Тирион отказался от лебедя, который напомнил ему об ужине с сестрой. Вместо этого он сам положил себе кусок цапли, паштет из сельди и немного сладкого лука. Слуги не забывали наполнять его чашу вином, едва он её опустошал.
– Для такого коротышки ты пьёшь слишком много вина.
– Убийство родичей – довольно пыльная работёнка. После неё всегда хочется пить.
Глаза толстяка сверкнули, словно драгоценные камни в перстнях, украшавших его пальцы.
– В Вестеросе есть люди, считающие, что убийство лорда Ланнистера – отличное начало.
– Лучше им не упоминать об этом в присутствии моей сестрицы, иначе они быстро лишатся языка.
Карлик разломил ломоть хлеба пополам.
– А тебе, магистр, лучше не трогать моё семейство. Несмотря на то, что я убийца родичей, я по-прежнему лев.
Похоже, веселью повелителя сыров не было предела. Он шлёпнул себя по жирной ляжке и заявил:
– Вы, вестеросцы, все одинаковы. Пришпилите себе на грудь кусочек шёлка с какой-нибудь тварью и внезапно становитесь львами, драконами и орлами. Я могу отвести тебя к настоящему льву, мой маленький друг. Принц держит в своём зверинце целую стаю. Хочешь к ним в клетку?
Тирион вынужден был признать, что лорды Семи Королевств действительно слишком кичились своими гербами:
– Хорошо, – согласился он. – Ланнистеры не львы. Но я всё равно сын своего отца и собираюсь сам убить Джейме с Серсеей.
– Как странно, что ты упомянул свою очаровательную сестру, – заметил Иллирио, поедая улиток. – Королева пообещала любому, кто доставит твою голову, титул лорда, невзирая на происхождение.
Тирион ждал чего-то подобного.
– Если ты собираешься принять её предложение, то заставь раздвинуть для тебя ноги. Лучшая часть меня в обмен на лучшую часть её, будет честной сделкой.
– Я скорее обменяю тебя на золото, равное моему весу. – Торговец сыром заржал так сильно, что Тирион испугался, как бы тот не лопнул. – За всё золото Кастерли-Рок, почему бы и нет?!
– Ладно, золото забирай, – ответил карлик, убедившись, что ему не суждено утонуть в каше из полупереваренных угрей и мяса. – Но Утёс мой.
– Это так.
Магистр прикрыл рот рукой и издал могучую отрыжку.
– Думаешь, король Станнис вернёт тебе его? Я слышал, он большой поборник справедливости. Твой брат надел белое, поэтому ты – наследник отца по всем законам Вестероса.
– Станнис, может, и вернёт мне Кастерли-Рок, – сказал Тирион. – Но есть ещё крохотная проблема – цареубийство и убийство родичей. За это он укоротит меня на голову, а я и так довольно маленький. А с чего это ты решил, будто я собираюсь присоединиться к Станнису?
– А зачем ещё тебе отправляться на Стену?
– Так Станнис на Стене? – Тирион почесал нос. – Что, во имя семи преисподних, Станнис делает на Стене?
– Мёрзнет, полагаю. В Дорне гораздо теплее. Может, ему стоило отправиться туда.
Тирион стал подозревать, что конопатая прачка знала больше слов на общем языке, чем пыталась показать.
– Моя племянница Мирцелла как раз в Дорне. И я подумывал, не сделать ли её королевой.
Иллирио улыбнулся. В это время слуги поставили перед ними чаши с черешней и сливками.
– Чем тебя обидело бедное дитя, что ты решил её убить?
– Даже убийцы родичей убивают не всех, – надулся Тирион. – Я сказал, что собираюсь короновать, а не убивать.
Торговец сыром проглотил черешню.
– В Волантисе чеканят монету с короной на аверсе и черепом на реверсе. Но монета одна и та же. Короновать её – всё равно, что убить. Дорн может и поддержит Мирцеллу, но одного Дорна недостаточно. Если ты так умён, как утверждает наш друг, ты это и сам понимаешь.
Тирион взглянул на толстяка по-новому.
«Он прав в обоих случаях. Короновать её – равносильно тому, что убить. И я это понимаю».
– Всё, что мне осталось – это пустые угрозы. Эта, по крайней мере, заставит мою сестрёнку залиться горючими слезами.
Магистр Иллирио вытер со рта сливки тыльной стороной толстой ладони.
– Путь к Кастерли-Рок лежит не через Дорн, мой маленький друг. И не бежит мимо Стены. Но я утверждаю, что такой путь существует.
– Я же признанный предатель, цареубийца и убийца родичей.
