Ивона Наварро
Музыка смерти


Чужие Ц

OCR BiblioNet BiblioNet —
«Ивона Наварро. Музыка смерти»:
Ивона Наварро
Музыка смерти

В память Пэтти Уолд и музыки, отзвучавшей слишком скоро.
Миз Фон, есть у вас время?

Пролог

Ему не верилось, что она так и не включит свет.
Джарлат Кин выбрал для этого визита самое лучшее из своего гардероба. Ему хотелось выставить напоказ наиболее важные составляющие своей личности — деньги, власть, влияние. Костюм из техношелка от Паолетти, который обошелся ему в пятьдесят пять сотен кредиток, говорил именно об этом, если не большем. Его стратегия, похоже, себя не оправдала. Помещение, в которое он вошел, хотя и было погружено в темноту, создавало ощущение простора, с каким ему прежде не приходилось встречаться в частных апартаментах, особенно если учесть, что оно располагалось в столь непривлекательном здании. Его с трудом удалось найти среди множества подобных на перенаселенном Манхэттене. Кин сразу почувствовал себя маленьким и невзрачным.
Сияния ночного неба сквозь громадные — от потолка до пола — окна особняка на крыше небоскреба было недостаточно, чтобы разглядеть подробности, но роскошь внутреннего убранства в духе декаданса не мог скрыть даже этот призрачный полумрак. Все органы чувств Джарлата, кроме зрения, буквально окунулись в богатство: ковер под подошвами туфель-мокасин из тонкой итальянской подделки под натуральную кожу был таким густым, что пружинил, ноздри щекотали дорогие благовония. Кину очень не хотелось двигаться на ощупь — он наверняка почувствует себя неловко, а значит, попадет в невыгодное положение в предстоявшей сделке. Но деваться некуда, он вытянул руки и пошел. Пальцы то и дело натыкались на обивку мягкой мебели из настоящего шелка и кожи. Он щелкал попадавшимися под руки выключателями, но ни один светильник не зажегся. Многочисленных, но далеких городских огней было явно недостаточно, но глаза мало-помалу привыкли к темноте. Выбора, видимо, нет, и переговоры придется вести в полумраке.
— Мистер Кин.
У нее был тихий, нежный голос, почти шепот, походивший в темноте на шелест падающего шелкового шарфа. Кин сумел взять себя в руки и повернуться с максимальным достоинством, какое можно было продемонстрировать в темноте перед женщиной, выглядевшей не более чем призраком. Он откашлялся:
— Да, мисс… э-э…
— Мина.
— Мисс Мина. Благодарю вас за любезное согласие принять меня. — Чувственность в ее голосе внезапно превратила прекрасно скроенный костюм в очень тесный, слишком теплый, несмотря на безупречно свежий и прохладный воздух особняка. — Я понимаю, что короткая записка…
— Мое время дорого, мистер Кин. Что вам нужно?
Теперь она была в трех метрах от него, на фоне ряда громадных окон. Серебристо-золотистый отсвет огней Манхэттена за стеклом обрамлял чернильно-черный силуэт женщины. Он видел только неописуемо загадочный блеск ее темных глаз. Прямые волосы, не уложенные в высокую прическу вопреки японской традиции, ниспадали до бедер, тускло мерцая. Мина слыла легендой в кругах первых людей Земли, которых судьба одарила миллиардами, знакомство с нею было пределом мечтаний любого из них. Почему она согласилась с ним встретиться?
— У меня… есть предложение, — смог он наконец заговорить. Она ничего не ответила, по Кин легко вообразил вскинувшиеся в сомнении брови. Они рисовались ему тонко очерченными дугами над черными как смоль глазами. — Деловое, конечно. Касающееся одного… общего знакомого. — Он повертел шеей в ставшем вдруг неудобным воротнике тщательно подобранной к костюму рубашки. — Я более чем щедро компенсирую ваши усилия.
Мина не позволила себе рассмеяться над неуклюжим многословием Кина, хотя он почувствовал, что она больше чем удивлена. Его слова повисли в воздухе между ними; ему показалось, что их смысл медленно смешивался с запахом ее духов, но явно не улучшал их букета.
