– Ведь это же ты говорил по телефону, да? Я узнала тебя по голосу!
– Ну, ты у меня настоящий детектив! – Он засмеялся, глядя на нее с высоты своего роста. – На редкость трудная задача, особенно после того как я назвал себя.
– Не смейся надо мной! Лучше расскажи, что все это значит! Я чуть не позвонила в ответ, да только не смогла так быстро запомнить номер.
– Счастье, что ты этого не сделала. У меня могли бы возникнуть сложности!
– Ну, рассказывай! Не тяни!
– Но ведь любопытство явно не твой порок!
– Я просто интересуюсь, – оправдывалась мать, – а это совсем другое дело. – Она поспешила на кухню и принесла оттуда два стакана с мартини, которые заранее приготовила и поставила в холодильник.
Он прекрасно понимал, что этот аперитив перед ужином предназначен для того, чтобы развязать ему язык.
– Похоже, ты по всем правилам разработала тактику ведения боя! – поддразнил он ее.
– Попробуй сначала, может, что не так? Он отпил глоток и похвалил мать:
– Превосходно!
Она удобно устроилась на софе напротив него и закурила.
– Ну, давай выкладывай!
Михаэль рассказал ей о своем визите на виллу Кайзеров.
– Значит, ты изображал представителя телефонной компании? – удивилась она. – Бот это да! Я даже не подозревала в тебе актерского таланта.
– Я тоже… до сегодняшнего дня.
– Значит, ты все еще занимаешься делом Лилиан Хорн? Почему?
– Даже не знаю, как сказать… Меня стали мучить сомнения, а вдруг она все-таки невиновна? Ее упорное отрицание вины…
– Михаэль! Посмотри на меня! Действительно только это?
– Нет, мама, – сознался он.
– Эта женщина что-то значит для тебя, да?
– Она импонирует мне, – признался он, – и мне жалко ее.
– Из-за нее у вас и произошел разрыв с Евой?
– Не только, мама. Там было много всего. Знаешь, я был влюблен в Еву, но по-настоящему мы никогда не понимали друг друга.
– А с этой женщиной, ты думаешь, найдешь взаимопонимание?
– Но это ведь чисто риторический вопрос, мама! Она отбывает пожизненное заключение в каторжной тюрьме.
– Откуда ты хочешь ее вызволить.
– Ты говоришь так, словно я пытаюсь подтасовать факты!
– Нет, Михаэль, такого ты никогда не сделаешь. Я в этом уверена. Прости, если это так прозвучало. – Фрау Штурм загасила сигарету. – Давай, рассказывай все по порядку.
Он поведал ей все, что пережил, и она задумчиво выслушала его.
– Ну конечно, – сказала она, наконец, – то, что Кайзер захотел уничтожить все вещи, напоминающие об убийстве своей супруги, вполне понятно. В этом его никак нельзя винить.
– Я и не собираюсь. Но поразительное сходство между его любовницей и Лилиан Хорн – нет ли тут какой связи?
– Может, он питает слабость к такому типу женщин!
– Преступление, однако, могло быть спланировано ими обоими. Ведь Курт Кайзер мог вполне сознательно скомпрометировать тогда Лилиан Хорн тем пресловутым разговором в своем кабинете.
– Ты думаешь, он специально включил селектор? – спросила мать, не пропускавшая в свое время ни одного репортажа из зала суда.
– Вполне может быть. Я не хочу утверждать, что он непременно хотел подставить Лилиан Хорн. Его устроило бы больше всего, если бы прошла версия самоубийства Ирены Кайзер. Но на случай, если это не пройдет, и дела примут неприятный поворот, и если его возлюбленную кто-нибудь видел в ночь убийства вблизи его дома, свидетель с чистой совестью поклялся бы, что узнал Лилиан Хорн. Была сделана ставка на поразительное сходство женщин.
– Значит, знаменитый телефонный звонок тоже был фиктивным?
– Да. Это было легче всего. Любая особа с голосом без акцента или каких-либо других особенностей речи, могла выдать себя по телефону за Лилиан Хорн.
– Гм, гм, – задумчиво протянула фрау Штурм, – не так уж и глупо. Ведь все знали, что убитая ненавидела Лилиан Хорн.
– Можно даже пойти дальше и представить, что Кайзер сознательно направлял ревность своей больной жены в этом направлении.
– Твоя версия выглядит притянутой за уши, – сказала мать.
– Ничуть, – возразил он.
