Холодные Руки не стал отрицать.
– Они же были твоими братьями. Я видел. Волки разодрали их одежду, но я всё равно знаю. Их плащи чёрные, как твои руки.
Холодные Руки ничего не ответил.
– Кто же ты? Почему у тебя чёрные руки?
Следопыт посмотрел на свои руки, словно увидел их в первый раз.
– Когда сердце человека перестаёт биться, кровь стекает к конечностям и застывает. – Его голос клокотал в горле, в тонкой и худой, как и он сам, шее. – Руки и ноги опухают и чернеют, словно пудинг. Остальное тело становится белым, как молоко.
Мира Рид поднялась на ноги. С зажатой в её руке остроги свисал дымящийся кусок недожаренного мяса.
– Покажи своё лицо.
Следопыт не сделал ни малейшей попытки подчиниться.
– Он мёртв, – сглотнув комок в горле, произнёс Бран. – Мира, он какая-то мёртвая тварь. Чудовища не могут выйти, пока крепко стоит Стена и люди Ночного Дозора остаются верны своему долгу. Так рассказывала старая Нэн. Он пришёл встречать нас к Стене, но не смог за неё пройти и вместо этого отправил за нами Сэма с одичалой девушкой.
Рука Миры в перчатке крепче сжала древко остроги.
– Кто тебя послал? Трёхглазая ворона – кто это?
– Друг. Сновидец, колдун. Называйте, как хотите. Он последний зелёный древовидец.
Дверь общинного дома со стуком распахнулась. Снаружи завывал ночной ветер – мрачный и чёрный. Все деревья вокруг были усеяны каркающими воронами. Холодные Руки не пошевелился.
– Ты чудовище, – сказал Бран.
Следопыт смотрел на Брана, словно остальных не существовало на свете.
– Твоё чудовище, Брандон Старк.
– Твоё, – эхом подхватил ворон на его плече. Птицы за дверью принялись каркать, пока весь лес не наполнился криками падальщиков: «Твоё, твоё, твоё!»
– Жойен, это ты видел во сне? – спросила Мира у брата. – Кто он? Что он такое? И что нам теперь делать?
– Идти со следопытом, – ответил Жойен. – Мы заехали слишком далеко, Мира, чтобы возвращаться обратно. Мы не доберёмся живыми до Стены. Либо отправимся вместе с чудовищем Брана, либо умрём.
Глава 5. Тирион
Они выехали из Пентоса через Рассветные Врата, хотя Тириону так и не удалось увидеть рассвет даже краем глаза.
– Всё будет выглядеть так, словно ты вовсе не посещал Пентоса, мой маленький друг, – пообещал магистр Иллирио, плотно задернув бархатные занавеси паланкина. – Никто не должен видеть, как ты покидаешь город – как никто не видел твоего прибытия.
– Никто, кроме матросов, упихавших меня в бочку, мальца со щёткой, что за мной прибирался, девицы, которую ты прислал согреть мне постель, и той подлой конопатой прачки. Ах да, и твоих стражников. Если ты не отрезал им с яйцами заодно и головы, они должны знать, что ты тут не один.
Паланкин на толстых кожаных ремнях несла восьмёрка исполинских лошадей-тяжеловозов. Рядом с носилками шагали четверо евнухов – по двое с каждой стороны, остальные плелись позади, охраняя обоз.
– Безупречные не дают воли языку, – заверил его Иллирио, – а галера, что тебя привезла, сейчас находится на пути в Асшай. Вернётся года через два, если море будет к ней милостиво. Что до моей челяди, она меня любит – никто меня не предаст.
«Ну-ну, лелей эту надежду, мой жирный друг. Когда-нибудь мы высечем эти слова на твоей могиле».
– Мы должны быть на борту этой галеры, – сказал карлик, – до Волантиса быстрее всего добраться морем.
– Море опасно, – ответил Иллирио. – Осень – это сезон частых штормов, да и пираты, устроившие себе логово на Ступенях, рыщут оттуда по морю и грабят честных людей. Будет нехорошо, если мой маленький друг попадет к ним в лапы.
– Но на Ройне тоже есть пираты.
– Речные пираты, – торговец сыром зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Капитаны-таракашки, охочие до хлебных крошек.
– Поговаривают и о каменных людях.
– Да, эти бедолаги существуют на самом деле. Но к чему о них говорить? День слишком хорош для подобных бесед. Скоро мы доберемся до Ройна, и там ты избавишься от Иллирио и его толстого пуза. А пока будем есть и спать. У нас есть сладкое вино и острые закуски, так зачем вспоминать о болезнях и смерти?
