Это Уилтон Ван Эндел.
– Так это…
Шведка кивнула.
– Он словно с цепи сорвался. Хочет получить все мыслимые удовольствия в последний день свободы перед возвращением родителей.
– Но это… – Лана никак не могла прийти в себя от услышанного, – то, что он делает, это просто ужасно.
– Это уже не в первый раз. Он и раньше так поступал. С другими горничными, что работали здесь раньше.
– Не может быть. А почему они не пожаловались его родителям?
– Некоторые жаловались. И их тут же отправили собирать вещи. – Шведка тяжело вздохнула. – Думаешь, им было приятно узнать, что их сын чинит насилие над горничными?
– Но кто-то же должен его остановить!
– Только не я. – Она с силой сжала руку Ланы. – И ты никому не говори, если не хочешь потерять работу.
Лана покачала головой:
– Я, вероятно, уже ее потеряла. Этот Уилтон расскажет родителям, что я сделала.
– Ничего он не скажет. Он, конечно, испорченный, как ребенок, своенравный и злой, но не дурак. Он и словом не обмолвится о том, что случилось. Он прекрасно знает, что его родители не замечают его пороков, предпочитая обвинять кого-то другого, всякий раз, как он набедокурит. Однажды он изнасиловал молодую горничную, она никому не сказала – боялась. А когда выяснилось, что бедняжка беременна, она все же пошла к его родителям. Уилтон все отрицал, говорил, что девушка все выдумала, чтобы вытянуть из них денег. Ее тут же уволили, выбросили на улицу. И она осталась без работы и без поддержки. – Шведка глубоко вздохнула. – Так что его родителям ничего говорить нельзя. Здесь, на кухне, ты в безопасности. Это единственное место, куда Уилтон в жизни не заходил. И потом, он не знает, кто ты. Даже не знает, что ты здесь работаешь. Он был слишком занят… – она вся затряслась и закрыла лицо руками, – слишком занят своим ужасным делом. Я думаю, он даже не заметил, кто на него напал.
– Но ты-то как? Он ведь не?.. – Лане не хватило храбрости произнести это вслух.
– Спасибо тебе, все нормально, – сказала Шведка, шмыгая носом. – По крайней мере сейчас. Но он не отступит. Теперь, когда ему помешали, он совсем озвереет.
– Тогда тебе нельзя больше появляться в хозяйских покоях. Сама знаешь, он тебя подкараулит.
– Знаю, но что же делать? Ирландка, милая, я не могу потерять работу.
В кухню вкатилась кухарка, за ней – Свенсон. Девушки растерянно на них воззрились. Завидев сидящих на полу горничных, те, в свою очередь, тоже удивленно замолчали. Повисла тишина.
Экономка как бы между прочим заметила:
– Уилтон Ван Эндел по ошибке зашел в кладовку, дверь случайно закрылась, и сервировочный столик каким-то чудом подпер ее снаружи.
Лана бросила быстрый взгляд на подругу и обратилась к старшим:
– Это вы его нашли?
– Да. Уж не знаю, что он там потерял. На него, как видно, упала груда полотенец, и он запутался в них.
Кухарка буравила Лану взглядом.
– Кстати, о полотенцах, я ведь просила тебя сходить в прачечную. Сейчас же принеси чистые полотенца и салфетки.
Заметив замешательство Ланы, вмешалась экономка:
– Шведка побудет с нами. Думаю, ей не повредит чашка чаю – после тяжелой работы.
Кухарка одобрительно закивала:
– Хорошая, мысль. – И она воззрилась на Лану: – Займись делом, девочка.
Уже уходя, Лана слышала, как Свенсон тихо, но настойчиво о чем-то спрашивала Шведку и как та отвечала сквозь слезы, невнятно и едва слышно.
По дороге в прачечную Лана то и дело оглядывалась и вздрагивала при каждом шорохе. Она думала, что люди, подобные Уилтону, удовлетворяют свои потребности во всяких злачных местах, с женщинами, вроде Верны Ли. Теперь она поняла, что всех их, даже самых богатых и красивых, следует опасаться. И даже очень опасаться. Потому что никто не поверит простой служанке, если она обвинит сына миллионера в таком преступлении.
