Сердце старика пронзила боль. — Кто-то из них мог спрятаться в этих тоннелях. Может быть, нам следует…
— Может быть, нам следует дать Старине Блю еще одну дозу дурмана, если мы хотим задержаться здесь подольше, — перебил его один из помощников. — Похоже, у него начинает проявляться интерес к этому делу.
Раис задумчиво поглядел на чужого, затем отвернулся от клетки и отрицательно покачал головой:
— Нет… забудь об этом. Давайте вытащим его оттуда и вернемся в «Медтех». Слушайте внимательно, старик. — Он выдержал многозначительную паузу и ткнул пальцем в сторону трупов, разбросанных у его ног. — Запомнили, что ждет болванов, которые посмели посягнуть на собственность компании «Медтех»? — Раис поднял руку к каске и стал снимать темно-синего цвета видоискатель, закрывший половину лица, но не спускал с Брэнгуина мрачного взгляда. — Вы доведете до сведения «Синсаунд», что любая попытка снова заняться подобным дерьмом обернется полномасштабной войной. И знайте, если они решатся, лично я буду признателен им от всей души.
* * *
Раис и его люди быстро ушли, потратив не более трех минут, чтобы вывести чужого из клетки и разобрать направляющие шесты, укрепленные на его сбруе. В лаборатории стало тихо, а спокойное жужжание компьютеров, которые никогда не обесточивались, и едва слышный шум воздуха, циркулирующего в вентиляционной системе, только подчеркивали тишину. В этом помещении очень давно не было так тихо.
Все же где Дарси? Прежде Майкл убеждал себя, что она ушла домой, но этого не могло быть — она бы не решилась нарушить приказ не покидать здание Зала Пресли. Более страшным и печальным было предположение, что она — то ли из-за умопомешательства Деймона, то ли из-за собственного стремления не спускать глаз с чужого — могла быть одним из кусков искромсанной плоти, разбросанной по опустевшей клетке Моцарта, которую Майкл никак не мог заставить себя рассмотреть поближе. Это было бы жестоким концом для молодой женщины, она не заслуживала смерти за то, что была, как и он сам, одураченной «Синсаунд» и преданной ей марионеткой.
Бродя от одной стойки оборудования к другой, не желая оставаться здесь, но и боясь уйти, Майкл чувствовал, что его разум наполняют голоса, которых больше не было в этом помещении, голоса всех их — от Деймона Эддингтона, Кена Петрилло и других мертвецов до голоса Дарси и этого властного шефа службы безопасности «Медтех», только что убравшегося вместе со своими людьми и ручным чужим. Расплата за эту программу обещала быть суровой, а в лаборатории толпились привидения, среди которых он был единственным оставшимся в живых участником преступлений.
Майкл не был вполне уверен, но ему казалось, что необходимо позвонить Кину, однако решил оставить выполнение этой миссии двум мужчинам из службы охраны Зала Пресли, которые лежали на полу, но были живы. Они доведут дело до конца, когда придут в себя. Раис и его команда, несомненно, сделали им какую-то инъекцию, чтобы те не мешали. Шагая от трупа к трупу и разглядывая их с каким-то явно нездоровым восторгом, Майкл остановился возле Ахиро и немигающим взглядом уставился на то, что осталось от японца. Лицо живого Ахиро всегда было хмурым, шрам, начинавшийся над бровью и продолжавшийся на щеке под глазом, только усугублял мрачный вид этого грозного и неприступного человека, с которым лучше не связываться. В смерти его лицо было спокойным; Майкл удивился, не обнаружив на нем ни одной морщины или складки, говорившей, что он хотя бы раз в жизни усомнился в справедливости приказов, которые выполнял… Чьих? Майкл не мог себе представить мистера Кина в роли того, кто обладал бы подобной властью над человеком, который демонстрировал полное безразличие к вице-президенту «Синсаунд», но с жаром выполнял любую прихоть Эддингтона. Однако Майкл не забыл недоуменный взгляд композитора, когда они с Дарси впервые упомянули при нем имя Ахиро. Очевидно, этот японец действовал по приказу кого-то стоявшего гораздо выше Кина в иерархии «Синсаунд». Возможно, самого Йорику, но узнать это наверняка Майклу никогда не удастся.