Эти разговоры про пути-дороги его разозлили.
«Он думает, это всё игра?»
– То, что сделал один король, другой может отменить. У нас в Пентосе есть принц, мой друг. Он устраивает балы, пиры и разъезжает по городу в паланкине из слоновой кости и золота. Перед ним всегда шествуют три герольда – один с золотыми торговыми весами, второй – с железным мечом войны, а третий – с серебряным кнутом правосудия. В первый день каждого года он должен лишить девственности одну деву полей и одну деву морей. – Иллирио подался вперёд, уперевшись локтями в стол. – Но стоит посевам пропасть или случится проиграть войну, мы перережем ему глотку, дабы умилостивить богов, и изберём себе нового принца из числа сорока семейств.
– Напомни мне никогда не пытаться стать принцем Пентоса.
– А разве в Семи Королевствах что-то по-другому? В Вестеросе нет ни мира, ни правосудия, ни веры… а скоро не будет и еды. Когда люди дохнут от голода или дрожат от страха, они ищут спасителя.
– Может и ищут, но если они найдут спасителя в Станнисе…
– Нет. Это не Станнис. И не Мирцелла. Другой. –
Жёлтая улыбка стала шире.
– Другой! Сильнее Томмена, родовитее Станниса, и законнее Мирцеллы. Спаситель явится из-за моря, чтобы перевязать кровоточащие раны Вестероса.
– Прекрасные слова. – Но Тириона они не впечатлили. – Слова – ветер. И кто же он, этот проклятый спаситель?
– Дракон. – Торговец сыром увидел выражение его лица и рассмеялся: – Дракон с тремя головами.
Глава 2. Дейенерис
Она слышала, как мертвец поднимается по ступеням. Ему предшествовали медленные, размеренные звуки шагов, эхом отражающиеся от пурпурных мраморных колонн. Дейенерис Таргариен ждала на скамье из чёрного дерева, которую использовала как трон. Её веки отяжелели ото сна, а серебристо-золотые волосы растрепались.
– Ваше величество, – сказал Барристан Селми, лорд-командующий её Королевской Гвардии, – вам не обязательно на это смотреть.
Дени плотнее завернулась в львиную шкуру.
– Обязательно, он умер за меня.
Под мантией на ней была только белая льняная туника, доходившая до бёдер. Дени снился дом с красной дверью, когда её разбудила Миссандея. Одеваться было некогда.
– Кхалиси, – прошептала Ирри, – вы не должны прикасаться к мертвецу. Это приносит несчастье.
– Только если не убил его сам. – Чхику была крупнее Ирри, с широкими бёдрами и большой грудью. – Это все знают.
– Знают, – согласилась Ирри.
Дени не обратила на них внимания. Дотракийцы очень хорошо разбираются в лошадях, но во всём остальном – полные невежды. «К тому же, обе ещё совсем девчонки». Служанки были её ровесницами. Черноволосые, с бронзовой кожей, миндалевидными глазами, и хотя выглядели как взрослые женщины, всё равно оставались детьми. Они достались ей в подарок на свадьбу с кхалом Дрого. И это Дрого подарил ей шкуру и голову храккара, белого льва Дотракийского моря. Шкура была Дени велика и пахла плесенью, но создавала ощущение, будто её Солнце и Звёзды по-прежнему рядом.
Первым, сжимая в руке факел, по ступеням поднялся Серый Червь. Его шлем был украшен тремя пиками. За ним следовали четверо Безупречных, неся на плечах мёртвое тело. Их непроницаемые лица под бронзовыми остроконечными шлемами казались тоже отлитыми из бронзы.
Они положили труп к её ногам. Сир Барристан поднял окровавленное покрывало. Серый Червь поднёс факел поближе, чтобы королева могла рассмотреть мертвеца.
Его лицо было гладким и безволосым, а щёки разрезаны почти от уха до уха. Покойный был высоким, светлокожим, с голубыми глазами. «Уроженец Лисса или старого Волантиса, похищенный пиратами и проданный в рабство в красный Астапор». И хотя глаза его были распахнуты, кровавыми слезами истекали раны, которым не было числа.
– Ваше величество, – произнёс сир Барристан, – в переулке, где его нашли, была нарисована гарпия...
– ...его собственной кровью. – Дейенерис уже догадалась, что произошло. Дети Гарпии по ночам устраивали резню и возле каждой жертвы оставляли свой знак. – Серый Червь, почему он оказался один? У него не было напарника? – По её приказу Безупречные ночью патрулировали город всегда парами.