Лана лежала без сна, прислушиваясь к мирному сопению вокруг. Она смотрела на опустевшую кровать Шведки. Когда Лана вернулась из прачечной, девушки уже не было. И никаких объяснений. Просто вот она была, а через минуту уже исчезла. Вместе с ней из шкафа исчезли и ее скудные пожитки. Униформа, постиранная и накрахмаленная, висела в опустевшем отделении шкафа, ожидая новую горничную.
За ужином все только и судачили об исчезновении девушки. Кто говорил, что Шведка сбежала с любовником, кто – что она нашла работу получше. Лане очень хотелось рассказать обо всем подругам, но она не знала, можно ли им доверять, и предпочла промолчать. Теперь она поняла, почему большинство служанок неохотно раскрывают свои настоящие имена. Уж лучше оставаться просто «ирландкой» или «девушкой». И тогда, если она окажется в подобной ситуации, за ней хотя бы не будет тянуться шлейф сплетен и пересудов.
Что же произошло с бедной девочкой? Может быть, Свенсон и кухарка устроили ее в другой дом? Или просто уволили и отправили собирать вещи? Одно хорошо: ей больше не нужно бояться притязаний Уилтона. Но с другой стороны, она пострадала, не будучи виноватой. Теперь ей придется все начинать с нуля, на новом месте, где, уж конечно, не будет таких условий, как в доме Ван Энделов.
Лана ворочалась с боку на бок. Ей хотелось скорее заснуть, чтобы положить конец одолевавшим ее беспокойным мыслям, иначе утром она будет сонной. А учитывая, что приближавшийся приезд хозяев особняка вверг в панику всю прислугу во главе с экономкой и кухаркой, работы у нее определенно прибавится.
Глава 6
– Что это? Свенсон, иди взгляни на это пятно. Я хочу, чтобы горничную, которая убирала в этой комнате, немедленно уволили.
Заслышав этот странный женский голос, Лана подняла голову и тут же сообразила, что это, должно быть, сама Эвелин Ван Эндел. С самого приезда четы Ван Эндел все слуги работали не покладая рук. Хозяйка дома оказалась весьма требовательной. Она с большим энтузиазмом искала и находила пятна на перилах лестниц и пыль на каминной полке, беспрестанно жаловалась, что утренний шоколад недостаточно горячий и вообще не удовлетворяет ее утонченного вкуса. За малейшую провинность можно было поплатиться работой. Судьба горничных висела на волоске.
На долю Свенсон выпала незавидная роль увольнять, и наказывать, и гонять всех от зари до зари, а не то она и сама могла оказаться на улице в любой момент.
Густав Ван Эндел, рыхлый, бородатый толстяк, тихий и спокойный, казалось, вовсе не замечал постоянных жалоб жены. Ведение домашнего хозяйства он полностью оставлял ей на откуп. Мистер Ван Эндел каждое утро выпивал с женой чашечку кофе, затем ровно в семь завтракал в столовой и уходил в контору – делать деньги. Как говорили, дело он свое знал очень хорошо, денег у него было много.
И пока он весь день проводил в конторе, слуги с ног сбивались, стараясь угодить его требовательной жене. Миссис Ван Эндел завтракала только в своих покоях, потом нежилась в ванне, а днем встречалась с подругами. Они устраивали чаепитие в саду или обед благотворительного общества, главой которого была Эвелин Ван Эндел. Каждый вечер приносил новые хлопоты: то мистер и миссис Ван Эндел собирались в театр, то в один из многочисленных знаменитых нью-йоркских ресторанов.
Не реже чем раз в неделю о чете Ван Энделов упоминали в колонках светской хроники «Нью-Йорк ньюс» и помещали их фотографии на каком-нибудь обеде или званом ужине. После того как газеты просматривали экономка и кухарка, их подбирали горничные и наперебой читали о своих хозяевах. Те же, кто читать не умел, довольствовались фотографиями. Всех почему-то интересовала жизнь Ван Энделов в мельчайших подробностях.
Лана с интересом разглядывала зернистый снимок в газете.
– Она довольно красивая.
– А почему бы ей не быть красивой? – отозвалась Джонни, зашедшая в кухню выпить стакан воды. – Ее причесывают, ухаживают за ее ногтями, специальная швея подгоняет все ее платья, чтобы скрыть недостатки фигуры.
– А у нее есть недостатки?
Джонни рассмеялась:
– Конечно, ее отражение в зеркале – само совершенство. – Она ткнула пальцем в фотографию. – Могу поклясться, что все эти олухи считают ее чуть ли не ангелом во плоти за ее благотворительность.
