А на прозрачные создания хорошо смотреть по телевизору.
Моя Злата любит гостей, любит, когда дом у нас полон. Но любит она, чтобы в гости к нам приходил не кто попало, а люди с более высоким, чем мое, общественным положением. Ей подавай генералов, дипломатов, уж тогда-то она просто счастлива. Конечно, это ей не мешает поддерживать отношения со своей родней, среди которой нет ни одного генерала или хотя бы начальника отдела. А вот мои родственники ей не по душе, пусть выбор здесь и побогаче (если смотреть с ее точки зрения): брат – заместитель председателя Союза охотников и рыболовов, сестра – какая-то шишка в женском движении, ну и так далее. Однако, слава богу, все это не так уж серьезно. Злата придумала все это, чтобы у нас был повод полаяться, ведь в каком болгарском доме обходится без шума и без мелких ссор? Да разве это дом! А что касается высокопоставленных гостей, то на этот счет у Златы есть простое, но убедительное оправдание: у них, мол, есть чему поучиться, они смотрят на мир с высоты и, следовательно, их мир шире нашего. Ну, что на это можно возразить? Так что я предпочитаю молчать и не перечу ей, однако это не мешает мне приглашать домой подчиненных. Привожу я их потихоньку, в расчете на Златину природную доброту, на ее легкий, отходчивый характер, благодаря которому она всегда склонна смотреть на вещи с оптимизмом и душу готова отдать за любого горемыку-неудачника, хоть раз переступившего порог ее дома. Так что и теперь я мог быть совсем спокоен за Пырвана и его прозрачное создание. Даже если Злата и не считает, что чемпион Европы по борьбе и знаменитая гимнастка заслуживают ее внимания, она ничем этого не выдаст, а вскоре и совсем забудет, что испытывала такие чувства.
Что до меня, то я тоже люблю гостей, но в отличие от своей половины предпочитаю застолье в компании с людьми мне равными или подчиненными. Не то чтобы я стеснялся начальства или чувствовал себя обязанным развлекать его и обхаживать. И не в том дело, что приготовления в подобных случаях отнимают в два раза больше сил и времени (хотя и это нужно учитывать). Главная причина в том, что я не желаю, чтобы обо мне, как о моем сослуживце Карагёзове, поговаривали, будто в гору я пошел благодаря своему хлебосольству, хорошим винам и дорогим закускам, угодливым улыбочкам и откровенному подхалимажу. С другой стороны – во всяком случае, я так думаю – в нашей работе необходимо полное доверие, знакомство с характером и особенностями каждого из тех, с кем тянешь лямку. Необходимо взаимопонимание и непринужденные отношения, а их не создать, если двери твоего дома открыты только для начальства. Извини, золотко, что я опять доставляю тебе столько хлопот, но другого выхода нет! И вместо того чтобы ворчать, берись-ка лучше за скалку, а сына пошли за оранжадом и кока-колой, приглашенные-то, поди, и не пьют вовсе. И запомни – в гости к нам придут "брат" Дьяволенка и его сестра… Нет-нет, я потом тебе все объясню… Да нет у него брата, и все-таки есть! Слишком это сложно, сейчас не могу. Не опоздаешь, ты же у меня самая проворная женушка на свете, иначе как бы я с тобой уживался столько лет! И лампочку куплю, нет, не забуду, сто ватт, хорошо! Я повесил трубку и облегченно вздохнул. Потом набрал другой номер и попросил Пырвана. Он ответил вполне подобающим тоном:
– Слушаю.
– Не забыл о сегодняшней встрече?
Мой вопрос как будто бы неприятно удивил его:
– Если у вас другие дела, то…
– Нет, я хотел тебя спросить о другом, – сказал я. – Выпьешь?
– Нет.
– Так я и думал.
– Пью только на Новый год, – уточнил он и засмеялся.
– И она тоже не пьет?
– Ничего, кроме молока. Ей только молоко подавай, в любое время дня и ночи.
– Потому она такая – кровь с молоком, – продолжил я нараспев, подражая исполнителям народных песен.
– Вот именно, – согласился он смущенно, пытаясь правильно понять, что означает мой тон – подтруниваю я над ним или всегда так разговариваю?
