Росс узнал его по темному церемониальному халату и синей шляпе с ярко-красной короной. Рядом с Го-куа, при полном параде, стоял британский морской офицер.
– Кто это? – спросил Росс, указывая на офицера.
– А ты разве ни разу не встречал генерального консула?
– Капитана Чарльза Эллиота? Нет, мы с ним не встречались, хотя я о нем и слышал. Я думал, что он будет выглядеть старше.
– Эллиоту пошел всего лишь четвертый десяток, а он уже успел проявить себя неплохим дипломатом, хотя я считаю, что ему придется нелегко с новым чынь-чаем. А вот, должно быть, и он сам.
Росс увидел, как Го-куа поклонился довольно полному мужчине, на вид которому было лет за шестьдесят. У мужчины были густые черные усы, длинная борода, на нем был надет зеленый парчовый халат. Прямо за ним стояла привлекательная молодая женщина в сиреневой накидке, полы и рукава которой были украшены черной тесьмой, расшитой красными нитками. Обувь женщины по стилю мало походила на обувь, которую носили представители привилегированного класса, и Росс предположил, что это всего лишь служанка в хозяйстве Лина Цзе-сю.
После того, как Го-куа представил Лина Цзе-сю капитану Эллиоту, он повел чиновника и его свиту, которая состояла из писаря, шести слуг и трех поваров, по площади к группе из трех паланкинов – закрытых носилок. Эти носилки были намного искуснее инкрустированы и красочнее расписаны, чем обычные, которыми пользовалось население по всему Кантону. К каждым носилкам было приставлено по восемь носильщиков. Лин Цзе-сю был препровожден к паланкину, который стоял впереди, сам Го-куа сел во второй, а молодая женщина – в последний. После этого паланкины были подняты носильщиками на плечи, и вся процессия двинулась вдоль Старой китайской улицы, сопровождаемая писарем Лина Цзе-сю, слугами и поварами.
– Пойдем посмотрим, что там происходит, – предложил Том, слегка подталкивая Росса по направлению к группе из полудюжины иностранных торговцев, стоявших у пристани и оживленно жестикулировавших. Среди них выделялся мужчина среднего роста с темными, начинающими редеть волосами, густыми бакенбардами, большими карими глазами и интеллигентным выражением лица. Росс узнал в мужчине Джеймса Матесона.
Матесон заметил приближение двух молодых людей и помахал им рукой.
– Робби, дружище, рад, что ты здесь! – крикнул он, выступая из кольца окружавших его мужчин. – Как вы изволите себя чувствовать, мистер Баллинджер? Я надеюсь, что Робби и его приятели уделяют вам должное внимание?
– О, разумеется. Все ко мне исключительно добры, – заверил его Росс.
– Хорошо. Нам бы не хотелось сердить вашего отца, – Матесон располагающе улыбнулся. – Что касается мистера Жардина, вернувшегося в Лондон поправить свое здоровье, мне бы ужасно не хотелось, чтобы его покой был нарушен гневом Эдмунда Баллинджера, эсквайра.
– Нам бы тоже этого не хотелось, – согласился Росс.
– Ну, Робби, – продолжал Матесон, – кажется, этот парень Лин на полном серьезе собирается положить конец торговле опиумом – по крайней мере, так считает Го-куа. Он выглядел довольно взволнованным, когда представлял мне мистера Лина.
– Лучше сказать, напуганным, – раздался грубый голос из группы стоявших неподалеку мужчин.
Росс посмотрел на говорящего – высокого, дородного мужчину, который имел потрясающее внешнее сходство с его отцом, хотя и был на несколько дюймов выше Эдмунда.
– В любом случае, Робби, – продолжал Матесон, – мы хотим, чтобы сегодня, чуть попозже, ты нанес визит Го-куа и выяснил его соображения на этот счет. Ему, наверное, будет намного удобнее изъясняться на китайском, чем говорить на пиджине с такими, как мистер Иннс и я.
Сказав это, Матесон улыбнулся дородному мужчине, от хмурого выражения лица которого уже не осталось и следа. Росс подумал о том, что это, должно быть, и есть Джеймс Иннс, самый противоречивый и несдержанный человек среди торговцев.
– Я с радостью это сделаю, – отозвался Роберт Том. Иннс выступил из группы остальных мужчин и подошел к Тому:
– Только выясни наверняка, что на уме у этого императорского посланника. Если он собирается использовать силу...
– Нет, Джеймс, у нас нет причины ожидать чего-либо подобного, – возразил Матесон.
