чемодан и
повернулся к Максиму.
- Вот мы и приехали, Фритс, - сказал Максим, снимая перчатки.
- В Лондоне был проливной дождь, а здесь будто и не было дождя. Дома
все в порядке?
- Да, сэр. Благодарю вас, сэр. У нас дождя не было уже целый месяц.
Рад вас видеть, сэр. Надеюсь, вы и миледи хорошо себя чувствуете?
- Да, да, Фритс, благодарю. Но с дороги мы устали и хотели бы чаю. Не
ожидал такой встречи, - он кивнул головой в сторону холла.
- Так распорядилась миссис Дэнверс, сэр, - бесстрастно ответил
старик.
- Идем, - сказал мне Максим. - Это нас не задержит. Я быстро покончу
с этой церемонией, и мы сможем спокойно насладиться чаем.
Мы вошли в дом, и у меня снова защемило под ложечкой. Фритс и лакей
следовали за нами с моей сумкой и дождевиком. Из толпы, с жадным
любопытством разглядывавшей меня, вышла скуластая женщина в черном строгом
платье, бледная, с глубоко запавшими глазами. Я позавидовала ее выдержке и
спокойствию. Она подошла ко мне, и я протянула ей руку. Рукопожатие было
безжизненным и холодным. Ее неподвижный взгляд смутил меня. Она произнесла
несколько приветственных слов, вернулась в толпу слуг и оттуда продолжала
пристально смотреть на меня. Максим спокойно, непринужденно поблагодарил
слуг за встречу, взял меня под руку, провел в библиотеку и старательно
закрыл за собой дверь. Два спаниеля, лежавших у камина, встали и пошли нам
на встречу. Они обнюхали Максима, лизнули его руки и повернули головы ко
мне. Старая одноглазая собака, обнюхав меня, убедилась, что это не та,
кого она ждет, повернулась к камину. А молодой пес, Джаспер, сунул нос в
мою руку, затем положил голову на колени и весело забарабанил хвостом по
полу.
Я погладила его шелковистые уши, сняла шляпу, бросила горжетку и
перчатки на подоконник, осмотрелась. Максим привел меня в просторную
комфортабельную, красиво обставленную комнату, стены которой были сплошь
закрыты книжными полками. Окна выходили на газон, а вдали поблескивало
море.
Чай нам подали очень быстро. Это была парадная церемония, разыгранная
Фритсом и тем же лакеем.
Максим рассеянно просмотрел накопившиеся письма, время от времени
улыбался мне и снова возвращался к корреспонденции. Я же пила чай и
думала: как мало я знаю о его обычной жизни в Мандерли. После свадьбы мы
буквально промчались по Италии и Франции, а я так была полна своей любовью
к нему, что все видела его глазами. Он казался более веселым и более
нежным, чем я могла предполагать, совершенно непохожим на сухого и
сдержанного аристократа, с которым я познакомилась в Монте-Карло. Он много
смеялся, что-то напевал и бросал камешки в море. Морщинки между его
бровями разгладились, и он уже не выглядел как человек, несущий на своих
плечах непомерную тяжесть.
Потом мои мысли перешли на Мандерли. Все здесь - и прекрасный дом, и
богатая библиотека, и роскошные картинки на стенах, - все поместье
принадлежит теперь и мне, так как я стала женой Максима. Я представляла
себе, как через много-много лет, когда мы уже постареем, мы вот так же
будем сидеть за чайным столом, а рядом будут такие же спаниели (потомки
теперешних), и тишину библиотеки будут время от времени нарушать наши
сыновья (почему-то я была уверена, что у нас будут именно сыновья).
Мои мечты прервал Фритс, он пришел с лакеем, чтобы убрать со стола, и
объявил:
- Миссис Дэнверс просила спросить вас, миледи, не пожелаете ли вы,
чтобы она показала вам вашу комнату?
Максим оторвался от писем и спросил:
- Закончен ли ремонт в восточном крыле?
- О, да, сэр. Насколько я понимаю, все сделано хорошо. Мы боялись,
что мастера не успеют, но уже в прошлый понедельник все было готово к
вашему приезду.
