Наступила пауза.
Я почувствовала, что лицо мое залилось краской. Я бала слишком
молода; будь я немного постарше, я сумела бы улыбнуться ему и показать,
что так же, как он, осуждаю ее невозможное поведение. И это создало бы
между нами какое-то взаимное понимание. Кажется, он почувствовал, что я
смущена, и спросил мягким ласковым голосом, не хочу ли я еще чашечку кофе.
Я поблагодарила и отказалась. Он разглядывал меня, видимо, стараясь
уяснить мои отношения с миссис ван Хоппер.
- Что вы думаете о Монте -Карло? - обратился он ко мне, включая в
общую беседу. - Или вовсе о нем не думаете?
Ощущая себя плохо причесанной, с красными, как у школьницы локтями, я
смущенно пробормотала что-то о бессмысленности и вычурности здешней
природы.
- Мадемуазель избалована, мистер де Винтер, - заметила миссис ван
Хоппер. - Многие девушки продали бы душу, лишь бы увидеть Монте-Карло.
- Может быть, переменим тему? - предложил он.
- Я верна Монте-Карло, - продолжала она, выпустив облако сигаретного
дыма. - Английская зима разрушает мое здоровье, и мне нужен Лазурный
берег, чтобы восстановить его. А что привело сюда вас? Будете играть в
"железку и"ли захватили клюшки для гольфа?
- Я еще не решил... Сорвался из дому почти внезапно.
Видимо, в нем снова проснулись горестные воспоминания. Он нахмурился,
но она с упоением продолжала болтовню.
- Я понимаю, что вам не хватает английских туманов, да и весна в
вашем поместье, вероятно, очаровательная.
В его глазах промелькнуло что-то касающееся его одного, и он коротко
ответил:
- Да, Мандерли выглядит весной превосходно.
Наступила пауза. Я снова увидела неосмысленное сходство с "Портретом
неизвестного" ...Голос миссис ван Хоппер ворвался в мои мысли, как
электрический звонок:
- Я думаю, что вы встретите здесь массу знакомых; хотя, должна
сказать, что в этот сезон здесь исключительно неинтересно. Прибыл на своей
яхте герцог Миддлсекский, но я еще не навестила его. (Насколько мне было
известно, ее бы никогда не приняли на этой яхте). Вы, конечно, знакомы с
Шелли Миддлсекс? Она очаровательна. Говорят, что ее второй ребенок вовсе
не от мужа, но я этому не верю. Люди вечно сплетничают о красивых
женщинах. Скажите, а правда ли, что женитьба Кэкстон-Хейлопа неудачна?
Она выкладывала весь наличный запас сплетен, не замечая, что
называемые имена ему совершенно незнакомы и неинтересны и что он
становится все холоднее и холоднее. Однако он не прерывал ее и не смотрел
на часы, как будто решил терпеть до конца. Но из отеля пришел лакей и
сказал, что миссис ван Хоппер ждет в ее номере портниха. Мистер де Винтер
встал.
- Не позволяйте мне задерживать вас. Ведь мода сейчас так быстро
меняется, что она может стать другой, пока вы поднимаетесь по лестнице.
Она восприняла это только как милую шутку.
- Было так приятно встретиться с вами, мистер де Винтер. Теперь,
когда я храбро разбила лед между нами, надеюсь, мы часто будем
встречаться. Завтра вечером у меня будет кое-кто в гостях. Почему бы и вам
не зайти?
Я отвернулась и не видела его лицо, пока он придумывал отговорку.
- Очень сожалею, но завтра, вероятно, я уеду в Соспель и не знаю,
когда вернусь.
Она не возражала, но и не входила в лифт, будто чего-то дожидаясь.
- Надеюсь, вам дали хорошую комнату, ведь сейчас много свободных. Вы
можете потребовать и другую. Ваш лакей еще не распаковал ваши вещи?
- У меня нет лакея... Не желаете ли вы его заменить?
На этот раз она поняла насмешку и слегка смутилась. Затем она
повернулась ко мне:
- Может быть, вы пожелаете помочь мистеру де Винтеру? Вы ведь ловкая
девушка.
- Прекрасное предложение, - сказал он, - но в моей семье есть
традиция: "Кто хочет ехать быстро, должен ехать один. "Вы, возможно, об
этом не слышали. - Не дожидаясь ответа, он повернулся и ушел.
