Мы долго стояли рядом в молчании и смотрели, как восходит солнце.– Господи! – воскликнул Ричард. – Зачем заставляешь Ты меня ждать, когда я иду служить Тебе?Легкий ветерок сдул с моего лица вуаль, и я увидела вдали три паруса… потом четыре…– Наш флот! Наконец-то! – Ричард отдал приказ, и над галерой взметнулись ярко-алые паруса.Мы подошли ближе ко входу в гавань, и нашему взору предстали флаги на башнях.– Это знамена Саладина! – вскричал Ричард. – Город в его руках!Внезапно я заметила на воде что-то темное; я потянула Рика за рукав.– Смотри! Кто-то плывет к нам!Когда пловца подняли на палубу, оказалось, что это молодой священник. Он был так измучен, что не мог ни ходить, ни говорить, и некоторое время просто лежал на палубе, тяжело дыша. Ричард опустился перед ним на колени и приподнял его голову.– Говорите! Наши друзья… что с ними? Они еще живы?– Они там… перед башней. Ждут… смерти.Брат вскочил на ноги и закричал на гребцов. Наша галера полетела так стремительно, что я чуть не упала. Остальные корабли догоняли нас; оруженосцы передавали своим господам мечи и копья.Как только киль корабля коснулся песка, Ричард перемахнул через борт и прыгнул в воду, которая доходила ему до пояса. Рыцари и дворяне последовали за ним; Ричард размахивал своей сверкающей секирой… Они бросились к поджидавшему их отряду неверных.Но, не выдержав натиска, враг испугался и бежал. Несколько наших людей остались на берегу, остальные же, следом за Ричардом, побежали к городским стенам. И вот, не успела я опомниться, как увидела его ярко-рыжую голову на башне; воин, стоящий рядом с ним, срывал знамена Саладина. Скоро над воротами Яффы затрепетало знамя Англии, и золотые львы засверкали на солнце.Вечером мы тоже сошли на берег. Яффа снова была в наших руках; весь берег был усеян палатками и шатрами. Я не поняла, почему Саладин так быстро ретировался; Ричард тоже не понял и потому пригласил к себе в шатер одного из приспешников Саладина, чтобы допросить его.– Нет нужды говорить, как я восхищаюсь вашим султаном, – сказал он. – Никогда еще у ислама не было такого могущественного защитника. Но почему он сбежал при первом моем появлении? Почему, заняв Яффу всего за два дня до нашего прихода, вы убежали? Ведь на самом деле я не был готов сражаться!Не получив ответа, он пожал плечами и продолжил:– Передайте от меня привет султану и попросите его даровать мне мир. Ни вам, ни мне нет смысла продолжать тщетную борьбу, к тому же на моей родине за морем сейчас идет распря. Глава 21 Положение в Яффе было настолько ужасно, что Ричард не разрешил нам с Беренгарией входить в город. Мы не успели спасти жизнь многим тамошним христианам; неверные бросили убитых вповалку прямо на улицах, под жарким солнцем. Вскоре после того, как, взяв немногих выживших, мы вернулись в Акру, пришло известие, что в Яффе и в лагере свирепствует страшная лихорадка. И мы обе боялись за его жизнь, ведь Ричард стал одной из первых жертв этой тяжелой болезни. Лекари считали, что ему необходимо покинуть окрестности Яффы. Однако это печальное событие ускорило мирные переговоры с Саладином.Пока мой брат боролся со смертью в Яффе, герцог Бургундский, который, как известно, никуда не выезжал из Акры, тоже заболел. Узнав об этом, Ричард сразу оживился и почувствовал себя немного лучше.– Пусть Господь покарает его! – говорил он нашему племяннику Генриху. – Он и его люди долго жили за наш счет, а закончили тем, что отказались помочь нашим единоверцам в Яффе!Видно, Господь услышал его слова, потому что через три дня герцог Бургундский умер.2 сентября было подписано перемирие. Нам оставались Акра, Яффа, Хайфа, Арзуф, Кесария и большинство подчиненных им территорий; крепость Аскалон надлежало срыть; в течение трех лет перемирия ее нельзя было отстраивать. Христиане получали свободный допуск в Иерусалим и право повсеместно торговать в Святой земле.Хотя это было не совсем то, за что мы сражались, но обе стороны были рады положить конец долгой, изматывающей вражде. Большинство наших спутников сложили оружие и отправились паломниками в Священный город, но мой брат был еще очень слаб и отказался принять приглашение Саладина посетить Иерусалим, а 9 сентября отплыл в Акру. Мы ждали его с нетерпением, но постоянно напоминали друг другу, что он еще нездоров и не в состоянии мчаться, как ему это свойственно, во весь опор.