Но сейчас, твердила я себе, я должна забыть о нем. Должна…На следующее утро я заметила, что у Беренгарии покраснели глаза, она была так подавлена, что я не могла удержаться от расспросов. Я знала, что Ричард провел с нею прошлую ночь – что случалось довольно редко, – и боялась, что они поссорились из-за меня.– Знаю, что не следует спрашивать, но не могу, – сказала я. – Рик говорил тебе что-нибудь еще о моем браке с Сафадином?Она вспыхнула и потупилась. Помолчав немного, она призналась:– Он до рассвета ходил по спальне… Наконец заявил, что придумал способ преодолеть препятствия. Он собирается просить Сафадина сменить веру и стать христианином и пошлет к папе посланника просить особого разрешения на ваш брак. Он уверен, что после этого ты согласишься выйти за Сафадина замуж и церковь возражать не станет.– Сафадин может хоть сто раз стать христианином; для меня он все равно останется неверным, – отвечала я. – Подобный союз, даже заключенный с санкции папы, потрясет весь христианский мир! Я думала, вчера мы сумели убедить в этом Рика.– Видимо, нет. Он убежден в том, что его план превосходен и ты вскоре согласишься с ним.– Что ж, – мрачно ответила я, – он редко так сильно заблуждался! Ты знаешь, я нежно люблю брата, но что бы он ни делал – не сможет изменить моего мнения.Прошло несколько дней, а мы ничего не слышали о действиях Ричарда. И наконец, молодой Балдуин сообщил нам, что Сафадин отказался принять христианство.– Наши переговоры с Саладином зашли в тупик, – добавил он, – и мы готовимся выступить на Иерусалим.Позже мы с Беренгарией обсудили наше положение. Она считала, что нам велят вернуться в Акру. Я согласилась с нею. Быть может, теперь Ричард оставил мысль выдать меня за Сафадина? Я хотела уехать из Яффы, потому что здесь я была несчастна, уехать как можно дальше от Раймонда…Вдруг мы услышали в передней знакомый голос.– Бургинь! – воскликнула Беренгария. – Неужели нам снова ее навяжут!К нам вошла леди Катерина в сопровождении Бургинь и ее камеристки. Едва ли нужно говорить, что мы приняли ее холодно. Вид толстой жены Раймонда с самодовольной улыбкой на слащавом лице был для меня почти невыносим. Меня так и подмывало дать ей пощечину. Но вместо этого я села в кресло и постаралась придать лицу бесстрастное выражение, пока она рассказывала новости.– Я так рада, что мы остаемся в Яффе! – сказала она. – Мой дорогой супруг обещал приезжать ко мне почаще; он говорит, король Ричард пошлет за нами, как только сможет.Беренгария молча кивнула; затем она отправила Бургинь и остальных в их прежнюю палатку и повернулась ко мне. Лицо ее пылало гневом.– Я ненавижу ее, Джоан! – Она топнула ногой и, быстро подойдя ко мне, поцеловала в щеку. – Она заманила его в ловушку – я знаю это! Но ничего… Ее муж тоже скоро возненавидит ее.Однажды утром большой отряд воинов Саладина напал на наш лагерь со стороны Рамлеха.Вначале нас разбудили крики и топот ног; едва мы успели одеться, как услышали лязг металла и другие опасные звуки боя. К нашему великому облегчению, продолжалось это недолго; от часового, охранявшего шатер, мы узнали, что наше войско отразило неожиданную атаку без потерь с нашей стороны.– Неверным повезло меньше, – добавил он, ухмыляясь. – Я видел, как наши солдаты везли к их шатрам отрубленные головы.Вздрогнув, мы перестали расспрашивать.Через неделю нам было приказано вслед за армией выступить в Язур; оттуда за нами прибыл вооруженный эскорт. Я с радостью отправилась в дорогу. Хотя сезон дождей еще не начался, уже прошли первые ливни, прибившие пыль, и солнце в чистом, синем небо светило ярко, но не пекло. Так как лагерь в Язуре находился менее чем в трех милях от Яффы, мы с Беренгарией решили ехать верхом. Бургинь и остальные путешествовали в душном паланкине.Невдалеке от места назначения дорога круто пошла в гору; обернувшись, я увидела, что паланкин остановился. Бургинь высунулась оттуда, ее сильно рвало.– Надеюсь, она испачкает одежду и не успеет переменить платье, – с мстительной улыбкой проговорила Беренгария. – Вот обрадуется ее супруг! Наверняка он уже ждет свою хрупкую женушку, чтобы заключить ее в объятия!