– Тебе, конечно, лучше знать! – Она заставила себя улыбнуться. – Но разумно ли будет, что именно ты…
– Ум это не самое главное в жизни, – оборвал он ее неожиданно резко и довольно жестко, – есть и другие ценности. А теперь, пожалуйста, давай ужинать.
Ни слова не говоря, она поднялась и ушла на кухню. Впервые их прежние гармоничные отношения дали трещину. Она почувствовала, как сын ускользает от нее, и хотя уже давно была готова к этому, в ней все отозвалось сильной болью.
32
Михаэль Штурм очень удивился, что адвокат ван Борг принял его не один. Хозяин дома тут же познакомил молодого криминалиста с Томасом Керном.
– Пожалуйста, не стесняйтесь в моем присутствии, – попросил господин Керн, крепко пожимая руку Михаэлю, – я заинтересован в судьбе Лилиан и готов сделать все возможное, чтобы вытащить ее из тюрьмы.
Бывший муж Лилиан был худым, слегка сутулым мужчиной, с резко обозначенными складками вокруг рта.
Доктор ван Борг предложил гостям поудобнее расположиться в уютном, хотя и несколько мрачноватом кабинете и поставил на столик бутылку коньяка и бокалы.
– Вы действительно можете совершенно открыто говорить в присутствии господина Керна, – заверил он Штурма, – иначе я не пригласил бы его на наше маленькое совещание.
– Охотно верю, – сказал Михаэль Штурм, но его голос звучал явно неискренне.
Роль Томаса Керна казалась ему загадочной. Он, правда, знал, что Лилиан Хорн была замужем, но на процессе даже не упоминалось имя ее мужа. Ситуация показалась ему более чем странной.
Доктор ван Борг почувствовал его нерешительность.
– Вас что-то беспокоит? – поинтересовался он.
– Насколько я знаю, – начал Михаэль Штурм с некоторым колебанием, – Лилиан Хорн была разведена по ее вине. Следовательно, она, пожалуйста, не обижайтесь на мою прямолинейность, господин Керн, поступила с вами несправедливо, причинив вам боль.
– Я любил ее.
– Не сомневаюсь в этом.
– А в моем намерении помочь ей? – Томас Керн взглянул на него, и в уголках его губ промелькнула улыбка.
– У меня нет доказательств обратного, – прямо заявил Михаэль Штурм.
Доктор ван Борг наполнил тем временем бокалы.
– Но господин Керн нанял меня на роль защитника Лилиан Хорн, – сказал он.
Михаэль Штурм посмотрел на бывшего мужа Лилиан Хорн.
– Тогда, значит, это вы пытались подкупить меня?
– Признаю, что с моей стороны это было большой глупостью! – Томас Керн подался вперед. – Я делал все, чтобы остаться в тени. Просил доктора ван Борга и мою бывшую жену не упоминать на процессе, если возможно, моего имени. Для меня это, прежде всего, было важно, чтобы оградить от грязи мою новую семью, в первую очередь моих детей. Я не хотел, чтобы они оказались втянутыми в скандал. Вы можете меня понять?
– Могу.
– Но презираете меня за это? Говорите честно, я и сам теперь так думаю. У меня есть только одно извинение: с самого начала я был твердо убежден в невиновности Лилиан и даже не мог себе представить, что дело дойдет до обвинительного приговора.
– Я предупреждал вас. – Доктор ван Борг закурил сигарету.
– Тем не менее, я все равно не верил. Подумайте, я был женат на Лилиан семь лет, следовательно, могу утверждать, что знаю ее. Она не только человеку, она даже курице никогда бы не смогла перерезать горло. Она не убийца, я совершенно в этом убежден.
– Только, к сожалению, нам это никак не поможет, – жестко сказал адвокат.
– Возможно, и помогло бы, если бы я дал показания на суде в пользу Лилиан, – возразил Томас Керн, – она по-другому выглядела бы там, если бы я сказал о ней только хорошее. Не говоря уже о том, что прояснил бы роль Хуберта Тоглера.
– Вы знаете его? – удивленно спросил Михаэль Штурм.
– Еще бы! Он и был причиной нашего развода. Раз уж мы об этом заговорили, я выложу все начистоту. Я повел себя тогда довольно подло по отношению к Лилиан. Наш брак к тому времени практически распался. Страстная любовь несколько поостыла, а потом совсем сошла на нет. Ну, вы знаете, как это бывает. Я совсем перестал уделять внимание Лилиан и сам частенько нарушал супружескую верность, когда она познакомилась с Хубертом Тоглером. Она не скрывала от меня любви к нему и требовала развода. Уязвленный в своем мужском самолюбии, я потребовал, чтобы она всю вину при разводе взяла на себя. Она согласилась. Ради Хуберта Тоглера она была готова на все, а он ее бросил. Возможно, даже пока еще шел бракоразводный процесс. Но она была слишком горда, чтобы вернуться ко мне.