Лана подхватила газету.
– А что плохого? По-моему, прекрасно, что она посещает сиротские приюты и собирает деньги в помощь вдовам полицейских.
– Ага, и при этом увольняет служанку, если та подаст шоколад недостаточно горячим.
Лана пожала плечами:
– Она у себя дома, Джонни. Имеет право устанавливать любые правила.
Джонни наклонилась к Лане, чтобы их не подслушали, и проговорила:
– По мне, так вся эта благотворительность только напоказ. Если бы она и в самом деле была таким уж ангелом, так направила бы свои усилия на наведение порядка в собственном доме.
– Ты об Уилтоне?
– Я слышала, он нашел Шведку. Она поступила на работу к Карнеги.
Глаза Ланы расширились от ужаса.
– Он не… что он сделал?
Джонни пожала плечами:
– Кто знает? На работе она больше не появлялась, и вообще с тех пор ее никто не видел.
– Так, может, она увидела его и сбежала?
– Возможно. – Джонни направилась к двери. – А может быть, он добился своего и она решила оттуда уйти.
Оставшись одна, Лана принялась за газету. Чтобы отогнать страшные мысли о судьбе бедной девушки, она стала читать колонку светской хроники репортера Фарли Фэрчайлда. Затем прочитала всю газету от корки до корки, стараясь запомнить как можно больше незнакомых слов. Другие девушки в основном рассматривали фотографии, а Лана заставляла себя читать все подряд, особенно если предмет ей был незнаком. Она всегда тянулась к знаниям и даже теперь старалась учиться всему, чего не знала.
Закончив читать, она снова взглянула на улыбающихся ей с фотографии мистера и миссис Ван Эндел. Она знала своих хозяев только по этим изображениям. В доме ей ни разу не доводилось их видеть. И слава Богу, что они не утруждали себя визитами на кухню, справедливо ожидая, что Свенсон сама позаботится о том, чтобы все их желания немедленно выполнялись.
Но вся эта повседневная суета не шла ни в какое сравнение с тем, что началось на этой неделе. В помощь кухарке наняли полдюжины людей. Ван Энделы решили устроить званый ужин. И непросто ужин, объясняла Свенсон. Ожидаются все сливки общества, и среди них – особый гость. Дело в том, что во время своего путешествия по Европе мистер и миссис Ван Эндел были представлены самой английской королеве. И хотя царственная особа не могла почтить своим присутствием радушных хозяев, ее кузен оказал им честь и принял приглашение.
Свенсон просто места себе не находила, все проверяла, как идут последние приготовления.
Кухарка, запыхавшись, влетела в кухню с грудой чистых полотенец. Бросив свою ношу на стол, она обернулась к Лане. Девушка мыла посуду, руки ее были по локоть в горячей воде.
– Как закончишь с котлами и сковородками, ступай в столовую.
Лана, конечно, знала, как отыскать столовую. Но ей запрещено было туда ходить. Весь ее день проходил на кухне и в прачечной.
Перемыв посуду, Лана, как было приказано, направилась в столовую и застыла в дверях, удивленно разинув рот. Такой огромной комнаты она в жизни не видела. И в ней туда-сюда сновали слуги в бешеной суматохе. Садовник распоряжался, как расставить вокруг мраморного камина огромные напольные вазы, увитые живым плющом. Свенсон раздавала команды девушкам, вызванным из: прачечной, чтобы начистить до блеска столовое серебро.
Посреди огромной комнаты стоял массивный стол, за которым без труда можно было усадить тридцать с лишним человек. Стол и стулья из красного дерева были отполированы до блеска. В центре стола, на сложенных в несколько раз полотенцах, стояли две горничные и тщательно протирали хрустальные люстры под потолком. Еще одна девушка драпировала кружевом края стола. С другой стороны на серебряном подносе были собраны красивые чайные и кофейные сервизы. На еще одном подносе стояла хрустальная чаша для пунша и несколько дюжин таких же хрустальных чашечек.
Окна комнаты выходили на прекрасный летний сад, и можно было увидеть безупречно остриженные самшитовые деревья, красочные клумбы однолетних цветов. Тут и там стояли каменные скамейки и мраморные фонтаны. Несколько юношей, забравшись на стремянки, под неусыпным оком экономки мыли окна столовой с наружной стороны дома.