- Вы там что-то перестраивали? - спросила я.
- Да нет, просто косметический ремонт: оклеили новыми обоями и
покрасили окна и двери, - объяснил Максим. - Мы с тобой будем жить в
восточном крыле. Там светлее, чем в западном, а окна выходят на розарий.
При моей матушке в восточном крыле были гостевые комнаты. Ну, я сейчас
закончу возиться с письмами, а ты пока сходи и постарайся подружиться с
миссис Дэнверс. Это как раз удобный момент.
Мне очень не хотелось идти без него, я снова почувствовала себя
запуганной, но пересилила себя и пошла вслед за Фритсом. Пустой холл
показался мне громадным, и в его тишине резко зазвучали мои шаги. Фритс
же, в мягкой обуви, ступал бесшумно.
- Какой большой зал, - сказала я.
- Да, миледи. Мандерли - большой дом. Бывают, конечно, и больше, но и
этот достаточно велик. В старину этот холл служил банкетным залом, да и в
наше время здесь бывают большие приемы.
Я чувствовала себя случайной гостьей, которая осматривает
достопримечательности замка, поворачивая голову по направо, то налево.
На верхней площадке лестницы меня ожидала черная фигура. Глубоко
запавшие глаза смотрели на меня пристально и, пожалуй, неодобрительно. Я
оглянулась на Фритса, но он уже исчез, и я осталась наедине с миссис
Дэнверс. Я улыбнулась, но не встретила ответной улыбки.
- Надеюсь, я не заставила вас долго ждать?
- Я здесь для того, чтобы выполнять ваши приказы. Вы можете
распоряжаться моим временем, как вам угодно.
Она пошла впереди меня по широкому длинному коридору, потом повернула
налево и открыла массивную дубовую дверь. Мы вошли в небольшой будуар,
дверь из которого вела в просторную спальню, рядом была и ванная. Я
подошла к окну и вдохнула аромат розария.
- А моря отсюда не видно? - спросила я.
- Из этого крыла не видно, даже не слышно, хотя оно совсем рядом.
- Жаль, что его не видно. Я очень люблю море... Но комнаты
превосходные... очень удобны... Здесь, кажется, делали к нашему приезду
ремонт?
- Да.
- А какой эта спальня была раньше?
- Здесь были темные обои и другие занавески. Раньше в этих комнатах
никто не жил. Но милорд прислал мне письмо и распорядился отремонтировать.
так как собирается жить именно здесь, а не в западном крыле, как раньше.
Я подошла к туалетному столику. На нем уже были разложены привезенные
мною вещи. Максим подарил мне большой набор щеток, гребенок и прочего.
Миссис Дэнверс могла убедиться, что дешевых и случайных вещей в нем не
было.
- Ваши вещи распаковывала Алиса, - сказала миссис Дэнверс, - она
будет прислуживать вам, пока не приедет ваша собственная горничная.
- У меня нет собственной горничной. Думаю, Алиса вполне удовлетворит
меня.
- Леди, занимающие такое положение в обществе, как вы, всегда имеют
собственных горничных, - заявила миссис Дэнверс, глядя на меня сверху
вниз.
- Если вы так считаете, то наймите для меня молодую девушку.
- Как скажете.
Хотелось, чтобы она ушла и оставила меня одну, но она упрямо
продолжала разглядывать меня своими запавшими глазами.
- Вы, наверное, уже давно живете в Мандерли? - спросила я, пытаясь
завязать дружескую беседу.
- Дольше всех живет здесь Фритс. Он начал работать в Мандерли, когда
мистер де Винтер был еще мальчиком, а хозяином поместья был его отец.
- А после него приехали вы?
- Нет, я приехала сюда одновременно с покойной миссис де Винтер. - Ее
бесстрастный до сих пор голос оживился, а на бледных щеках проступил
легкий румянец. Перемена в ее лице была удивительная.
Миссис Дэнверс была полна снобизма, свойственного людям ее профессии,
и презирала меня за то, что я "не настоящая леди", что я робка и неловка.