– После вашего рассказа Лилиан предстает совсем в другом свете! – воскликнул Михаэль Штурм.
– Более того, – сказал Томас Керн, – становится понятным странное поведение Лилиан в тот роковой вечер в «Таверне». Она пришла в смятение из-за неожиданной встречи с Хубертом Тоглером, так что абсолютно понятно, почему она на какое-то время покинула веселую компанию, чтобы привести в порядок свои мысли и вернуть себе самообладание.
– Но обо всем этом, – воскликнул Михаэль Штурм, – на процессе не было сказано ни слова!
– Вот именно, – подтвердил Томас Керн, – это и есть совершенно новые обстоятельства, и их достаточно, чтобы потребовать возобновления процесса. Помогите мне убедить в том доктора ван Борга!
– Мне очень жаль! – Адвокат поднял свой бокал и выпил большой глоток коньяка. – Это все эмоции. Нужны факты. Именно поэтому мы надеемся на вас, господин Штурм! Вы сказали мне по телефону, что нашли возможность доказать невиновность Лилиан Хорн.
Они оба в ожидании смотрели на Михаэля Штурма, а его вдруг охватила странная неуверенность, мучительный страх, как бы не запутаться в несбыточных планах.
– Надеюсь, – сказал он смущенно, – что не разочарую вас!
Он сообщил о случайно обнаруженном снимке в журнале, сделанном на месте преступления еще до прибытия полиции, где были видны капли крови, которые могли принадлежать только убийце.
– Действительно! – воскликнул пораженный адвокат. – Я как-то не подумал об этом! Я был уверен, что тщательно подготовил защиту Лилиан Хорн. А упустил из виду такую элементарную вещь – узнать, были ли найдены следы ее крови? Как такое могло случиться со мной?
– Чудесно! – Томас Керн хлопнул себя по коленке. – Теперь у нас есть повод для возобновления процесса! Я даже не знаю, как благодарить вас, господин Штурм!
– Только не торопите события! – предостерег их ван Борг. – Для возобновления процесса этого все равно недостаточно.
– Но вы же сами сказали…
– Что на процессе кое-что было упущено из виду? Да! Но о процессуальной ошибке говорить еще рано, наличие капель крови еще не доказательство невиновности Лилиан Хорн.
– Не понимаю! – Лицо Томаса Керна вытянулось от удивления, а складки в уголках губ обозначились еще резче.
– Вам известна группа крови вашей бывшей жены? – спросил Михаэль Штурм.
– Случайно да. Первая. Ничего особенного.
– Вот видите, – сказал Михаэль, – по грубым подсчетам три четверти человечества имеют ту же группу. Вполне может случиться, что у настоящей преступницы или преступника – если мы исключаем Лилиан Хорн, может быть та же самая группа, что и у вашей бывшей жены.
– Точно, – подтвердил адвокат, – вполне возможно. Поэтому простое знание группы крови нам еще ничего не дает. Необходимо исследовать состав крови.
– Но для этого мне нужна шкура степной овцы! – заявил Михаэль Штурм. – А она лежит в Управлении полиции среди прочих вещественных доказательств, и я не знаю, как до нее добраться. Профессор Фабер позаботился о том, чтобы мне ее не выдавали, вот я и подумал, может быть, доктору…
Адвокат покачал головой.
– Так далеко мои отношения с полицией не заходят. Кстати, по поводу полиции. Скорее у вас, Михаэль, есть там кто-нибудь, кто высоко ценит ваши профессиональные и человеческие качества…
– Инспектор Крамер, – тут же сказал Михаэль Штурм, – он, кстати, и проводил дознание по делу об убийстве Ирены Кайзер.
– Весьма достойный человек. – Адвокат провел рукой по подбородку, опять обросшему щетиной. – Может быть, он пойдет вам навстречу.
– А если нет, тогда эту проклятую шкуру надо просто выкрасть, – заявил Томас Керн, – се надо добыть любым путем, даже если для этого придётся пойти темной ночью на взлом Управления полиции.
Доктор ван Борг ухмыльнулся.
– Взломать темной ночью дверь в Управление полиции? Ну и идеи у вас. Мне остается только надеяться, что до этого дело не дойдет.
33
Через несколько дней Михаэль Штурм разыскал инспектора Крамера в одной из маленьких пивнушек, где он частенько после службы в полном одиночестве и тишине потягивал пиво, прежде чем идти домой к жене и детям.