Но Росица оказалась совсем не "кровь с молоком", а только "молоко": кожа у нее была действительно молочной белизны, почти как полупрозрачный китайский фарфор, который красовался на почетном месте в серванте у Златы. Изящное создание с голубыми глазами, бескровными губками, пепельными волосами. И вдобавок – стройные ножки. На фоне ее фарфоровой красоты Пырван, я и Злата выглядели огромными и неуклюжими, словно высеченными из камня. Да-да, даже Пырван, чье выразительное лицо произвело на меня такое впечатление в первый момент нашего знакомства именно благодаря тому, что совсем не совпадало с моим представлением о внешности борца. Одним словом, они были прекрасной парой, прекрасной, но… скучной.
Я пригласил их в гостиную, все сели – теперь Росица напоминала мне птичку, вспорхнувшую на самый краешек ветки. Воцарилось молчание… Пырван был одет в темный костюм из дорогой ткани, галстук заколот булавкой, на рукавах – запонки из оникса. В таком виде люди ходят на премьеры. Я забыл ему сказать, что ужин будет совсем непринужденным, и теперь чувствовал себя немножко неудобно в свитере из грубой шерсти. Хорошо, что Злата догадалась нарядиться в новое зеленое платье с пуговками снизу доверху. А Росица, ее во что ни одень, все равно останется… ребенком. Я попытался себе представить "художественных" гимнасток, которых столько раз видел по телевизору. Перед мысленным взором возникли красивые женственные формы: изящно очерченные бедра, тонкие талии, маленькие, но округлые груди – верный признак хотя еще не созревшей, но все-таки женственности. Однако я и раньше замечал: на некоторых из них платье болтается, как на вешалке, а стоит им раздеться – богини, да и только. Росица, конечно, и не подозревала, что за мысли приходят мне в голову. Все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы произвести хорошее впечатление: милая, воспитанная девушка, которая открывает рот, только если ее о чем-то спросят. Случай подать голос ей представлялся, однако лишь за счет моего хорошего настроения. Мой запас банальных вопросов уже был исчерпан, и поскольку Пырван явно не разделял моего желания поддерживать беседу, за столом снова воцарилось тягостное молчание. Я подумал, что Пырван тоже смертельно скучает, причем именно из-за присутствия той, с кем ему не должно быть скучно. Интересно, так ли это? Я внимательно на него взглянул. Он перехватил мой взгляд, виновато улыбнулся, как будто хотел сказать: "Я же вас предупреждал" и машинально потянулся к стакану с кока-колой. Они пили кока-колу, а я сливовицу. Спиртное, однако, не помогало. Оно создает хорошее настроение, только когда выпивка правильно распределена между всеми, кто сидит за столом. Железное правило! И что это Злата так медлит? Что там с пирогом? Злата, золото мое, за твое здоровье! Давай с тобой чокнемся, раз уж больше не с кем. Не любишь сливовицу, но в этот раз выпьешь! И винца выпьешь, гипертония выдумана для мужчин, так что хватит притворяться… Пырван налил себе второй стакан кока-колы и выпил его почти залпом, слегка поморщившись, явно через силу. Мне стало его жаль. "Знаешь, немножко воображения – и кока-колу можно принять за хороший коньяк". "Я так и делаю", – ответил он со скрытой самоиронией и прикоснулся к руке Росицы:
– Ты не хочешь поесть? Поешь, не срами меня. В один прекрасный день ты просто переломишься, как тростинка…
По глазам девушки нетрудно было понять, какие чувства она к нему питает.
(Плохо, плохо устроен этот мир – в чувствах никогда не бывает равенства!)
Наконец-то вошла Злата с блюдом – от горячего пирога поднимался ароматный пар. Она ловко разрезала его на куски и положила каждому полную тарелку. В ответ на наши протесты у нее нашлись слова и жесты, которые усмиряли даже генералов: "Тихо! Здесь я командую!" Нет, честное слово, как только появляется Злата, атмосфера сразу меняется – делается шумно и весело. Вроде никак особенно не старается, но вся излучает бодрость и доброжелательность, когда вкатывается в комнату как румяный колобок, в любой момент готовый рассмеяться… Хотя, что это я так много внимания уделяю Злате, в моем рассказе она существенной роли не играет, как, впрочем, и Росица. Нас интересует прежде всего Пырван. И именно на него нужно обратить внимание. Мне не по душе его отношение к этой гимнастке. Будь он постарше, я бы сказал, что в гостях у нас строгий папаша и застенчивая дочка. Покровительственно – вот как он к ней относился. Ничего общего с той ревнивой дистанцией, которая всегда существует между влюбленными. Когда Росица от смущения расплескала кока-колу из своего стакана, он недобро посмотрел на нее и прошипел: "Сколько раз я тебе говорил, осторожнее!" Девушка чуть не расплакалась, но в следующий момент его сильная рука обняла ее за плечи, и темная голова склонилась к светлой: "Ладно, ладно, ничего страшного!" Он достал носовой платок и, встав на колени, начал вытирать мокрое пятно на ее юбке. Росица боялась пошевельнуться.