Он подумал было поискать, кого бы следовало известить о смерти японца, наклонился над трупом Ахиро и даже осторожно похлопал по карманам его широких черных брюк. Но тут же решительно отказался от этой мысли: начав с Ахиро, пришлось бы обшарить и карманы Эддингтона, но честнее оставить дело «Синсаунд». Компания сама вляпалась во все это, ей и выполнять неприятную обязанность извещения родственников о кончине членов их семей. С трудом распрямляя спину, Майкл заметил что-то белое, прикрепленное к внутренней стороне правого кармана брюк мертвеца, какую-то пластиковую карту, которую невозможно было увидеть, если бы Ахиро стоял. Любопытство взяло верх, и он взглянул на находку. При ближайшем изучении оказалось, что это компьютерная карта-ключ с логограммой компании «Медтех». Вдоль нижней кромки остроконечным почерком Ахиро — Майкл сразу узнал его, потому что сотни раз видел подпись японца на сотне бланков заказов на выполнение строительных работ и платежных квитанциях, — было написано имя «Эдди Мак-Гаррити». Оно показалось Майклу знакомым: где же он его видел? Однако связать это имя с чем-то конкретным биоинженеру так и не удалось. Возможно, среди заслуживающих кары за принесшую столько смертей программу есть и те, кто служит компании «Медтех».
Пора было уходить. Приказ не покидать это место скорее всего больше не действовал, раз ничего не осталось от самой программы. К запаху крови все больше примешивался запах мокрого металла, и эта смесь распространилась по всему помещению. Майкл решил, что надо поторапливаться, пока этими запахами не пропиталась вся его одежда; ему не хотелось притащить их еще и домой, где они станут напоминать о выпавшем на его долю суровом испытании.
В голове по-прежнему звучали голоса и шепот проклятий, стоило ему вспомнить о том, что он, вероятно, недостаточно решительно протестовал против скармливания Моцарту людей в угоду жаждавшему экспериментов Эддингтону. Собирая личные вещи, которые постепенно перекочевали сюда из дома, он подумал, что услыхал и голос Дарси. Ему показалось, что ее голос прозвучал даже громче обвинительного ропота, жужжавшего в его голове. Майкл не придал этому особого значения и продолжал сгребать свое добро в мешок. Собрав все, он выпрямился и в последний раз окинул взглядом лабораторию. Только тогда ему в голову пришла мысль, что голос Дарси звучал вовсе не в его воображении. Он взял бумажный мешок за края, чтобы он не хрустел, и молча замер посреди залитого кровью помещения. Ошибиться было невозможно…
— Помогите…
Едва слышный зов, но… откуда ?
Когда крик повторился, Майкл уронил мешок и побежал к оставленному открытым входу в загон чужого; сердце болезненно загрохотало в груди. Дарси ли это? Голос ее, но такой невнятный, что было трудно сказать, не обманулся ли он, не поверил ли своему больному воображению, что это действительно голос его коллеги. Сделать шаг внутрь клетки Моцарта было так же невыносимо, как добровольно переступить порог ада, а рвавшийся из нее смрад гниющей плоти вызывал такие позывы рвоты, что они заглушили и без того едва слышный крик о помощи. Было бы немного лучше знать наверняка, что эти разбросанные вокруг ошметки медленно разлагающегося… мяса никогда не заговорят; его одолевал суеверный страх, что любой из них… или все разом… поднимутся и вцепятся в его лодыжку, едва он решится пробежать мимо.
— Пожалуйста…
Он помедлил возле входа в тоннель, борясь с внезапно охватившим его приступом клаустрофобии. Голос был явно женский — он должен принадлежать Дарси. Но какого черта ее сюда занесло? Если она вошла после того, как чужой освободился, то просто не могла бы оказаться в ловушке. Единственное иное объяснение того, как она оказалась внутри загона, Майкл мог связать только с… Эддингтоном !