Однажды вечером во дворец прискакал Раймонд и попросил разрешения увидеться с нами. Я вздрогнула, а посмотрев на Беренгарию, заметила, как она побледнела.– Он приехал, чтобы увезти Бургинь домой, в Тулузу, – сказала я, собираясь с силами. – Если бы… Ричарду стало хуже, к нам приехал бы не граф Раймонд, а Генрих.– Что с государем? – спросила Беренгария, как только Раймонд вошел.– Крепнет понемногу с каждым днем, – улыбнулся Раймонд. – Когда я оставил его в Хайфе, он ужинал и наслаждался ветерком, гуляющим по мысу. Врачи просят его неделю не выходить на солнце и не утруждать себя приготовлениями к отплытию в Англию. Я приехал, милые дамы, чтобы сообщить вам об этой отсрочке и попросить о помощи в решении личных затруднений.– Хайфа всего в пяти милях отсюда, – заметила я. – Может быть, нам самим отправиться к королю?Раймонд опустил глаза.– Думаю, ваше величество, – медленно ответил он, – в одиночестве ваш брат поправится быстрее. Он едва не умер, да и условия перемирия далеки от желаемых. Его утомит усилие скрыть от вас свою усталость.– Да, вы правы, милорд граф, – быстро и решительно ответила Беренгария. – Скажите же теперь, в чем заключаются ваши личные затруднения? Чем мы можем вам помочь?Раймонд молчал; я решила, что его смущает мое присутствие.– Эти затруднения связаны с леди Бургинь? – негромко спросила Беренгария. – Говорите свободно, милорд. Несмотря на ваш брак, она все еще на моем попечении.Я поднялась, чтобы уйти, но Раймонд протестующе поднял руку:– Нет, нет, ваше величество! Прошу вас, останьтесь! Матерь Божья, каким я был глупцом… слепым и глухим, я разрушил собственную жизнь и, наверное, жизнь Бургинь… – Когда Беренгария велела ему рассказать, в чем дело, он продолжил: – Вы очень добры, миледи! К несчастью, наш брак с самого начала был ошибкой, основанной на лжи и непонимании… Не стану говорить, в чем заключалось непонимание, но вина лежит равно на мне и на моей жене…Он посмотрел на меня, но я отвернулась. Мне и без того трудно было слушать его жалобы и скрывать, как сильно задевают меня его слова. Сердце мое ныло. Три человека – я, Раймонд и Бургинь – обречены быть несчастными!– Видите ли, ваше величество, – продолжал Раймонд, – наш брак не освящен церковью и в любой момент может быть расторгнут. По обычаю этой части света мы просто объявили друг друга мужем и женой перед свидетелями, и расторгнуть наш союз можно тем же способом. – Должно быть, мы обе посмотрели на графа с ужасом, потому что он покраснел и поспешил объясниться: – Поймите, миледи, не я заявляю о желании расторгнуть наш брак! Это Бургинь снова хочет стать свободной, а я не знаю, что делать. Прошу вас, ваше величество, – обратился он напрямую к Беренгарии, – подумайте над моей просьбой и посоветуйте, что мне делать. Она очень молода, и, как вы знаете, мы с нею муж и жена. Может быть, вы будете настолько добры, что поговорите с ней?Моя невестка вздохнула:– Граф Раймонд, вы возложили на мои плечи тяжкую ношу, наши отношения с леди Бургинь нельзя назвать дружескими. Сомневаюсь, чтобы мои слова оказали на нее какое-нибудь влияние… Возможно, нам стоит дождаться приезда его величества. Его голос решающий, ведь это он предложил включить дочь владыки Кипра в число моих придворных.В последующие дни я старалась не думать о Раймонде, уверяя себя в том, что меня не должны касаться проблемы его личной жизни. Беренгарии тоже было невесело; так или иначе, обе мы размышляли о нашем будущем и с нетерпением ожидали Ричарда.Его величество прибыл в Акру в конце сентября, он все еще был подавлен неудачей Крестового похода, что, впрочем, не мешало ему энергично заниматься подготовкой к возвращению на родину. С ним явился гроссмейстер ордена тамплиеров. После ужина, за бокалом вина, он попросил Беренгарию отослать наших дам.– Теперь, – сказал он, – когда последняя юбка вашего хоровода скрылась за дверью, мы можем рассказать о наших планах. Но сначала, Джоан, я должен передать тебе это письмо. Прочти его, дорогая, а потом поговорим.