Дань, которая взималась с них за проход через пролив, пополняла казну Датского королевства. Теперь эти светло-бежевые стены мрачно стояли под чистым лазурным небом. Уже не крепость, а всего лишь памятник архитектуры скандинавского ренессанса – здание с восьмигранными башнями, острыми шпилями и позеленевшими медными кровлями, более характерными для Голландии, нежели для Дании. Это было объяснимо: ведь в шестнадцатом веке король поручил перестроить замок опытному в этом ремесле голландцу.
Малоуну здесь нравилось. Людные места лучше всего подходят для того, чтобы оставаться незамеченным, поэтому, работая в группе «Магеллан», он часто пользовался ими.
Путь на север от Кристиангаде занял всего пятнадцать минут. Поместье Торвальдсена располагалось на полпути между Копенгагеном и Эльсинором, суетливым портовым городом, рядом с которым стоял замок. Малоун уже бывал и в Эльсиноре, и в Кронборге, бродил по пляжам, выискивая в песке кусочки янтаря. Это был замечательный способ расслабиться и убить воскресный вечер. Сегодня все было иначе. Малоун находился на пределе и был готов к схватке.
– Чего мы ждем? – спросила Пэм. Ее лицо было неподвижным и напоминало маску.
Малоун был вынужден взять ее с собой. Она настойчиво требовала этого, грозя новыми неприятностями, если он поедет без нее. Он понимал, что для нее было бы сущим мучением сидеть с Торвальдсеном и ждать известий. Напряжение и беспомощное ожидание могут свести с ума кого угодно.
– Наш человек назначил встречу на одиннадцать.
– Мы и так потеряли уйму времени.
– Мы не теряли его даром.
После разговора со Стефани Малоун выкроил несколько часов, чтобы поспать. Вряд ли он смог бы помочь Гари, находясь в полусонном состоянии. Он также переоделся в чистую одежду из рюкзака. Джеспер помог почиститься Пэм. Затем они съели скромный завтрак.
Итак, Малоун был готов.
Он взглянул на часы. Они показывали двадцать минут одиннадцатого. Автостоянка постепенно заполнялась машинами. Скоро начнут подъезжать автобусы с туристами. Всем хотелось посмотреть на замок Гамлета. А вот Малоуну в данный момент было на это наплевать.
– Пойдем.
– Александрийское Звено – это человек, – сказал Грин. – Его зовут Джордж Хаддад, он – палестинец, исследователь Библии.
Это имя было известно Стефани. Хаддад был лично знаком с Малоуном и пять лет назад обратился к нему за помощью.
– На что хотят обменять жизнь Гари Малоуна?
– На пропавшую Александрийскую библиотеку.
– Ты это что, серьезно?
Грин кивнул.
– Хаддад полагает, что определил ее местонахождение.
– Но какое значение это может иметь сегодня?
– На самом деле это может оказаться чрезвычайно важным. Библиотека являлась величайшим вместилищем всемирных знаний. Она существовала на протяжении шестисот лет, до тех пор, пока мусульмане – в седьмом веке – не овладели Александрией и не принялись уничтожать все, что, по их мнению, противоречило исламу. Полмиллиона свитков, рукописей, карт – чего там только не было! А что сегодня? Никто так и не нашел ни единого клочка из этих сокровищ.
– А Хаддад нашел?
– Он намекнул на это. Хаддад работал над какой-то теорией, связанной с Библией. В чем ее суть, мне неведомо, но доказательства правоты его теории содержались в потерянной библиотеке.
– Откуда ему это известно?
– Этого я тоже не знаю, Стефани. Но пять лет назад, когда наши люди на Западном берегу, на Синайском полуострове и в Иерусалиме сделали самый что ни на есть невинный запрос на визы, доступ к архивам и разрешение на археологические раскопки, израильские власти просто взбесились. Именно тогда Хаддад попросил Малоуна помочь.
– Миссия вслепую. Мне это с самого начала не понравилось.
Термин «миссия вслепую» означал, что Малоуну было приказано защитить Хаддада и не задавать при этом никаких вопросов. Стефани помнила, что сам Малоун тоже не был в восторге от этого задания.