Сердце стало выскакивать из груди биоинженера, когда он начал карабкаться по тоннелю, крепко сжав зубы и стараясь дышать только носом, несмотря на смрад, концентрация которого в десятки раз превышала тот, что стоял в открытом пространстве клетки перед тоннелями. Его потряс вид внутренней поверхности тоннеля, покрытого коркой темной липкой слизи, на которой были разбросаны глубокие круглые каверны с гребенчатыми краями — свидетельствами действия инстинкта: Моцарт сооружал то, что в будущем должно было стать гнездом. Перебираясь через труп, оплетенный белесыми нитями, которые чужие используют для коконов, Майкл заметил слипшиеся пряди белокурых волос. Это зрелище было подобно ночному кошмару наяву. С вытаращенными от ужаса глазами он устремился вперед, моля Бога помочь поскорее добраться до источника этого вопля о помощи…
— Сюда…
… Потому что при его полноте и в его возрасте сердце в самом деле может не выдержать долгой перегрузки.
Вот наконец и боковой тоннель — слишком узок для Моцарта, но Майкл смог в него протиснуться, правда с большим трудом, и сантиметр за сантиметром стал преодолевать тускло поблескивавшую стальную трубу, стирая колени и локти, стукаясь головой так много раз, что сбился со счета. Он ясно видел перед собой липкий кровавый след. Он видел противоположный конец трубы, где она, по настоянию жестокосердного Эддингтона, снова пересекалась с более широким тоннелем, в который Моцарт легко мог проникнуть.
В самой трубе Дарси не было, а это означало, что она там, где ее могли не найти очень долго: небольшой люк, о существовании которого Майкл почти позабыл. Когда он наконец дополз до него и заглянул внутрь, у него отвисла челюсть. Дарси действительно была там, ее бледное лицо, казалось, плавало в кромешной тьме подпола само по себе, совершенно бескровное, лишенное признаков жизни. Он инстинктивно опустил руки вниз, нашарил ее запястья и сжал их в ладонях; ее кожа была влажной, мягкой, словно воск, но очень холодной, кончики пальцев и даже ногти посинели.
— Дарси, — едва смог он выговорить, — вы ранены? Сможете выбраться?
— Не смогу, — прошептала она, — он добрался, схватил меня за ногу. — Взгляд ее полуоткрытых глаз был совершенно пустым. — Послушайте… меня. Я должна… сказать вам.
Она мучительно силилась не потерять нить мысли, ее голос то затихал, то возвышался снова, будто Майкл слушал плохонький, непрестанно теряющий волну древний транзисторный приемник:
— Я была… права… стараясь найти… контакт , Майкл. Что я говорила… еще тогда… Наш разговор… помните? Моцарт, он… колебался. Правда, всего… мгновение.
Ее голос стих, и обезумевший Майкл, свесившись в люк еще ниже, стал проверять ее пульс. Биение было неустойчивым и едва ощутимым. Он не решился даже пытаться вытаскивать ее самостоятельно и пополз вперед к противоположному концу тоннеля, торопясь добраться до телефона и не переставая удивляться, что Дарси все еще всей душой предана этой программе.
Лежа в этом тесном закутке, не сумев дотянуться до кнопки аварийной сигнализации, почти умирая, возможно даже не надеясь остаться в живых, она собрала остатки сил, чтобы рассказать ему…
Майкл мог поклясться, что она улыбалась .
Глава 29
— Входите. — Открыв дверь в квартиру, Рики Мориц встретил их лучезарной улыбкой. — Очень рад, что оба смогли выбраться. Вы пришли как раз вовремя — началась передача вечерних новостей, где они намерены поведать о нападении на Зал Пресли.
Раис отступил в сторону, позволяя первой войти Тоби, в тайне восхищаясь манерами Морица и тем, насколько естественно прозвучало его приглашение.
Раис заранее предупредил по телефону, что придет не один, но не сказал, с кем именно, и если даже Морица удивило появление Тоби Роник, то на его лице это никак не отразилось. Одевшись соответственно влажной весенней погоде, Раис начинал покрываться испариной, особенно под воротником рубашки, поверх которой на нем был яркий цветастый свитер. Повесив свою и Тоби куртки в платяной шкаф в передней, он не почувствовал ни малейшего облегчения и пожалел, что пришел не один. Еще лучше было бы не приходить вовсе. Проигрыш Морицу в сотню кредиток не шел ни в какое сравнение с тем, что могла сделать с ним Тоби, почувствуй она хотя бы намек на то, что след этого свидания ведет к пари, заключенному еще в начале охоты за яйцом чужого. Это их первое свидание в гостях у друга он действительно рассматривал как способ рассеять напряжение, которое могло бы испортить встречу один на один, но Раис понимал весь ужас ситуации, если выплывет наружу подноготная заключенного пари. На Морица можно положиться, но Мак-Гаррити — этот осел не станет держать дело в тайне, если от этого даже будет зависеть жизнь его матери.