Михаэль Штурм не хотел встречаться с Крамером в официальной обстановке, потому что там им не дали бы поговорить без помех, не хотел он также приглашать его к себе домой, поэтому он приложил немало усилий, чтобы устроить эту якобы случайную встречу.
– Рад вас видеть, господин инспектор! – воскликнул он. – Позвольте присесть?
– Ну, если вы, конечно, хотите угостить меня…
– С удовольствием.
Инспектор Крамер так и буравил его своими маленькими темными глазками.
– В чем дело, доктор? Какое дело привело вас ко мне?
– Ваше чутье поразительно, – заявил Штурм, отчасти радуясь, что может немедленно приступить к делу, отчасти смущаясь, что инспектор так быстро раскусил его.
Он заказал два пива, два шнапса и затем подробно рассказал про фото, на котором обнаружил капли крови, как на ковре, так и на шкуре степной овцы, лежавшей поверх.
– Невероятно. – Инспектор залпом опрокинул в себя шнапс. – Значит, они щелкнули до нашего прибытия, говорите вы? Опять кто-нибудь из этих шалопаев подложил нам свинью. Не сомневаюсь, что не кто иной, как тот старый хрыч – домашний врач Кайзеров, – как его там, черт побери, звали, задвинул шкуру под кровать!
– Такое время от времени случается, несмотря на все меры предосторожности, – сказал Михаэль Штурм.
– Зачем вы мне это говорите! – зло зарычал инспектор. – Все равно свинство!
– К сожалению, это не снимает с меня вину, – произнес Михаэль Штурм. – Даже если я не мог тогда видеть этих капель, мне следовало их искать. Помните, я сразу указал на то, что преступник должен был пораниться.
– Но он мог быть в перчатках.
– У Лилиан Хорн были порезы на большом и указательном пальцах. Установив это, я тут же должен был искать оставленные ею следы крови.
Инспектор Крамер отпил большой глоток пива.
– Это мучает вас, да? Понимаю, доктор, прекрасно понимаю. Но не сходите из-за этого с ума. Готов на любое пари: Лилиан Хорн была там. Анализ крови только подтвердил бы это.
Штурм набрал в легкие воздух.
– Возможно, вы правы, инспектор. Но я не буду иметь ни одной минуты покоя, прежде чем не узнаю это наверняка.
– Вы говорили с профессором Фабером? – Инспектор криминальной полиции уставился в пивную кружку.
– Конечно. Сразу же. Но он ни о чем и слышать не хочет. То, что Лилиан Хорн, возможно, осуждена невиновной, ему совершенно безразлично. Его волнует только авторитет судебной медицины как науки.
– Да, это нам известно. Эксперт не мажет ошибаться, а если такое уж случилось, он ни за что на свете не сознается, а будет упорно продолжать твердить, что черное – это белое, до тех пор, пока все вокруг не начнут повторять за ним то же самое.
Михаэль Штурм с удивлением взглянул на него.
– Звучит довольно горько, даже зло.
– Так и есть. Мне, пожалуй, не следует говорить об этом именно с вами, поскольку вы из той же гильдии. Но я давно пришел к выводу, что суды должны только принимать во внимание врачебную экспертизу, а не опираться на нее целиком и полностью, как это, к сожалению, случается сплошь и рядом. Иногда мне кажется, что и судьи-то сегодня уже никому не нужны. А зачем они? Ведь с тем же успехом мы можем передать все собранные доказательства и улики сразу господам экспертам, а они уже и вынесут приговор.
– Достаньте мне шкуру овцы, инспектор! – голос Михаэля Штурма прозвучал от волнения с хрипотцой. – Для вас это сущий пустяк. Дайте мне возможность сделать анализ крови!
Инспектор Крамер задумчиво подергал себя за нос.
– Вы все хорошо обдумали?
– Конечно!
– Я имею в виду последствия, которые будет иметь для вас этот поступок, если окажется, что это действительно не кровь Хорн.
– А что со мной может случиться?
– Вы восстановите против себя всю гильдию судебно-медицинских экспертов, дававших клятву! Вам будут толстым слоем намазывать на хлеб вашу профессиональную несостоятельность, хотя на самом деле будут ставить в вину совсем другое – то, что вы официально признали свою ошибку.
Михаэль Штурм какое-то мгновение молчал.
– Я не могу утверждать, что мне это безразлично, – произнес он, наконец, – но лучше я пройду через это, чем буду жить с сознанием, что возможно отправил за решетку невинного человека.