– Хаддад, – сказал Грин, – доверял только Малоуну. Именно по этой причине Коттон впоследствии спрятал Хаддада и теперь является единственным человеком, которому известно его местонахождение. Видимо, администрация не имеет ничего против того, чтобы прятать Хаддада – по крайней мере до тех пор, пока у нее есть тропинка к нему.
– Для чего?
Грин покачал головой.
– На первый взгляд в этом действительно мало смысла. Но имеется одна подсказочка, которая намекает на то, что может стоять на кону.
Стефани внимательно слушала.
– В одном из отчетов я увидел написанные на полях слова: «Книга Бытия. 13.14–17». Ты знаешь это место?
– Я не сильна в Библии.
– «И сказал Господь Авраму: …возведи очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу; ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки».
Это Стефани знала – евреи тысячелетиями приводили эти строки в качестве подтверждения своих прав на Святую землю.
– «И двинул Аврам шатер, и пошел, и поселился у дубравы Мамре, что в Хевроне; и создал там жертвенник Господу», – процитировал Грин и пояснил: – Мамре – это нынешний Хеврон, он находится на Западном берегу реки Иордан, на землях, которые Господь отдал евреям, после чего Аврам стал Авраамом. Этот коротенький отрывок из Библии лежит в основе всех существующих на Ближнем Востоке разногласий.
Это ей также было известно. Конфликт на Ближнем Востоке между евреями и арабами не являлся политическим, как считали многие. Это был извечный и бесконечный спор по поводу Слова Божия.
– А вот еще один любопытный факт. Вскоре после того, как Малоун спрятал Хаддада, саудовцы прислали в Аравию бульдозеры и стали стирать с лица земли целые поселения. Эта операция по уничтожению продолжалась три недели. Людей переселяли, а дома разрушали до основания. Теперь от тех поселений не осталось и следа. Поскольку все происходило в закрытой части страны, эта история не получила освещения в прессе и вообще не привлекла к себе внимания.
– Зачем это понадобилось? Такой поступок выглядит экстремальным даже для саудовцев.
– Сколько-нибудь внятного объяснения так и не прозвучало. Но они пошли на это вполне сознательно.
– Мы должны знать больше, Брент. Это необходимо Коттону. Ему предстоит принимать важные решения.
– Час назад я говорил с помощником советника президента по национальной безопасности. К моему удивлению, выяснилось, что он знает об этом даже меньше, чем я. Он что-то слышал про Звено, но предложил мне поговорить на эту тему с другим человеком.
Стефани сразу поняла, о ком идет речь:
– С Ларри Дейли.
Лоуренс Дейли служил заместителем советника по национальной безопасности, был близок к президенту и вице-президенту. Дейли никогда не появлялся в воскресных ток-шоу, не был замечен на Си-эн-эн и телеканале «Фокс». Он был брокером власти, всегда остающимся за кулисами, посредником между Белым домом и остальным миром политики. Но тут возникала проблема.
– Я не доверяю этому человеку, – сказала она.
Грин распознал тайный смысл, крывшийся в ее словах, но ничего не сказал и лишь смотрел на нее всепроникающим взглядом своих серых глаз.
– Мы не можем контролировать Коттона, – пояснила она. – Ему предстоит сделать то, что он должен сделать. А сейчас им движет ярость.
– Коттон – профессионал.
– Когда смерть грозит близкому человеку, все меняется.
Стефани говорила со знанием дела. Совсем недавно ей пришлось сражаться с призраками собственного прошлого.
– Он один знает, где искать Джорджа Хаддада, – произнес Грин. – У него на руках все козыри.
– Поэтому они его и прижали.
Грин не сводил с нее взгляда.
Она знала, что в ее глазах собеседник читает подозрение, но скрыть его у нее не получалось.
– Скажи, Стефани, почему ты не доверяешь мне?
8
Оксфордшир, Англия, 9.00
Джордж Хаддад стоял в толпе, слушал экспертов и знал, что они ошибаются. Это мероприятие было организовано лишь для того, чтобы привлечь внимание средств массовой информации к музею Томаса Бейнбриджа и неведомым миру криптоаналитикам из Блетчли-парка. Действительно, эти никому не известные мужчины и женщины, трудившиеся здесь в условиях полной секретности в годы Второй мировой войны, сумели взломать немецкие коды, созданные знаменитой шифровальной машиной «Энигма», чем приблизили конец войны. Но, к сожалению, полностью их история была рассказана миру лишь тогда, когда большинство этих людей умерли, а остальные стали такими старыми, что им уже было все равно. Хаддад понимал разочарование, которое они испытывали. В свои почти восемьдесят он сам был стар и тоже являлся ученым. Он тоже когда-то работал в условиях полной секретности.