— Привет, Фил! — загрохотал из угла гостиной голос Мак-Гаррити, сидевшего на кушетке, как только Раис и Тоби появились в комнате. — Здравствуйте, Тоби. Познакомьтесь с моей подругой Белиндой.
Холодный душ облегчения окатил Раиса, — спасен! — едва он взглянул на миловидную молодую женщину с золотисто-каштановыми волосами и серыми глазами, сидевшую возле Мак-Гаррити. Если ирландец настолько туп, что заговорит о пари, это станет для них обоих самоубийством на глазах у общественности. Но Мак-Гаррити не сказал ничего грубого и не придал какого-то особого значения неожиданному появлению Тоби.
По правде сказать, Раис был готов как можно быстрее позабыть об этом проклятом пари и не брать у, Морица деньги. Пусть Мак-Гаррити сколько угодно скулит о том, что его обвели вокруг пальца, но это небольшая цена за молчание Морица. Теперь Раис был почти уверен, что Мориц с самого начала рассчитывал именно на такой поворот событий.
Представление гостей друг другу быстро закончилось, когда Тесса Мориц внесла поднос с шестью бокалами и двумя оплетенными соломкой бутылками кьянти, которые уже были откупорены. Рики еще разливал вино, когда они услыхали знакомую мелодию, которая предшествовала шестичасовым новостям.
— Добрый вечер, с вами Первый канал Манхэттена, — важно объявил ведущий программы, — который всегда первым знакомит вас с самыми свежими новостями. По-прежнему одной из важнейших тем остается массовое убийство на прошлой неделе в Зале Пресли, и нынче вечером мы можем дать полный обзор этого трагического происшествия. — В выражении его лица появилось нечто претендовавшее на непреклонность. — Как мы сообщали ранее, чужой, родиной которого является планета Хоумуолд, ворвался в партер знаменитого Зала Пресли компании «Синсаунд», до отказа заполненный зрителями, которые собрались послушать концерт безумно популярной группы «Мелодии ада». По уточненным данным, погибло семнадцать человек, общее число раненых тридцать два, из которых четверо находятся в критическом состоянии. С некоторыми новыми деталями вас познакомят следующие кадры…
С этими словами лицо ведущего уступило место панорамной, но подозрительно нечеткой съемке места побоища в Зале Пресли, где человеческие трупы валялись вперемешку с растерзанными андроидами. Крупные куски и ошметки тела чужого были разбросаны по полу среди грязновато-красных пятен человеческой крови и молочно-белой питательной жидкости андроидов, всюду вяло дымились лужицы его кислотной крови.
— … Сделанные после того, как чужой был уничтожен этим человеком…
На экране появилось смуглое, худощавое мужское лицо с густыми черными усами. Его украшали только большие темные глаза, на которые падала тень оливково-серой каски, сочетавшейся с цветом униформы военного образца. Что-то похожее на радиомикрофон, укрепленный на каске, спускалось к его рту, а на плече покоилась пусковая ракетная установка, снятая с вооружения десяток лет назад и использовавшаяся ныне главным образом наемными налетчиками.
— … Предположительно подпольным торговцем оружием или наркотиками. Его личность и местонахождение пока не установлены.
Раис и все сидевшие за столом, кроме Белинды, слушали с неослабным вниманием, и чем дальше ведущий развивал свою версию случившегося, тем абсурднее представлялось им предлагавшееся объяснение. Кадр на экране сменился еще раз. Теперь это был крупный план еще живого чужого, по-видимому смонтированный по записи одной из камер, установленных вокруг сцены службой охраны здания концертного зала. Морда чудовища была в крови, а пасть щерилась громадными, похожими на пики зубами. С челюстей животного свешивались, зловеще покачиваясь, ленты слюны и клочья человеческой плоти. Белинду и Тессу это зрелище бросило в дрожь, но Тоби сохраняла хладнокровие, не изменилось даже выражение ее лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Может быть, нам следует дать Старине Блю еще одну дозу дурмана, если мы хотим задержаться здесь подольше, — перебил его один из помощников. — Похоже, у него начинает проявляться интерес к этому делу.