– Моя королева, – ответил капитан, – ваш слуга Храбрый Щит прошлой ночью не дежурил. Он шёл... в одно место... выпить... в компании.
– Место? Что за место?
– Дом наслаждения, ваше величество.
«Бордель».
Половина освобождённых ею людей были из Юнкая, где Мудрые господа славились своими постельными рабами. «Путь семи вздохов». Не удивительно, что бордели появлялись в Миэрине как грибы после дождя. «Это единственное, что они умеют, и им приходится бороться за жизнь». Цены на продукты росли с каждым днём, а плотские утехи дешевели. Она знала, что в самых бедных кварталах между ступенчатыми пирамидами миэринской знати располагались бордели на любой вкус.
«Даже если так...»
– Не понимаю, что евнух делал в борделе?
– Ваше величество, даже тот, кому недостает мужских частей, в душе остаётся мужчиной, – ответил Серый Червь. – Вашему слуге сказали, что Храбрый Щит иногда платил женщинам из борделя, чтобы те возлежали с ним и держали его в объятьях.
«Кровь дракона не плачет».
– Храбрый Щит, – повторила она, сдержав слёзы. – Так его звали?
– Если так угодно вашему величеству.
– Хорошее имя. – Добрые господа Астапора не позволяли своим рабам-солдатам иметь даже имена. После освобождения некоторые из её Безупречных вернули себе имена, данные им при рождении, а остальные придумали новые. – Известно, сколько человек напали на Храброго Щита?
– Ваш слуга не знает... много.
– Шесть или больше, – сказал сир Барристан. – Судя по ранам, атаковали со всех сторон. Его нашли с пустыми ножнами. Возможно, он успел кого-то ранить.
Дени про себя молилась, чтобы кто-то из убийц умирал прямо сейчас, корчась от боли и вцепившись в живот.
– Зачем ему так разрезали щёки?
– Милостивая королева, – сказал Серый Червь, – в горло Храброго Щита убийцы затолкали половые органы козла. Ваш слуга убрал их перед тем, как принести тело сюда.
«Они не могли скормить ему его собственные гениталии. В Астапоре ему не оставили ни ствола, ни корня».
– А Дети Гарпии осмелели, – сказала Дени. До сих пор убийцы ограничивались нападениями на безоружных освобождённых жителей, подстерегая тех на улицах или вламываясь по ночам к ним в дома, чтобы зарезать в постели.
– Это первый из моих солдат, убитый ими.
– Первый, но не последний, – предупредил сир Барристан.
«Война не кончилась, – поняла Дени, – просто теперь я воюю с тенями».
Она надеялась отдохнуть от убийств, восстановить и исцелить душу. Выбравшись из шкуры, королева опустилась на колени рядом с трупом и, не обращая внимания на охнувшую Чхику, закрыла убитому глаза.
– Храбрый Щит не будет забыт. Пусть его омоют, оденут в доспехи и похоронят как воина – со шлемом, щитом и копьями.
– Как прикажет ваше величество, – сказал Серый Червь.
– Отправьте дюжину людей в Храм Милостей и спросите у Синих Милостей, не приходил ли к ним человек с раной от меча. Ещё распустите слух, что мы щедро заплатим золотом за меч Храброго Щита. Расспросите мясников и пастухов, не кастрировал ли кто недавно козла. – Может, какой-нибудь козопас сознается. – Также проследите, чтобы никто из моих людей не ходил после наступления темноты один.
– Ваше приказание будет исполнено.
Дейенерис откинула волосы.
– Разыщите мне этих трусов. Найдите их, чтобы я могла показать Детям Гарпии, что значит – будить дракона!
Серый Червь отсалютовал. Безупречные вновь накрыли труп покрывалом, подняли тело и вынесли его прочь из зала. Сир Барристан остался. В уголках светло-голубых глаз седовласого рыцаря залегли морщины, но, несмотря на возраст, спина по-прежнему была пряма, а годы не украли искусства владения мечом.
– Ваше величество, я боюсь, что ваши евнухи плохо подходят для подобной задачи.
Дени села на свою скамью и вновь закуталась в шкуру.
– Безупречные – мои лучшие воины.
– Солдаты, а не воины, если позволит ваше величество. Они созданы для битвы, чтобы стоять плечом к плечу за щитами, ощетинившись копьями. Их учили подчиняться без страха и сомнения... а не выпытывать тайны и задавать вопросы.
– Возможно, рыцари послужили бы мне лучше? – Селми обучал для неё рыцарей, показывая детям рабов, как обращаться с копьём и длинным мечом на вестеросский манер... но чем поможет копьё против трусов, которые убивают, прячась в тени?