Кухарка кивком указала на сервировочный столик с великолепным фарфором:
– Отвези это на кухню, вымой и просуши. Я приду и проверю, как только закончу здесь.
У Ланы помутилось в голове от подобной роскоши. Сколько же стоит все это богатство?
Она катила столик через холл и мечтала побыть здесь хоть немного дольше и рассмотреть как можно лучше всю эту красоту. В этом доме, наверное, с дюжину таких огромных комнат. Интересно, все они блещут таким же богатым убранством? Она не могла себе этого даже представить, но была уверена, что это так и есть.
Лана тщательно перемыла и вытерла весь фарфор и разложила его на полотенце в ожидании кухарки. Наконец толстуха, раскачиваясь из стороны в сторону, как утка, появилась в дверях кухни, бормоча что-то себе под нос.
Она рассеянно окинула взором посуду и кивнула в знак одобрения:
– Отнеси все это обратно в столовую и оставь в тележке, чтобы осталось их только расставить.
– Да, мэм. – Лана опрометью бросилась в столовую, которая уже успела изрядно преобразиться.
Стол был накрыт кружевной скатертью и уставлен небольшими вазами с белыми розами. Вся комната наполнилась их ароматом.
Лана замешкалась, завидев картину на дальней стене. Это был морской пейзаж. Он напомнил ей о далекой Ирландии. На небольшом клочке земли стоял маленький домик. Море с силой швыряло пенные волны на песчаный берег. Одинокая женщина всматривалась в бескрайние морские просторы, и где-то там вдалеке едва виднелось крошечное рыбацкое судно.
Сердце ее сжалось от невыразимой тоски, такой сильной, что Лана закрыла рот рукой, чтобы не закричать.
– Эй ты, Ирландка, – позвала Свенсон, вернув ее в реальность.
– Да, мэм. Простите, я не хотела здесь задерживаться. – Лана направилась к двери.
– Подожди, – велела экономка и окинула ее строгим взглядом.
Лана подумала, что у нее испачкалась юбка. В конце первой недели работы Лана получила два форменных платья и два передника. Ей было велено каждый день надевать чистый комплект.
– Я надела это платье только сегодня утром, мэм. Но я с самого рассвета работала на кухне. Если оно испачкалось, я…
Экономка махнула рукой, приказывая замолчать.
– Да, подойдет, – только и сказала она.
– Что подойдет?
– Я скажу кухарке, что сегодня ты не будешь больше помогать ей на кухне – там и без тебя хватает помощников. Ты понадобишься мне в гостиной.
– В гостиной? – Лана, как попугай, вторила экономке, не в силах взять в толк, чего от нее хотят. – Но ведь я даже не знаю, где это.
– В свое время узнаешь. А пока пойди смени платье и передник и приведи волосы в порядок.
– Волосы… – Лана инстинктивно потянулась к голове, но отдернула руку. – Да, мэм.
– Поторопись, времени мало. Как будешь готова, спускайся в кухню.
Все еще в недоумении, Лана опрометью бросилась в прачечную за чистой одеждой, а затем поднялась наверх. Здесь, в комнате на чердаке, несколько девушек тоже переодевались и причесывались.
– Будешь прислуживать за столом? – спросила Джонни.
– Прислуживать? – удивленно переспросила Лана. – Свенсон ничего такого не говорила.
– Если она велела тебе переодеться, значит, хочет чтобы ты хорошо выглядела перед гостями. Готова поспорить, ты будешь прислуживать гостям, как и все мы, – заявила Джонни и с важным видом добавила: – Я буду принимать у них пальто и накидки у парадной двери.
У Ланы руки вспотели от волнения, но она вместе со всеми спустилась в кухню, где их уже ожидала Свенсон. Она тоже принарядилась: на ней было черное платье, волосы собраны в аккуратный пучок на затылке.
Часть горничных отвели в столовую и объяснили их обязанности. Остальные прошли в гостиную. Экономка вручила Лане серебряный поднос.
– Ты будешь ходить по комнате и предлагать гостям шампанское.
– Как ходить?
– Медленно и осторожно. Если гости столпятся в кучу, отойди в сторонку и жди. Ты не должна прерывать их беседу. Понятно?
Лана кивнула, у нее от страха пересохло в горле.
– Я к такому не привыкла. Уж лучше мне на кухне…
– Знаю. – Свенсон нахмурилась. – Но ничего не поделаешь. Старайся ничего не уронить и смотри не облей кого-нибудь из гостей шампанским.