— Усилия? Какое интересное слово, мистер Кин. — Она опустилась в кресло перед окном, напомнив ему этим движением исполнение танца змеи… или настоящую кобру, сворачивающуюся кольцом. Было неестественно тихо, что говорило о полной звуконепроницаемости ее владений. Кин почему-то ожидал услышать приглушенную музыку, что-нибудь романтическое и строгое, исполняемое… вероятнее всего, на арфе.
— Возможно, — елейным голосом заговорил Кин, — джентльмен , с которым вы связаны, не вполне соответствует вашим потребностям. Существуют более тонкие вещи, чем богатство, которыми определяются взаимоотношения мужчины и женщины. Я располагаю убедительными свидетельствами существования другого джентльмена со средствами, который жаждет вашей компании. — Неплохо, подумал он. Исполнение отрепетированного текста прошло почти без изъяна; язык подвел его только на первом слове «джентльмен» — ничего удивительного, если учесть его личные чувства к мужчине, о котором шла речь, — Я готов гарантировать реальное вознаграждение по вашему усмотрению.
— Понимаю. — Мина отвернулась к окну, и теперь Кин мог видеть лишь очертание ее профиля: высокий лоб, небольшой прямой нос, округлые линии губ над классическим подбородком. — Так что же о мужчине, которого я должна оставить, мистер Кин? В чем вы видите проблему?
Теперь Кин порадовался отсутствию освещения, тому, что даже лунный свет мог выдать заигравшую на его лице лисью ухмылку. В жестокой борьбе с самим собой он победил и не допустил даже намека на игривость в тоне.
— В жизни иногда выпадают несчастливые карты, не так ли? Приходится суетиться и изворачиваться под ударами судьбы. Многие люди верят, что их судьба предначертана от рождения.
— А вы, во что верите вы?
О, этот голос, такой чувственный и сладкий, словно стекающий с ложки теплый темный шоколад. Он таил в себе опасность, повергал в смятение.
— Я… Я верю, что личность в силах управлять собственной жизнью, — сказал он. — Бытие каждого уникально в своем роде, оно формируется миллиардами жизненных экспериментов, из которых и складывается личный опыт, не доступный никому другому.
— Это действительно так.
Мина замолчала. Она не открывала рта так долго, что Кин стал подумывать, не потеряла ли она к нему интерес, не слишком ли стремительным аллюром он приступил к делу.
«Чем ее взять? — задавал он себе вопрос. — Наркотиком? Более солидной суммой кредиток?» За нынешний вечер он еще не выжал себя досуха, но до этого совсем недалеко.
— Хорошо, — неожиданно изрекла она, — я это сделаю. Но абсолютно никто не должен знать о нашем разговоре. Если наша встреча станет достоянием гласности, последствия будут… ужасными для нас обоих.
— Вы можете довериться мне полно…
— И, — прервала она его на полуслове, — упомянутое вознаграждение вы переведете в твердую валюту. Вы будете держать ее при себе, пока я не потребую, но я предварительно сделаю необходимые приготовления. Не обманите меня, мистер Кин, иначе вам придется столкнуться совершенно не с тем, чего ожидаете. И это не доставит вам удовольствия.
— Уверяю вас…
— Теперь вы можете идти, мистер Кин.
Он открыл было рот, но где-то позади распахнулась, дверь, и у него едва не выпрыгнуло из груди сердце.
Яркий прямоугольник света лег на пол и резко замер, словно не осмеливаясь двинуться дальше одного метра от двери.
— Мой помощник покажет вам выход. В нужное время я свяжусь с вами. Доброй ночи, мистер Кин.
Ему хотелось протестовать, потребовать права взглянуть ей в лицо. Он поставил на кон сотни тысяч кредиток — накопления всей жизни. Почему же ему не позволили посмотреть ей в глаза, увидеть, как она на самом деле выглядит?
Джарлату Кину удалось покинуть апартаменты Мины по крайней мере с высоко поднятой головой. Он напоминал себе побитого, но оставшегося в живых гордого дуэлянта. Такое ощущение лишь укрепило его жажду мщения, а лучшего и нельзя было ожидать. Пока Мина — едва заметная трещина в фундаменте, и пролегла она на гораздо более глубоком уровне, чем действуют капканы денег и махинаций в бизнесе. Нынче ночью он будет спать сном праведника: первый шаг сделан.
При неослабном внимании и надлежащем терпении эта крохотная трещина превратится в пропасть.