– В таких случаях, – авторитетно заявила Злата, – мужчины не вытирают пятна, а покупают новое платье.
– Именно так я и сделаю, но она не хочет принимать от меня подарки.
– Вы почаще об этом вспоминайте, а уж мы как-нибудь постараемся преодолеть скромность. Правда, Росица?
– Да, – робко ответила девушка.
Я смотрел на них и думал: интересно, как относился Пырван к своей бывшей подружке? Неужели так же?
Что-то не верится. Скорее уж она вытирала его облитые вином брюки, стоя перед ним на коленях и осыпая его милыми упреками:
– Медвежонок, если ты и впредь будешь таким неряхой, я тебя запру на чердаке со своими старыми куклами!..
Однако я снова увлекся. Не знаю, может быть, я вас разочарую, но и Десислава-Деси в моем рассказе, пожалуй, разделит судьбу Росицы и Златы, то есть не будет центральным действующим лицом. Заметьте – я сказал "пожалуй". Поскольку какую-то роль она все-таки играет, а не служит просто фоном, как другие две женщины. Но ее роль – вспомогательная, движущей пружиной ее не назовешь. В середине повествования она исчезает со сцены. Думаю, что это не такая уж беда, поскольку к тому времени наше внимание будет поглощено другими персонажами, точнее, одним-единственным, который предстанет перед нами как воплощение сложности современного мира, где сосуществуют добро и зло. А наше единственное желание – сделать этот мир добрее.
Как видите, я не использую обычных для большинства рассказчиков приемов. Вместо того чтобы сгустить краски около Деси и заставить вас думать, что пути ее и Пырвана снова пересекутся и, быть может, самым роковым образом, я заранее предупреждаю: не вглядывайтесь в нее слишком внимательно! Это вас только запутает. А мне хочется, чтобы вам все было ясно. Итак, с одной стороны, перед нами Пырван Вылков, а с другой…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Откинувшись на спинку кресла, генерал принялся машинально тасовать карты:
– Значит, соглашаешься… да куда ты денешься. Запомни только – никто ничего не должен знать. Я остановился именно на тебе, потому что знаю тебя, как человека деликатного. Все нужно сделать так, чтобы никого не обидеть. Нелегко, конечно, но я уверен – ты справишься!
– Спасибо. Я бы все-таки предпочел сыграть партию в бридж, – сказал я. Меня уже начал мороз подирать по коже.
– Ох, и я бы сыграл, сынок, – вздохнул генерал, – но что поделаешь, такая уж у нас служба.
– А срок?
– Какой срок? Нет никакого срока. Будешь приходить ко мне, только когда наткнешься на что-нибудь действительно стоящее. Но смотри у меня – сразу не сдаваться! И слышать об этом не хочу. К нам пробрался враг, и мы должны его разоблачить. Коротко и ясно. Действуй!
Действовать-то я буду, но вот с чего начать? Данные нашей разведки свидетельствуют об утечке на Запад важной секретной информации из СЭВ. Вот и все.
Я снова вглядываюсь в список. Имена вдруг оживают, я вижу людей со строгими деловыми лицами, с орденскими планками на лацканах кителей, а под ними – старые раны. Все они выстраиваются передо мной и хором кричат: "Ты что о себе воображаешь? Смотри, как бы тебе солоно не пришлось! Да ты способен и родную мать… Осторожнее на поворотах!"