Раис задумчиво поглядел на чужого, затем отвернулся от клетки и отрицательно покачал головой:
— Нет… забудь об этом. Давайте вытащим его оттуда и вернемся в «Медтех». Слушайте внимательно, старик. — Он выдержал многозначительную паузу и ткнул пальцем в сторону трупов, разбросанных у его ног. — Запомнили, что ждет болванов, которые посмели посягнуть на собственность компании «Медтех»? — Раис поднял руку к каске и стал снимать темно-синего цвета видоискатель, закрывший половину лица, но не спускал с Брэнгуина мрачного взгляда. — Вы доведете до сведения «Синсаунд», что любая попытка снова заняться подобным дерьмом обернется полномасштабной войной. И знайте, если они решатся, лично я буду признателен им от всей души.
* * *
Раис и его люди быстро ушли, потратив не более трех минут, чтобы вывести чужого из клетки и разобрать направляющие шесты, укрепленные на его сбруе. В лаборатории стало тихо, а спокойное жужжание компьютеров, которые никогда не обесточивались, и едва слышный шум воздуха, циркулирующего в вентиляционной системе, только подчеркивали тишину. В этом помещении очень давно не было так тихо.
Все же где Дарси? Прежде Майкл убеждал себя, что она ушла домой, но этого не могло быть — она бы не решилась нарушить приказ не покидать здание Зала Пресли. Более страшным и печальным было предположение, что она — то ли из-за умопомешательства Деймона, то ли из-за собственного стремления не спускать глаз с чужого — могла быть одним из кусков искромсанной плоти, разбросанной по опустевшей клетке Моцарта, которую Майкл никак не мог заставить себя рассмотреть поближе. Это было бы жестоким концом для молодой женщины, она не заслуживала смерти за то, что была, как и он сам, одураченной «Синсаунд» и преданной ей марионеткой.
Бродя от одной стойки оборудования к другой, не желая оставаться здесь, но и боясь уйти, Майкл чувствовал, что его разум наполняют голоса, которых больше не было в этом помещении, голоса всех их — от Деймона Эддингтона, Кена Петрилло и других мертвецов до голоса Дарси и этого властного шефа службы безопасности «Медтех», только что убравшегося вместе со своими людьми и ручным чужим. Расплата за эту программу обещала быть суровой, а в лаборатории толпились привидения, среди которых он был единственным оставшимся в живых участником преступлений.
Майкл не был вполне уверен, но ему казалось, что необходимо позвонить Кину, однако решил оставить выполнение этой миссии двум мужчинам из службы охраны Зала Пресли, которые лежали на полу, но были живы. Они доведут дело до конца, когда придут в себя. Раис и его команда, несомненно, сделали им какую-то инъекцию, чтобы те не мешали. Шагая от трупа к трупу и разглядывая их с каким-то явно нездоровым восторгом, Майкл остановился возле Ахиро и немигающим взглядом уставился на то, что осталось от японца. Лицо живого Ахиро всегда было хмурым, шрам, начинавшийся над бровью и продолжавшийся на щеке под глазом, только усугублял мрачный вид этого грозного и неприступного человека, с которым лучше не связываться. В смерти его лицо было спокойным; Майкл удивился, не обнаружив на нем ни одной морщины или складки, говорившей, что он хотя бы раз в жизни усомнился в справедливости приказов, которые выполнял… Чьих? Майкл не мог себе представить мистера Кина в роли того, кто обладал бы подобной властью над человеком, который демонстрировал полное безразличие к вице-президенту «Синсаунд», но с жаром выполнял любую прихоть Эддингтона. Однако Майкл не забыл недоуменный взгляд композитора, когда они с Дарси впервые упомянули при нем имя Ахиро. Очевидно, этот японец действовал по приказу кого-то стоявшего гораздо выше Кина в иерархии «Синсаунд». Возможно, самого Йорику, но узнать это наверняка Майклу никогда не удастся.