– От Уолтера! – воскликнула я, разворачивая свиток. – Милый, дорогой друг! Вальтер Офамилиа, архиепископ Палермский! Я боялась, что он умер, а он дома и не теряет надежды увидеться со мной… Боюсь, его надеждам не суждено сбыться.Ричард, переглянувшись с гроссмейстером ордена тамплиеров, удивленно поднял брови. Храмовник кивнул.– Почему бы и нет, ваше величество? Вы говорили, что Танкред до сих пор наш союзник. Остановка в Мессине не задержит их в пути.Я так обрадовалась возможности вновь увидеть Уолтера, что не обратила внимания на слова «не задержит их».– Я так хотела, чтобы ты познакомился с Уолтером, – сказала я Ричарду. – Уверена, он тебе понравится. Кстати, если мы будем в Мессине, нам вовсе не обязательно видеться с Танкредом…– Джоан, меня с вами не будет, – печально возразил брат. – Я должен вернуться домой тайно, Филипп Французский распространяет обо мне такие ужасные слухи, что по пути на меня вполне могут напасть и убить.– Тебя, короля Англии? Кто посмеет напасть на тебя?– Во-первых, Генрих, император Священной Римской империи. Филипп переманил его на свою сторону; теперь он мой смертельный враг. Ты слышала, какого рода слухи распространяет обо мне Филипп? Я – чудовище, а не человек, и нет предела моим злодеяниям! Говорят, что я помог Танкреду захватить Сицилию, что я занял Кипр для собственного обогащения и сделал служанку из леди Бургинь, что я убил и Конрада, и герцога Бургундского… Да-да, их обоих! Епископ Бове уже вернулся во Францию и рассказывает всем и каждому, что я лично отправил в Акру двух наемных убийц… Весь город знает, что Бургундец умер от лихорадки, но епископа это не волнует! Говорят также, что я предал Святую землю, заключив перемирие с Саладином, и что я лично оскорбил герцога Австрийского, сорвав со стен Акры его знамя собственными руками!– Какая ужасная ложь! – воскликнула я.– Горд и счастлив сказать, что его величество вверил себя нашему попечению, – вмешался гроссмейстер ордена тамплиеров. – Никто не узнает о его отплытии, никто не будет знать его маршрут – даже вы. Мы сделаем все, что в нашей власти, чтобы обеспечить ему безопасность.Когда храмовник ушел, Ричард обратился к нам:– Сначала Акру покинете вы. Я попросил Роберта де Тернгама позаботиться о вас и доставить в Рим, там вы будете ожидать от меня вестей. Если все пойдет так, как я задумал, мы, наверное, встретимся в Англии на Рождество, или я приеду к вам в Рим, и мы отправимся на родину вместе.Потом Беренгария вспомнила о Бургинь и Раймонде.– Ах, бедняга! – сказал брат. – Мне очень жаль его; было бы лучше выдать ее за Балдуина. Но я не возьму на себя ответственность за их развод – если они обвенчались. Мои враги объявят такое решение очередным преступлением английского короля. Нет, пусть сами приводят в порядок свои дела. Так я и скажу Раймонду! Возьмите докучливую девицу с собой в Рим. Раймонд приедет к вам, и, если он и леди Бургинь не передумают расстаться, пусть обратятся за разрешением к папе.Через два дня мы отплыли из Акры; последнюю ночь Ричард провел со своей молодой женой, на следующий день он проводил нас в гавань и убедился, что мы благополучно сели на корабль. Утро было чудесное. Ричард показал на огромную парусную галеру:– Вот ваш корабль!Команда готовилась к отплытию; грузились наши вещи. Друзья пришли нас проводить.Лестер взял меня за обе руки и прижался к ним лбом.Генрих Шампанский расцеловал меня в обе щеки, а Раймонд опустился на колени и пообещал приехать к нам в Рим.– Ваш брат прав, – сказал он мне. – Я последую его совету.Затем он подошел к Бургинь, ее лицо было закрыто плотной вуалью, я не хотела смотреть, как они прощаются, и повернулась к Ричарду. Рядом с ним появился Блондель, брат обнял юношу за плечи, что-то прошептал ему на ухо.– Блондель отправится с вами, Джоан. У меня не будет времени на музыку.Я посмотрела на Ричарда, и сердце мое сжалось, у него были совершенно несчастные глаза.