Ладно, буду осторожен, но действовать-то надо! Приказ есть приказ – каким бы он ни был неприятным. Ну, с кого начать? Ткнуть наугад в первого попавшегося (вот счастливчик!) и… вперед! Нет, так не пойдет, это не лотерея. Хорошенькую свинью мне подложил генерал! Бридж, говоришь? Сам виноват – не взял вовремя отпуск за прошлый год! Взял бы отпуск, глядишь, и кто-нибудь другой вытянул бы этот билет, другой бы сейчас рвал на себе волосы и скулил. А теперь все – взялся за гуж… Генерал будет погонять, а ты – пыхтеть. Ничего не скажешь – хорошенькое дельце, особенно если учесть, что для промышленного шпионажа подбирают людей, доказавших не только свои умственные и профессиональные возможности, но и обладающих железной волей. Таким и годы нипочем, и в чужом окружении они себя чувствуют, как рыба в воде. Такие агенты не бросаются вперед очертя голову, как случается иногда с их военными или идеологическими собратьями, они не впадают в панику, умеют выжидать, а услуги их оплачиваются более чем щедро – ведь все это люди, которые по роду службы получают много и не продаются за гроши, как разные пройдохи, ошивающиеся в барах и притонах. Да, подвел меня генерал под монастырь! С кого же начать и как?
И представьте себе – именно в этот момент появляется Пырван. Пришел жаловаться, что умирает со скуки, что все в Управлении смотрят на него снисходительно, что ему, в конце концов, надоело быть пешкой и, если и дальше так пойдет, то лучше ему взять шапку в охапку и уходить.
– Товарищ полковник, нельзя же так! Только зря зарплату получаю, – его живые темные глаза смотрели на меня в упор. Он хочет получить ответ на свой вопрос и не уйдет, пока не получит.
Может, рассказать ему про СЭВ, показать список генерала, отпечатанный на розовой бумаге, как любовное послание? Вот дело, которое требует сочетания ума, интеллигентности, терпения, такта, умения организовать материал, культуры – всего, кроме мускулов. Нет, ничего я ему не сказал бы, обладай он даже качествами моих лучших помощников – майора и капитана. Потому что я с самого начала согласился помогать борцу и студенту, а не разведчику. Да и председателю клуба я обещал щадить его. Разве за тремя зайцами угонишься? Чем скорее он это поймет, тем лучше для него. Всех трех упустишь. А то, что в Управлении упорно не хотят его замечать, это верно. Более того, большинство вообще на него смотрит косо, другие же относятся к нему как к мальчику на побегушках, считают, что борец не вспотеет, если разнесет по этажам письма и бумаги, а вот если дать ему задачу, которая требует напряжения извилин, тут ему и конец. Я его понимаю, особенно когда представляю себе, как выглядит Пырван в спортивном зале. Там он не проходит, как тень, понурив голову, не уступает дорогу, а идет молодцеватой походкой, небрежно кивая направо и налево, как и подобает чемпиону Европы, будущему чемпиону мира. Но что я могу сделать? В наших кругах синекурная должность – большая редкость, людям необходимо время, чтобы свыкнуться… И все же Пырвану не на что жаловаться. Совсем без дела я его не оставляю. И зарплату свою он получает не зря. Неужели не замечает, как много внимания я уделяю его тренировкам, не ценит внимания, с которым я отношусь к его спортивным достижениям, внушая то же самое и своим непосредственным подчиненным? За два месяца, что прошли с тех пор, как он появился у нас в Управлении, я – как это ни невероятно – стал заядлым поклонником борьбы и уже совсем свободно разговариваю с заслуженным тренером. У Златы грехи почти те же: она подружилась с "прозрачным созданием" и увлеклась художественной гимнастикой. (Росица говорит, что в ее клубе все называют мою жену "тетя Злата"). Одним словом, мы стали спортивной семьей… Нет, Пырван просто неблагодарный тип. Поделом ему будет, если я и вправду втравлю его в какую-нибудь запутанную историю, вроде этой, связанной с СЭВ. Тогда посмотрим, как он будет тренироваться каждый день, совершенствуя свой "волчий капкан"!
– Итак, товарищ старший лейтенант, – сказал я, – выслушал я тебя внимательно. Работой своей ты недоволен, скучаешь, считаешь, что твои возможности недооценивают, ты обижен и, если я правильно понял твои намеки, сравниваешь себя с некоторыми коллегами, которым я даю "настоящие поручения", а не "загадки для дошкольников"… Продолжать или хватит?
– Ничего такого я не говорил, – нахмурился Пырван. – Причем тут равенство? Я просто хотел…
– Я уже слышал, можешь не повторять. Теперь слово за мной. Скажи мне, пожалуйста, может ли человек стать борцом, спортсменом просто так, без специальной подготовки, лишь однажды ступив на ковер? Насколько я понимаю, и в борьбе недостаточно одних мускулов, силы и ловкости, нужны также мастерство и опыт. Так или не так?
