– А мы сами не могли бы вернуться в Ломбардию? Ведь это так далеко от Рима, – спросила Зефирина.Она внезапно ощутила ностальгию по замку, расположенному поблизости от Милана и Павии. Там она открыла для себя Италию и владения князя Фарнелло.– Не думаю, что сейчас подходящее время для этого. Мы вернемся туда позже, моя дорогая, когда станет поспокойнее.Желая сменить тему разговора, он стал внимательно всматриваться в пластинку, перевернул ее и посмотрел на геометрический рисунок на обратной стороне загадочного текста. Три треугольника, находящихся один на другом, были перечеркнуты стрелой.– Ты заметила это? – спросил Фульвио.Он указал ногтем на небольшую трещинку у конца стрелы.– Нет, – призналась Зефирина. – Ты знаешь, когда я нашла эту пластинку, я очень спешила…– Сбежать от меня, – докончил Фульвио.Он улыбался.– Да нет же, я уже любила тебя! Я всегда любила тебя с того дня в «Золотом лагере», но просто не знала, кто ты был! – возмутилась Зефирина.– Ну вот, а я имел слабость верить в это!Зефирина хотела опять возразить, но Фульвио поцелуем заставил ее замолчать и продолжил:– Я думаю, что все три пластинки, находившиеся в трех колье, тоже должны находить одна на другую, как черепицы.Зефирина перекрестилась.– Может, это какое-то колдовство?Фульвио улыбнулся.– Тебя, по-моему, слишком хорошо учили в монастыре, сокровище мое. Сталкиваясь с неведомым, человек нашего времени предпочитает в качестве объяснения пользоваться понятием «колдовство», но ведь все может быть растолковано наукой. В этой пластинке в конце предложенной загадки имеется решение, или, вернее, уравнение. По-видимому, речь идет о каком-то геометрическом принципе. В своем главном труде «Об ученом незнании» Николай Кузанский уже говорил, что только математические знания позволяют человеку обрести уверенность и они же составляют основу физики…– Это верно, мессир мой муж, – отозвалась Зефирина, обиженная тем, что с ней разговаривают как с необразованной. – Вашему Кузанцу безусловно принадлежит заслуга введения понятия абсолютного значения принципа непрерывности, из которого он вывел тождественность круга с многоугольником, имеющим любое число сторон. Я только не вижу, куда это может нас привести…– Только к тому, что ты вызываешь у меня безумное желание снова заняться с тобой любовью, моя прекрасная и ученая женушка, – пробасил он.Он с волнением гладил ладонью ее влекущие бедра. Зефирина, смеясь, шлепнула его по руке.– Доведите-ка сначала до конца ваши рассуждения, чтобы я могла разобраться, такой ли вы знаток в геометрии, как в любовных ласках…– Если бы у меня была вторая пластинка, я бы смог тебе доказать то, что утверждаю. Одним из самых красивых математических открытий Леонардо да Винчи остается открытие центра тяжести пирамиды. В записных книжках Леонардо, которые мне удалось увидеть в 1519 году, во время путешествия во Францию, есть записи по поводу луночек, эстетический вид которых на редкость привлекателен. Он доказал, что сумма площадей луночек, построенных на сторонах треугольника, строго равняется площади этого треугольника. Взгляни на то, как эти три треугольника расположены. Они образуют, если угодно, некий прямоугольник, и если на второй пластинке изображены луночки, то, значит, я прав…Говоря все это, ненасытный Фульвио пытался уложить Зефирину на медвежью шкуру. Она отпрянула в сторону.– Не спешите, мессир, а что, если на третьей пластинке вы увидите розы или маргаритки?Фульвио расхохотался.– Нет, ну настоящая болтушка… Вы получите, могу поклясться, решение в виде уравнения третьей степени, которое включит в себя положительные, отрицательные и мнимые решения. Потому что, милая дама, вы забыли, что в алгебре квадратный корень из отрицательного числа называется мнимым.– Все, сдаюсь, ты меня одолел! – признала Зефирина.– Ну, далеко не во всем, – сказал Фульвио, покрывая поцелуями ее отсвечивающее перламутром тело.Со стоицизмом великомученицы св. Бландины, отгоняющей львов, которым ее бросили на съедение, Зефирина нашла в себе силы и прошептала:– Ты действительно веришь в сокровища Саладина?Прервав на мгновение свое нежное занятие, Фульвио поднял голову. Руки продолжали гладить грудь жены.