Мы проехали мимо Каса-де-Плейнс, замка, построенного первыми крестоносцами; однако выглядел он плачевно, Саладин и его безжалостные воины разрушили стены и башни почти до основания.Вскоре мы увидели впереди отряд всадников, который быстро мчался навстречу. Первым присоединился к нам мой брат, тепло поприветствовав нас, он развернул своего коня, и мы поехали рядом, беседуя о разрушенном замке.– Тамплиеры сейчас восстанавливают его, – сказал Ричард. – Как только в нем можно будет жить, я попрошу их принять вас к себе. Скоро начнется сезон дождей, и в военном лагере вам будет не слишком уютно.Внезапно он замолчал и стал пристально смотреть на дорогу. Все его спутники неожиданно развернули коней и поскакали на вершину поросшего травой холма, где, похоже, начиналась какая-то потасовка. Со своего места я видела лишь сбившихся в кучку мулов с поклажей и, в нескольких футах от них, крестоносцев и тамплиеров, стоящих спина к спине. Их окружил довольно большой отряд сарацин.– Боже всемогущий! – воскликнул Ричард, и лицо его покраснело от гнева. – Они напали на наших фуражиров! Ко мне, де Тернгам! Охраняй женщин! Доставь их в замок! Я должен прийти на помощь!Но Роберт де Тернгам спешился и схватил поводья коня моего брата.– Погодите, милорд король, – быстро проговорил он. – Вы видите, де Шовени, Лестер и Сен-Поль уже там. Прошу вас, оставайтесь здесь!Мы напряженно следили за тем, как наши рыцари и их солдаты прорубаются сквозь кольцо одетых в белое мусульман в тюрбанах. Вдруг, к нашему ужасу, мы увидели, что с горы скачет еще один отряд неверных.– Повинуйся моим приказам, де Тернгам! – вскричал Ричард, вырывая поводья. – Им нужна моя помощь!– Нет… нет, милорд! Поезжайте с нами в замок! Не рискуйте своей драгоценной жизнью!Лицо брата смертельно побледнело.– Я сам послал туда моих людей, – сказал он. – Если я допущу их гибель, у меня не будет права называться королем! – Он пришпорил коня и поскакал туда, где шла рукопашная схватка. Многие из его свиты поскакали за ним, крича и размахивая мечами и боевыми топорами.– Назад, благородные дамы, назад! – воскликнул в отчаянии Роберт, очевидно разрываясь между беспокойством за нас и желанием примкнуть к своему повелителю. Мы немного отъехали в сторону, но меня снедал страх за брата. Беренгария испуганно жалась ко мне.Ричард был в гуще боя; он размахивал окровавленным мечом, рубил руки и головы; отовсюду слышались крики, стоны, ржание лошадей. Наконец, враг бежал. Но Ричард и наши друзья кинулись в погоню за беглыми мародерами. Кажется, мы тоже что-то кричали, потому что, доехав до Язура, я обнаружила, что совершенно охрипла.В Язуре радость моя померкла. Если в Акре и Яффе мы жили в городе или вблизи от городских стен, то здешний лагерь был раскинут посреди равнины, расположенной между двумя замками крестоносцев; с одной стороны от лагеря в некотором отдалении просматривалось море, с другой – высились горы, кишевшие врагами. И апельсиновых рощ здесь не было, а наши дамы, и так напуганные увиденной стычкой, слышали, что Саладин часто устраивает внезапные набеги на лагерь. Меня же страшило другое. Я подозревала, что Ричард все еще надеется выдать меня за Сафадина и потому вызвал нас к себе. Иначе зачем перевозить нас в такое неудобное и опасное место? В тот вечер он не пригласил нас к ужину и не пришел сам. Граф Раймонд, который почти целый час пел для нас, прежде чем удалиться с Бургинь в свою палатку, стоявшую рядом с нашим шатром, сказал, что короля свалил с ног очередной приступ малярии.– Приступ продлится недолго, – заверил он нас, – и завтра ему станет легче.Приход Раймонда нарушил мой покой. Его веселость казалась мне наигранной; и оба мы избегали смотреть друг на друга. Ночь прошла для меня плохо, я почти не спала и встала рано.Позже в тот день Ричард вызвал меня в свою палатку. Он лежал в постели; лицо его было бледнее обычного. Когда я вошла, от его ложа отошел слуга, неся чашу, полную крови.– Мне делали кровопускание, – сказал брат, вытягивая дрожащую руку. – Не знаю зачем. Приступ теперь прошел, и я несколько часов могу отдохнуть. Однако с лекарями спорить бесполезно. И сейчас я не в состоянии встать… Приехал молодой Сафадин, и я должен рассказать ему о грабительском набеге отряда Саладина. Они напали на нас во время мирных переговоров! Я попросил де Тернгама угостить его завтраком. Если хочешь доставить мне удовольствие, Джоан, ступай к ним и радушно прими гостя.