– Браво! – Инспектор обнажил в улыбке ровные белые зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– Ну, ты у меня настоящий детектив! – Он засмеялся, глядя на нее с высоты своего роста. – На редкость трудная задача, особенно после того как я назвал себя.
– Не смейся надо мной! Лучше расскажи, что все это значит! Я чуть не позвонила в ответ, да только не смогла так быстро запомнить номер.
– Счастье, что ты этого не сделала. У меня могли бы возникнуть сложности!
– Ну, рассказывай! Не тяни!
– Но ведь любопытство явно не твой порок!
– Я просто интересуюсь, – оправдывалась мать, – а это совсем другое дело. – Она поспешила на кухню и принесла оттуда два стакана с мартини, которые заранее приготовила и поставила в холодильник.
Он прекрасно понимал, что этот аперитив перед ужином предназначен для того, чтобы развязать ему язык.
– Похоже, ты по всем правилам разработала тактику ведения боя! – поддразнил он ее.
– Попробуй сначала, может, что не так? Он отпил глоток и похвалил мать:
– Превосходно!
Она удобно устроилась на софе напротив него и закурила.
– Ну, давай выкладывай!
Михаэль рассказал ей о своем визите на виллу Кайзеров.
– Значит, ты изображал представителя телефонной компании? – удивилась она. – Бот это да! Я даже не подозревала в тебе актерского таланта.
– Я тоже… до сегодняшнего дня.
– Значит, ты все еще занимаешься делом Лилиан Хорн? Почему?
– Даже не знаю, как сказать… Меня стали мучить сомнения, а вдруг она все-таки невиновна? Ее упорное отрицание вины…
– Михаэль! Посмотри на меня! Действительно только это?
– Нет, мама, – сознался он.
– Эта женщина что-то значит для тебя, да?
– Она импонирует мне, – признался он, – и мне жалко ее.
– Из-за нее у вас и произошел разрыв с Евой?
– Не только, мама. Там было много всего. Знаешь, я был влюблен в Еву, но по-настоящему мы никогда не понимали друг друга.
– А с этой женщиной, ты думаешь, найдешь взаимопонимание?
– Но это ведь чисто риторический вопрос, мама! Она отбывает пожизненное заключение в каторжной тюрьме.
– Откуда ты хочешь ее вызволить.
– Ты говоришь так, словно я пытаюсь подтасовать факты!
– Нет, Михаэль, такого ты никогда не сделаешь. Я в этом уверена. Прости, если это так прозвучало. – Фрау Штурм загасила сигарету. – Давай, рассказывай все по порядку.
Он поведал ей все, что пережил, и она задумчиво выслушала его.
– Ну конечно, – сказала она, наконец, – то, что Кайзер захотел уничтожить все вещи, напоминающие об убийстве своей супруги, вполне понятно. В этом его никак нельзя винить.
– Я и не собираюсь. Но поразительное сходство между его любовницей и Лилиан Хорн – нет ли тут какой связи?
– Может, он питает слабость к такому типу женщин!
– Преступление, однако, могло быть спланировано ими обоими. Ведь Курт Кайзер мог вполне сознательно скомпрометировать тогда Лилиан Хорн тем пресловутым разговором в своем кабинете.
– Ты думаешь, он специально включил селектор? – спросила мать, не пропускавшая в свое время ни одного репортажа из зала суда.
– Вполне может быть. Я не хочу утверждать, что он непременно хотел подставить Лилиан Хорн. Его устроило бы больше всего, если бы прошла версия самоубийства Ирены Кайзер. Но на случай, если это не пройдет, и дела примут неприятный поворот, и если его возлюбленную кто-нибудь видел в ночь убийства вблизи его дома, свидетель с чистой совестью поклялся бы, что узнал Лилиан Хорн. Была сделана ставка на поразительное сходство женщин.
– Значит, знаменитый телефонный звонок тоже был фиктивным?
– Да. Это было легче всего. Любая особа с голосом без акцента или каких-либо других особенностей речи, могла выдать себя по телефону за Лилиан Хорн.
– Гм, гм, – задумчиво протянула фрау Штурм, – не так уж и глупо. Ведь все знали, что убитая ненавидела Лилиан Хорн.
– Можно даже пойти дальше и представить, что Кайзер сознательно направлял ревность своей больной жены в этом направлении.
– Твоя версия выглядит притянутой за уши, – сказала мать.
– Ничуть, – возразил он.
– Тебе, конечно, лучше знать! – Она заставила себя улыбнуться. – Но разумно ли будет, что именно ты…
– Ум это не самое главное в жизни, – оборвал он ее неожиданно резко и довольно жестко, – есть и другие ценности. А теперь, пожалуйста, давай ужинать.