К ним присоединился еще один мужчина, который казался более осведомленным во всем, что было связано с приездом Лина Цзе-сю:
– Но Го-куа упомянул, что новый чынь-чай выпустит что-то вроде указа.
– Мне показалось, он говорил не о настоящем указе, – отозвался Матесон. – Просто о письме, которое Лин пошлет престолу.
– Какая дерзость! Угрожать королеве! – выкрикнул Иннс, и все остальные зароптали вслед за ним, выражая свое неудовольствие по поводу чрезмерной решительности нового представителя императора Тао-кунга.
– Но Джеймс, мы ничего об этом наверняка не знаем, – продолжал спорить Матесон. – Все, о чем упомянул Го-куа, – это о возможном письме британскому правительству; он ничего не говорил о том, что этот новый посланник предъявит какие-либо требования королеве, хотя у него и есть для этого веские причины.
– Какие, например? – вызывающим тоном спросил Иннс, подозрительно оглядывая шотландца.
– А такие, что мы используем эту дьявольскую отраву для того, чтобы построить нашу Британскую Империю. Такие, что мы заставляем поколения китайцев привыкать к опиуму. Возможно, королева была бы не прочь обо всем этом узнать. Возможно, тогда она и этот чынь-чай нашли бы какую-нибудь другую, менее разрушительную плату за чай, который нам так нужен.
– Мы уже перепробовали все мыслимые товары. Им нужен только опиум, – возразил Иннс. – Китайцы не хотят ни наших тканей, ни наших денег. Они, кажется, вообразили себя центром Вселенной... – он насмешливо фыркнул, – ...и они не хотят никакого вмешательства извне.
– Но китайцам так или иначе нужно избавляться от излишков чая для того, чтобы защитить свои собственные рынки, – вмешался капитан Эллиот, который как глава Торгового управления являлся самым высокопоставленным официальным лицом Британской Империи в Китае. – Они оставляют чай своим кохонгам, и вы, торговцы, делаете все, чтобы это приносило обоюдную пользу. – Он покачал головой. – Нет, этот чынь-чай – всего лишь пустой звук. Торговля опиумом приносит выгоду всем, кто в ней участвует. Император послал этого чиновника только для того, чтобы показать свою заинтересованность в этом вопросе.
– Надеюсь, что вы правы, – сказал Матесон, затем неожиданно спросил Росса Баллинджера: – А что думаете вы по поводу опиумного дела? Как вы считаете, это может заинтересовать престол?
– Кто это такой? – довольно невежливо перебил Иннс.
– Мистер Росс Баллинджер.
Иннс подозрительно осмотрел молодого человека сверху донизу:
– Из Торговой Компании Баллинджера?
– Да, сын Эдмунда. Он гость компании «Жардин».
– Да он же еще практически мальчик, – пренебрежительно произнес Иннс.
– Может быть, и так, но он совсем недавно из Англии, и, может быть, ему виднее, как престол отреагирует на все это опиумное дело. – Матесон повернулся к Россу: – Вы присутствовали при коронации, не так ли?
– Э-э, да, – отозвался Росс, неловко поглядывая то на одного мужчину, то на другого. Было ясно, что их мнение по поводу происходящего уже давно сформировалось. Сам Росс был намного моложе и менее опытен. Он еще слабо разбирался в деталях торговли с Китаем.
– Ну, я... – нерешительно промямлил он.
– Да не бойтесь. Здесь все – ваши друзья, – подбодрил Матесон.
– Я не осмеливаюсь советовать вам, как вести дела, – осторожно начал Росс, нервно проводя рукой по своим выгоревшим на солнце волосам. – Но я согласен с мистером Матесоном в том, что у этого мистера Лина имеются некоторые аргументы в его пользу – то есть, если он, действительно, намеревается нанести решительный удар по торговле опиумом.
– И какие именно это аргументы? – тон Иннса снова приобрел вызывающий оттенок, он подступил поближе и сердито нахмурился.
– Во-первых, мы не решаемся везти весь этот опиум из Индии в Англию и вместе с тем, не колеблясь, разгружаем его в Китае.
– Но это неправда! – Иннс с силой ударил себя сжатым кулаком в ладонь. – В Англии нет законов, запрещающих опиум.
– Возможно, они просто еще не написаны, – возразил Росс со все возрастающей уверенностью в голосе. – Но несмотря на то, что опиум, действительно, еще не запрещен законом, этот закон скоро примут – стоит только англичанам начать его курить так, как это повсюду делают здесь.