– Нет, не в этом деле, – мотнул головой старик. – И смею заметить, что у вашего величества нет других рыцарей, кроме меня. Пройдут годы, прежде, чем эти мальчики будут готовы.
– Кто тогда, если не Безупречные? Дотракийцы? Они справятся ещё хуже.
Дотракийцы привыкли воевать верхом. Всадники полезны в поле или холмах, а не на узких улочках и в городских переулках. За разноцветными кирпичными стенами Миэрина её власть была едва заметна. В огромных поместьях на склонах холмов до сих пор трудились тысячи рабов, выращивая оливки и зерно, овец и лошадей и добывая в шахтах медь и соль. В городских амбарах хранилось достаточно зерна, масла, оливок, сушёных фруктов и солонины, но запасы истощались. Поэтому Дени отправила свой крохотный кхаласар под предводительством трёх кровных всадников завоевать окрестности города, пока Бурый Бен Пламм со своими Младшими Сыновьями защищает её от атаки Юнкая с юга.
Болтливому, золотозубому Даарио Нахарису, с его расчёсанной натрое бородой и притаившейся под пурпурными усами хитрой улыбкой, она доверила самое сложное задание. За холмами на востоке находился хребет округлых гор из песчаника, за которым лежали Кхизайский проход и Лхазар. Если Даарио сможет убедить лхазарян вновь открыть торговые пути, то при необходимости зерно можно будет доставлять по реке или через холмы... правда у ягнячьего народа нет причин любить Миэрин.
– Когда Вороны-Буревестники вернутся из Лхазара, возможно я смогу использовать на улицах их, – сказала она сиру Барристану. – Но пока у меня есть только Безупречные.
Дени встала.
– Прошу простить меня, сир, но я должна идти – скоро у ворот соберутся просители, и мне надо приготовить свои большие уши и вновь стать их королевой. Вызовите Резнака и Бритоголового. Я увижусь с ними, как только закончу одеваться.
– Как прикажет ваше величество, – поклонился Селми.
Великая пирамида Миэрина вздымалась в небо на восемьсот футов от обширного основания до самой вершины, где находились личные покои королевы, окружённые садами и благоухающими бассейнами. Когда Дени вышла на террасу, над городом вставал холодный рассвет. Сверкая в солнечных лучах, золотые купола храма Милости, отбрасывали густые тени позади остальных величественных ступенчатых пирамид знати. «В каких-то из них Дети Гарпии сейчас замышляют новые убийства, а я не в силах им помешать». Визерион почувствовал её беспокойство. Белый дракон лежал, обвившись вокруг ствола груши и положив голову на хвост. Когда Дени прошла мимо, он открыл глаза – два озера расплавленного золота. Рога тоже были золотыми, как и шипы, спускавшиеся по спине от головы до хвоста.
– Ах ты, лентяй, – пожурила его Дени, почесав Визериону горло. Чешуя была горячей, как доспех, забытый на солнце. «Драконы – это огонь во плоти». Она читала об этом в одной из книг, которые сир Джорах преподнёс ей в качестве свадебного подарка. – Ты должен охотиться с братьями, – сказала она дракону. – Или вы с Дрогоном опять подрались?
Её драконы за последнее время совсем одичали. Рейегаль цапнул Ирри, а в последний раз, когда был вызван сенешаль, Визерион поджёг Резнаку его токар. «Я уделяю им слишком мало времени, – подумала Дени. – Но где же мне найти для них это время?»
Визерион, взмахнув хвостом, ударил по стволу дерева так, что с ветки сорвалась груша и, покатившись, остановилась у ног Дени. Развернув крылья, дракон, полувзлетев-полуподпрыгнув, поднялся на парапет. «Он растёт, – заметила она, наблюдая, как дракон поднимается в небо. – Они все подросли. И скоро станут достаточно сильными, чтобы выдержать мой вес». Тогда она, как Эйегон Завоеватель полетит верхом на драконе, всё выше и выше, пока Миэрин не превратится в далёкую точку. Такую маленькую, что её можно будет закрыть пальцем...
Дени наблюдала за кружащим над городом Визерионом, пока тот не скрылся за грязными водами Скахазадхана. Только после этого она вернулась внутрь, где ждали Ирри и Чхику, чтобы расчесать ей волосы и нарядить в гискарский токар, как подобает королеве Миэрина.
Одеяние было громоздким и неудобным. Оно представляло собой длинный кусок ткани, который оборачивали вокруг бёдер, а затем, пропустив под рукой, перебрасывали концы через плечо и драпировали складки. Обёрнутая слишком свободно ткань грозила свалиться, а слишком туго – давила и заставляла семенить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Для такого коротышки ты пьёшь слишком много вина.