Пырван ничего не ответил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Моя Злата любит гостей, любит, когда дом у нас полон. Но любит она, чтобы в гости к нам приходил не кто попало, а люди с более высоким, чем мое, общественным положением. Ей подавай генералов, дипломатов, уж тогда-то она просто счастлива. Конечно, это ей не мешает поддерживать отношения со своей родней, среди которой нет ни одного генерала или хотя бы начальника отдела. А вот мои родственники ей не по душе, пусть выбор здесь и побогаче (если смотреть с ее точки зрения): брат – заместитель председателя Союза охотников и рыболовов, сестра – какая-то шишка в женском движении, ну и так далее. Однако, слава богу, все это не так уж серьезно. Злата придумала все это, чтобы у нас был повод полаяться, ведь в каком болгарском доме обходится без шума и без мелких ссор? Да разве это дом! А что касается высокопоставленных гостей, то на этот счет у Златы есть простое, но убедительное оправдание: у них, мол, есть чему поучиться, они смотрят на мир с высоты и, следовательно, их мир шире нашего. Ну, что на это можно возразить? Так что я предпочитаю молчать и не перечу ей, однако это не мешает мне приглашать домой подчиненных. Привожу я их потихоньку, в расчете на Златину природную доброту, на ее легкий, отходчивый характер, благодаря которому она всегда склонна смотреть на вещи с оптимизмом и душу готова отдать за любого горемыку-неудачника, хоть раз переступившего порог ее дома. Так что и теперь я мог быть совсем спокоен за Пырвана и его прозрачное создание. Даже если Злата и не считает, что чемпион Европы по борьбе и знаменитая гимнастка заслуживают ее внимания, она ничем этого не выдаст, а вскоре и совсем забудет, что испытывала такие чувства.
Что до меня, то я тоже люблю гостей, но в отличие от своей половины предпочитаю застолье в компании с людьми мне равными или подчиненными. Не то чтобы я стеснялся начальства или чувствовал себя обязанным развлекать его и обхаживать. И не в том дело, что приготовления в подобных случаях отнимают в два раза больше сил и времени (хотя и это нужно учитывать). Главная причина в том, что я не желаю, чтобы обо мне, как о моем сослуживце Карагёзове, поговаривали, будто в гору я пошел благодаря своему хлебосольству, хорошим винам и дорогим закускам, угодливым улыбочкам и откровенному подхалимажу. С другой стороны – во всяком случае, я так думаю – в нашей работе необходимо полное доверие, знакомство с характером и особенностями каждого из тех, с кем тянешь лямку. Необходимо взаимопонимание и непринужденные отношения, а их не создать, если двери твоего дома открыты только для начальства. Извини, золотко, что я опять доставляю тебе столько хлопот, но другого выхода нет! И вместо того чтобы ворчать, берись-ка лучше за скалку, а сына пошли за оранжадом и кока-колой, приглашенные-то, поди, и не пьют вовсе. И запомни – в гости к нам придут "брат" Дьяволенка и его сестра… Нет-нет, я потом тебе все объясню… Да нет у него брата, и все-таки есть! Слишком это сложно, сейчас не могу. Не опоздаешь, ты же у меня самая проворная женушка на свете, иначе как бы я с тобой уживался столько лет! И лампочку куплю, нет, не забуду, сто ватт, хорошо! Я повесил трубку и облегченно вздохнул. Потом набрал другой номер и попросил Пырвана. Он ответил вполне подобающим тоном:
– Слушаю.
– Не забыл о сегодняшней встрече?
Мой вопрос как будто бы неприятно удивил его:
– Если у вас другие дела, то…
– Нет, я хотел тебя спросить о другом, – сказал я. – Выпьешь?
– Нет.
– Так я и думал.
– Пью только на Новый год, – уточнил он и засмеялся.
– И она тоже не пьет?
– Ничего, кроме молока. Ей только молоко подавай, в любое время дня и ночи.
– Потому она такая – кровь с молоком, – продолжил я нараспев, подражая исполнителям народных песен.
– Вот именно, – согласился он смущенно, пытаясь правильно понять, что означает мой тон – подтруниваю я над ним или всегда так разговариваю?