– Этого никогда не случится, – провозгласил Иннс. – Мы, англичане, слишком цивилизованны для того, чтобы привыкнуть к подобной гадости. Только такие варвары, как жители Поднебесной, могут пользоваться этими трубками даже под угрозой смертной казни.
– Возможно, так происходит потому, что наши корабли возвращаются в Англию с трюмами, заполненными чаем, а не опиумом.
– А парень настойчив, – Матесону явно нравился ход беседы.
Иннс сложил руки на своей выпяченной вперед груди и самодовольно усмехнулся:
– Мы загружаем наши корабли всем, что только можно продать на рынке, – будь то опиум, чай или табак...
– Может быть, оно и так, – перебил Росс, – но разве не правда, что мы прилагаем огромные усилия ради того, чтобы контролировать нужды рынка. – Он глянул на Матесона, как бы желая проверить, не переходит ли границы дозволенного, но пожилой человек всего лишь кивнул головой и знаком попросил продолжать. – Из всего сказанного вами до сих пор можно понять, что британский экспорт слишком незначительно удовлетворяет потребности китайцев, несмотря на то, что эти потребности не очень-то и велики.
– Или на то, что они сами так о себе думают! – вмешиваясь в разговор, насмешливо произнес один из стоящих рядом мужчин.
– Таким образом, для того, чтобы получить громадное количество чая, потребное для нашего ненасытного рынка, мы должны искать и доставлять товары, которые могли бы сбалансировать торговлю. Опиум... третья сторона огромного треугольника. Английский текстиль и товары – в Индию, индийский опиум – в Китай, китайский чай – в Англию.
– Сказано, как настоящим торговцем, – провозгласил Матесон и похлопал Росса по спине.
– Сказано скорее маленьким щенком, который черпал свои знания из книжек, а не из самой жизни, – грубо проворчал Иннс. – И мало что из вашей речи объясняет то, почему британцы не курят опиум. Если бы мы целиком и полностью контролировали рынок, как вы убеждены, мы могли бы вывести Китай из игры, просто отвозя текстиль в Индию и привозя назад в Англию опиум. Это было бы со всех сторон проще и дешевле.
Росс был неприятно поражен тем, насколько насмешливо звучал голос Джеймса Иннса, однако еще более удивился дерзости своего собственного ответа:
– Это бы не удовлетворило потребности Англии в китайском чае, и если бы мы, английские купцы, не уделили этой потребности должного внимания, другие вступили бы в игру и сделали бы это за нас. Более того, мы, черт подери, прекрасно знаем, что если бы мы попытались в большом количестве ввозить опиум в Англию, это привело бы к принятию законов, подобные которым, кажется, и собирается вводить Лин здесь, в Китае.
– Так значит, вы становитесь на сторону китайца, не так ли? – продолжал спор Иннс, подозрительно прищуривая правый глаз.
– А вы разве нет?
– Я? – переспросил Иннс, немного растерявшись. – Каким это образом?
– Не только именно вы, но и все остальные. – Росс оглядел стоящую вокруг него группу мужчин, включая и Джеймса Матесона. – Я понимаю, что вам не хочется прекращать торговли опиумом, но одновременно вы не желаете его легализации. Я читал последний номер «Опиумного циркуляра», – продолжал Росс, упоминая бюллетень компании «Жардин», – и Вильям Жардин сам об этом же и пишет.
– Если бы эта торговля когда-либо была легализована, – вмешался Роберт Том, припоминая слышанные ранее чьи-то слова, – она сразу бы перестала быть прибыльной. Чем больше трудностей, которые с ней связаны, тем лучше для нас с вами.
– Вот именно, – провозгласил Росс.
– Так что же вы предлагаете делать? – Иннс сердито махнул рукой в сторону расположенных неподалеку факторий. – Отказаться от опиума? Отказаться от всей торговли чаем?
Росс открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент в спор вмешался Матесон:
– Мы слишком многого требуем от нашего юного гостя, желая, чтобы он, только что сошедший с борта корабля, решил нашу китайскую проблему. – Обняв Росса за плечо, он добавил: – Я бы сказал, с утра прошло уже достаточно времени, и мы можем пропустить стаканчик доброго английского рома, вы не против?
– Конечно, если он только не окажется на поверку тем перво-чопным ромом, который продают на Аллее Го, – шутливо заметил Росс.