«И правда, зачем?»
У Тириона в ушах опять прозвучал щелчок арбалета, и он задумался. Паланкин покачивался из стороны в сторону, умиротворяющее движение точно мать баюкает на руках ребенка.
«И откуда мне знать, на что это похоже?»
Его зад удобно устроился на шёлковых подушках с гусиным пухом, стенки из пурпурного бархата образовывали над головой полог, сберегая приятное тепло, несмотря на то что снаружи уже царила осенняя прохлада.
За носилками тащился целый караван мулов, навьюченных сундуками, бочонками, кадками и корзинами со съестным, чтобы властелин сыров, чего доброго, не оголодал в дороге. Сперва они попробовали острые сосиски и запили их тёмным вином из голубики. На обед им достались заливные угри и красное дорнийское. Вечером – ветчину, вареные яйца и жареных жаворонков, фаршированных чесноком и луком. Светлое пиво и мирийские огненные вина должны были облегчить пищеварение.
При всех своих удобствах паланкин был медлителен, и карлик в скором времени преисполнился нетерпением.
– И сколько же дней нам ползти до реки? – спросил он Иллирио наутро. – С такой-то скоростью к тому времени, когда я наконец увижу драконов твоей королевы, они вырастут крупнее трех эйегоновых.
– Это было бы неплохо – большой дракон грознее маленького, – магистр пожал плечами. – Я бы, конечно, и сам с радостью встретил бы королеву Дейенерис в Волантисе, но в этом мне придется положиться на вас с Грифом. От меня будет больше толку в Пентосе. Я буду прокладывать путь к её возвращению. Но пока я с тобой... знаешь, я стар, толст и нуждаюсь в удобствах. Выпей-ка вина.
– Скажи, – спросил Тирион, прихлебывая из чаши, – какое вообще дело магистру Пентоса до того, кто носит вестеросскую корону? В чём выгода от этой затеи, милорд?
Толстяк слизнул жир с губ.
– Я старый человек, уставший от этого мира и его подлостей. Неужели так странно, что прежде, чем придет мой срок, я хочу сделать доброе дело – вернуть милой юной девочке то, что принадлежит ей по праву рождения?
«Ага, а потом ты предложишь мне волшебные доспехи и дворец в Валирии».
– Если Дейенерис всего лишь милая юная девочка, Железный Трон порежет её на милые крохотные кусочки.
– Не бойся, мой маленький друг, в её жилах течет кровь Эйегона-Дракона.
«И, кроме того, кровь Эйегона Недостойного, Мейегора Жестокого и Бейелора Околпаченного».
– Расскажи мне о ней.
Толстяк погрузился в раздумья.
– Когда Дейенерис впервые попала в мой дом, она была почти ребенком. При этом она была красивее даже моей второй жены – так пленительна, что меня самого одолевало искушение завладеть ей. Желание страшное и потаённое – я знал, что совокупление с ней не принесет мне добра, так что я вместо этого вызвал к себе наложницу и яростно совокуплялся с ней, пока безумие не прошло само собой. Честно говоря, не думал, что Дейенерис выживет среди конных владык.
– Но это не помешало тебе продать её кхалу Дрого.
– Дотракийцы ничего не покупают и ничего не продают. Скажем так, её брат Визерис подарил её Дрого, чтобы завоевать дружбу кхала. Тщеславный молодой человек, и жадный к тому же. Визерис не только страстно желал вернуть трон своего отца, но и получить Дейенерис, и крайне неохотно уступил её другому. В ночь накануне свадьбы он попытался прокрасться в её постель, заявив, что если ему не достанется её рука, он завладеет хотя бы её девичеством. Если бы я из предосторожности не поставил у дверей стражу, Визерис одним махом разрушил бы планы, вынашиваемые годами.
–Как видно, это был тот ещё дуралей.
– Что ж, Визерис был сыном Безумного Короля. Дейенерис же... Дейенерис – совсем другое дело, – толстяк сунул в рот жареного жаворонка и шумно стал его жевать, хрустя косточками. – Напуганное дитя, нашедшее приют в моем доме, умерло в Дотракийском море, и возродилось в огне и крови. Теперь это имя носит драконья королева, истинная Таргариен. Когда я послал за ней корабли, чтобы привезти домой, она отправилась к Заливу Работорговцев. За самое короткое время она захватила Астапор, поставила Юнкай на колени и разграбила Миэрин. Если она двинется на запад по старым валирийским дорогами, следующим будет Мантарис. Если морем... значит, её флот должен будет пополнить запасы воды и провизии в Волантисе.