Я уже собиралась в негодовании отказаться, когда в палатку вбежал Роберт де Тернгам и сообщил, что Сафадин уезжает.– Он приглашает вас и дам отобедать с ним завтра в Лидде.– Поблагодарите его от нашего имени, – поспешно ответила я, – и скажите, что дамы еще не оправились от вчерашних волнений и предпочитают не выходить из своего шатра.– Ни в коем случае! – вскричал Ричард. – Передай ему, что я с радостью приеду. Однако дам на сей раз со мной не будет. Возможно, они приедут позже, когда мы разрешим некоторые противоречия.– Если ты надеешься разрешить противоречия, выдав меня за Сафадина, – сказала я, когда де Тернгам ушел, – то предупреждаю: ты напрасно тратишь время. Я ни за что не изменю своего мнения, что бы ты ни сделал! – С этими словами я выбежала из палатки.На следующее утро брату стало легче настолько, что он отправился верхом к Сафадину. Вернулся он лишь вечером. Я не смела ни о чем расспрашивать его, поэтому отыскала Губерта Вальтера и попросила сообщить, что он узнал.– Должен признать, что визит прошел более чем приятно, – сказал он. – Сафадин радушно принял нас в большом шелковом шатре; угощение было обильным; для нашего увеселения он позвал красивых танцовщиц. Он подарил королю много ценных подарков.– Ричард, должно быть, очень доволен, – с горечью проговорила я.– Настолько доволен, что перед отъездом посвятил молодого принца в рыцари!– Посвятил в рыцари неверного? Это меня пугает. Он бы не поступил так, если бы не… – Я подбежала к епископу и схватила его за руки. – Скажите, милорд, хочет ли Саладин женить на мне своего брата? Согласен ли он с мнением Ричарда, что мы с Сафадином должны вместе править Иерусалимом?– Не знаю, дитя мое. Знаю только, что недавно ваш брат и вождь неверных обменялись письмами, вот и все. – У епископа был такой несчастный вид, что у меня упало сердце. – Кто может сказать, что думает мусульманин на самом деле?– Скажите, о чем говорилось в тех письмах! – потребовала я. – Я должна это знать!– Милорд король написал, что испрашивает у папы согласия на ваш брак. Если папа откажет, он предлагает Сафадину в жены вместо вас дочь вашего брата Жоффруа.– Каков был ответ Саладина?– Он сдержит слово только в случае, если брак будет заключен на первоначальных условиях. Если не удастся женить Сафадина на вас, другой невесты ему не нужно. Глава 18 Прошел день, и Ричард приказал нам возвращаться в Яффу; с нами поехал Гвидо де Лузиньян, чтобы «добыть продовольствие для армии и развлекать нас». Боюсь, со второй частью поручения ему пришлось нелегко. Все мы пребывали в дурном настроении. У меня были свои причины грустить, а Беренгария, после короткого воссоединения с моим братом, еще глубже ушла в себя. Зато Бургинь была еще капризнее, чем обычно.На сей раз нам хотя бы не пришлось тесниться всем вместе в одном шатре. После произведенного ремонта нам отвели одну из крепостных башен. Три этажа ее избежали разгрома, и мы постарались сделать свое пребывание здесь уютнее, повесив занавеси на грубые каменные стены и расставив низкие мягкие диваны и столы.Весь ноябрь и декабрь шли проливные дожди, и мы оказались узницами башни. Вынуждена признать, что свое дурное настроение мы вымещали на бедном Гвидо. В шестьдесят четыре года он был уже далеко не тем красавцем, который женился на овдовевшей Сибилле, наследнице иерусалимского престола. После смерти жены и ее сына он ослаб настолько, что уступил Иерусалим Саладину…Глядя на него, я часто задавалась вопросом: как сложилась бы наша жизнь, выйди Сибилла в свое время за более сильного, хотя и не такого красивого поклонника? Мне казалось, я твердо знаю, чего бы не случилось: мой дорогой Уильям не поехал бы в Триполи и не подхватил там лихорадку, которая свела его в могилу; мой брат, король, остался бы в своем королевстве и, возможно, не женился бы на Беренгарии; Бургинь с отцом оставались бы на Кипре… а Раймонд не стал бы ее мужем!Итак, мы влачили жалкое существование в Яффе, когда в середине декабря неожиданно прискакал Роберт де Тернгам с радостными вестями от Ричарда. Саладина выбили из Рамлеха, он отступил в Латран.