Матесон повернулся к Роберту Тому и усмехнулся:
– Я вижу, ты учишь его всем тонкостям жизни в Кантоне, – он сжал плечо Росса. – Для вас, мой юный друг – никакого самшу. Мы будем пить на веранде Новой Английской. Вы должны составить мне компанию за обедом, в большом зале. Вы там уже хоть раз обедали?
– Нет, сэр.
– О, вам обязательно понравится. Только представьте себе: хрустальные подсвечники со спермацетовыми свечами, расписанный золотом фарфор, лучший во всей Восточно-Индийской компании, официанты, стоящие за спинкой каждого стула, готовые выполнить любое ваше пожелание, даже то, о котором вы еще не успели подумать, и большой, в полный рост портрет короля Генриха Четвертого, смотрящего на вас со стены.
Росс тепло поблагодарил Матесона за приглашение. Затем он подошел к остальным мужчинам, стоящим неподалеку, и обратился к Джеймсу Иннсу:
– Я надеюсь, вы не чувствуете себя обиженным за...
– Не стоит беспокоиться за таких, как мистер Иннс, – шутливо крикнул Матесон. – Я не прав, Джеймс?
– Совершенно верно, – согласился Иннс, изобразив на своем лице то, что при данных обстоятельствах вполне могло бы сойти за улыбку. – Но я жду не дождусь того момента, когда смогу продолжить нашу беседу.
– Возможно, после обеда? – предложил Матесон. – Вы ведь присоединитесь к нам в Новой Английской, не так ли?
– Разумеется. Капитан Эллиот и я даже не думаем о том, чтобы пропускать воскресный обед.
– Тогда, джентльмены, увидимся в полдень. – Матесон обнял одной рукой Росса, другой – Тома, и они двинулись по направлению к Речной фактории. – Ну, пойдемте, друзья мои. Осмелюсь сказать, что по такому случаю вам придется переодеться во что-нибудь более нарядное.
Том как-то неловко возразил:
– Я, э-э, я не уверен, что буду свободен во время обеда...
– Конечно, будешь, молодой человек, – настаивал Матесон, понимавший, что Том пытается отпроситься только потому, что он всего лишь клерк компании «Жардин». – Я и не думаю приглашать туда юного Росса без сопровождающего переводчика.
– Но все будут разговаривать по-английски, – заметил Том.
Матесон лукаво улыбнулся:
– Вместе с тем, я не удивлюсь, если понадобится помощь переводчика, когда подобные Джеймсу Иннсу и его помощникам в следующий раз начнут спорить с сыном Эдмунда Баллинджера!
* * *
На следующий день, ближе к вечеру, Росс шел через Главную площадь по направлению к Старой китайской улице, по обоим сторонам которой вытянулись ряды всевозможных магазинчиков, представляющих собой не более, чем просто прилавки на открытом воздухе. Росс регулярно отправлял письма родственникам – в особенности своей кузине Зое. Теперь он хотел послать всем им какие-нибудь безделушки в память о своем пребывании в Китае.
На прилавках первого магазина, который посетил Росс, были выставлены лакированные коробки, принадлежащие пожилому китайскому господину с редкими волосами и располагающей улыбкой. Его лицо было покрыто такими же запутанными линиями, что и поверхность коробок. Китаец постоянно прикладывал коробки к щеке и, заразительно смеясь, без умолку щебетал что-то на кантонском диалекте, очевидно, сравнивая свое лицо с рисунком на коробках и указывая на их очевидное сходство. Когда, Росс, наконец, взял понравившуюся ему коробку – красную, овальной формы, с цветком лотоса, вырезанным на крышке, – господин вытащил из кармана своего халата кусок газетной бумаги и настолько искусно завернул покупку, что не потребовалось никакой тесемки для удержания бумаги на своем месте.
Несколько минут ушло на то, чтобы выяснить, сколько нужно заплатить, и, в конце концов, Росс убедился в том, что ужасно много переплатил, – особенно когда обнаружил, с какой настойчивостью другие торговцы бросались за ним вслед, когда он шел по улице. Однако по английским меркам это была довольно выгодная сделка, и Росс быстро и с удовольствием совершил остальные покупки: набор брошей из слоновой кости, салфетницы-клуазоне, и даже пару изящных нефритовых чоп-палочек.
Кода его ноша перестала умещаться в руках, Росс приобрел шелковый шейный платок – немного слишком яркий, на его вкус, однако сделанный из крепкого материала и прочно сшитый – и с его помощью связал покупки в удобную сумку с подобием ручек, в которые он просунул кисть своей левой руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Кто это? – спросил Росс, указывая на офицера.