Глава 1


Манхэттен, 2123 год

Кабинет Джарлата Кина находился в Башне. Это название давно стало общепринятым для здания вице-президентских офисов «Синсаунд корпорейшен». Громадная фирма имела множество представительств во всем мире, но главная штаб-квартира на Манхэттене была ее домом, а на его содержание не скупились. Здесь размещались офисы еще тридцати четырех вице-президентов, среди которых Кин остро ощущал себя старым козлом-провокатором во главе молодого овечьего стада. Он был пятым или шестым от верха служебной лестницы, в зависимости от того, оказалась ли Уже голова кого-то из вышестоящих на плахе. Это постоянно терзало его. Его личные претензии простирались не дальше того, чтобы титул вице-президента Отдела музыкального развития означал именно то, о чем говорили причудливая бронзовая табличка на стене возле двери в кабинет и наличие личной секретарши за письменным столом в приемной. Однако любое решение, сумма затрат по которому превосходила две тысячи кредиток, он по-прежнему представлял на утверждение кому-то другому.
Сумерки раннего вечера уплотнили и без того более густой, чем обычно, слой смога, который постепенно переходил в низкие грязноватые облака, то и дело оплевывавшие мелкой моросью несчастных прохожих глубоко внизу. Туча серой дымкой заволокла громадные, во всю стену, окна кабинета Кина, хотя над ним было еще два этажа. Тем не менее Кин хорошо видел находившийся на расстоянии пяти километров от штаб-квартиры «Синсаунд» небоскреб компании «Медтех». Вокруг этого здания периодически вспыхивали выбросы электрических разрядов и превращали смог, вторгшийся в пространство частного владения, в пар, очищавший воздух. Разряды генерировались устройством, патент на которое принадлежал самой «Медтех», для которой, видите ли, исключительно важно стерилизовать воздух, прежде чем он попадет в драгоценные легкие ее работников. Когда шесть лет назад «Медтех» впервые запустила в работу свою игрушку, создаваемые ею фоновое поле и статическое электричество за какой-то час испортили эталонные синдиски на многочисленных студиях звукозаписи, занимавших средние этажи Башни, сведя на нет всю работу «Синсаунд». Остановить стерилизатор атмосферы удалось лишь судебным постановлением о возникновении чрезвычайной ситуации. Судебные баталии оказались жаркими, затяжными и дорогостоящими, а окончательное решение компромиссным: «Медтех» получила право продолжать использование стерилизатора — в конце концов, он предназначен для охраны здоровья сотрудников компании и создания стерильных условий работы медицинского оборудования, — но должна была возместить «Синсаунд» ущерб по перезаписи поврежденных дисков, разработать и установить систему силового защитного поля, которое исключило бы выход электрических разрядов за пределы принадлежавшей ей земельной собственности. Теперь эти компании — заклятые враги, и это, по мнению Кина, просто замечательно. Он ненавидел их обе.
Его внимание отвлек от окна осторожный стук, и он повернулся к отделанной под дуб двери.
— Войдите. — На пороге появилась Марсина, секретарша Кина. — В чем дело?
— Вас желает видеть Деймон Эддингтон, — ответила она бесстрастным тоном. С прошлой недели в облике этой женщины, в возрасте немного за тридцать и крепкого телосложения, произошли решительные перемены. Прическа темно-рыжих волос под пажа уступила место вызывающей стрижке с бритыми и окрашенными в черный цвет висками, над которыми наподобие короны возвышалась копна тугих, словно пружины, кудрей оранжевого цвета. Она сменила гардероб и, по-видимому, подтянула кожу на лице; на ней был приталенный зеленый костюм с короткими рукавами, который выглядел так, как и должен выглядеть костюм, перешивавшийся несколько раз, а довершал ансамбль темно-красный шарфик, повязанный вокруг короткой толстой шеи и заправленный концами за ворот жакета. Все вместе производило отвратительное впечатление.
Он не сомневался, что Марсина старалась выглядеть, привлекательной, возможно надеясь, в конце концов привлечь к себе его внимание не только тем, что касалось работы. Кину вдруг пришла в голову мысль, что эта и без того малопривлекательная женщина выглядела теперь похожей на антикварных кукол с плоскими лицами, которые недавно снова стали пользоваться спросом и подскочили в цене. Мысль, что она именно этого сходства и добивалась, позабавила Кина: он едва не рассмеялся в голос. Всякий раз, когда он оставлял без замечаний обновление внешнего вида Марсины, ее вежливость постепенно сменялась ледяной холодностью. Что ей нужно, не ждет ли она приглашения на свидание? Вряд ли. Кин в свои пятьдесят два крепок и здоров, как тридцатилетний. Он не раз пытался заставить себя проникнуться к ней состраданием, но ничего не получалось: подружек у него более чем достаточно, и ни одной из них еще не перевалило за двадцать пять. Неужели она в самом деле думает, что могла бы соперничать с ними? Настойчивые домогательства этой женщины порядком ему досаждали.
Пока она стоит в дверном проеме между ним и Деймоном Эддингтоном, пожалуй, самый подходящий момент лишний раз дать ей понять, кто здесь командует. Не вредно напомнить об этом и Эддингтону.
— Я приму его, как только смогу, — холодно бросил Кин и, демонстративно повернувшись к секретарше спиной, снова уставился в окно.
— Он… совершенно не в себе, — сказала Марсина с неизвестно откуда взявшейся неуверенностью в голосе.
Кина подмывало усмехнуться, но он сдержался: выражение эмоций могло обернуться не в его пользу.
— Я уже сказал : приму, как только смогу, — самым презрительным тоном повторил он.
Мгновение нового замешательства, затем он услыхал звук закрывшейся двери и позволил себе растянуть рот в ухмылке. Пусть пообщается минут пятнадцать с Деймоном Эддингтоном. Она неглупая женщина и должна понимать, что Кин счел для себя необходимым дать ей урок. Продолжая улыбаться, он вернулся к письменному столу. Лучше убрать контракт с компанией «Дуплидроидс» и документацию на приобретении ее продукции. Деймону вовсе не следует знать, что «Синсаунд» согласилась заплатить единственному изготовителю андроидов-мутантов более миллиона кредиток за воссоздание группы под названием «Наркомания Джейн», которая должна появиться на сцене через два года, к истечению первой четверти века. Смахнув бумаги в верхний ящик стола, он еще несколько минут наводил порядок и в других ящиках, затем откинулся на спинку кресла и стал ждать. Минута шла за минутой. Кин прекрасно представлял себе, что происходит в приемной за дверью его кабинета и с трудом сдерживал хохот.