И он тоже совершил великое открытие.
Его уже никто не знал как Джорджа Хаддада. Он использовал так много фальшивых имен, что все их было не упомнить. Пять лет назад он окончательно залег на дно и с тех пор не общался ни с одной живой душой. С одной стороны, это было хорошо, с другой – жизнь отшельника была мучительной. К счастью, один человек знал, что он все еще жив, человек, которому Хаддад доверял бесконечно. Хаддад умер для всех, кроме него.
Прийти сюда сегодня было рискованным шагом, но Хаддад хотел послушать, что будут говорить эти так называемые эксперты. Он читал о программе в «Таймс» и не мог не восхититься британцами. Они обладали подлинным талантом преподносить события средствам массовой информации. Вот и сейчас декорации были расставлены с умением голливудских чародеев: десятки улыбающихся лиц, дорогие костюмы, множество телекамер и микрофонов. Он позаботился о том, чтобы не оказаться перед объективами. Это было несложно, поскольку внимание всех собравшихся было приковано к памятнику.
Их было восемь, и они стояли, разбросанные в садах поместья. Все они были установлены в 1784 году тогдашним хозяином поместья эрлом Томасом Бейнбриджем. Хаддад знал историю этой семьи. Бейнбриджи купили эти земли, затерянные в складках оксфордширских холмов и окруженные буковыми лесами, в 1624 году и выстроили посередине участка в шестьсот акров огромный особняк в стиле короля Якова. Следующие поколения семейства Бейнбридж владели поместьем вплоть до 1848 года, когда оно было изъято в пользу короны за неуплату налогов и по указу королевы Виктории превращено в музей. С тех пор здесь не было отбоя от посетителей, приходивших полюбоваться на старинную мебель и ощутить, что означало «жить в роскоши» в стародавние времена. Библиотека и обстановка Бейнбридж-холла считались лучшими в Англии восемнадцатого века, но в последние годы большинство посетителей приезжали сюда, чтобы взглянуть на памятник. Бейнбридж-холл хранил загадку, а туристы двадцать первого века падки на тайны.
Он смотрел на изваяние из белого мрамора. На самом верху было барельефное изображение малозначащей картины «Les Bergers d'Arcadie II», «Аркадские пастухи-II», написанной Никола Пуссеном в 1640 году и представляющей собой почти зеркальное отображение его предыдущей работы, «Аркадские пастухи». Пасторальная сцена: женщина, наблюдающая за тем, как пастухи, столпившись у надгробия, указывают на вырезанные на его поверхности слова: «ЕТ IN ARCADIA EGO». Хаддад знал, как это переводится: «И вот я в Аркадии». Загадочная, кажущаяся бессмысленной надпись. Ниже этого изображения располагалась еще одна загадка, отдельные буквы, выбитые на камне одной линией:
D O.V.O.S.V.A.V.V. М
Хаддаду было известно, что любители теорий заговора и доморощенные криптоаналитики бились над этой надписью с тех пор, как десять лет назад она была заново обнаружена посетившим музей репортером газеты «Гардиан».
– Приветствую всех, кто собрался здесь сегодня, – заговорил в микрофон высокий осанистый мужчина. – Мы рады видеть вас в Бейнбридж-холле! Возможно, сегодня мы узнаем значение тайного послания, которое Томас Бейнбридж оставил нам на этом памятнике более двухсот лет назад.
Хаддад знал, что говорящий – куратор музея. По обе стороны от него стояли двое старичков – мужчина и женщина. Он видел их фотографии в «Санди таймс». В прошлом они оба были криптоаналитиками Блетчли-парка, и им было поручено разобраться в том, что за код использовался в надписи на памятнике. Поскольку никто не сомневался в том, что памятник этот является зашифрованным посланием.
«А чем же еще он может быть?» – спрашивали многие.
Хаддад слушал рассказ куратора о том, что после сообщения в прессе о таинственной надписи криптографы, теологи, лингвисты и историки предложили сто тридцать версий ее расшифровки.