– Это ты подлинное сокровище, Зефирина, но все-таки я думаю, нам следует быть очень осторожными.Отбросив шутливый тон, Фульвио встал. Он взял в руки лиловатую пластинку.– Ты очень умно поступила, что спрятала ее. Здесь мы ее положим в щель между камней камина.С этими словами он вложил пластинку в щель между неровно отесанными кусками лавы, из которых был сложен камин.– Мадемуазель Плюш рассказывала мне обо всех опасностях, которым ты подвергалась. Найдутся и такие, кто не задумается убить, чтобы только завладеть сокровищем Саладина, если оно, конечно, существует, – сказал Фульвио.– Значит, ты веришь в это, Фульвио. Послушай же меня, я должна наконец рассказать тебе все…– Иди, сядь рядом.Устроившись на медвежьей шкуре и прижавшись головой к груди Фульвио, Зефирина начала долгий рассказ. Она поведала о своем одиноком детстве, о странной смерти матери, о ненависти мачехи и о причинах, заставляющих усомниться в том, что маркиза именно та, за кого себя выдает. Рассказала Зефирина и о бедах, пережитых ею в Багателе, о монастыре, о старухе Крапот, об откровениях папаши Коке, о своих подозрениях в отношении собственного отца, Роже де Багателя, о девичьей своей любви к Гаэтану, о чувстве одиночества, о встрече с Мишелем де Нотр-Дамом, которого она прозвала Нострадамусом и о его предсказаниях, об упомянутом им магическом круге… и о снятии с нее порчи…Начинало светать, когда Зефирина закончила свой рассказ. Фульвио ласково гладил ее волосы, стараясь успокоить.– Тебе больше нечего бояться, поверь мне, ведь я с тобой. В колдовство я не верю, но твоя мачеха – отъявленная негодяйка. Сын ее, Рикардо, убит в замке Святого Ангела – вот оно возмездие! Ничего не бойся, моя Сицилия хорошо охраняется. Никто сюда не приблизится без того, чтобы меня об этом не предупредили. Люди маффии рассеяны повсюду, прячутся в маки, в горных пещерах, наблюдают за морем.– Скажи мне правду, чего вы, в сущности, ждете? – спросила Зефирина.– И все, и ничего. Вполне возможен даже французский десант под командованием Лотрека, который прогонит с острова испанского вице-короля. По правде говоря, тут, как и в математике, возможны любые уравнения. Среди решений есть и такое: Карл V просто забудет о нас и о нашем рае лет на пятьсот.Говоря это, Фульвио почти верил в свои слова.Огонь в очаге погас. Где-то вдали послышалось уханье совы, которую наступавший день прогнал с горы. Теперь она спешила укрыться в сумраке леса.Зефирина вздрогнула. Фульвио взял ее на руки и отнес на кровать. Натянув покрывало, он крепко обнял жену и прошептал:– Ну, а теперь давай повторим еще раз правила простейшей математики… * * * Через несколько месяцев Зефирина заметила, сколь значительными оказались результаты уроков математики.Она решила немного подождать и убедиться, что не ошибается, прежде чем заговорить об этом с Фульвио, Она с удивлением наблюдала, как постепенно округляется ее талия.Мадемуазель Плюш тоже заметила перемену.– Вы должны сказать об этом своему мужу, моя маленькая Зефирина… э-э… ваша светлость.Почтенная дуэнья была шокирована тем, что Зефирина держала случившееся в секрете.День клонился к вечеру, когда молодая женщина, сидя в беседке, объявила новость онемевшему Фульвио.– А вот теперь, любовь моя, нам придется быть очень благоразумными… никаких безумств, никакой акробатики, никаких верховых поездок в наш домик.Именно этого Зефирина и боялась.– Впредь, мадам, – твердо заявил Фульвио, – мы остаемся дома, как добропорядочные горожане!Стараясь скрыть свое волнение, Фульвио наклонился к Зефирине. Молодые люди обменялись долгим поцелуем.Они не видели, что в это время со стороны Мессинского пролива появился корабль под черными парусами, и корабль этот направлялся к Сицилии. Глава XXXЧЕРНЫЕ ПАРУСА – Упомянутая персона остановилась в Сиракузе, монсеньор.Мужчина, которого певица Мария Соленара спешно прислала к Фульвио, был одним из самых верных друзей маффии.Гонимый испанцами Джакомо, вступив в тайное общество, из простого рыбака превратился в прославленного разбойника, любимого героя жителей окрестных деревень, разбросанных по склонам Этны. И надо сказать, он прекрасно справлялся с ролью защитника отечества.– Она прибыла одна? – спросил Фульвио.