Ни слова не говоря, она поднялась и ушла на кухню. Впервые их прежние гармоничные отношения дали трещину. Она почувствовала, как сын ускользает от нее, и хотя уже давно была готова к этому, в ней все отозвалось сильной болью.
32
Михаэль Штурм очень удивился, что адвокат ван Борг принял его не один. Хозяин дома тут же познакомил молодого криминалиста с Томасом Керном.
– Пожалуйста, не стесняйтесь в моем присутствии, – попросил господин Керн, крепко пожимая руку Михаэлю, – я заинтересован в судьбе Лилиан и готов сделать все возможное, чтобы вытащить ее из тюрьмы.
Бывший муж Лилиан был худым, слегка сутулым мужчиной, с резко обозначенными складками вокруг рта.
Доктор ван Борг предложил гостям поудобнее расположиться в уютном, хотя и несколько мрачноватом кабинете и поставил на столик бутылку коньяка и бокалы.
– Вы действительно можете совершенно открыто говорить в присутствии господина Керна, – заверил он Штурма, – иначе я не пригласил бы его на наше маленькое совещание.
– Охотно верю, – сказал Михаэль Штурм, но его голос звучал явно неискренне.
Роль Томаса Керна казалась ему загадочной. Он, правда, знал, что Лилиан Хорн была замужем, но на процессе даже не упоминалось имя ее мужа. Ситуация показалась ему более чем странной.
Доктор ван Борг почувствовал его нерешительность.
– Вас что-то беспокоит? – поинтересовался он.
– Насколько я знаю, – начал Михаэль Штурм с некоторым колебанием, – Лилиан Хорн была разведена по ее вине. Следовательно, она, пожалуйста, не обижайтесь на мою прямолинейность, господин Керн, поступила с вами несправедливо, причинив вам боль.
– Я любил ее.
– Не сомневаюсь в этом.
– А в моем намерении помочь ей? – Томас Керн взглянул на него, и в уголках его губ промелькнула улыбка.
– У меня нет доказательств обратного, – прямо заявил Михаэль Штурм.
Доктор ван Борг наполнил тем временем бокалы.
– Но господин Керн нанял меня на роль защитника Лилиан Хорн, – сказал он.
Михаэль Штурм посмотрел на бывшего мужа Лилиан Хорн.
– Тогда, значит, это вы пытались подкупить меня?
– Признаю, что с моей стороны это было большой глупостью! – Томас Керн подался вперед. – Я делал все, чтобы остаться в тени. Просил доктора ван Борга и мою бывшую жену не упоминать на процессе, если возможно, моего имени. Для меня это, прежде всего, было важно, чтобы оградить от грязи мою новую семью, в первую очередь моих детей. Я не хотел, чтобы они оказались втянутыми в скандал. Вы можете меня понять?
– Могу.
– Но презираете меня за это? Говорите честно, я и сам теперь так думаю. У меня есть только одно извинение: с самого начала я был твердо убежден в невиновности Лилиан и даже не мог себе представить, что дело дойдет до обвинительного приговора.
– Я предупреждал вас. – Доктор ван Борг закурил сигарету.
– Тем не менее, я все равно не верил. Подумайте, я был женат на Лилиан семь лет, следовательно, могу утверждать, что знаю ее. Она не только человеку, она даже курице никогда бы не смогла перерезать горло. Она не убийца, я совершенно в этом убежден.
– Только, к сожалению, нам это никак не поможет, – жестко сказал адвокат.
– Возможно, и помогло бы, если бы я дал показания на суде в пользу Лилиан, – возразил Томас Керн, – она по-другому выглядела бы там, если бы я сказал о ней только хорошее. Не говоря уже о том, что прояснил бы роль Хуберта Тоглера.
– Вы знаете его? – удивленно спросил Михаэль Штурм.
– Еще бы! Он и был причиной нашего развода. Раз уж мы об этом заговорили, я выложу все начистоту. Я повел себя тогда довольно подло по отношению к Лилиан. Наш брак к тому времени практически распался. Страстная любовь несколько поостыла, а потом совсем сошла на нет. Ну, вы знаете, как это бывает. Я совсем перестал уделять внимание Лилиан и сам частенько нарушал супружескую верность, когда она познакомилась с Хубертом Тоглером. Она не скрывала от меня любви к нему и требовала развода. Уязвленный в своем мужском самолюбии, я потребовал, чтобы она всю вину при разводе взяла на себя. Она согласилась. Ради Хуберта Тоглера она была готова на все, а он ее бросил. Возможно, даже пока еще шел бракоразводный процесс. Но она была слишком горда, чтобы вернуться ко мне.