– Некоторые были весьма странными, – рассказывал куратор, – и были связаны с НЛО, священным Граалем и Нострадамусом. Разумеется, они не могли рассматриваться всерьез и поэтому были сразу отметены. Некоторые авторы полагали, что эти буквы представляют собой анаграмму, но слова, которые могли быть сложены их них, лишены всякого смысла.
Хаддад прекрасно понимал почему.
– Одна многообещающая версия поступила от отставного военного шифровальщика из Америки. Использовав применительно к надписи восемьдесят две дешифровальные матрицы, он в итоге получил три буквы: SEJ. В обратном порядке они читаются как JES. Использовав сложную таблицу шифрования, он получил следующий результат: «Иисус X попран». По мнению наших консультантов из Блетчли-парка, в этом послании опровергается божественная сущность Иисуса Христа. Вывод неожиданный, но интригующий.
Хаддад улыбнулся, услышав подобную чепуху. Томас Бейнбридж был глубоко верующим человеком. Он никогда не отверг бы Иисуса.
Пожилая дама, стоявшая рядом с куратором, сделала шаг вперед. У нее были седые волосы, одета она была в костюм бирюзового цвета.
– Этот памятник задал нам работы, – заговорила она мелодичным голосом. – Когда я и мои коллеги являлись сотрудниками Блетчли, нам приходилось ломать головы над немецкими кодами. Они были трудны, но если один человеческий мозг в состоянии создать код, другой может его разгадать. Эти буквы представляют собой еще более сложный код, поскольку он является персональным, что делает его дешифровку весьма трудной задачей. Изучив все сто тридцать вариантов расшифровки, мы не смогли прийти к единому мнению. Мы, как и общественность, разделились во мнениях. Но большинству все-таки кажется, что один из вариантов имеет больше прав на существование по сравнению с остальными. – Она повернулась и указала на стоящий за ее спиной памятник. – Это послание любви.
Затем женщина помолчала, давая слушателям время, чтобы переварить услышанное.
– OVOSVAVV является аббревиатурой от «Optimae Uxoris Optimae Sororis Viduus Amantissimus Vovit Virtutibus». Это означает примерно следующее: «Нежно любящий вдовец, преданный лучшей из жен и лучшей из сестер». Данный перевод не идеален. «Sororis» на классической латыни может означать как «из сестер», так и «из спутниц», а слово «vir», муж, было бы более подходящим, чем «viduus», вдовец. Но в целом смысл ясен.
Один из репортеров спросил, что означают буквы «D» и «М», стоящие в начале и в конце зашифрованной строчки.
– Тут все очень просто, – ответила седовласая дама. – Это древнее погребальное посвящение богам манам, которые, как считались в Древнем Риме, правили подземным миром. Данная эпитафия сродни нашему «Покойся с миром». Эти буквы можно увидеть почти на всех древнеримских могилах.
Она, по всей видимости, была очень довольна собой. Хаддад испытывал жгучее желание задать ей несколько каверзных вопросов, после чего ее самомнение лопнуло бы как мыльный пузырь, но делать этого, естественно, не стал. Он молча смотрел, как два ветерана Блетчли-парка фотографировались на фоне памятника рядом с немецкой шифровальной машиной «Энигма», которую по такому случаю притащили сюда из музея, улыбались, отвечали на вопросы и выслушивали панегирики в свой адрес.
Томас Бейнбридж был действительно блестящим человеком. К сожалению, он никогда не умел толково излагать свои мысли, поэтому со временем его интеллект зачах, а затем и вовсе пропал, так и оставшись неоцененным. В восемнадцатом веке он, должно быть, выглядел фанатиком, но для Хаддада был пророком. Бейнбридж кое-что знал. И причудливый памятник, зеркальное отображение мрачной картины, и выбитые на нем загадочные буквы появились неспроста.
Один только Хаддад знал, что это не признание в любви, не код и не послание.
Это – карта.
9
Замок Кронборг, 10.20
За входные билеты в замок для себя и Пэм Малоун заплатил шестьдесят крон, а вошли они, присоединившись к группе туристов, подъехавших к Кронборгу на автобусе.