Но Росица оказалась совсем не "кровь с молоком", а только "молоко": кожа у нее была действительно молочной белизны, почти как полупрозрачный китайский фарфор, который красовался на почетном месте в серванте у Златы. Изящное создание с голубыми глазами, бескровными губками, пепельными волосами. И вдобавок – стройные ножки. На фоне ее фарфоровой красоты Пырван, я и Злата выглядели огромными и неуклюжими, словно высеченными из камня. Да-да, даже Пырван, чье выразительное лицо произвело на меня такое впечатление в первый момент нашего знакомства именно благодаря тому, что совсем не совпадало с моим представлением о внешности борца. Одним словом, они были прекрасной парой, прекрасной, но… скучной.
Я пригласил их в гостиную, все сели – теперь Росица напоминала мне птичку, вспорхнувшую на самый краешек ветки. Воцарилось молчание… Пырван был одет в темный костюм из дорогой ткани, галстук заколот булавкой, на рукавах – запонки из оникса. В таком виде люди ходят на премьеры. Я забыл ему сказать, что ужин будет совсем непринужденным, и теперь чувствовал себя немножко неудобно в свитере из грубой шерсти. Хорошо, что Злата догадалась нарядиться в новое зеленое платье с пуговками снизу доверху. А Росица, ее во что ни одень, все равно останется… ребенком. Я попытался себе представить "художественных" гимнасток, которых столько раз видел по телевизору. Перед мысленным взором возникли красивые женственные формы: изящно очерченные бедра, тонкие талии, маленькие, но округлые груди – верный признак хотя еще не созревшей, но все-таки женственности. Однако я и раньше замечал: на некоторых из них платье болтается, как на вешалке, а стоит им раздеться – богини, да и только. Росица, конечно, и не подозревала, что за мысли приходят мне в голову. Все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы произвести хорошее впечатление: милая, воспитанная девушка, которая открывает рот, только если ее о чем-то спросят. Случай подать голос ей представлялся, однако лишь за счет моего хорошего настроения. Мой запас банальных вопросов уже был исчерпан, и поскольку Пырван явно не разделял моего желания поддерживать беседу, за столом снова воцарилось тягостное молчание. Я подумал, что Пырван тоже смертельно скучает, причем именно из-за присутствия той, с кем ему не должно быть скучно. Интересно, так ли это? Я внимательно на него взглянул. Он перехватил мой взгляд, виновато улыбнулся, как будто хотел сказать: "Я же вас предупреждал" и машинально потянулся к стакану с кока-колой. Они пили кока-колу, а я сливовицу. Спиртное, однако, не помогало. Оно создает хорошее настроение, только когда выпивка правильно распределена между всеми, кто сидит за столом. Железное правило! И что это Злата так медлит? Что там с пирогом? Злата, золото мое, за твое здоровье! Давай с тобой чокнемся, раз уж больше не с кем. Не любишь сливовицу, но в этот раз выпьешь! И винца выпьешь, гипертония выдумана для мужчин, так что хватит притворяться… Пырван налил себе второй стакан кока-колы и выпил его почти залпом, слегка поморщившись, явно через силу. Мне стало его жаль. "Знаешь, немножко воображения – и кока-колу можно принять за хороший коньяк". "Я так и делаю", – ответил он со скрытой самоиронией и прикоснулся к руке Росицы:
– Ты не хочешь поесть? Поешь, не срами меня. В один прекрасный день ты просто переломишься, как тростинка…
По глазам девушки нетрудно было понять, какие чувства она к нему питает.
(Плохо, плохо устроен этот мир – в чувствах никогда не бывает равенства!)
Наконец-то вошла Злата с блюдом – от горячего пирога поднимался ароматный пар. Она ловко разрезала его на куски и положила каждому полную тарелку. В ответ на наши протесты у нее нашлись слова и жесты, которые усмиряли даже генералов: "Тихо! Здесь я командую!" Нет, честное слово, как только появляется Злата, атмосфера сразу меняется – делается шумно и весело. Вроде никак особенно не старается, но вся излучает бодрость и доброжелательность, когда вкатывается в комнату как румяный колобок, в любой момент готовый рассмеяться… Хотя, что это я так много внимания уделяю Злате, в моем рассказе она существенной роли не играет, как, впрочем, и Росица. Нас интересует прежде всего Пырван. И именно на него нужно обратить внимание. Мне не по душе его отношение к этой гимнастке. Будь он постарше, я бы сказал, что в гостях у нас строгий папаша и застенчивая дочка. Покровительственно – вот как он к ней относился. Ничего общего с той ревнивой дистанцией, которая всегда существует между влюбленными. Когда Росица от смущения расплескала кока-колу из своего стакана, он недобро посмотрел на нее и прошипел: "Сколько раз я тебе говорил, осторожнее!" Девушка чуть не расплакалась, но в следующий момент его сильная рука обняла ее за плечи, и темная голова склонилась к светлой: "Ладно, ладно, ничего страшного!" Он достал носовой платок и, встав на колени, начал вытирать мокрое пятно на ее юбке. Росица боялась пошевельнуться.