– Мы стали лагерем в Рамлехе, – рассказывал Стефан, – но не можем двинуться дальше без солдат, запасов оружия и продовольствия. Гвидо давно уже должен был отправить к нам подкрепление, но подозреваю, что ему сейчас приходится очень нелегко.Стефан еще мягко выразился. Корабли с подкреплением регулярно прибывали из Акры; я подозревала Гвидо в пренебрежении своими обязанностями.– Милорд король, – продолжал Стефан, – чувствует себя хорошо и надеется видеть вас рядом на Рождество. Я получил приказ привезти вас в Рамлех!Мы тотчас же созвали фрейлин и слуг и рассказали им новости. Однако они обрадовали не всех.– Я слышала, лазутчики Саладина день и ночь следят за дорогами и нападают на проходящие отряды, – сказала леди Мария. – А в дождь путешествовать в этих краях почти невозможно.Бургинь немедленно заявила, что предпочитает остаться в Яффе.– С вашего позволения, миледи, – обратилась она к Беренгарии с притворным самоуничижением.Невестка вопросительно посмотрела на меня. Я пожала плечами. Мне противен был один вид этой особы.– Как хотите, – отвечала Беренгария. – Я не получала от короля распоряжений относительно вас. И граф Раймонд, возможно, предпочитает вашему обществу вашу безопасность.Улыбаясь про себя, я следила за Бургинь. Как ответит она на открытый вызов королевы? Что она может сказать? Признаться, что Раймонд не приглашал ее приехать, или сказать, что она настолько труслива, что не считается с его желаниями?– Моего супруга чрезвычайно заботит моя безопасность, – отвечала Бургинь. – Он не хочет, чтобы я ездила по плохим дорогам, особенно в такое время года.Как ни противна мне эта девица, все же надо признать, реакция у нее превосходная. Случайно я знала, что она не ждет ребенка – ее камеристка сообщила мне об этом только вчера. Однако, окажись она беременна, ее положение объясняло бы нежелание покидать Яффу. Однако мы с Беренгарией решили, что ее слова – достаточный предлог для того, чтобы не брать ее с собой. Не описать словами все неудобства и опасности, каким подверглись мы по дороге из Яффы в Рамлех и далее в Латран. Мы ехали в носилках, которые кренились, качались на узкой, извилистой дороге, под проливным дождем. И все же нам повезло куда больше, чем Гвидо и Роберту, которые трусили позади нас верхом. Потоки дождя стекали по их тяжелым кольчугам и латам. И уж конечно, нам пришлось куда легче, чем солдатам, которые толкали тяжело нагруженные телеги, утопавшие в непролазной грязи. У нас, по крайней мере, была крыша над головой и холщовые занавеси, укрывавшие нас от дождя. Правда, через несколько часов они промокали насквозь… Всякий раз, как лошади спотыкались и паланкин угрожающе накренялся, я хваталась за деревянные скобы, на которых держался холщовый навес, и крепко держалась, пока лошадь не вытаскивали из очередной канавы. На наше счастье, ни одна из лошадей не сломала ногу.Наконец, мы доехали до разрушенного города, занятого нашей армией. Нас встретил не мой брат, а молодой Балдуин. Он объявил, что Ричард вместе с другими вождями Крестового похода переехал в Латран. Шатер, предназначенный для нас, сильно напоминал насквозь промокший паланкин. Ужин и вовсе внушал уныние – нам подали холодную солонину и промокшие сухари.– В такой дождь невозможно жечь костры, – объяснил Балдуин, – а мясо из наших запасов оказалось тухлым. Саладин, как обычно, угнал весь скот в округе, а наши склады почти пусты. Благодарение Богу, с вами прибыл обоз с продовольствием. Нужно отправить часть припасов королю Ричарду в Латран, так как Саладин опустошил местность, прежде чем пересечь Иудейские горы и уйти в Иерусалим.Спали мы плохо; плащи, которые мы достали из водонепроницаемых мешков, к утру тоже промокли. Мы переоделись и сразу же выехали в Латран, расположенный в десяти милях от Рамлеха, у подножия Иудейских гор.На сей раз нас встретил сам Ричард. Я так обрадовалась ему, что повисла у него на шее и расцеловала в обе щеки. На мгновение я даже простила ему дикий план выдать меня за Сафадина. Я вдруг поняла, что очень люблю брата и всегда буду любить, что бы ни случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24