Внутри их встретила обширная экспозиция фотографий многочисленных постановок «Гамлета». Какая ирония, подумалось Малоуну. Гамлет был сыном, который мстил за своего отца, и вот сюда приехал он – отец, который борется за своего сына. Каждый раз, думая о Гари, он испытывал боль. Он никогда не допускал, чтобы мальчик подвергался хоть малейшей угрозе, и на протяжении всех двенадцати лет, пока работал в группе «Магеллан», четко разграничивал работу и дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Малоуну здесь нравилось. Людные места лучше всего подходят для того, чтобы оставаться незамеченным, поэтому, работая в группе «Магеллан», он часто пользовался ими.
Путь на север от Кристиангаде занял всего пятнадцать минут. Поместье Торвальдсена располагалось на полпути между Копенгагеном и Эльсинором, суетливым портовым городом, рядом с которым стоял замок. Малоун уже бывал и в Эльсиноре, и в Кронборге, бродил по пляжам, выискивая в песке кусочки янтаря. Это был замечательный способ расслабиться и убить воскресный вечер. Сегодня все было иначе. Малоун находился на пределе и был готов к схватке.
– Чего мы ждем? – спросила Пэм. Ее лицо было неподвижным и напоминало маску.
Малоун был вынужден взять ее с собой. Она настойчиво требовала этого, грозя новыми неприятностями, если он поедет без нее. Он понимал, что для нее было бы сущим мучением сидеть с Торвальдсеном и ждать известий. Напряжение и беспомощное ожидание могут свести с ума кого угодно.
– Наш человек назначил встречу на одиннадцать.
– Мы и так потеряли уйму времени.
– Мы не теряли его даром.
После разговора со Стефани Малоун выкроил несколько часов, чтобы поспать. Вряд ли он смог бы помочь Гари, находясь в полусонном состоянии. Он также переоделся в чистую одежду из рюкзака. Джеспер помог почиститься Пэм. Затем они съели скромный завтрак.
Итак, Малоун был готов.
Он взглянул на часы. Они показывали двадцать минут одиннадцатого. Автостоянка постепенно заполнялась машинами. Скоро начнут подъезжать автобусы с туристами. Всем хотелось посмотреть на замок Гамлета. А вот Малоуну в данный момент было на это наплевать.
– Пойдем.
– Александрийское Звено – это человек, – сказал Грин. – Его зовут Джордж Хаддад, он – палестинец, исследователь Библии.
Это имя было известно Стефани. Хаддад был лично знаком с Малоуном и пять лет назад обратился к нему за помощью.
– На что хотят обменять жизнь Гари Малоуна?
– На пропавшую Александрийскую библиотеку.
– Ты это что, серьезно?
Грин кивнул.
– Хаддад полагает, что определил ее местонахождение.
– Но какое значение это может иметь сегодня?
– На самом деле это может оказаться чрезвычайно важным. Библиотека являлась величайшим вместилищем всемирных знаний. Она существовала на протяжении шестисот лет, до тех пор, пока мусульмане – в седьмом веке – не овладели Александрией и не принялись уничтожать все, что, по их мнению, противоречило исламу. Полмиллиона свитков, рукописей, карт – чего там только не было! А что сегодня? Никто так и не нашел ни единого клочка из этих сокровищ.
– А Хаддад нашел?
– Он намекнул на это. Хаддад работал над какой-то теорией, связанной с Библией. В чем ее суть, мне неведомо, но доказательства правоты его теории содержались в потерянной библиотеке.
– Откуда ему это известно?
– Этого я тоже не знаю, Стефани. Но пять лет назад, когда наши люди на Западном берегу, на Синайском полуострове и в Иерусалиме сделали самый что ни на есть невинный запрос на визы, доступ к архивам и разрешение на археологические раскопки, израильские власти просто взбесились. Именно тогда Хаддад попросил Малоуна помочь.
– Миссия вслепую. Мне это с самого начала не понравилось.
Термин «миссия вслепую» означал, что Малоуну было приказано защитить Хаддада и не задавать при этом никаких вопросов. Стефани помнила, что сам Малоун тоже не был в восторге от этого задания.
– Хаддад, – сказал Грин, – доверял только Малоуну. Именно по этой причине Коттон впоследствии спрятал Хаддада и теперь является единственным человеком, которому известно его местонахождение. Видимо, администрация не имеет ничего против того, чтобы прятать Хаддада – по крайней мере до тех пор, пока у нее есть тропинка к нему.
– Для чего?
Грин покачал головой.