Нас уже поджидала шлюпка; Ричард отнес туда на руках сначала Беренгарию, а потом меня. Мои глаза наполнились слезами. Я не могла выговорить ничего, кроме «Рик, милый Рик!». Наконец, он мягко высвободился из моих объятий и отошел от шлюпки, продолжая стоять по колено в воде, он смотрел туда, где за дальними горами скрывался Иерусалим. Я услышала его слова:– О, Святая земля! Вручаю тебя в руки Господа. Если Он, в своей доброте, дарует мне долгую жизнь, клянусь, однажды я вернусь сюда и освобожу тебя! Глава 22 Долгое путешествие из Акры в Рим далось нам всем нелегко. Мрачное лицо брата и его слова, обращенные к Святой земле, не давали мне покоя. Когда же Блондель рассказал, как Ричард метался в палатке между жизнью и смертью и как плакали жители Яффы, когда он уходил, я не выдержала и слезы потекли из моих глаз.Кроме воспоминаний, меня волновала и предстоящая остановка на Сицилии. Мне очень хотелось снова повидаться с Уолтером, но вовсе не мечтала о новой встрече с Танкредом. Наконец, мы вошли в гавань Мессины, и я узнала, что Танкред сейчас находится на другом конце острова. Это сразу успокоило меня, и я стала с нетерпением ждать Уолтера, он обещал встретить нас и подняться на борт нашей галеры.Пополнив запасы продовольствия и пресной воды, мы пригласили друзей отобедать у нас на корабле. К нашему изумлению, среди прибывших оказался и молодой Балдуин. Юноша смущенно объяснил, что решил присоединиться к нам после разговора с моим братом. При этом он бросил многозначительный взгляд на Бургинь.После обеда я пригласила его прогуляться со мной по палубе.– Милорд, – спросила я его, – вы считаете разумным уделять такое внимание графине де Сен-Жиль? Она находится на нашем попечении до тех пор, пока ее муж не присоединится к ней в Риме, и мы отвечаем за ее благополучие как перед ним, так и перед королем Ричардом!– Конечно, мне это известно, – возмутился Балдуин. – Но мне известно также и то, что она не является графиней де Сен-Жиль и никогда ею не была. Как только папа объявит, что она свободна, – а я уверен, что он сочтет их брак недействительным, – я тотчас же на ней женюсь. Мы объявили о своей помолвке до постыдной церемонии, и я до сих пор считаю ее своей невестой.– Вы сообщили о своих намерениях королю?– Да, и он одобряет меня. Собственно говоря, он сам предложил мне путешествовать с вами и воспользоваться возможностью переговорить с леди Бургинь.Ни я, ни Беренгария не могли ничего возразить влюбленному молодому человеку; хотя мы считали, что он слишком хорош, чтобы обременять себя такой женой, как Бургинь, но позволили ему приходить и уходить в любое время, пока стоим на якоре в Мессине. Я всей душой хотела, чтобы Раймонд, наконец, освободился от этой докучной девицы – главным образом, как я убеждала себя, ради него самого. Мне кажется, я даже верила в это. Ну а самой Бургинь явно пришелся по душе план избавиться от одного мужа и обрести другого.При виде Уолтера, моего старого друга, я испытала одновременно и радость и грусть. Мы оба понимали, что едва ли увидимся еще раз. О, нам было о чем поговорить. После радостной встречи Беренгария увела всех и оставила нас одних в самом уютном уголке каюты. Там мы просидели час или два. Уолтер рассказывал, что произошло с ним, я в свою очередь описывала наши приключения.– Вы знаете, что моя поездка в Рим окончилась не удачно, – сказал он. – Танкред по-прежнему носит корону Сицилии. Однако, к моему удивлению, народ, кажется, доволен. Я начинаю думать, что мы с вами были не правы, проявляя к нему враждебность. В конце концов, милая дочь моя, мы с вами оба – англичане и, даже если большую часть жизни провели здесь, все равно не стали настоящими сицилийцами… По возвращении из Ватикана я продолжаю исполнять свои обязанности духовного пастыря, но, по большей части, веду уединенную жизнь. Танкред, к моей радости, почти не вмешивается в дела церкви.– Дорогой друг! Поедемте со мной! – воскликнули я, повинуясь внезапному порыву. – Я не знаю, что ждет меня впереди. Мне нужна ваша дружба, ваш совет, участие и забота… – Голос мой прервался от волнения.Архиепископ поднес мою руку к губам и нежно поцеловал ее.– Нет, нет, дитя мое. Мое место здесь. Пока я в силах, должен продолжать свое служение. Мне уже недолго осталось… Но довольно говорить обо мне. Я хочу услышать от вас истинную историю Крестового похода и его поражения. До нас доходило столько сплетен и лжи…Я поведала ему о победах и поражениях моего брата короля:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24