- Как странно, - сказала миссис ван Хоппер, когда мы вошли в лифт. -
Как вы полагаете, его неожиданный уход был своеобразной шуткой? Мужчины
иногда так странно себя ведут. Я помню одного весьма известного писателя,
у него была привычка удирать черным ходом, как только он замолчал, что я
поднимаюсь по парадной лестнице. Думаю, он был неравнодушен ко мне и не
мог за себя поручиться. Ну, я тогда была намного моложе.
Лифт остановился, бой открыл нам дверь, и мы пошли по коридору к
номеру.
- Кстати, дорогая, - сказала миссис ван Хоппер, - не хочу испортить
вам настроение, но сегодня вы слишком старались выставить себя напоказ. Вы
даже пытались монополизировать беседу, чем очень смутили меня. Да и его,
думаю, тоже. Мужчины не любят подобное поведение.
Я промолчала.
- О, пожалуйста, не обижайтесь. В конце концов, я отвечаю за ваше
поведение. А кроме того, совет женщины, которая по возрасту годится вам в
матери, всегда полезен... Я иду, Блэз, иду!.. - и что-то напевая, она
удалилась в спальню, где ее ждала портниха.
Я подошла к окну, наслаждаясь видом моря под ярким солнцем и запахом
свежего морского ветра.
Через полчаса мы будем сидеть в этой же комнате с плотно закрытыми
окнами и до отказа включенными калориферами отопления. А потом я буду
отмывать пепельницы, вдыхать запах окурков, вымазанных губной помадой и
убирать блюдца с растаявшим шоколадным кремом.
Научиться играть в бридж не так-то легко, если до этого я знала
только детские карточные игры. К тому же ее приятельницы не хотели видеть
меня партнером по бриджу. Моя молодость мешала им свободно смаковать
сплетни и скандалы. Без меня они чувствовали себя свободнее.
Что же касается ее знакомых мужчин, то они, намекая на мое недавнее
окончание средней школы, задавали мне глупые вопросы из школьной
программы, как будто со мной больше не о чем было разговаривать.
Я вздохнула и отвернулась от окна. Мне вспомнился прелестный уголок,
куда я случайно забрела два дня назад. Высоко на скале, прилепившись к
горному склону, стоял узкий старинный дом со щелевидными окнами. Я достала
альбом для рисования. Мне захотелось набросать по памяти этот этюд, но
машинально я нарисовала мужской профиль: мрачный взгляд, характерный нос и
презрительно вздернутая верхняя губа. Затем я пририсовала остроконечную
бородку и кружевной воротник, подражая старым мастерам.
Кто-то постучал. В номер вошел посыльный с письмом.
- Мадам в спальне, - сказала я ему. Но он отрицательно покачал
головой: письмо было адресовано мне, а ней ей.
Я вскрыла конверт. На листке незнакомым почерком написано несколько
слов: "Простите меня. Я был сегодня очень груб". И все. Ни подписи, ни
обращения. Но на конверте - мое имя, как ни странно, совершенно правильно
написанное.
- Будет ли ответ? - спросил посыльный.
- Нет, не будет.
Я положила конверт в карман и вернулась к своему рисунку. Почему-то
он мне разонравился: лицо безжизненное, а бородка и воротник выглядели
бутафорией.

4
На утро после бриджа миссис ван Хоппер проснулась с воспаленным
горлом и высокой температурой. Я сейчас же вызвала врача, он поставил
диагноз - грипп - и прописал постельный режим.
- Я не доволен вашим сердцем, - сказал он. - Его работа не наладится,
пока вы не полежите в постели в полном покое.
Он обратился ко мне:
- Я предпочту, чтобы за миссис ван Хоппер ухаживала опытная
медсестра. Вы вряд ли сможете обеспечить надлежащий уход. Это продолжится
не более двух недель.
К моему удивлению, миссис ван Хоппер с ним полностью согласилась.
Думаю, она предвкушала сочувственные визиты друзей, подарки, цветы и
всеобщее внимание. Ей уже надоела жизнь в Монте-Карло, и болезнь внесет
некоторое разнообразие. Сиделка будет делать ей инъекции, легкий массаж и
следить за ее диетой. А она в своей самой нарядной ночной кофте и в чепце,
украшенном лентами, будет принимать визитеров.
Мне было немного стыдно, что я уходила от нее с легким сердцем. Я
позвонила по телефону ее друзьям, отменила назначенные встречи и
спустилась в ресторан, по крайней мере, на полчаса раньше обычного.