– На первый взгляд в этом действительно мало смысла. Но имеется одна подсказочка, которая намекает на то, что может стоять на кону.
Стефани внимательно слушала.
– В одном из отчетов я увидел написанные на полях слова: «Книга Бытия. 13.14–17». Ты знаешь это место?
– Я не сильна в Библии.
– «И сказал Господь Авраму: …возведи очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу; ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки».
Это Стефани знала – евреи тысячелетиями приводили эти строки в качестве подтверждения своих прав на Святую землю.
– «И двинул Аврам шатер, и пошел, и поселился у дубравы Мамре, что в Хевроне; и создал там жертвенник Господу», – процитировал Грин и пояснил: – Мамре – это нынешний Хеврон, он находится на Западном берегу реки Иордан, на землях, которые Господь отдал евреям, после чего Аврам стал Авраамом. Этот коротенький отрывок из Библии лежит в основе всех существующих на Ближнем Востоке разногласий.
Это ей также было известно. Конфликт на Ближнем Востоке между евреями и арабами не являлся политическим, как считали многие. Это был извечный и бесконечный спор по поводу Слова Божия.
– А вот еще один любопытный факт. Вскоре после того, как Малоун спрятал Хаддада, саудовцы прислали в Аравию бульдозеры и стали стирать с лица земли целые поселения. Эта операция по уничтожению продолжалась три недели. Людей переселяли, а дома разрушали до основания. Теперь от тех поселений не осталось и следа. Поскольку все происходило в закрытой части страны, эта история не получила освещения в прессе и вообще не привлекла к себе внимания.
– Зачем это понадобилось? Такой поступок выглядит экстремальным даже для саудовцев.
– Сколько-нибудь внятного объяснения так и не прозвучало. Но они пошли на это вполне сознательно.
– Мы должны знать больше, Брент. Это необходимо Коттону. Ему предстоит принимать важные решения.
– Час назад я говорил с помощником советника президента по национальной безопасности. К моему удивлению, выяснилось, что он знает об этом даже меньше, чем я. Он что-то слышал про Звено, но предложил мне поговорить на эту тему с другим человеком.
Стефани сразу поняла, о ком идет речь:
– С Ларри Дейли.
Лоуренс Дейли служил заместителем советника по национальной безопасности, был близок к президенту и вице-президенту. Дейли никогда не появлялся в воскресных ток-шоу, не был замечен на Си-эн-эн и телеканале «Фокс». Он был брокером власти, всегда остающимся за кулисами, посредником между Белым домом и остальным миром политики. Но тут возникала проблема.
– Я не доверяю этому человеку, – сказала она.
Грин распознал тайный смысл, крывшийся в ее словах, но ничего не сказал и лишь смотрел на нее всепроникающим взглядом своих серых глаз.
– Мы не можем контролировать Коттона, – пояснила она. – Ему предстоит сделать то, что он должен сделать. А сейчас им движет ярость.
– Коттон – профессионал.
– Когда смерть грозит близкому человеку, все меняется.
Стефани говорила со знанием дела. Совсем недавно ей пришлось сражаться с призраками собственного прошлого.
– Он один знает, где искать Джорджа Хаддада, – произнес Грин. – У него на руках все козыри.
– Поэтому они его и прижали.
Грин не сводил с нее взгляда.
Она знала, что в ее глазах собеседник читает подозрение, но скрыть его у нее не получалось.
– Скажи, Стефани, почему ты не доверяешь мне?
8
Оксфордшир, Англия, 9.00
Джордж Хаддад стоял в толпе, слушал экспертов и знал, что они ошибаются. Это мероприятие было организовано лишь для того, чтобы привлечь внимание средств массовой информации к музею Томаса Бейнбриджа и неведомым миру криптоаналитикам из Блетчли-парка. Действительно, эти никому не известные мужчины и женщины, трудившиеся здесь в условиях полной секретности в годы Второй мировой войны, сумели взломать немецкие коды, созданные знаменитой шифровальной машиной «Энигма», чем приблизили конец войны. Но, к сожалению, полностью их история была рассказана миру лишь тогда, когда большинство этих людей умерли, а остальные стали такими старыми, что им уже было все равно. Хаддад понимал разочарование, которое они испытывали. В свои почти восемьдесят он сам был стар и тоже являлся ученым. Он тоже когда-то работал в условиях полной секретности.