– Ее сопровождает несколько слуг, один гигант по имени Бизантен и один лилипут, ну, то есть карлик, монсеньор…– Под каким именем они высадились на берег?– Синьора Тринита Орландо.– Тринита Орландо, – повторил Фульвио.Он задумался, потом снова обратился к гонцу, который мял шапку в руках, ожидая его распоряжений.– Можешь ли ты описать мне эту даму?– Конечно, монсеньор… По распоряжению Марии Соленара я последовал за этой дамой, как только она сошла с корабля, приплывшего под венецианским флагом. Она остановилась в маленьком доме, рядом с монастырем капуцинов. Я встал на паперти церкви Санта Лючия, откуда и наблюдал за окном и за маленьким садом. У дамы черные волосы, она всегда одета во все черное и часто носит густую вуаль. Я, однако, смог увидеть ее лицо, очень, кстати, красивое. Монсеньор будет, наверное, надо мной смеяться, но у этой женщины такие черные глаза и такие красные губы на совершенно белом лице, что я даже испугался…Глядя на сурового Джакомо, трудно было представить, что он может чего-то бояться. Он тем не менее торопливо перекрестился большим пальцем, как это принято у сицилийцев.Вопреки опасениям маффиозо, Фульвио и не думал над ним смеяться. Он сделал несколько шагов по своему кабинету с выходом на балкон, который нависал над морем и над террасами садов.Лицо князя напряглось, когда он увидел сверху отяжелевшую фигуру Зефирины в розовом платье. Под руку с мадемуазель Плюш она прогуливалась среди магнолий.Зефирина была уже на седьмом месяце беременности. Чувствовала она себя прекрасно и с каждым днем становилась князю все дороже.Он вернулся к Джакомо.– Поблагодари Марию Соленара. Продолжай наблюдать за дамой Орландо, и если только она вздумает выехать куда-нибудь из Сиракузы, предупреди меня немедленно. Следи за всеми ее перемещениями, которые она может предпринять, чтобы встретиться с испанским вице-королем…– Хорошо, монсеньор, но только дама Орландо по два раза в день ходит молиться в монастырь капуцинов.– Не пропускай ни малейшей мелочи, потому что если эта особа является агентом Карла V, княгине Фарнелло грозит серьезная опасность. Да и нам всем тоже, потому что где бы ни появлялась донья Гермина, она сеет преступления, несчастья и разрушения.Чтобы отогнать от себя возможные напасти, Джакомо сделал известный жест, направив мизинец и указательный палец в сторону Сиракузы.Беседа была окончена.Гость вышел. Но Фульвио тут же догнал его и вручил ему туго набитый кошелек с деньгами, вырученными от продажи зерна, на которое в сицилийских угодьях Фульвио в этом году, к счастью, был урожай. Если бы не это, была бы просто катастрофа, потому что из Ломбардии и Флоренции теперь не поступало ни цехина.– Что вы, монсеньор, об этом не может быть речи, с гордостью отказался маффиозо. – То, что Джакомо делает, он делает для Бога, маффии и Сицилии…– Нет-нет, возьми, это поможет твоим братьям с большей пользой сражаться против нашего врага.– Ну, если это для «Почетного Общества», я принимаю.– А теперь иди… и следи повнимательнее, Джакомо.– Не беспокойтесь, мой князь, я эту Орландо не оставил одну, друзья из маффии продолжают за ней наблюдать…Несмотря на эти успокоительные слова, глубокая складка прорезала лоб Фульвио, когда он спустился в столовую, где его ждала к ужину Зефирина.– Что происходит, Фульвио? – спросила она с проницательностью любящей женщины.– Ничего, моя родная, все идет хорошо…Фульвио обнял жену. Как и все молодые родители, ожидающие ребенка, они говорили о предстоящем рождении.Было решено, что, если родится девочка, ее назовут Коризандой, как звали мать Зефирины, эту бедную молодую женщину, умершую в двадцать один год, чуть ли не сразу после родов, а если мальчик, то – Луиджи, как звали отца Фульвио.Беременность изменила характер Зефирины, он стал намного мягче. Лицо ее не только не подурнело, но по-особому засветилось счастьем и красотой. Она не противилась тому, что все в доме, начиная с Фульвио и кончая мадемуазель Плюш и всей челядью замка, лелеяли и холили ее. Даже Гро Леон, понимая ее состояние, собирал на лугу цветочки и приносил ей в клюве.