Он подумал было поискать, кого бы следовало известить о смерти японца, наклонился над трупом Ахиро и даже осторожно похлопал по карманам его широких черных брюк. Но тут же решительно отказался от этой мысли: начав с Ахиро, пришлось бы обшарить и карманы Эддингтона, но честнее оставить дело «Синсаунд». Компания сама вляпалась во все это, ей и выполнять неприятную обязанность извещения родственников о кончине членов их семей. С трудом распрямляя спину, Майкл заметил что-то белое, прикрепленное к внутренней стороне правого кармана брюк мертвеца, какую-то пластиковую карту, которую невозможно было увидеть, если бы Ахиро стоял. Любопытство взяло верх, и он взглянул на находку. При ближайшем изучении оказалось, что это компьютерная карта-ключ с логограммой компании «Медтех». Вдоль нижней кромки остроконечным почерком Ахиро — Майкл сразу узнал его, потому что сотни раз видел подпись японца на сотне бланков заказов на выполнение строительных работ и платежных квитанциях, — было написано имя «Эдди Мак-Гаррити». Оно показалось Майклу знакомым: где же он его видел? Однако связать это имя с чем-то конкретным биоинженеру так и не удалось. Возможно, среди заслуживающих кары за принесшую столько смертей программу есть и те, кто служит компании «Медтех».
Пора было уходить. Приказ не покидать это место скорее всего больше не действовал, раз ничего не осталось от самой программы. К запаху крови все больше примешивался запах мокрого металла, и эта смесь распространилась по всему помещению. Майкл решил, что надо поторапливаться, пока этими запахами не пропиталась вся его одежда; ему не хотелось притащить их еще и домой, где они станут напоминать о выпавшем на его долю суровом испытании.
В голове по-прежнему звучали голоса и шепот проклятий, стоило ему вспомнить о том, что он, вероятно, недостаточно решительно протестовал против скармливания Моцарту людей в угоду жаждавшему экспериментов Эддингтону. Собирая личные вещи, которые постепенно перекочевали сюда из дома, он подумал, что услыхал и голос Дарси. Ему показалось, что ее голос прозвучал даже громче обвинительного ропота, жужжавшего в его голове. Майкл не придал этому особого значения и продолжал сгребать свое добро в мешок. Собрав все, он выпрямился и в последний раз окинул взглядом лабораторию. Только тогда ему в голову пришла мысль, что голос Дарси звучал вовсе не в его воображении. Он взял бумажный мешок за края, чтобы он не хрустел, и молча замер посреди залитого кровью помещения. Ошибиться было невозможно…
— Помогите…
Едва слышный зов, но… откуда ?
Когда крик повторился, Майкл уронил мешок и побежал к оставленному открытым входу в загон чужого; сердце болезненно загрохотало в груди. Дарси ли это? Голос ее, но такой невнятный, что было трудно сказать, не обманулся ли он, не поверил ли своему больному воображению, что это действительно голос его коллеги. Сделать шаг внутрь клетки Моцарта было так же невыносимо, как добровольно переступить порог ада, а рвавшийся из нее смрад гниющей плоти вызывал такие позывы рвоты, что они заглушили и без того едва слышный крик о помощи. Было бы немного лучше знать наверняка, что эти разбросанные вокруг ошметки медленно разлагающегося… мяса никогда не заговорят; его одолевал суеверный страх, что любой из них… или все разом… поднимутся и вцепятся в его лодыжку, едва он решится пробежать мимо.
— Пожалуйста…
Он помедлил возле входа в тоннель, борясь с внезапно охватившим его приступом клаустрофобии. Голос был явно женский — он должен принадлежать Дарси. Но какого черта ее сюда занесло? Если она вошла после того, как чужой освободился, то просто не могла бы оказаться в ловушке. Единственное иное объяснение того, как она оказалась внутри загона, Майкл мог связать только с… Эддингтоном !