– А ты разве ни разу не встречал генерального консула?
– Капитана Чарльза Эллиота? Нет, мы с ним не встречались, хотя я о нем и слышал. Я думал, что он будет выглядеть старше.
– Эллиоту пошел всего лишь четвертый десяток, а он уже успел проявить себя неплохим дипломатом, хотя я считаю, что ему придется нелегко с новым чынь-чаем. А вот, должно быть, и он сам.
Росс увидел, как Го-куа поклонился довольно полному мужчине, на вид которому было лет за шестьдесят. У мужчины были густые черные усы, длинная борода, на нем был надет зеленый парчовый халат. Прямо за ним стояла привлекательная молодая женщина в сиреневой накидке, полы и рукава которой были украшены черной тесьмой, расшитой красными нитками. Обувь женщины по стилю мало походила на обувь, которую носили представители привилегированного класса, и Росс предположил, что это всего лишь служанка в хозяйстве Лина Цзе-сю.
После того, как Го-куа представил Лина Цзе-сю капитану Эллиоту, он повел чиновника и его свиту, которая состояла из писаря, шести слуг и трех поваров, по площади к группе из трех паланкинов – закрытых носилок. Эти носилки были намного искуснее инкрустированы и красочнее расписаны, чем обычные, которыми пользовалось население по всему Кантону. К каждым носилкам было приставлено по восемь носильщиков. Лин Цзе-сю был препровожден к паланкину, который стоял впереди, сам Го-куа сел во второй, а молодая женщина – в последний. После этого паланкины были подняты носильщиками на плечи, и вся процессия двинулась вдоль Старой китайской улицы, сопровождаемая писарем Лина Цзе-сю, слугами и поварами.
– Пойдем посмотрим, что там происходит, – предложил Том, слегка подталкивая Росса по направлению к группе из полудюжины иностранных торговцев, стоявших у пристани и оживленно жестикулировавших. Среди них выделялся мужчина среднего роста с темными, начинающими редеть волосами, густыми бакенбардами, большими карими глазами и интеллигентным выражением лица. Росс узнал в мужчине Джеймса Матесона.
Матесон заметил приближение двух молодых людей и помахал им рукой.
– Робби, дружище, рад, что ты здесь! – крикнул он, выступая из кольца окружавших его мужчин. – Как вы изволите себя чувствовать, мистер Баллинджер? Я надеюсь, что Робби и его приятели уделяют вам должное внимание?
– О, разумеется. Все ко мне исключительно добры, – заверил его Росс.
– Хорошо. Нам бы не хотелось сердить вашего отца, – Матесон располагающе улыбнулся. – Что касается мистера Жардина, вернувшегося в Лондон поправить свое здоровье, мне бы ужасно не хотелось, чтобы его покой был нарушен гневом Эдмунда Баллинджера, эсквайра.
– Нам бы тоже этого не хотелось, – согласился Росс.
– Ну, Робби, – продолжал Матесон, – кажется, этот парень Лин на полном серьезе собирается положить конец торговле опиумом – по крайней мере, так считает Го-куа. Он выглядел довольно взволнованным, когда представлял мне мистера Лина.
– Лучше сказать, напуганным, – раздался грубый голос из группы стоявших неподалеку мужчин.
Росс посмотрел на говорящего – высокого, дородного мужчину, который имел потрясающее внешнее сходство с его отцом, хотя и был на несколько дюймов выше Эдмунда.
– В любом случае, Робби, – продолжал Матесон, – мы хотим, чтобы сегодня, чуть попозже, ты нанес визит Го-куа и выяснил его соображения на этот счет. Ему, наверное, будет намного удобнее изъясняться на китайском, чем говорить на пиджине с такими, как мистер Иннс и я.
Сказав это, Матесон улыбнулся дородному мужчине, от хмурого выражения лица которого уже не осталось и следа. Росс подумал о том, что это, должно быть, и есть Джеймс Иннс, самый противоречивый и несдержанный человек среди торговцев.
– Я с радостью это сделаю, – отозвался Роберт Том. Иннс выступил из группы остальных мужчин и подошел к Тому:
– Только выясни наверняка, что на уме у этого императорского посланника. Если он собирается использовать силу...
– Нет, Джеймс, у нас нет причины ожидать чего-либо подобного, – возразил Матесон.