От этих слов у девушки бешено заколотилось сердце.
– Но я…
– Молчи. И делай, что тебе говорят.
– Да, мэм. – Лана уставилась в пол и стояла так, пока экономка раздавала приказания другим горничным.
Не успела Лана осознать, что ее ожидает, как начали прибывать гости. И ей ничего другого не оставалось, как только замереть неподвижно с серебряным подносом в руках. Перед ее глазами проходила вереница приглашенных.
Никто из гостей не хотел оказаться в числе первых, но и последними приезжать было не очень удобно, поэтому они, подобно бурлящим морским волнам, прибывали толпами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Так это…
Шведка кивнула.
– Он словно с цепи сорвался. Хочет получить все мыслимые удовольствия в последний день свободы перед возвращением родителей.
– Но это… – Лана никак не могла прийти в себя от услышанного, – то, что он делает, это просто ужасно.
– Это уже не в первый раз. Он и раньше так поступал. С другими горничными, что работали здесь раньше.
– Не может быть. А почему они не пожаловались его родителям?
– Некоторые жаловались. И их тут же отправили собирать вещи. – Шведка тяжело вздохнула. – Думаешь, им было приятно узнать, что их сын чинит насилие над горничными?
– Но кто-то же должен его остановить!
– Только не я. – Она с силой сжала руку Ланы. – И ты никому не говори, если не хочешь потерять работу.
Лана покачала головой:
– Я, вероятно, уже ее потеряла. Этот Уилтон расскажет родителям, что я сделала.
– Ничего он не скажет. Он, конечно, испорченный, как ребенок, своенравный и злой, но не дурак. Он и словом не обмолвится о том, что случилось. Он прекрасно знает, что его родители не замечают его пороков, предпочитая обвинять кого-то другого, всякий раз, как он набедокурит. Однажды он изнасиловал молодую горничную, она никому не сказала – боялась. А когда выяснилось, что бедняжка беременна, она все же пошла к его родителям. Уилтон все отрицал, говорил, что девушка все выдумала, чтобы вытянуть из них денег. Ее тут же уволили, выбросили на улицу. И она осталась без работы и без поддержки. – Шведка глубоко вздохнула. – Так что его родителям ничего говорить нельзя. Здесь, на кухне, ты в безопасности. Это единственное место, куда Уилтон в жизни не заходил. И потом, он не знает, кто ты. Даже не знает, что ты здесь работаешь. Он был слишком занят… – она вся затряслась и закрыла лицо руками, – слишком занят своим ужасным делом. Я думаю, он даже не заметил, кто на него напал.
– Но ты-то как? Он ведь не?.. – Лане не хватило храбрости произнести это вслух.
– Спасибо тебе, все нормально, – сказала Шведка, шмыгая носом. – По крайней мере сейчас. Но он не отступит. Теперь, когда ему помешали, он совсем озвереет.
– Тогда тебе нельзя больше появляться в хозяйских покоях. Сама знаешь, он тебя подкараулит.
– Знаю, но что же делать? Ирландка, милая, я не могу потерять работу.
В кухню вкатилась кухарка, за ней – Свенсон. Девушки растерянно на них воззрились. Завидев сидящих на полу горничных, те, в свою очередь, тоже удивленно замолчали. Повисла тишина.
Экономка как бы между прочим заметила:
– Уилтон Ван Эндел по ошибке зашел в кладовку, дверь случайно закрылась, и сервировочный столик каким-то чудом подпер ее снаружи.
Лана бросила быстрый взгляд на подругу и обратилась к старшим:
– Это вы его нашли?
– Да. Уж не знаю, что он там потерял. На него, как видно, упала груда полотенец, и он запутался в них.
Кухарка буравила Лану взглядом.
– Кстати, о полотенцах, я ведь просила тебя сходить в прачечную. Сейчас же принеси чистые полотенца и салфетки.
Заметив замешательство Ланы, вмешалась экономка:
– Шведка побудет с нами. Думаю, ей не повредит чашка чаю – после тяжелой работы.
Кухарка одобрительно закивала:
– Хорошая, мысль. – И она воззрилась на Лану: – Займись делом, девочка.
Уже уходя, Лана слышала, как Свенсон тихо, но настойчиво о чем-то спрашивала Шведку и как та отвечала сквозь слезы, невнятно и едва слышно.