– В таких случаях, – авторитетно заявила Злата, – мужчины не вытирают пятна, а покупают новое платье.
– Именно так я и сделаю, но она не хочет принимать от меня подарки.
– Вы почаще об этом вспоминайте, а уж мы как-нибудь постараемся преодолеть скромность. Правда, Росица?
– Да, – робко ответила девушка.
Я смотрел на них и думал: интересно, как относился Пырван к своей бывшей подружке? Неужели так же?
Что-то не верится. Скорее уж она вытирала его облитые вином брюки, стоя перед ним на коленях и осыпая его милыми упреками:
– Медвежонок, если ты и впредь будешь таким неряхой, я тебя запру на чердаке со своими старыми куклами!..
Однако я снова увлекся. Не знаю, может быть, я вас разочарую, но и Десислава-Деси в моем рассказе, пожалуй, разделит судьбу Росицы и Златы, то есть не будет центральным действующим лицом. Заметьте – я сказал "пожалуй". Поскольку какую-то роль она все-таки играет, а не служит просто фоном, как другие две женщины. Но ее роль – вспомогательная, движущей пружиной ее не назовешь. В середине повествования она исчезает со сцены. Думаю, что это не такая уж беда, поскольку к тому времени наше внимание будет поглощено другими персонажами, точнее, одним-единственным, который предстанет перед нами как воплощение сложности современного мира, где сосуществуют добро и зло. А наше единственное желание – сделать этот мир добрее.
Как видите, я не использую обычных для большинства рассказчиков приемов. Вместо того чтобы сгустить краски около Деси и заставить вас думать, что пути ее и Пырвана снова пересекутся и, быть может, самым роковым образом, я заранее предупреждаю: не вглядывайтесь в нее слишком внимательно! Это вас только запутает. А мне хочется, чтобы вам все было ясно. Итак, с одной стороны, перед нами Пырван Вылков, а с другой…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Откинувшись на спинку кресла, генерал принялся машинально тасовать карты:
– Значит, соглашаешься… да куда ты денешься. Запомни только – никто ничего не должен знать. Я остановился именно на тебе, потому что знаю тебя, как человека деликатного. Все нужно сделать так, чтобы никого не обидеть. Нелегко, конечно, но я уверен – ты справишься!
– Спасибо. Я бы все-таки предпочел сыграть партию в бридж, – сказал я. Меня уже начал мороз подирать по коже.
– Ох, и я бы сыграл, сынок, – вздохнул генерал, – но что поделаешь, такая уж у нас служба.
– А срок?
– Какой срок? Нет никакого срока. Будешь приходить ко мне, только когда наткнешься на что-нибудь действительно стоящее. Но смотри у меня – сразу не сдаваться! И слышать об этом не хочу. К нам пробрался враг, и мы должны его разоблачить. Коротко и ясно. Действуй!
Действовать-то я буду, но вот с чего начать? Данные нашей разведки свидетельствуют об утечке на Запад важной секретной информации из СЭВ. Вот и все.
Я снова вглядываюсь в список. Имена вдруг оживают, я вижу людей со строгими деловыми лицами, с орденскими планками на лацканах кителей, а под ними – старые раны. Все они выстраиваются передо мной и хором кричат: "Ты что о себе воображаешь? Смотри, как бы тебе солоно не пришлось! Да ты способен и родную мать… Осторожнее на поворотах!"