Когда Зефирина была маленькой, она постоянно мыслями возвращалась к своей умершей матери. Став девочкой, Зефирина почему-то стала забывать о ней в своих молитвах. Теперь же, чувствуя, как шевелится ее собственный ребенок, она никак не могла отрешиться от мысли о сходстве судьбы бедной Коризанды со своей судьбой.Действительно ли ее мать умерла от родов или, может, от руки злого чудовища?По мере приближения родов тревожные мысли становились все неотступней: «А вдруг она, как и ее мать, умрет, дав жизнь ребенку…»Впрочем, благодаря Фульвио страх этот скоро прошел. Всеми возможными способами он старался уберечь ее от усталости, раздражения и забот.Он не стал ей сообщать тревожные новости, которые находящийся под надзором папа сумел передать ему из Рима.Множество гонцов прибывало на Сицилию, провозя князю записочки. Среди прочих однажды прибыл монах. Задрав сутану, он достал письмо от Климента VII, в котором его святейшество сообщал, что Карл V хочет обменять Франциска I на его детей, наследников французской короны!А однажды вечером появилась довольно усатая монахиня и предупредила князя о возможном наступлении французов на Сицилию. На следующий день какой-то капуцин объявил о союзе с англичанами, а еще днем позже некий лже-лютеранин сообщил, что Генрих VIII в ярости от того, что не может жениться на Анне Болейн, вышел из римской католической церкви, чтобы реформировать собственную религию и, естественно, возглавить новую церковь.Потом пришла наспех нацарапанная записка от Мортимера, в которой говорилось: «Привет, Фарнелло, я поправился. Я вернулся в Англию. Мое почтение княгине… Ваш, несмотря ни на что, Мортимер».В разгар всех этих треволнений, как это и предвидел Фульвио, Карл V был предан позору всей Европой, даже Генрихом VIII, пришедшим в ярость из-за того, что император держит под арестом папу. Регентша Франции, мадам Луиза, приготовилась в случае необходимости объединить в порыве негодования всех королей, принцев и глав государств.Лишь два человека в Европе, похоже, ничего не знали, о всеобщем возмущении: Зефирина в Сицилии, совершенно позабывшая о политике и поглощенная мыслями о будущем ребенке, и Франциск I, узник башни Алькасар, думавший так много о политике, что забыл о собственных детях.А мадемуазель Плюш не забыла папу. Она даже осмелилась спросить Фульвио:– Не получал ли ваша светлость известий о его святейшестве?– Да, мадемуазель, папа вас целует! – ни на минуту не задумавшись, объявил ей уверенным тоном князь.От счастья дуэнья сильно покраснела и еще больше зашепелявила.Последующие дни проходили спокойно и неотвратимо приближали Зефирину к родам.Фульвио придерживался современных взглядов по данному вопросу, чтоб не сказать революционных. Повитухам, принимавшим обычно роды, принц предпочел практикующего врача из Палермо, доктора Витторио Урсино, которого он пригласил во дворец незадолго до приближающегося события.Этот ученик француза Лорана Жубера-отца, преподающего на медицинском факультете в университете Монпелье, развивал теорию гигиены, которая у современников вызывала по меньшей мере улыбку. Оригинал Урсино утверждал, что когда врач моет руки, прежде чем погрузить их во внутренности роженицы, чтобы извлечь оттуда ребенка, риск заражения многократно снижается.Он также приводил в качестве примера огромной опасности отсутствие выгребных ям и пренебрежение нормами личной гигиены, причем самой элементарной. Кроме того, он утверждал, что в жаркую погоду инфекция в первую очередь проникает в дома, расположенные вблизи кладбищ.Увы, бедный доктор Урсино в Сицилии, так же как Жубер-отец во Франции, проповедовал в пустыне.Только Фульвио и Зефирина, поначалу шокированная мыслью рожать с помощью мужчины, а затем быстро согласившаяся с новыми концепциями гигиены, поддержали доктора.Уже была приготовлена колыбель с гербом Фарнелло.Карлотта, Эмилия и целая армия молодых сицилианок из окрестных деревень, не говоря уж о мадемуазель Плюш, лихорадочно шили и вышивали приданое для новорожденного.Желая помочь работницам, Гро Леон без конца верещал:– Satin… Sardine… Satisfaction! Атлас… Сардинка… Удовольствие! (фр.).

Вместе с выздоровевшим Паоло, Фульвио, ничего не говоря Зефирине, совершил объезд своих земель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39