По дороге в прачечную Лана то и дело оглядывалась и вздрагивала при каждом шорохе. Она думала, что люди, подобные Уилтону, удовлетворяют свои потребности во всяких злачных местах, с женщинами, вроде Верны Ли. Теперь она поняла, что всех их, даже самых богатых и красивых, следует опасаться. И даже очень опасаться. Потому что никто не поверит простой служанке, если она обвинит сына миллионера в таком преступлении.
Лана лежала без сна, прислушиваясь к мирному сопению вокруг. Она смотрела на опустевшую кровать Шведки. Когда Лана вернулась из прачечной, девушки уже не было. И никаких объяснений. Просто вот она была, а через минуту уже исчезла. Вместе с ней из шкафа исчезли и ее скудные пожитки. Униформа, постиранная и накрахмаленная, висела в опустевшем отделении шкафа, ожидая новую горничную.
За ужином все только и судачили об исчезновении девушки. Кто говорил, что Шведка сбежала с любовником, кто – что она нашла работу получше. Лане очень хотелось рассказать обо всем подругам, но она не знала, можно ли им доверять, и предпочла промолчать. Теперь она поняла, почему большинство служанок неохотно раскрывают свои настоящие имена. Уж лучше оставаться просто «ирландкой» или «девушкой». И тогда, если она окажется в подобной ситуации, за ней хотя бы не будет тянуться шлейф сплетен и пересудов.
Что же произошло с бедной девочкой? Может быть, Свенсон и кухарка устроили ее в другой дом? Или просто уволили и отправили собирать вещи? Одно хорошо: ей больше не нужно бояться притязаний Уилтона. Но с другой стороны, она пострадала, не будучи виноватой. Теперь ей придется все начинать с нуля, на новом месте, где, уж конечно, не будет таких условий, как в доме Ван Энделов.
Лана ворочалась с боку на бок. Ей хотелось скорее заснуть, чтобы положить конец одолевавшим ее беспокойным мыслям, иначе утром она будет сонной. А учитывая, что приближавшийся приезд хозяев особняка вверг в панику всю прислугу во главе с экономкой и кухаркой, работы у нее определенно прибавится.
Глава 6
– Что это? Свенсон, иди взгляни на это пятно. Я хочу, чтобы горничную, которая убирала в этой комнате, немедленно уволили.
Заслышав этот странный женский голос, Лана подняла голову и тут же сообразила, что это, должно быть, сама Эвелин Ван Эндел. С самого приезда четы Ван Эндел все слуги работали не покладая рук. Хозяйка дома оказалась весьма требовательной. Она с большим энтузиазмом искала и находила пятна на перилах лестниц и пыль на каминной полке, беспрестанно жаловалась, что утренний шоколад недостаточно горячий и вообще не удовлетворяет ее утонченного вкуса. За малейшую провинность можно было поплатиться работой. Судьба горничных висела на волоске.
На долю Свенсон выпала незавидная роль увольнять, и наказывать, и гонять всех от зари до зари, а не то она и сама могла оказаться на улице в любой момент.
Густав Ван Эндел, рыхлый, бородатый толстяк, тихий и спокойный, казалось, вовсе не замечал постоянных жалоб жены. Ведение домашнего хозяйства он полностью оставлял ей на откуп. Мистер Ван Эндел каждое утро выпивал с женой чашечку кофе, затем ровно в семь завтракал в столовой и уходил в контору – делать деньги. Как говорили, дело он свое знал очень хорошо, денег у него было много.
И пока он весь день проводил в конторе, слуги с ног сбивались, стараясь угодить его требовательной жене. Миссис Ван Эндел завтракала только в своих покоях, потом нежилась в ванне, а днем встречалась с подругами. Они устраивали чаепитие в саду или обед благотворительного общества, главой которого была Эвелин Ван Эндел. Каждый вечер приносил новые хлопоты: то мистер и миссис Ван Эндел собирались в театр, то в один из многочисленных знаменитых нью-йоркских ресторанов.
Не реже чем раз в неделю о чете Ван Энделов упоминали в колонках светской хроники «Нью-Йорк ньюс» и помещали их фотографии на каком-нибудь обеде или званом ужине. После того как газеты просматривали экономка и кухарка, их подбирали горничные и наперебой читали о своих хозяевах. Те же, кто читать не умел, довольствовались фотографиями. Всех почему-то интересовала жизнь Ван Энделов в мельчайших подробностях.