– Убийство родичей – довольно пыльная работёнка. После неё всегда хочется пить.
Глаза толстяка сверкнули, словно драгоценные камни в перстнях, украшавших его пальцы.
– В Вестеросе есть люди, считающие, что убийство лорда Ланнистера – отличное начало.
– Лучше им не упоминать об этом в присутствии моей сестрицы, иначе они быстро лишатся языка.
Карлик разломил ломоть хлеба пополам.
– А тебе, магистр, лучше не трогать моё семейство. Несмотря на то, что я убийца родичей, я по-прежнему лев.
Похоже, веселью повелителя сыров не было предела. Он шлёпнул себя по жирной ляжке и заявил:
– Вы, вестеросцы, все одинаковы. Пришпилите себе на грудь кусочек шёлка с какой-нибудь тварью и внезапно становитесь львами, драконами и орлами. Я могу отвести тебя к настоящему льву, мой маленький друг. Принц держит в своём зверинце целую стаю. Хочешь к ним в клетку?
Тирион вынужден был признать, что лорды Семи Королевств действительно слишком кичились своими гербами:
– Хорошо, – согласился он. – Ланнистеры не львы. Но я всё равно сын своего отца и собираюсь сам убить Джейме с Серсеей.
– Как странно, что ты упомянул свою очаровательную сестру, – заметил Иллирио, поедая улиток. – Королева пообещала любому, кто доставит твою голову, титул лорда, невзирая на происхождение.
Тирион ждал чего-то подобного.
– Если ты собираешься принять её предложение, то заставь раздвинуть для тебя ноги. Лучшая часть меня в обмен на лучшую часть её, будет честной сделкой.
– Я скорее обменяю тебя на золото, равное моему весу. – Торговец сыром заржал так сильно, что Тирион испугался, как бы тот не лопнул. – За всё золото Кастерли-Рок, почему бы и нет?!
– Ладно, золото забирай, – ответил карлик, убедившись, что ему не суждено утонуть в каше из полупереваренных угрей и мяса. – Но Утёс мой.
– Это так.
Магистр прикрыл рот рукой и издал могучую отрыжку.
– Думаешь, король Станнис вернёт тебе его? Я слышал, он большой поборник справедливости. Твой брат надел белое, поэтому ты – наследник отца по всем законам Вестероса.
– Станнис, может, и вернёт мне Кастерли-Рок, – сказал Тирион. – Но есть ещё крохотная проблема – цареубийство и убийство родичей. За это он укоротит меня на голову, а я и так довольно маленький. А с чего это ты решил, будто я собираюсь присоединиться к Станнису?
– А зачем ещё тебе отправляться на Стену?
– Так Станнис на Стене? – Тирион почесал нос. – Что, во имя семи преисподних, Станнис делает на Стене?
– Мёрзнет, полагаю. В Дорне гораздо теплее. Может, ему стоило отправиться туда.
Тирион стал подозревать, что конопатая прачка знала больше слов на общем языке, чем пыталась показать.
– Моя племянница Мирцелла как раз в Дорне. И я подумывал, не сделать ли её королевой.
Иллирио улыбнулся. В это время слуги поставили перед ними чаши с черешней и сливками.
– Чем тебя обидело бедное дитя, что ты решил её убить?
– Даже убийцы родичей убивают не всех, – надулся Тирион. – Я сказал, что собираюсь короновать, а не убивать.
Торговец сыром проглотил черешню.
– В Волантисе чеканят монету с короной на аверсе и черепом на реверсе. Но монета одна и та же. Короновать её – всё равно, что убить. Дорн может и поддержит Мирцеллу, но одного Дорна недостаточно. Если ты так умён, как утверждает наш друг, ты это и сам понимаешь.
Тирион взглянул на толстяка по-новому.
«Он прав в обоих случаях. Короновать её – равносильно тому, что убить. И я это понимаю».
– Всё, что мне осталось – это пустые угрозы. Эта, по крайней мере, заставит мою сестрёнку залиться горючими слезами.
Магистр Иллирио вытер со рта сливки тыльной стороной толстой ладони.
– Путь к Кастерли-Рок лежит не через Дорн, мой маленький друг. И не бежит мимо Стены. Но я утверждаю, что такой путь существует.
– Я же признанный предатель, цареубийца и убийца родичей.
Эти разговоры про пути-дороги его разозлили.
«Он думает, это всё игра?»