Ладно, буду осторожен, но действовать-то надо! Приказ есть приказ – каким бы он ни был неприятным. Ну, с кого начать? Ткнуть наугад в первого попавшегося (вот счастливчик!) и… вперед! Нет, так не пойдет, это не лотерея. Хорошенькую свинью мне подложил генерал! Бридж, говоришь? Сам виноват – не взял вовремя отпуск за прошлый год! Взял бы отпуск, глядишь, и кто-нибудь другой вытянул бы этот билет, другой бы сейчас рвал на себе волосы и скулил. А теперь все – взялся за гуж… Генерал будет погонять, а ты – пыхтеть. Ничего не скажешь – хорошенькое дельце, особенно если учесть, что для промышленного шпионажа подбирают людей, доказавших не только свои умственные и профессиональные возможности, но и обладающих железной волей. Таким и годы нипочем, и в чужом окружении они себя чувствуют, как рыба в воде. Такие агенты не бросаются вперед очертя голову, как случается иногда с их военными или идеологическими собратьями, они не впадают в панику, умеют выжидать, а услуги их оплачиваются более чем щедро – ведь все это люди, которые по роду службы получают много и не продаются за гроши, как разные пройдохи, ошивающиеся в барах и притонах. Да, подвел меня генерал под монастырь! С кого же начать и как?
И представьте себе – именно в этот момент появляется Пырван. Пришел жаловаться, что умирает со скуки, что все в Управлении смотрят на него снисходительно, что ему, в конце концов, надоело быть пешкой и, если и дальше так пойдет, то лучше ему взять шапку в охапку и уходить.
– Товарищ полковник, нельзя же так! Только зря зарплату получаю, – его живые темные глаза смотрели на меня в упор. Он хочет получить ответ на свой вопрос и не уйдет, пока не получит.
Может, рассказать ему про СЭВ, показать список генерала, отпечатанный на розовой бумаге, как любовное послание? Вот дело, которое требует сочетания ума, интеллигентности, терпения, такта, умения организовать материал, культуры – всего, кроме мускулов. Нет, ничего я ему не сказал бы, обладай он даже качествами моих лучших помощников – майора и капитана. Потому что я с самого начала согласился помогать борцу и студенту, а не разведчику. Да и председателю клуба я обещал щадить его. Разве за тремя зайцами угонишься? Чем скорее он это поймет, тем лучше для него. Всех трех упустишь. А то, что в Управлении упорно не хотят его замечать, это верно. Более того, большинство вообще на него смотрит косо, другие же относятся к нему как к мальчику на побегушках, считают, что борец не вспотеет, если разнесет по этажам письма и бумаги, а вот если дать ему задачу, которая требует напряжения извилин, тут ему и конец. Я его понимаю, особенно когда представляю себе, как выглядит Пырван в спортивном зале. Там он не проходит, как тень, понурив голову, не уступает дорогу, а идет молодцеватой походкой, небрежно кивая направо и налево, как и подобает чемпиону Европы, будущему чемпиону мира. Но что я могу сделать? В наших кругах синекурная должность – большая редкость, людям необходимо время, чтобы свыкнуться… И все же Пырвану не на что жаловаться. Совсем без дела я его не оставляю. И зарплату свою он получает не зря. Неужели не замечает, как много внимания я уделяю его тренировкам, не ценит внимания, с которым я отношусь к его спортивным достижениям, внушая то же самое и своим непосредственным подчиненным? За два месяца, что прошли с тех пор, как он появился у нас в Управлении, я – как это ни невероятно – стал заядлым поклонником борьбы и уже совсем свободно разговариваю с заслуженным тренером. У Златы грехи почти те же: она подружилась с "прозрачным созданием" и увлеклась художественной гимнастикой. (Росица говорит, что в ее клубе все называют мою жену "тетя Злата"). Одним словом, мы стали спортивной семьей… Нет, Пырван просто неблагодарный тип. Поделом ему будет, если я и вправду втравлю его в какую-нибудь запутанную историю, вроде этой, связанной с СЭВ. Тогда посмотрим, как он будет тренироваться каждый день, совершенствуя свой "волчий капкан"!
– Итак, товарищ старший лейтенант, – сказал я, – выслушал я тебя внимательно. Работой своей ты недоволен, скучаешь, считаешь, что твои возможности недооценивают, ты обижен и, если я правильно понял твои намеки, сравниваешь себя с некоторыми коллегами, которым я даю "настоящие поручения", а не "загадки для дошкольников"… Продолжать или хватит?
– Ничего такого я не говорил, – нахмурился Пырван. – Причем тут равенство? Я просто хотел…
– Я уже слышал, можешь не повторять. Теперь слово за мной. Скажи мне, пожалуйста, может ли человек стать борцом, спортсменом просто так, без специальной подготовки, лишь однажды ступив на ковер? Насколько я понимаю, и в борьбе недостаточно одних мускулов, силы и ловкости, нужны также мастерство и опыт. Так или не так?
Пырван ничего не ответил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24