Лана с интересом разглядывала зернистый снимок в газете.
– Она довольно красивая.
– А почему бы ей не быть красивой? – отозвалась Джонни, зашедшая в кухню выпить стакан воды. – Ее причесывают, ухаживают за ее ногтями, специальная швея подгоняет все ее платья, чтобы скрыть недостатки фигуры.
– А у нее есть недостатки?
Джонни рассмеялась:
– Конечно, ее отражение в зеркале – само совершенство. – Она ткнула пальцем в фотографию. – Могу поклясться, что все эти олухи считают ее чуть ли не ангелом во плоти за ее благотворительность.
Лана подхватила газету.
– А что плохого? По-моему, прекрасно, что она посещает сиротские приюты и собирает деньги в помощь вдовам полицейских.
– Ага, и при этом увольняет служанку, если та подаст шоколад недостаточно горячим.
Лана пожала плечами:
– Она у себя дома, Джонни. Имеет право устанавливать любые правила.
Джонни наклонилась к Лане, чтобы их не подслушали, и проговорила:
– По мне, так вся эта благотворительность только напоказ. Если бы она и в самом деле была таким уж ангелом, так направила бы свои усилия на наведение порядка в собственном доме.
– Ты об Уилтоне?
– Я слышала, он нашел Шведку. Она поступила на работу к Карнеги.
Глаза Ланы расширились от ужаса.
– Он не… что он сделал?
Джонни пожала плечами:
– Кто знает? На работе она больше не появлялась, и вообще с тех пор ее никто не видел.
– Так, может, она увидела его и сбежала?
– Возможно. – Джонни направилась к двери. – А может быть, он добился своего и она решила оттуда уйти.
Оставшись одна, Лана принялась за газету. Чтобы отогнать страшные мысли о судьбе бедной девушки, она стала читать колонку светской хроники репортера Фарли Фэрчайлда. Затем прочитала всю газету от корки до корки, стараясь запомнить как можно больше незнакомых слов. Другие девушки в основном рассматривали фотографии, а Лана заставляла себя читать все подряд, особенно если предмет ей был незнаком. Она всегда тянулась к знаниям и даже теперь старалась учиться всему, чего не знала.
Закончив читать, она снова взглянула на улыбающихся ей с фотографии мистера и миссис Ван Эндел. Она знала своих хозяев только по этим изображениям. В доме ей ни разу не доводилось их видеть. И слава Богу, что они не утруждали себя визитами на кухню, справедливо ожидая, что Свенсон сама позаботится о том, чтобы все их желания немедленно выполнялись.
Но вся эта повседневная суета не шла ни в какое сравнение с тем, что началось на этой неделе. В помощь кухарке наняли полдюжины людей. Ван Энделы решили устроить званый ужин. И непросто ужин, объясняла Свенсон. Ожидаются все сливки общества, и среди них – особый гость. Дело в том, что во время своего путешествия по Европе мистер и миссис Ван Эндел были представлены самой английской королеве. И хотя царственная особа не могла почтить своим присутствием радушных хозяев, ее кузен оказал им честь и принял приглашение.
Свенсон просто места себе не находила, все проверяла, как идут последние приготовления.
Кухарка, запыхавшись, влетела в кухню с грудой чистых полотенец. Бросив свою ношу на стол, она обернулась к Лане. Девушка мыла посуду, руки ее были по локоть в горячей воде.
– Как закончишь с котлами и сковородками, ступай в столовую.
Лана, конечно, знала, как отыскать столовую. Но ей запрещено было туда ходить. Весь ее день проходил на кухне и в прачечной.
Перемыв посуду, Лана, как было приказано, направилась в столовую и застыла в дверях, удивленно разинув рот. Такой огромной комнаты она в жизни не видела. И в ней туда-сюда сновали слуги в бешеной суматохе. Садовник распоряжался, как расставить вокруг мраморного камина огромные напольные вазы, увитые живым плющом. Свенсон раздавала команды девушкам, вызванным из: прачечной, чтобы начистить до блеска столовое серебро.