– То, что сделал один король, другой может отменить. У нас в Пентосе есть принц, мой друг. Он устраивает балы, пиры и разъезжает по городу в паланкине из слоновой кости и золота. Перед ним всегда шествуют три герольда – один с золотыми торговыми весами, второй – с железным мечом войны, а третий – с серебряным кнутом правосудия. В первый день каждого года он должен лишить девственности одну деву полей и одну деву морей. – Иллирио подался вперёд, уперевшись локтями в стол. – Но стоит посевам пропасть или случится проиграть войну, мы перережем ему глотку, дабы умилостивить богов, и изберём себе нового принца из числа сорока семейств.
– Напомни мне никогда не пытаться стать принцем Пентоса.
– А разве в Семи Королевствах что-то по-другому? В Вестеросе нет ни мира, ни правосудия, ни веры… а скоро не будет и еды. Когда люди дохнут от голода или дрожат от страха, они ищут спасителя.
– Может и ищут, но если они найдут спасителя в Станнисе…
– Нет. Это не Станнис. И не Мирцелла. Другой. –
Жёлтая улыбка стала шире.
– Другой! Сильнее Томмена, родовитее Станниса, и законнее Мирцеллы. Спаситель явится из-за моря, чтобы перевязать кровоточащие раны Вестероса.
– Прекрасные слова. – Но Тириона они не впечатлили. – Слова – ветер. И кто же он, этот проклятый спаситель?
– Дракон. – Торговец сыром увидел выражение его лица и рассмеялся: – Дракон с тремя головами.
Глава 2. Дейенерис
Она слышала, как мертвец поднимается по ступеням. Ему предшествовали медленные, размеренные звуки шагов, эхом отражающиеся от пурпурных мраморных колонн. Дейенерис Таргариен ждала на скамье из чёрного дерева, которую использовала как трон. Её веки отяжелели ото сна, а серебристо-золотые волосы растрепались.
– Ваше величество, – сказал Барристан Селми, лорд-командующий её Королевской Гвардии, – вам не обязательно на это смотреть.
Дени плотнее завернулась в львиную шкуру.
– Обязательно, он умер за меня.
Под мантией на ней была только белая льняная туника, доходившая до бёдер. Дени снился дом с красной дверью, когда её разбудила Миссандея. Одеваться было некогда.
– Кхалиси, – прошептала Ирри, – вы не должны прикасаться к мертвецу. Это приносит несчастье.
– Только если не убил его сам. – Чхику была крупнее Ирри, с широкими бёдрами и большой грудью. – Это все знают.
– Знают, – согласилась Ирри.
Дени не обратила на них внимания. Дотракийцы очень хорошо разбираются в лошадях, но во всём остальном – полные невежды. «К тому же, обе ещё совсем девчонки». Служанки были её ровесницами. Черноволосые, с бронзовой кожей, миндалевидными глазами, и хотя выглядели как взрослые женщины, всё равно оставались детьми. Они достались ей в подарок на свадьбу с кхалом Дрого. И это Дрого подарил ей шкуру и голову храккара, белого льва Дотракийского моря. Шкура была Дени велика и пахла плесенью, но создавала ощущение, будто её Солнце и Звёзды по-прежнему рядом.
Первым, сжимая в руке факел, по ступеням поднялся Серый Червь. Его шлем был украшен тремя пиками. За ним следовали четверо Безупречных, неся на плечах мёртвое тело. Их непроницаемые лица под бронзовыми остроконечными шлемами казались тоже отлитыми из бронзы.
Они положили труп к её ногам. Сир Барристан поднял окровавленное покрывало. Серый Червь поднёс факел поближе, чтобы королева могла рассмотреть мертвеца.
Его лицо было гладким и безволосым, а щёки разрезаны почти от уха до уха. Покойный был высоким, светлокожим, с голубыми глазами. «Уроженец Лисса или старого Волантиса, похищенный пиратами и проданный в рабство в красный Астапор». И хотя глаза его были распахнуты, кровавыми слезами истекали раны, которым не было числа.
– Ваше величество, – произнёс сир Барристан, – в переулке, где его нашли, была нарисована гарпия...
– ...его собственной кровью. – Дейенерис уже догадалась, что произошло. Дети Гарпии по ночам устраивали резню и возле каждой жертвы оставляли свой знак. – Серый Червь, почему он оказался один? У него не было напарника? – По её приказу Безупречные ночью патрулировали город всегда парами.
– Моя королева, – ответил капитан, – ваш слуга Храбрый Щит прошлой ночью не дежурил. Он шёл... в одно место... выпить... в компании.