К ним присоединился еще один мужчина, который казался более осведомленным во всем, что было связано с приездом Лина Цзе-сю:
– Но Го-куа упомянул, что новый чынь-чай выпустит что-то вроде указа.
– Мне показалось, он говорил не о настоящем указе, – отозвался Матесон. – Просто о письме, которое Лин пошлет престолу.
– Какая дерзость! Угрожать королеве! – выкрикнул Иннс, и все остальные зароптали вслед за ним, выражая свое неудовольствие по поводу чрезмерной решительности нового представителя императора Тао-кунга.
– Но Джеймс, мы ничего об этом наверняка не знаем, – продолжал спорить Матесон. – Все, о чем упомянул Го-куа, – это о возможном письме британскому правительству; он ничего не говорил о том, что этот новый посланник предъявит какие-либо требования королеве, хотя у него и есть для этого веские причины.
– Какие, например? – вызывающим тоном спросил Иннс, подозрительно оглядывая шотландца.
– А такие, что мы используем эту дьявольскую отраву для того, чтобы построить нашу Британскую Империю. Такие, что мы заставляем поколения китайцев привыкать к опиуму. Возможно, королева была бы не прочь обо всем этом узнать. Возможно, тогда она и этот чынь-чай нашли бы какую-нибудь другую, менее разрушительную плату за чай, который нам так нужен.
– Мы уже перепробовали все мыслимые товары. Им нужен только опиум, – возразил Иннс. – Китайцы не хотят ни наших тканей, ни наших денег. Они, кажется, вообразили себя центром Вселенной... – он насмешливо фыркнул, – ...и они не хотят никакого вмешательства извне.
– Но китайцам так или иначе нужно избавляться от излишков чая для того, чтобы защитить свои собственные рынки, – вмешался капитан Эллиот, который как глава Торгового управления являлся самым высокопоставленным официальным лицом Британской Империи в Китае. – Они оставляют чай своим кохонгам, и вы, торговцы, делаете все, чтобы это приносило обоюдную пользу. – Он покачал головой. – Нет, этот чынь-чай – всего лишь пустой звук. Торговля опиумом приносит выгоду всем, кто в ней участвует. Император послал этого чиновника только для того, чтобы показать свою заинтересованность в этом вопросе.
– Надеюсь, что вы правы, – сказал Матесон, затем неожиданно спросил Росса Баллинджера: – А что думаете вы по поводу опиумного дела? Как вы считаете, это может заинтересовать престол?
– Кто это такой? – довольно невежливо перебил Иннс.
– Мистер Росс Баллинджер.
Иннс подозрительно осмотрел молодого человека сверху донизу:
– Из Торговой Компании Баллинджера?
– Да, сын Эдмунда. Он гость компании «Жардин».
– Да он же еще практически мальчик, – пренебрежительно произнес Иннс.
– Может быть, и так, но он совсем недавно из Англии, и, может быть, ему виднее, как престол отреагирует на все это опиумное дело. – Матесон повернулся к Россу: – Вы присутствовали при коронации, не так ли?
– Э-э, да, – отозвался Росс, неловко поглядывая то на одного мужчину, то на другого. Было ясно, что их мнение по поводу происходящего уже давно сформировалось. Сам Росс был намного моложе и менее опытен. Он еще слабо разбирался в деталях торговли с Китаем.
– Ну, я... – нерешительно промямлил он.
– Да не бойтесь. Здесь все – ваши друзья, – подбодрил Матесон.
– Я не осмеливаюсь советовать вам, как вести дела, – осторожно начал Росс, нервно проводя рукой по своим выгоревшим на солнце волосам. – Но я согласен с мистером Матесоном в том, что у этого мистера Лина имеются некоторые аргументы в его пользу – то есть, если он, действительно, намеревается нанести решительный удар по торговле опиумом.
– И какие именно это аргументы? – тон Иннса снова приобрел вызывающий оттенок, он подступил поближе и сердито нахмурился.
– Во-первых, мы не решаемся везти весь этот опиум из Индии в Англию и вместе с тем, не колеблясь, разгружаем его в Китае.
– Но это неправда! – Иннс с силой ударил себя сжатым кулаком в ладонь. – В Англии нет законов, запрещающих опиум.
– Возможно, они просто еще не написаны, – возразил Росс со все возрастающей уверенностью в голосе. – Но несмотря на то, что опиум, действительно, еще не запрещен законом, этот закон скоро примут – стоит только англичанам начать его курить так, как это повсюду делают здесь.