* * *

— Почему так долго? — возмущенно бросил Деймон Эддингтон. Он наклонился над столом секретарши, и она нервно отпрянула назад. — Я полагал, что задача сидящего на этом месте — планировать время для переговоров, а Кин, черт бы его побрал, говорит, что примет меня!
— Обязательно примет, мистер Эддингтон. — У женщины был милый, ровный, очень профессиональный голос. — Пожалуйста, немного подождите. Я уверена, он будет готов принять вас буквально через минуту.
— Прекрасно. — Деймон повернулся и зашагал обратно к дивану, обитому какой-то подделкой под натуральную кожу, с трудом подавляя желание пнуть по пути модный журнальный столик из стекла и металла. Деймон живо представил картину разлетающихся во все стороны осколков стеклянной крышки и лежавших на нем журналов. Это осталось бы прекрасным напоминанием о раздражительном нраве не такого уж известного, но весьма вспыльчивого Деймона Эддингтона. Поборов себя, он грузно шлепнулся на диван и стал следить за секретаршей в ожидании вызова к Кину.
Когда прошло еще десять минут, Деймон вытащил из кармана жилетки фляжку, сделал небольшой глоток сладкого ежевичного бренди и стал перекатывать шарик жидкости на языке, стараясь не думать о нанесенной обиде. Конечно, со стороны Кина это игра, но с какой целью? «Синсаунд» в лице Джарлата Кина уже достаточно поводила его за нос; насколько Деймон в состоянии понять, его вынуждают сидеть здесь, словно дурака, чтобы продемонстрировать глубокое презрение вдобавок ко всему прочему, что во власти Кина. Видимо, секретарша — он не мог вспомнить ее имя — получила указание удерживать его как можно дольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33