– Место? Что за место?
– Дом наслаждения, ваше величество.
«Бордель».
Половина освобождённых ею людей были из Юнкая, где Мудрые господа славились своими постельными рабами. «Путь семи вздохов». Не удивительно, что бордели появлялись в Миэрине как грибы после дождя. «Это единственное, что они умеют, и им приходится бороться за жизнь». Цены на продукты росли с каждым днём, а плотские утехи дешевели. Она знала, что в самых бедных кварталах между ступенчатыми пирамидами миэринской знати располагались бордели на любой вкус.
«Даже если так...»
– Не понимаю, что евнух делал в борделе?
– Ваше величество, даже тот, кому недостает мужских частей, в душе остаётся мужчиной, – ответил Серый Червь. – Вашему слуге сказали, что Храбрый Щит иногда платил женщинам из борделя, чтобы те возлежали с ним и держали его в объятьях.
«Кровь дракона не плачет».
– Храбрый Щит, – повторила она, сдержав слёзы. – Так его звали?
– Если так угодно вашему величеству.
– Хорошее имя. – Добрые господа Астапора не позволяли своим рабам-солдатам иметь даже имена. После освобождения некоторые из её Безупречных вернули себе имена, данные им при рождении, а остальные придумали новые. – Известно, сколько человек напали на Храброго Щита?
– Ваш слуга не знает... много.
– Шесть или больше, – сказал сир Барристан. – Судя по ранам, атаковали со всех сторон. Его нашли с пустыми ножнами. Возможно, он успел кого-то ранить.
Дени про себя молилась, чтобы кто-то из убийц умирал прямо сейчас, корчась от боли и вцепившись в живот.
– Зачем ему так разрезали щёки?
– Милостивая королева, – сказал Серый Червь, – в горло Храброго Щита убийцы затолкали половые органы козла. Ваш слуга убрал их перед тем, как принести тело сюда.
«Они не могли скормить ему его собственные гениталии. В Астапоре ему не оставили ни ствола, ни корня».
– А Дети Гарпии осмелели, – сказала Дени. До сих пор убийцы ограничивались нападениями на безоружных освобождённых жителей, подстерегая тех на улицах или вламываясь по ночам к ним в дома, чтобы зарезать в постели.
– Это первый из моих солдат, убитый ими.
– Первый, но не последний, – предупредил сир Барристан.
«Война не кончилась, – поняла Дени, – просто теперь я воюю с тенями».
Она надеялась отдохнуть от убийств, восстановить и исцелить душу. Выбравшись из шкуры, королева опустилась на колени рядом с трупом и, не обращая внимания на охнувшую Чхику, закрыла убитому глаза.
– Храбрый Щит не будет забыт. Пусть его омоют, оденут в доспехи и похоронят как воина – со шлемом, щитом и копьями.
– Как прикажет ваше величество, – сказал Серый Червь.
– Отправьте дюжину людей в Храм Милостей и спросите у Синих Милостей, не приходил ли к ним человек с раной от меча. Ещё распустите слух, что мы щедро заплатим золотом за меч Храброго Щита. Расспросите мясников и пастухов, не кастрировал ли кто недавно козла. – Может, какой-нибудь козопас сознается. – Также проследите, чтобы никто из моих людей не ходил после наступления темноты один.
– Ваше приказание будет исполнено.
Дейенерис откинула волосы.
– Разыщите мне этих трусов. Найдите их, чтобы я могла показать Детям Гарпии, что значит – будить дракона!
Серый Червь отсалютовал. Безупречные вновь накрыли труп покрывалом, подняли тело и вынесли его прочь из зала. Сир Барристан остался. В уголках светло-голубых глаз седовласого рыцаря залегли морщины, но, несмотря на возраст, спина по-прежнему была пряма, а годы не украли искусства владения мечом.
– Ваше величество, я боюсь, что ваши евнухи плохо подходят для подобной задачи.
Дени села на свою скамью и вновь закуталась в шкуру.
– Безупречные – мои лучшие воины.
– Солдаты, а не воины, если позволит ваше величество. Они созданы для битвы, чтобы стоять плечом к плечу за щитами, ощетинившись копьями. Их учили подчиняться без страха и сомнения... а не выпытывать тайны и задавать вопросы.
– Возможно, рыцари послужили бы мне лучше? – Селми обучал для неё рыцарей, показывая детям рабов, как обращаться с копьём и длинным мечом на вестеросский манер... но чем поможет копьё против трусов, которые убивают, прячась в тени?