И он тоже совершил великое открытие.
Его уже никто не знал как Джорджа Хаддада. Он использовал так много фальшивых имен, что все их было не упомнить. Пять лет назад он окончательно залег на дно и с тех пор не общался ни с одной живой душой. С одной стороны, это было хорошо, с другой – жизнь отшельника была мучительной. К счастью, один человек знал, что он все еще жив, человек, которому Хаддад доверял бесконечно. Хаддад умер для всех, кроме него.
Прийти сюда сегодня было рискованным шагом, но Хаддад хотел послушать, что будут говорить эти так называемые эксперты. Он читал о программе в «Таймс» и не мог не восхититься британцами. Они обладали подлинным талантом преподносить события средствам массовой информации. Вот и сейчас декорации были расставлены с умением голливудских чародеев: десятки улыбающихся лиц, дорогие костюмы, множество телекамер и микрофонов. Он позаботился о том, чтобы не оказаться перед объективами. Это было несложно, поскольку внимание всех собравшихся было приковано к памятнику.
Их было восемь, и они стояли, разбросанные в садах поместья. Все они были установлены в 1784 году тогдашним хозяином поместья эрлом Томасом Бейнбриджем. Хаддад знал историю этой семьи. Бейнбриджи купили эти земли, затерянные в складках оксфордширских холмов и окруженные буковыми лесами, в 1624 году и выстроили посередине участка в шестьсот акров огромный особняк в стиле короля Якова. Следующие поколения семейства Бейнбридж владели поместьем вплоть до 1848 года, когда оно было изъято в пользу короны за неуплату налогов и по указу королевы Виктории превращено в музей. С тех пор здесь не было отбоя от посетителей, приходивших полюбоваться на старинную мебель и ощутить, что означало «жить в роскоши» в стародавние времена. Библиотека и обстановка Бейнбридж-холла считались лучшими в Англии восемнадцатого века, но в последние годы большинство посетителей приезжали сюда, чтобы взглянуть на памятник. Бейнбридж-холл хранил загадку, а туристы двадцать первого века падки на тайны.
Он смотрел на изваяние из белого мрамора. На самом верху было барельефное изображение малозначащей картины «Les Bergers d'Arcadie II», «Аркадские пастухи-II», написанной Никола Пуссеном в 1640 году и представляющей собой почти зеркальное отображение его предыдущей работы, «Аркадские пастухи». Пасторальная сцена: женщина, наблюдающая за тем, как пастухи, столпившись у надгробия, указывают на вырезанные на его поверхности слова: «ЕТ IN ARCADIA EGO». Хаддад знал, как это переводится: «И вот я в Аркадии». Загадочная, кажущаяся бессмысленной надпись. Ниже этого изображения располагалась еще одна загадка, отдельные буквы, выбитые на камне одной линией:
D O.V.O.S.V.A.V.V. М
Хаддаду было известно, что любители теорий заговора и доморощенные криптоаналитики бились над этой надписью с тех пор, как десять лет назад она была заново обнаружена посетившим музей репортером газеты «Гардиан».
– Приветствую всех, кто собрался здесь сегодня, – заговорил в микрофон высокий осанистый мужчина. – Мы рады видеть вас в Бейнбридж-холле! Возможно, сегодня мы узнаем значение тайного послания, которое Томас Бейнбридж оставил нам на этом памятнике более двухсот лет назад.
Хаддад знал, что говорящий – куратор музея. По обе стороны от него стояли двое старичков – мужчина и женщина. Он видел их фотографии в «Санди таймс». В прошлом они оба были криптоаналитиками Блетчли-парка, и им было поручено разобраться в том, что за код использовался в надписи на памятнике. Поскольку никто не сомневался в том, что памятник этот является зашифрованным посланием.
«А чем же еще он может быть?» – спрашивали многие.
Хаддад слушал рассказ куратора о том, что после сообщения в прессе о таинственной надписи криптографы, теологи, лингвисты и историки предложили сто тридцать версий ее расшифровки.
– Некоторые были весьма странными, – рассказывал куратор, – и были связаны с НЛО, священным Граалем и Нострадамусом. Разумеется, они не могли рассматриваться всерьез и поэтому были сразу отметены. Некоторые авторы полагали, что эти буквы представляют собой анаграмму, но слова, которые могли быть сложены их них, лишены всякого смысла.