Сердце стало выскакивать из груди биоинженера, когда он начал карабкаться по тоннелю, крепко сжав зубы и стараясь дышать только носом, несмотря на смрад, концентрация которого в десятки раз превышала тот, что стоял в открытом пространстве клетки перед тоннелями. Его потряс вид внутренней поверхности тоннеля, покрытого коркой темной липкой слизи, на которой были разбросаны глубокие круглые каверны с гребенчатыми краями — свидетельствами действия инстинкта: Моцарт сооружал то, что в будущем должно было стать гнездом. Перебираясь через труп, оплетенный белесыми нитями, которые чужие используют для коконов, Майкл заметил слипшиеся пряди белокурых волос. Это зрелище было подобно ночному кошмару наяву. С вытаращенными от ужаса глазами он устремился вперед, моля Бога помочь поскорее добраться до источника этого вопля о помощи…
— Сюда…
… Потому что при его полноте и в его возрасте сердце в самом деле может не выдержать долгой перегрузки.
Вот наконец и боковой тоннель — слишком узок для Моцарта, но Майкл смог в него протиснуться, правда с большим трудом, и сантиметр за сантиметром стал преодолевать тускло поблескивавшую стальную трубу, стирая колени и локти, стукаясь головой так много раз, что сбился со счета. Он ясно видел перед собой липкий кровавый след. Он видел противоположный конец трубы, где она, по настоянию жестокосердного Эддингтона, снова пересекалась с более широким тоннелем, в который Моцарт легко мог проникнуть.
В самой трубе Дарси не было, а это означало, что она там, где ее могли не найти очень долго: небольшой люк, о существовании которого Майкл почти позабыл. Когда он наконец дополз до него и заглянул внутрь, у него отвисла челюсть. Дарси действительно была там, ее бледное лицо, казалось, плавало в кромешной тьме подпола само по себе, совершенно бескровное, лишенное признаков жизни. Он инстинктивно опустил руки вниз, нашарил ее запястья и сжал их в ладонях; ее кожа была влажной, мягкой, словно воск, но очень холодной, кончики пальцев и даже ногти посинели.
— Дарси, — едва смог он выговорить, — вы ранены? Сможете выбраться?
— Не смогу, — прошептала она, — он добрался, схватил меня за ногу. — Взгляд ее полуоткрытых глаз был совершенно пустым. — Послушайте… меня. Я должна… сказать вам.
Она мучительно силилась не потерять нить мысли, ее голос то затихал, то возвышался снова, будто Майкл слушал плохонький, непрестанно теряющий волну древний транзисторный приемник:
— Я была… права… стараясь найти… контакт , Майкл. Что я говорила… еще тогда… Наш разговор… помните? Моцарт, он… колебался. Правда, всего… мгновение.
Ее голос стих, и обезумевший Майкл, свесившись в люк еще ниже, стал проверять ее пульс. Биение было неустойчивым и едва ощутимым. Он не решился даже пытаться вытаскивать ее самостоятельно и пополз вперед к противоположному концу тоннеля, торопясь добраться до телефона и не переставая удивляться, что Дарси все еще всей душой предана этой программе.
Лежа в этом тесном закутке, не сумев дотянуться до кнопки аварийной сигнализации, почти умирая, возможно даже не надеясь остаться в живых, она собрала остатки сил, чтобы рассказать ему…
Майкл мог поклясться, что она улыбалась .
Глава 29
— Входите. — Открыв дверь в квартиру, Рики Мориц встретил их лучезарной улыбкой. — Очень рад, что оба смогли выбраться. Вы пришли как раз вовремя — началась передача вечерних новостей, где они намерены поведать о нападении на Зал Пресли.
Раис отступил в сторону, позволяя первой войти Тоби, в тайне восхищаясь манерами Морица и тем, насколько естественно прозвучало его приглашение.
Раис заранее предупредил по телефону, что придет не один, но не сказал, с кем именно, и если даже Морица удивило появление Тоби Роник, то на его лице это никак не отразилось. Одевшись соответственно влажной весенней погоде, Раис начинал покрываться испариной, особенно под воротником рубашки, поверх которой на нем был яркий цветастый свитер. Повесив свою и Тоби куртки в платяной шкаф в передней, он не почувствовал ни малейшего облегчения и пожалел, что пришел не один. Еще лучше было бы не приходить вовсе. Проигрыш Морицу в сотню кредиток не шел ни в какое сравнение с тем, что могла сделать с ним Тоби, почувствуй она хотя бы намек на то, что след этого свидания ведет к пари, заключенному еще в начале охоты за яйцом чужого. Это их первое свидание в гостях у друга он действительно рассматривал как способ рассеять напряжение, которое могло бы испортить встречу один на один, но Раис понимал весь ужас ситуации, если выплывет наружу подноготная заключенного пари. На Морица можно положиться, но Мак-Гаррити — этот осел не станет держать дело в тайне, если от этого даже будет зависеть жизнь его матери.