– Этого никогда не случится, – провозгласил Иннс. – Мы, англичане, слишком цивилизованны для того, чтобы привыкнуть к подобной гадости. Только такие варвары, как жители Поднебесной, могут пользоваться этими трубками даже под угрозой смертной казни.
– Возможно, так происходит потому, что наши корабли возвращаются в Англию с трюмами, заполненными чаем, а не опиумом.
– А парень настойчив, – Матесону явно нравился ход беседы.
Иннс сложил руки на своей выпяченной вперед груди и самодовольно усмехнулся:
– Мы загружаем наши корабли всем, что только можно продать на рынке, – будь то опиум, чай или табак...
– Может быть, оно и так, – перебил Росс, – но разве не правда, что мы прилагаем огромные усилия ради того, чтобы контролировать нужды рынка. – Он глянул на Матесона, как бы желая проверить, не переходит ли границы дозволенного, но пожилой человек всего лишь кивнул головой и знаком попросил продолжать. – Из всего сказанного вами до сих пор можно понять, что британский экспорт слишком незначительно удовлетворяет потребности китайцев, несмотря на то, что эти потребности не очень-то и велики.
– Или на то, что они сами так о себе думают! – вмешиваясь в разговор, насмешливо произнес один из стоящих рядом мужчин.
– Таким образом, для того, чтобы получить громадное количество чая, потребное для нашего ненасытного рынка, мы должны искать и доставлять товары, которые могли бы сбалансировать торговлю. Опиум... третья сторона огромного треугольника. Английский текстиль и товары – в Индию, индийский опиум – в Китай, китайский чай – в Англию.
– Сказано, как настоящим торговцем, – провозгласил Матесон и похлопал Росса по спине.
– Сказано скорее маленьким щенком, который черпал свои знания из книжек, а не из самой жизни, – грубо проворчал Иннс. – И мало что из вашей речи объясняет то, почему британцы не курят опиум. Если бы мы целиком и полностью контролировали рынок, как вы убеждены, мы могли бы вывести Китай из игры, просто отвозя текстиль в Индию и привозя назад в Англию опиум. Это было бы со всех сторон проще и дешевле.
Росс был неприятно поражен тем, насколько насмешливо звучал голос Джеймса Иннса, однако еще более удивился дерзости своего собственного ответа:
– Это бы не удовлетворило потребности Англии в китайском чае, и если бы мы, английские купцы, не уделили этой потребности должного внимания, другие вступили бы в игру и сделали бы это за нас. Более того, мы, черт подери, прекрасно знаем, что если бы мы попытались в большом количестве ввозить опиум в Англию, это привело бы к принятию законов, подобные которым, кажется, и собирается вводить Лин здесь, в Китае.
– Так значит, вы становитесь на сторону китайца, не так ли? – продолжал спор Иннс, подозрительно прищуривая правый глаз.
– А вы разве нет?
– Я? – переспросил Иннс, немного растерявшись. – Каким это образом?
– Не только именно вы, но и все остальные. – Росс оглядел стоящую вокруг него группу мужчин, включая и Джеймса Матесона. – Я понимаю, что вам не хочется прекращать торговли опиумом, но одновременно вы не желаете его легализации. Я читал последний номер «Опиумного циркуляра», – продолжал Росс, упоминая бюллетень компании «Жардин», – и Вильям Жардин сам об этом же и пишет.
– Если бы эта торговля когда-либо была легализована, – вмешался Роберт Том, припоминая слышанные ранее чьи-то слова, – она сразу бы перестала быть прибыльной. Чем больше трудностей, которые с ней связаны, тем лучше для нас с вами.
– Вот именно, – провозгласил Росс.
– Так что же вы предлагаете делать? – Иннс сердито махнул рукой в сторону расположенных неподалеку факторий. – Отказаться от опиума? Отказаться от всей торговли чаем?
Росс открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент в спор вмешался Матесон:
– Мы слишком многого требуем от нашего юного гостя, желая, чтобы он, только что сошедший с борта корабля, решил нашу китайскую проблему. – Обняв Росса за плечо, он добавил: – Я бы сказал, с утра прошло уже достаточно времени, и мы можем пропустить стаканчик доброго английского рома, вы не против?
– Конечно, если он только не окажется на поверку тем перво-чопным ромом, который продают на Аллее Го, – шутливо заметил Росс.