– Нет, не в этом деле, – мотнул головой старик. – И смею заметить, что у вашего величества нет других рыцарей, кроме меня. Пройдут годы, прежде, чем эти мальчики будут готовы.
– Кто тогда, если не Безупречные? Дотракийцы? Они справятся ещё хуже.
Дотракийцы привыкли воевать верхом. Всадники полезны в поле или холмах, а не на узких улочках и в городских переулках. За разноцветными кирпичными стенами Миэрина её власть была едва заметна. В огромных поместьях на склонах холмов до сих пор трудились тысячи рабов, выращивая оливки и зерно, овец и лошадей и добывая в шахтах медь и соль. В городских амбарах хранилось достаточно зерна, масла, оливок, сушёных фруктов и солонины, но запасы истощались. Поэтому Дени отправила свой крохотный кхаласар под предводительством трёх кровных всадников завоевать окрестности города, пока Бурый Бен Пламм со своими Младшими Сыновьями защищает её от атаки Юнкая с юга.
Болтливому, золотозубому Даарио Нахарису, с его расчёсанной натрое бородой и притаившейся под пурпурными усами хитрой улыбкой, она доверила самое сложное задание. За холмами на востоке находился хребет округлых гор из песчаника, за которым лежали Кхизайский проход и Лхазар. Если Даарио сможет убедить лхазарян вновь открыть торговые пути, то при необходимости зерно можно будет доставлять по реке или через холмы... правда у ягнячьего народа нет причин любить Миэрин.
– Когда Вороны-Буревестники вернутся из Лхазара, возможно я смогу использовать на улицах их, – сказала она сиру Барристану. – Но пока у меня есть только Безупречные.
Дени встала.
– Прошу простить меня, сир, но я должна идти – скоро у ворот соберутся просители, и мне надо приготовить свои большие уши и вновь стать их королевой. Вызовите Резнака и Бритоголового. Я увижусь с ними, как только закончу одеваться.
– Как прикажет ваше величество, – поклонился Селми.
Великая пирамида Миэрина вздымалась в небо на восемьсот футов от обширного основания до самой вершины, где находились личные покои королевы, окружённые садами и благоухающими бассейнами. Когда Дени вышла на террасу, над городом вставал холодный рассвет. Сверкая в солнечных лучах, золотые купола храма Милости, отбрасывали густые тени позади остальных величественных ступенчатых пирамид знати. «В каких-то из них Дети Гарпии сейчас замышляют новые убийства, а я не в силах им помешать». Визерион почувствовал её беспокойство. Белый дракон лежал, обвившись вокруг ствола груши и положив голову на хвост. Когда Дени прошла мимо, он открыл глаза – два озера расплавленного золота. Рога тоже были золотыми, как и шипы, спускавшиеся по спине от головы до хвоста.
– Ах ты, лентяй, – пожурила его Дени, почесав Визериону горло. Чешуя была горячей, как доспех, забытый на солнце. «Драконы – это огонь во плоти». Она читала об этом в одной из книг, которые сир Джорах преподнёс ей в качестве свадебного подарка. – Ты должен охотиться с братьями, – сказала она дракону. – Или вы с Дрогоном опять подрались?
Её драконы за последнее время совсем одичали. Рейегаль цапнул Ирри, а в последний раз, когда был вызван сенешаль, Визерион поджёг Резнаку его токар. «Я уделяю им слишком мало времени, – подумала Дени. – Но где же мне найти для них это время?»
Визерион, взмахнув хвостом, ударил по стволу дерева так, что с ветки сорвалась груша и, покатившись, остановилась у ног Дени. Развернув крылья, дракон, полувзлетев-полуподпрыгнув, поднялся на парапет. «Он растёт, – заметила она, наблюдая, как дракон поднимается в небо. – Они все подросли. И скоро станут достаточно сильными, чтобы выдержать мой вес». Тогда она, как Эйегон Завоеватель полетит верхом на драконе, всё выше и выше, пока Миэрин не превратится в далёкую точку. Такую маленькую, что её можно будет закрыть пальцем...
Дени наблюдала за кружащим над городом Визерионом, пока тот не скрылся за грязными водами Скахазадхана. Только после этого она вернулась внутрь, где ждали Ирри и Чхику, чтобы расчесать ей волосы и нарядить в гискарский токар, как подобает королеве Миэрина.
Одеяние было громоздким и неудобным. Оно представляло собой длинный кусок ткани, который оборачивали вокруг бёдер, а затем, пропустив под рукой, перебрасывали концы через плечо и драпировали складки. Обёрнутая слишком свободно ткань грозила свалиться, а слишком туго – давила и заставляла семенить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22