— Привет, Фил! — загрохотал из угла гостиной голос Мак-Гаррити, сидевшего на кушетке, как только Раис и Тоби появились в комнате. — Здравствуйте, Тоби. Познакомьтесь с моей подругой Белиндой.
Холодный душ облегчения окатил Раиса, — спасен! — едва он взглянул на миловидную молодую женщину с золотисто-каштановыми волосами и серыми глазами, сидевшую возле Мак-Гаррити. Если ирландец настолько туп, что заговорит о пари, это станет для них обоих самоубийством на глазах у общественности. Но Мак-Гаррити не сказал ничего грубого и не придал какого-то особого значения неожиданному появлению Тоби.
По правде сказать, Раис был готов как можно быстрее позабыть об этом проклятом пари и не брать у, Морица деньги. Пусть Мак-Гаррити сколько угодно скулит о том, что его обвели вокруг пальца, но это небольшая цена за молчание Морица. Теперь Раис был почти уверен, что Мориц с самого начала рассчитывал именно на такой поворот событий.
Представление гостей друг другу быстро закончилось, когда Тесса Мориц внесла поднос с шестью бокалами и двумя оплетенными соломкой бутылками кьянти, которые уже были откупорены. Рики еще разливал вино, когда они услыхали знакомую мелодию, которая предшествовала шестичасовым новостям.
— Добрый вечер, с вами Первый канал Манхэттена, — важно объявил ведущий программы, — который всегда первым знакомит вас с самыми свежими новостями. По-прежнему одной из важнейших тем остается массовое убийство на прошлой неделе в Зале Пресли, и нынче вечером мы можем дать полный обзор этого трагического происшествия. — В выражении его лица появилось нечто претендовавшее на непреклонность. — Как мы сообщали ранее, чужой, родиной которого является планета Хоумуолд, ворвался в партер знаменитого Зала Пресли компании «Синсаунд», до отказа заполненный зрителями, которые собрались послушать концерт безумно популярной группы «Мелодии ада». По уточненным данным, погибло семнадцать человек, общее число раненых тридцать два, из которых четверо находятся в критическом состоянии. С некоторыми новыми деталями вас познакомят следующие кадры…
С этими словами лицо ведущего уступило место панорамной, но подозрительно нечеткой съемке места побоища в Зале Пресли, где человеческие трупы валялись вперемешку с растерзанными андроидами. Крупные куски и ошметки тела чужого были разбросаны по полу среди грязновато-красных пятен человеческой крови и молочно-белой питательной жидкости андроидов, всюду вяло дымились лужицы его кислотной крови.
— … Сделанные после того, как чужой был уничтожен этим человеком…
На экране появилось смуглое, худощавое мужское лицо с густыми черными усами. Его украшали только большие темные глаза, на которые падала тень оливково-серой каски, сочетавшейся с цветом униформы военного образца. Что-то похожее на радиомикрофон, укрепленный на каске, спускалось к его рту, а на плече покоилась пусковая ракетная установка, снятая с вооружения десяток лет назад и использовавшаяся ныне главным образом наемными налетчиками.
— … Предположительно подпольным торговцем оружием или наркотиками. Его личность и местонахождение пока не установлены.
Раис и все сидевшие за столом, кроме Белинды, слушали с неослабным вниманием, и чем дальше ведущий развивал свою версию случившегося, тем абсурднее представлялось им предлагавшееся объяснение. Кадр на экране сменился еще раз. Теперь это был крупный план еще живого чужого, по-видимому смонтированный по записи одной из камер, установленных вокруг сцены службой охраны здания концертного зала. Морда чудовища была в крови, а пасть щерилась громадными, похожими на пики зубами. С челюстей животного свешивались, зловеще покачиваясь, ленты слюны и клочья человеческой плоти. Белинду и Тессу это зрелище бросило в дрожь, но Тоби сохраняла хладнокровие, не изменилось даже выражение ее лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33