Матесон повернулся к Роберту Тому и усмехнулся:
– Я вижу, ты учишь его всем тонкостям жизни в Кантоне, – он сжал плечо Росса. – Для вас, мой юный друг – никакого самшу. Мы будем пить на веранде Новой Английской. Вы должны составить мне компанию за обедом, в большом зале. Вы там уже хоть раз обедали?
– Нет, сэр.
– О, вам обязательно понравится. Только представьте себе: хрустальные подсвечники со спермацетовыми свечами, расписанный золотом фарфор, лучший во всей Восточно-Индийской компании, официанты, стоящие за спинкой каждого стула, готовые выполнить любое ваше пожелание, даже то, о котором вы еще не успели подумать, и большой, в полный рост портрет короля Генриха Четвертого, смотрящего на вас со стены.
Росс тепло поблагодарил Матесона за приглашение. Затем он подошел к остальным мужчинам, стоящим неподалеку, и обратился к Джеймсу Иннсу:
– Я надеюсь, вы не чувствуете себя обиженным за...
– Не стоит беспокоиться за таких, как мистер Иннс, – шутливо крикнул Матесон. – Я не прав, Джеймс?
– Совершенно верно, – согласился Иннс, изобразив на своем лице то, что при данных обстоятельствах вполне могло бы сойти за улыбку. – Но я жду не дождусь того момента, когда смогу продолжить нашу беседу.
– Возможно, после обеда? – предложил Матесон. – Вы ведь присоединитесь к нам в Новой Английской, не так ли?
– Разумеется. Капитан Эллиот и я даже не думаем о том, чтобы пропускать воскресный обед.
– Тогда, джентльмены, увидимся в полдень. – Матесон обнял одной рукой Росса, другой – Тома, и они двинулись по направлению к Речной фактории. – Ну, пойдемте, друзья мои. Осмелюсь сказать, что по такому случаю вам придется переодеться во что-нибудь более нарядное.
Том как-то неловко возразил:
– Я, э-э, я не уверен, что буду свободен во время обеда...
– Конечно, будешь, молодой человек, – настаивал Матесон, понимавший, что Том пытается отпроситься только потому, что он всего лишь клерк компании «Жардин». – Я и не думаю приглашать туда юного Росса без сопровождающего переводчика.
– Но все будут разговаривать по-английски, – заметил Том.
Матесон лукаво улыбнулся:
– Вместе с тем, я не удивлюсь, если понадобится помощь переводчика, когда подобные Джеймсу Иннсу и его помощникам в следующий раз начнут спорить с сыном Эдмунда Баллинджера!
* * *
На следующий день, ближе к вечеру, Росс шел через Главную площадь по направлению к Старой китайской улице, по обоим сторонам которой вытянулись ряды всевозможных магазинчиков, представляющих собой не более, чем просто прилавки на открытом воздухе. Росс регулярно отправлял письма родственникам – в особенности своей кузине Зое. Теперь он хотел послать всем им какие-нибудь безделушки в память о своем пребывании в Китае.
На прилавках первого магазина, который посетил Росс, были выставлены лакированные коробки, принадлежащие пожилому китайскому господину с редкими волосами и располагающей улыбкой. Его лицо было покрыто такими же запутанными линиями, что и поверхность коробок. Китаец постоянно прикладывал коробки к щеке и, заразительно смеясь, без умолку щебетал что-то на кантонском диалекте, очевидно, сравнивая свое лицо с рисунком на коробках и указывая на их очевидное сходство. Когда, Росс, наконец, взял понравившуюся ему коробку – красную, овальной формы, с цветком лотоса, вырезанным на крышке, – господин вытащил из кармана своего халата кусок газетной бумаги и настолько искусно завернул покупку, что не потребовалось никакой тесемки для удержания бумаги на своем месте.
Несколько минут ушло на то, чтобы выяснить, сколько нужно заплатить, и, в конце концов, Росс убедился в том, что ужасно много переплатил, – особенно когда обнаружил, с какой настойчивостью другие торговцы бросались за ним вслед, когда он шел по улице. Однако по английским меркам это была довольно выгодная сделка, и Росс быстро и с удовольствием совершил остальные покупки: набор брошей из слоновой кости, салфетницы-клуазоне, и даже пару изящных нефритовых чоп-палочек.
Кода его ноша перестала умещаться в руках, Росс приобрел шелковый шейный платок – немного слишком яркий, на его вкус, однако сделанный из крепкого материала и прочно сшитый – и с его помощью связал покупки в удобную сумку с подобием ручек, в которые он просунул кисть своей левой руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47