– Что по суше, что по морю – от Миэрина до Волантиса долгий путь, – заметил Тирион.
– Пятьсот пятьдесят лиг – это для дракона по прямой. Через пустыни, горы, болота, облюбованные демонами руины. Многие погибнут по дороге, но те, кто выживут, станут сильнее к тому времени, когда выйдут к Волантису... а вот там их должны ждать вы с Грифом вместе с подкреплениями и флотом, чтобы переправить за море в Вестерос.
Тирион постарался припомнить всё, что он знал о Волантисе – самом древнем и гордом из Девяти Вольных Городов. Что-то здесь было нечисто, и хоть у Тириона и осталось только полноса, он учуял подвох.
– Говорят, что в Волантисе на одного свободного приходится пятеро рабов. С чего бы это триархам помогать королеве, расстроившей им работорговлю? – он нацелил палец на Иллирио. – Собственно говоря, зачем тебе ей помогать? В Пентосе рабство запрещено законом, но в этом деле у тебя самого рыльце в пушку, если не в перьях. И все-таки ты плетешь интриги в её пользу, а не против. Зачем? Что ты рассчитываешь получить от Дейенерис Таргариен?
– Что, опять? И настырный же ты коротышка, – Иллирио засмеялся и шлепнул себя по животу. – Ну как прикажешь. Король-Попрошайка поклялся, что назначит меня своим мастером над монетой и даст лордство к тому же. Как только он нацепил бы свою золотую корону, мне были бы предоставлены замки на выбор... даже Кастерли Рок, если бы я захотел.
Тирион хрюкнул, вино потекло у него из обрубка на месте носа.
– Слышал бы это мой отец.
– О, твоему лорду-отцу не о чем беспокоиться. На что мне какой-то утес? Мой дом достаточно велик, и уж точно покомфортнее, чем ваши вестеросские замки с их сквозняками. Вот мастер над монетой... – толстяк очистил очередное яйцо, – монеты я люблю. Разве есть на свете звук приятнее, чем звон золота?
«Вопли сестры».
– А ты уверен, что Дейенерис Таргариен сдержит слово, данное её братом?
– Может сдержать, а может и не сдержать, – Иллирио откусил половинку яйца. – Я же говорю тебе, мой маленький друг – не всё на свете делается ради корысти. Веришь, не веришь, но даже у толстых старых дурней вроде меня бывают друзья, которым я помогаю из чистой симпатии.
«Лжец, – подумал Тирион. – В этой затее ты надеешься выиграть что-то повесомее золота и замков».
– Да, нечасто в наши дни встретишь кого-то, кто ценит дружбу дороже золота.
– Чистая правда, – поддакнул толстяк, пропустив иронию мимо ушей.
– А как это вышло, что ты так сдружился с Пауком?
– Наше детство прошло вместе на улицах Пентоса.
– Варис же из Мира.
– Да, он был из Мира. Я встретил его вскоре после того, как он попал в Пентос, удрав из-под носа у работорговцев. Днём он спал в канализации, а по ночам шастал по крышам, как кот. Я был не богаче его – юный головорез в замаранных шелках, добывающий себе пропитание мечом. Возможно, ты заметил статую у моего пруда? Это я. Пито Маланон изваял её, когда мне было шестнадцать. Чудесная вещь, хотя сейчас у меня при виде её слёзы на глаза наворачиваются.
– Время не щадит никого – я вот тоже до сих пор оплакиваю свой нос. Но Варис...
– В Мире он был королем воров, пока кто-то из конкурентов не донёс на него властям. В Пентосе его выдавал акцент, а когда стало известно, что он евнух, его стали презирать и бить. Почему из всех возможных защитников он выбрал именно меня – понятия не имею, но мы заключили соглашение. Варис шпионил за ворами помельче и уводил их добычу. Я предлагал свою помощь их жертвам, обещая за вознаграждение вернуть их ценности. В скором времени весь город знал, что если у кого что-то пропало, надо обращаться ко мне, а за Варисом гонялись все до единого грабители и карманники: одна половина хотела перерезать ему глотку, другая – продать свою добычу. Мы оба разбогатели – и стали ещё богаче, когда Варис начал натаскивать своих мышек.
– В Королевской Гавани он держал птичек.