– После вашего рассказа Лилиан предстает совсем в другом свете! – воскликнул Михаэль Штурм.
– Более того, – сказал Томас Керн, – становится понятным странное поведение Лилиан в тот роковой вечер в «Таверне». Она пришла в смятение из-за неожиданной встречи с Хубертом Тоглером, так что абсолютно понятно, почему она на какое-то время покинула веселую компанию, чтобы привести в порядок свои мысли и вернуть себе самообладание.
– Но обо всем этом, – воскликнул Михаэль Штурм, – на процессе не было сказано ни слова!
– Вот именно, – подтвердил Томас Керн, – это и есть совершенно новые обстоятельства, и их достаточно, чтобы потребовать возобновления процесса. Помогите мне убедить в том доктора ван Борга!
– Мне очень жаль! – Адвокат поднял свой бокал и выпил большой глоток коньяка. – Это все эмоции. Нужны факты. Именно поэтому мы надеемся на вас, господин Штурм! Вы сказали мне по телефону, что нашли возможность доказать невиновность Лилиан Хорн.
Они оба в ожидании смотрели на Михаэля Штурма, а его вдруг охватила странная неуверенность, мучительный страх, как бы не запутаться в несбыточных планах.
– Надеюсь, – сказал он смущенно, – что не разочарую вас!
Он сообщил о случайно обнаруженном снимке в журнале, сделанном на месте преступления еще до прибытия полиции, где были видны капли крови, которые могли принадлежать только убийце.
– Действительно! – воскликнул пораженный адвокат. – Я как-то не подумал об этом! Я был уверен, что тщательно подготовил защиту Лилиан Хорн. А упустил из виду такую элементарную вещь – узнать, были ли найдены следы ее крови? Как такое могло случиться со мной?
– Чудесно! – Томас Керн хлопнул себя по коленке. – Теперь у нас есть повод для возобновления процесса! Я даже не знаю, как благодарить вас, господин Штурм!
– Только не торопите события! – предостерег их ван Борг. – Для возобновления процесса этого все равно недостаточно.
– Но вы же сами сказали…
– Что на процессе кое-что было упущено из виду? Да! Но о процессуальной ошибке говорить еще рано, наличие капель крови еще не доказательство невиновности Лилиан Хорн.
– Не понимаю! – Лицо Томаса Керна вытянулось от удивления, а складки в уголках губ обозначились еще резче.
– Вам известна группа крови вашей бывшей жены? – спросил Михаэль Штурм.
– Случайно да. Первая. Ничего особенного.
– Вот видите, – сказал Михаэль, – по грубым подсчетам три четверти человечества имеют ту же группу. Вполне может случиться, что у настоящей преступницы или преступника – если мы исключаем Лилиан Хорн, может быть та же самая группа, что и у вашей бывшей жены.
– Точно, – подтвердил адвокат, – вполне возможно. Поэтому простое знание группы крови нам еще ничего не дает. Необходимо исследовать состав крови.
– Но для этого мне нужна шкура степной овцы! – заявил Михаэль Штурм. – А она лежит в Управлении полиции среди прочих вещественных доказательств, и я не знаю, как до нее добраться. Профессор Фабер позаботился о том, чтобы мне ее не выдавали, вот я и подумал, может быть, доктору…
Адвокат покачал головой.
– Так далеко мои отношения с полицией не заходят. Кстати, по поводу полиции. Скорее у вас, Михаэль, есть там кто-нибудь, кто высоко ценит ваши профессиональные и человеческие качества…
– Инспектор Крамер, – тут же сказал Михаэль Штурм, – он, кстати, и проводил дознание по делу об убийстве Ирены Кайзер.
– Весьма достойный человек. – Адвокат провел рукой по подбородку, опять обросшему щетиной. – Может быть, он пойдет вам навстречу.
– А если нет, тогда эту проклятую шкуру надо просто выкрасть, – заявил Томас Керн, – се надо добыть любым путем, даже если для этого придётся пойти темной ночью на взлом Управления полиции.
Доктор ван Борг ухмыльнулся.
– Взломать темной ночью дверь в Управление полиции? Ну и идеи у вас. Мне остается только надеяться, что до этого дело не дойдет.
33
Через несколько дней Михаэль Штурм разыскал инспектора Крамера в одной из маленьких пивнушек, где он частенько после службы в полном одиночестве и тишине потягивал пиво, прежде чем идти домой к жене и детям.