И все же ее явное недружелюбие нельзя было объяснить только этим. Нужно
было что-то сказать, не могла же я бесконечно играть своими расческами.
- Миссис Дэнверс, я надеюсь, мы с вами будем друзьями. Но вы должны
кое-что понять... Для меня здесь все очень ново и непривычно. Прежде я
жила совсем в других условиях. Но я хочу, чтобы здесь было все хорошо, а
главное - чтобы мистер де Винтер был счастлив. Я знаю, что управление
хозяйством я могу предоставить вам. Мистер де Винтер сказал мне об этом.
Пусть все идет, как шло раньше. Я вовсе не хочу здесь что-либо менять.
Я замолкла и подумала: а правильно ли я веду себя с ней?
- Очень хорошо, - сказала она. - Думаю, что так будет лучше.
Хозяйство лежало целиком на мне, пока мистер де Винтер жил один, то есть
больше года. И он не выражал никакого неудовольствия. Конечно, когда была
жива миссис де Винтер, здесь шла совсем другая жизнь: всегда было много
гостей и для них устраивались разные развлечения. Я и тогда вела
хозяйство; но миссис де Винтер любила во все мелочи вникать сама.
- Я предпочитаю предоставить все хозяйство вам.
В ее глазах читалось, что она презирает меня и понимает, что я ее
боюсь.
- Могу ли я быть вам еще чем-нибудь полезной? - спросила она.
- О, нет! - я сделала вид, будто что-то припоминаю. - У меня здесь
все, что нужно, и мне будет здесь удобно.
- Но если вам что-либо не понравится, сразу скажите мне об этом.
- О, да, миссис Дэнверс. Непременно скажу.
- Если мистер де Винтер спросит, где его большой гардероб, скажите
ему, пожалуйста, что мы не смогли его перенести сюда. Пытались это
сделать, но двери здесь уже, чем в западном крыле, и шкаф невозможно было
втащить. Если ему не понравится меблировка, пусть он скажет мне. Нелегко
угадать, что ему понравится.
- О, не беспокойтесь, миссис Дэнверс. Я думаю, ему здесь понравится.
Сожалею, что этот ремонт доставил вам столько хлопот. Я была бы не менее
счастлива, если бы мы поселились и в западном крыле.
- Но мистер де Винтер сказал, что вам больше понравится в восточном
крыле... Хотя западное крыло более древней постройки, комнаты там
значительно больше. Спальня, например, в два раза больше этой. Потолок там
лепной, и отделка более нарядная. Это самая красивая комната во всем доме.
А окна выходят на лужайку и на море.
Мне стало очень не по себе. Она настойчиво старается доказать мне,
что я особа второго сорта и должна жить во второсортной комнате.
- Я полагаю, что мистер де Винтер дает публике возможность
осматривать самые лучшие комнаты?
- О нет! Спальни публике никогда не показывают. Только холл,
музыкальный зал и комнаты первого этажа. Все члены семьи жили прежде в
западном крыле, а та большая комната, о которой я говорила, была спальней
миссис де Винтер.
Вдруг на ее лицо легла какая-то тень. Послышались шаги, и она отошла
к стене, освобождая проход. Вошел Максим.
- Ну как? - спросил он. - Здесь хорошо? Понравится тебе жить здесь? -
Он весело оглядел комнату, довольный, как мальчишка. - Я всегда считал эту
комнату одной из лучших, хотя мы ее почти не использовали. Спасибо, миссис
Дэнверс, вы очень хорошо ее обустроили.
- Благодарю вас, сэр, - она вышла из комнаты и тихо закрыла за собой
дверь.
Максим подошел к окну и облокотился на подоконник.
- Я люблю этот вид на розарий... Самое первое мое воспоминание -
прогулка с мамой по розарию. Она срезала увядшие розы, а я семенил рядом
своими короткими ножками... Эта комната кажется такой мирной и счастливой,
здесь очень тихо. Никак не скажешь, что в пяти минутах ходьбы плещется
море.
- Да, миссис Дэнверс сказала мне об этом.
Максим бродил по комнате, трогал вещи, рассматривал картины, открывал
шкаф, где уже висели мои платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26