– Тогда мы называли их мышками. Воры постарше были глупы и озабочены лишь тем, чтобы превратить наворованное в вино. Варис предпочитал маленьких сирот – мальчиков и девочек. Он выбирал детей поменьше ростом, потише и половчее; учил их лазать по стенам и дымоходам. Ещё он обучил их читать. Мы оставили золото и драгоценности обычным ворам; вместо них наши мышки воровали письма, учётные книги, карты... со временем они стали читать их и оставлять на прежнем месте. «Тайны стоят дороже серебра и сапфиров», – говаривал Варис. Именно так. Я сделался таким важным человеком, что кузен самого пентосского принца выдал за меня свою незамужнюю дочь, а слухи о талантах евнуха пересекли море и достигли ушей некоего короля. Очень боязливого короля, который не доверял ни собственному сыну, ни супруге, ни своему деснице – другу детства, ставшему с годами горделивым и самоуверенным. Думаю, продолжение этой истории ты знаешь и без меня, верно?
– Большей частью, – признал Тирион. – Вижу, передо мной непростой торговец сыром.
Иллирио склонил голову.
– Добрые слова, мой маленький друг... и я со своей стороны вижу, что ты очень сообразителен, как и говорил лорд Варис, – он улыбнулся, обнажив кривые жёлтые зубы, и громко потребовал ещё кувшин огненного мирийского.
Когда магистр наконец уснул в обнимку с винным кувшином, Тирион подполз по подушкам, высвободил посудину из объятий толстяка и налил себе чашу. Он осушил её, зевнул и наполнил снова.
«Быть может, если я выпью достаточно огненного вина, – сказал он себе, – мне приснятся драконы».
Когда он был маленьким и очень одиноким ребенком в недрах Кастерли Рок, в ночных грезах он нередко летал на драконах, вообразив себя потерянным принцем-Таргариеном или каким-нибудь валирийским владыкой драконов, парящим высоко над горами и долами. Как-то раз, когда дядюшки спросили у него, что он хочет получить в подарок на именины, Тирион попросил дракона.
– Необязательно большого. Он может быть маленьким, как я.
Дядя Герион заявил, что это самая смешная шутка, которую он когда-либо слышал, но дядя Тигетт сказал:
– Последний дракон умер сто лет назад, малыш.
Это было так несправедливо, что Тирион плакал весь вечер, пока не заснул.
Теперь, если властелин сыров не врет, дочь Безумного Короля высидела трех драконов. «Это на два больше, чем нужно даже Таргариену». Тирион почти сожалел, что убил отца. Было бы дивным удовольствием увидеть лицо лорда Тайвина в тот момент, когда бы ему доложили, что на Вестерос идет войной королева-Таргариен с тремя драконами и при поддержке лукавого евнуха и торговца сыром толщиной с половину Кастерли Рок.
Карлик так набил живот, что ему пришлось расстегнуть ремень и распустить завязки штанов. Благодаря рассчитанной на ребёнка одежде, которой его снабдил радушный хозяин, он чувствовал себя десятифунтовой колбасой, втиснутой в оболочку для пятифунтовой.
«Если мы будем столько есть каждый день, к моменту встречи с королевой я буду размером с Иллирио».
Снаружи паланкина смеркалось, внутри было и вовсе темно. Тирион слышал храп Иллирио, скрип кожаных ремней, медленный цокот лошадиных подков по камню валирийской дороги, но сердце его желало услышать биение кожистых крыльев.
Когда он проснулся, солнце уже взошло. Лошади всё также тащились по дороге, паланкин поскрипывал и качался на ремнях между ними. Тирион чуть отдернул занавеску, чтобы взглянуть, что снаружи. Но там было не на что смотреть, кроме золотистых полей, бурых вязов с голыми ветками и самой дороги, широкого каменного тракта, подобно копью протянувшегося до самого горизонта. Он раньше читал о валирийских дорогах, но впервые видел такую своими глазами. Старая Валирия дотянулась на запад до Драконьего Камня, но так и не вступила на сам вестеросский материк.
«Странно. Богатства Семи Королевств лежали дальше к западу, и у Валирии были драконы. Конечно, они знали, что там, на западе».
Он слишком много выпил накануне. Голова трещала, и даже лёгкого покачивания паланкина было достаточно, чтобы желудок Тириона грозил вывернуться наизнанку. Он не жаловался, но Иллирио Мопатису и так все было ясно.
– Давай, выпей со мной, – предложил толстяк. – Как говорится, избавься от жгущего нутро дракона.
Он налил обоим из графина ежевичного вина – такого сладкого, что оно привлекало мух даже больше, чем мёд. Тирион отогнал их и выпил до дна. Вкус был таким приторным, что ему понадобилось приложить усилие, чтобы удержать вино в себе. Впрочем, вторая чаша пошла легче. Аппетита у него всё равно не было, и когда Иллирио предложил ему миску ежевики в сливках, Тирион от неё отказался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22