Я надеялась, что в зале будет пусто, так как публика обычно приходила
к ленчу не ранее часа. И действительно, зал был пустым, и лишь столик
рядом с нашим оказался занятным. А я-то думала, что он уехал в Соспель,
как говорил. Видимо, он пришел к завтраку так рано, чтобы избежать встречи
с нами. Но я уже прошла половину зала и поэтому не могла повернуть назад.
После расставания возле лифта накануне, я его не видела: он не обедал в
ресторане, возможно, по той же причине, по которой пришел так рано к
завтраку.
Мне хотелось выглядеть более взрослой и более уверенной в себе. Я
направилась прямо к нашему столику, села и развернула салфетку, но задела
вазочку с цветами, стоявшую на столе. Вазочка опрокинулась, вода залила
скатерть и потекла к моему прибору. Сосед моментально вскочил и бросился
вытирать мой стол своей сухой салфеткой.
- Вы не сможете завтракать за мокрым столом, - сказал он. - Прошу
вас, встаньте и отойдите немного в сторону.
Официант, увидев из другого конца зала, что что-то случилось,
бросился к нам.
- Неважно, - возразила я. - Сегодня я завтракаю одна и найду себе
сухое местечко.
Но обратился прямо к официанту:
- Поставьте еще один прибор на мой столик. Мадемуазель будет
завтракать вместе со мной.
- О, нет-нет, не надо. Я не могу...
- А почему не можете, позвольте узнать?
Я старалась найти какой-нибудь предлог.
- Но вы ведь предлагаете это только из вежливости, а вовсе не потому,
что жаждете моего общества.
- И вовсе не из вежливости, я именно хотел, чтобы вы позавтракали со
мной, за моим столиком. Я бы все равно попросил вас об этом, даже если бы
вы не опрокинули вазу. Садитесь-ка за мой столик и можете не разговаривать
со мной, пока не захотите.
Мы сели, и он, как ни в чем не бывало, продолжил прерванный завтрак,
предоставив мне изучать меню. Он держался так свободно и непринужденно,
что я почувствовала: мы действительно можем обойтись и без беседы и без
ощущения неловкости. В этом не было никакой натяжки. И конечно, он не
будет задавать мне дурацкие вопросы из школьной программы.
- Что случилось с вашей приятельницей? - спросил он.
Я рассказала о ее болезни.
- Мне очень жаль... - сказал он. - Надеюсь, вы получили вчера мою
записку? Я должен был извиниться за свое поведение. Я был недопустимо
груб. В свое оправдание могу сказать лишь то, что одинокая жизнь сделала
меня дикарем.
- Вы вовсе не были грубы. Во всяком случае, до миссис ван Хоппер это
не дошло. Такого рода насмешки ей непонятны. Ну, а ее неуемное любопытство
распространяется на всех, во всяком случае, на тех, кто занимает какое-то
положение в обществе.
- Я должен чувствовать себя польщенным, что удостоился ее внимания?
- Думаю, что это из-за вашего знаменитого поместья Мандерли.
Как только я назвала это поместье, он тотчас же внутренне сжался.
Здесь проходила черта, которую, очевидно, не позволено переступать.
Мы продолжали завтракать, и вдруг я вспомнила, что когда-то купила в
деревенской лавке ярко раскрашенную открытку с изображением старинного
замка. Напечатана открытка была неряшливо, но она давала представление о
прекрасных пропорциях здания, широкой лестнице перед террасой и зеленой
лужайке, спускавшейся к морю. Я заплатила за открытку два пенса - половину
суммы, выдаваемой мне в неделю на карманные расходы. Я спросила у
лавочницы, что изображено на открытке.
- Да ведь это же Мандерли! - удивилась она моей неосведомленности.
Открытка давно потерялась, но воспоминание о первом впечатлении от
Мандерли сохранилось. Мои симпатии были на стороне владельца поместья, а
не миссис ван Хоппер. Я представила себе, как она, заплатив шесть пенсов
за вход, расхаживает по залам замка, нарушая тишину своим вульгарным
смехом.
Наши мысли, очевидно, одновременно коснулись миссис ван Хоппер,
потому что он вдруг спросил:
- Ваша приятельница намного старше вас. Может быть, она ваша
родственница? Давно ли вы знакомы с ней?
- Она мне не приятельница - я у нее служу. За исполнение обязанностей
компаньонки она платит мне девяносто фунтов в год.
- Вот уж не думал, что можно купить себе компаньона! Это напоминает
мне восточные рынки, где покупали рабов.