Хаддад прекрасно понимал почему.
– Одна многообещающая версия поступила от отставного военного шифровальщика из Америки. Использовав применительно к надписи восемьдесят две дешифровальные матрицы, он в итоге получил три буквы: SEJ. В обратном порядке они читаются как JES. Использовав сложную таблицу шифрования, он получил следующий результат: «Иисус X попран». По мнению наших консультантов из Блетчли-парка, в этом послании опровергается божественная сущность Иисуса Христа. Вывод неожиданный, но интригующий.
Хаддад улыбнулся, услышав подобную чепуху. Томас Бейнбридж был глубоко верующим человеком. Он никогда не отверг бы Иисуса.
Пожилая дама, стоявшая рядом с куратором, сделала шаг вперед. У нее были седые волосы, одета она была в костюм бирюзового цвета.
– Этот памятник задал нам работы, – заговорила она мелодичным голосом. – Когда я и мои коллеги являлись сотрудниками Блетчли, нам приходилось ломать головы над немецкими кодами. Они были трудны, но если один человеческий мозг в состоянии создать код, другой может его разгадать. Эти буквы представляют собой еще более сложный код, поскольку он является персональным, что делает его дешифровку весьма трудной задачей. Изучив все сто тридцать вариантов расшифровки, мы не смогли прийти к единому мнению. Мы, как и общественность, разделились во мнениях. Но большинству все-таки кажется, что один из вариантов имеет больше прав на существование по сравнению с остальными. – Она повернулась и указала на стоящий за ее спиной памятник. – Это послание любви.
Затем женщина помолчала, давая слушателям время, чтобы переварить услышанное.
– OVOSVAVV является аббревиатурой от «Optimae Uxoris Optimae Sororis Viduus Amantissimus Vovit Virtutibus». Это означает примерно следующее: «Нежно любящий вдовец, преданный лучшей из жен и лучшей из сестер». Данный перевод не идеален. «Sororis» на классической латыни может означать как «из сестер», так и «из спутниц», а слово «vir», муж, было бы более подходящим, чем «viduus», вдовец. Но в целом смысл ясен.
Один из репортеров спросил, что означают буквы «D» и «М», стоящие в начале и в конце зашифрованной строчки.
– Тут все очень просто, – ответила седовласая дама. – Это древнее погребальное посвящение богам манам, которые, как считались в Древнем Риме, правили подземным миром. Данная эпитафия сродни нашему «Покойся с миром». Эти буквы можно увидеть почти на всех древнеримских могилах.
Она, по всей видимости, была очень довольна собой. Хаддад испытывал жгучее желание задать ей несколько каверзных вопросов, после чего ее самомнение лопнуло бы как мыльный пузырь, но делать этого, естественно, не стал. Он молча смотрел, как два ветерана Блетчли-парка фотографировались на фоне памятника рядом с немецкой шифровальной машиной «Энигма», которую по такому случаю притащили сюда из музея, улыбались, отвечали на вопросы и выслушивали панегирики в свой адрес.
Томас Бейнбридж был действительно блестящим человеком. К сожалению, он никогда не умел толково излагать свои мысли, поэтому со временем его интеллект зачах, а затем и вовсе пропал, так и оставшись неоцененным. В восемнадцатом веке он, должно быть, выглядел фанатиком, но для Хаддада был пророком. Бейнбридж кое-что знал. И причудливый памятник, зеркальное отображение мрачной картины, и выбитые на нем загадочные буквы появились неспроста.
Один только Хаддад знал, что это не признание в любви, не код и не послание.
Это – карта.
9
Замок Кронборг, 10.20
За входные билеты в замок для себя и Пэм Малоун заплатил шестьдесят крон, а вошли они, присоединившись к группе туристов, подъехавших к Кронборгу на автобусе.
Внутри их встретила обширная экспозиция фотографий многочисленных постановок «Гамлета». Какая ирония, подумалось Малоуну. Гамлет был сыном, который мстил за своего отца, и вот сюда приехал он – отец, который борется за своего сына. Каждый раз, думая о Гари, он испытывал боль. Он никогда не допускал, чтобы мальчик подвергался хоть малейшей угрозе, и на протяжении всех двенадцати лет, пока работал в группе «Магеллан», четко разграничивал работу и дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49