Михаэль Штурм не хотел встречаться с Крамером в официальной обстановке, потому что там им не дали бы поговорить без помех, не хотел он также приглашать его к себе домой, поэтому он приложил немало усилий, чтобы устроить эту якобы случайную встречу.
– Рад вас видеть, господин инспектор! – воскликнул он. – Позвольте присесть?
– Ну, если вы, конечно, хотите угостить меня…
– С удовольствием.
Инспектор Крамер так и буравил его своими маленькими темными глазками.
– В чем дело, доктор? Какое дело привело вас ко мне?
– Ваше чутье поразительно, – заявил Штурм, отчасти радуясь, что может немедленно приступить к делу, отчасти смущаясь, что инспектор так быстро раскусил его.
Он заказал два пива, два шнапса и затем подробно рассказал про фото, на котором обнаружил капли крови, как на ковре, так и на шкуре степной овцы, лежавшей поверх.
– Невероятно. – Инспектор залпом опрокинул в себя шнапс. – Значит, они щелкнули до нашего прибытия, говорите вы? Опять кто-нибудь из этих шалопаев подложил нам свинью. Не сомневаюсь, что не кто иной, как тот старый хрыч – домашний врач Кайзеров, – как его там, черт побери, звали, задвинул шкуру под кровать!
– Такое время от времени случается, несмотря на все меры предосторожности, – сказал Михаэль Штурм.
– Зачем вы мне это говорите! – зло зарычал инспектор. – Все равно свинство!
– К сожалению, это не снимает с меня вину, – произнес Михаэль Штурм. – Даже если я не мог тогда видеть этих капель, мне следовало их искать. Помните, я сразу указал на то, что преступник должен был пораниться.
– Но он мог быть в перчатках.
– У Лилиан Хорн были порезы на большом и указательном пальцах. Установив это, я тут же должен был искать оставленные ею следы крови.
Инспектор Крамер отпил большой глоток пива.
– Это мучает вас, да? Понимаю, доктор, прекрасно понимаю. Но не сходите из-за этого с ума. Готов на любое пари: Лилиан Хорн была там. Анализ крови только подтвердил бы это.
Штурм набрал в легкие воздух.
– Возможно, вы правы, инспектор. Но я не буду иметь ни одной минуты покоя, прежде чем не узнаю это наверняка.
– Вы говорили с профессором Фабером? – Инспектор криминальной полиции уставился в пивную кружку.
– Конечно. Сразу же. Но он ни о чем и слышать не хочет. То, что Лилиан Хорн, возможно, осуждена невиновной, ему совершенно безразлично. Его волнует только авторитет судебной медицины как науки.
– Да, это нам известно. Эксперт не мажет ошибаться, а если такое уж случилось, он ни за что на свете не сознается, а будет упорно продолжать твердить, что черное – это белое, до тех пор, пока все вокруг не начнут повторять за ним то же самое.
Михаэль Штурм с удивлением взглянул на него.
– Звучит довольно горько, даже зло.
– Так и есть. Мне, пожалуй, не следует говорить об этом именно с вами, поскольку вы из той же гильдии. Но я давно пришел к выводу, что суды должны только принимать во внимание врачебную экспертизу, а не опираться на нее целиком и полностью, как это, к сожалению, случается сплошь и рядом. Иногда мне кажется, что и судьи-то сегодня уже никому не нужны. А зачем они? Ведь с тем же успехом мы можем передать все собранные доказательства и улики сразу господам экспертам, а они уже и вынесут приговор.
– Достаньте мне шкуру овцы, инспектор! – голос Михаэля Штурма прозвучал от волнения с хрипотцой. – Для вас это сущий пустяк. Дайте мне возможность сделать анализ крови!
Инспектор Крамер задумчиво подергал себя за нос.
– Вы все хорошо обдумали?
– Конечно!
– Я имею в виду последствия, которые будет иметь для вас этот поступок, если окажется, что это действительно не кровь Хорн.
– А что со мной может случиться?
– Вы восстановите против себя всю гильдию судебно-медицинских экспертов, дававших клятву! Вам будут толстым слоем намазывать на хлеб вашу профессиональную несостоятельность, хотя на самом деле будут ставить в вину совсем другое – то, что вы официально признали свою ошибку.
Михаэль Штурм какое-то мгновение молчал.
– Я не могу утверждать, что мне это безразлично, – произнес он, наконец, – но лучше я пройду через это, чем буду жить с сознанием, что возможно отправил за решетку невинного человека.
– Браво! – Инспектор обнажил в улыбке ровные белые зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20