- Однажды я заглянула в словарь, чтобы выяснить точно, что означает
слово "компаньон". Там было сказано, что компаньон - это очень близкий
товарищ.
- Но зачем же вы согласились на это? - продолжал он улыбаясь.
- Ведь у вас с ней так мало общего! - улыбка преображала его лицо,
делала его моложе и мягче.
- Я же вам сказала... Девяносто фунтов для меня - огромная сумма.
- У вас нет родных?
- Нет. Все умерли.
- У вас редкая и очень красивая фамилия.
- Мой отец был редким и красивым человеком.
- Расскажите мне о нем.
Рассказать об отце не так-то легко. Я никогда не говорила о нем с
другими. Это было что-то глубоко личное, чего никто не должен был
касаться, подобно тому, как он не хотел ни с кем говорить о Мандерли.
Вспоминая этот первый совместный завтрак, я удивляюсь: как это я,
застенчивая и неловкая, вдруг стала рассказывать совсем незнакомому мне
человеку за ресторанным столиком в Монте-Карло историю своей семьи? А он
внимательно и сочувственно слушал и смотрел мне прямо в лицо, пока я
говорила.
Я рассказала даже о том, как мать любила моего отца. Он умер от
пневмонии. А она последовала за ним через короткие пять недель.
Ресторан начал заполняться. Слышались разговоры, смех, звон посуды. Я
взглянула на часы, было уже два. Полтора часа мы провели в ресторане,
причем все это время говорила я одна. Я смутилась и стала извиняться.
- Мы начали беседу с того, - остановил он меня, - что я сказал вам,
что у вас редкая и красивая фамилия. Теперь же я могу сказать. что эта
фамилия так же хорошо подходит вам, как, видимо, подходила вашему отцу...
Я уже давно не получал такого удовольствия, как от беседы с вами. Вы
отвлекли меня от меня самого, от моих печальных воспоминаний, терзающих
меня уже целый год.
Я взглянула на него и поверила, что это правда. Лицо его стало
спокойнее и мягче, будто ему удалось разогнать тучи, омрачающие его жизнь.
- У нас с вами одинаковая печаль, - продолжал он, - мы оба одиноки на
белом свете. У меня, правда, есть сестра, но у нас с ней мало общего. Есть
еще бабушка. Я посещаю старушку по долгу родства три раза в год. Но
товарища у меня нет... Я приношу поздравления миссис ван Хоппер: это же
очень дешево - заплатить за вашу дружбу девяносто фунтов в год!
- Вы забываете, что у вас есть дом, пристанище, а у меня и этого
нет...
Я тут же пожалела о своих словах: глаза его стали снова тоскующими,
как у загнанного зверя, и улыбка исчезла с лица. Но вскоре он снова
заговорил:
- Итак, у компаньона, то есть у "близкого товарища", сегодня выходной
день. И что же он предполагает делать?
Я рассказала ему о маленьком домике на скале на окраине Монте-Карло и
призналась, что хотела бы зарисовать этот домик.
- Я отвезу вас туда на автомобиле, - решил он и не стал слушать мои
протесты.
Его решение очень смутило меня. Недаром же вчера миссис ван Хоппер
упрекала меня в навязчивости.
Я уже заметила, что совместный завтрак с мистером де Винтером
возвысил меня в глазах ресторанной прислуги. Когда я вставала, метрдотель
бросился отодвинуть мой стул и поднял с пола упавший платок. Он кланялся,
улыбался и спрашивал, довольна ли я завтраком. А накануне совсем не
замечал меня. Это излишнее внимание показалось мне унизительным, я
презирала снобов, привыкших к нему.
- Что с вами? - спросил мой спутник. - Вас что-то огорчило?
Пока мы пили кофе, я рассказала ему, как вчера мадам Блэз, портниха
миссис ван Хоппер, предложила мне сто франков за то, что я привела миссис
ван Хоппер в ее магазин. Красная от смущения, я отказалась, и тогда мадам
Блэз сказала:
- Может быть, вы предпочитаете, чтобы я вам что-нибудь сшила?
Заходите, пожалуйста, и выберете, что вам понравится.
Я надеялась, что выслушав эту глупую историю, он рассмеется, но он
сказал мне вполне серьезно:
- Полагаю, что вы сделали большую ошибку...
- Отказавшись от денег?
- О нет. За кого вы меня принимаете? Вы ошиблись, поступив
компаньонкой к миссис ван Хоппер и приехав с ней сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26