Посреди огромной комнаты стоял массивный стол, за которым без труда можно было усадить тридцать с лишним человек. Стол и стулья из красного дерева были отполированы до блеска. В центре стола, на сложенных в несколько раз полотенцах, стояли две горничные и тщательно протирали хрустальные люстры под потолком. Еще одна девушка драпировала кружевом края стола. С другой стороны на серебряном подносе были собраны красивые чайные и кофейные сервизы. На еще одном подносе стояла хрустальная чаша для пунша и несколько дюжин таких же хрустальных чашечек.
Окна комнаты выходили на прекрасный летний сад, и можно было увидеть безупречно остриженные самшитовые деревья, красочные клумбы однолетних цветов. Тут и там стояли каменные скамейки и мраморные фонтаны. Несколько юношей, забравшись на стремянки, под неусыпным оком экономки мыли окна столовой с наружной стороны дома.
Кухарка кивком указала на сервировочный столик с великолепным фарфором:
– Отвези это на кухню, вымой и просуши. Я приду и проверю, как только закончу здесь.
У Ланы помутилось в голове от подобной роскоши. Сколько же стоит все это богатство?
Она катила столик через холл и мечтала побыть здесь хоть немного дольше и рассмотреть как можно лучше всю эту красоту. В этом доме, наверное, с дюжину таких огромных комнат. Интересно, все они блещут таким же богатым убранством? Она не могла себе этого даже представить, но была уверена, что это так и есть.
Лана тщательно перемыла и вытерла весь фарфор и разложила его на полотенце в ожидании кухарки. Наконец толстуха, раскачиваясь из стороны в сторону, как утка, появилась в дверях кухни, бормоча что-то себе под нос.
Она рассеянно окинула взором посуду и кивнула в знак одобрения:
– Отнеси все это обратно в столовую и оставь в тележке, чтобы осталось их только расставить.
– Да, мэм. – Лана опрометью бросилась в столовую, которая уже успела изрядно преобразиться.
Стол был накрыт кружевной скатертью и уставлен небольшими вазами с белыми розами. Вся комната наполнилась их ароматом.
Лана замешкалась, завидев картину на дальней стене. Это был морской пейзаж. Он напомнил ей о далекой Ирландии. На небольшом клочке земли стоял маленький домик. Море с силой швыряло пенные волны на песчаный берег. Одинокая женщина всматривалась в бескрайние морские просторы, и где-то там вдалеке едва виднелось крошечное рыбацкое судно.
Сердце ее сжалось от невыразимой тоски, такой сильной, что Лана закрыла рот рукой, чтобы не закричать.
– Эй ты, Ирландка, – позвала Свенсон, вернув ее в реальность.
– Да, мэм. Простите, я не хотела здесь задерживаться. – Лана направилась к двери.
– Подожди, – велела экономка и окинула ее строгим взглядом.
Лана подумала, что у нее испачкалась юбка. В конце первой недели работы Лана получила два форменных платья и два передника. Ей было велено каждый день надевать чистый комплект.
– Я надела это платье только сегодня утром, мэм. Но я с самого рассвета работала на кухне. Если оно испачкалось, я…
Экономка махнула рукой, приказывая замолчать.
– Да, подойдет, – только и сказала она.
– Что подойдет?
– Я скажу кухарке, что сегодня ты не будешь больше помогать ей на кухне – там и без тебя хватает помощников. Ты понадобишься мне в гостиной.
– В гостиной? – Лана, как попугай, вторила экономке, не в силах взять в толк, чего от нее хотят. – Но ведь я даже не знаю, где это.
– В свое время узнаешь. А пока пойди смени платье и передник и приведи волосы в порядок.
– Волосы… – Лана инстинктивно потянулась к голове, но отдернула руку. – Да, мэм.
– Поторопись, времени мало. Как будешь готова, спускайся в кухню.
Все еще в недоумении, Лана опрометью бросилась в прачечную за чистой одеждой, а затем поднялась наверх. Здесь, в комнате на чердаке, несколько девушек тоже переодевались и причесывались.
– Будешь прислуживать за столом? – спросила Джонни.
– Прислуживать? – удивленно переспросила Лана. – Свенсон ничего такого не говорила.
– Если она велела тебе переодеться, значит, хочет чтобы ты хорошо выглядела перед гостями. Готова поспорить, ты будешь прислуживать гостям, как и все мы, – заявила Джонни и с важным видом добавила: – Я буду принимать у них пальто и накидки у парадной двери.
У Ланы руки вспотели от волнения, но она вместе со всеми спустилась в кухню, где их уже ожидала Свенсон. Она тоже принарядилась: на ней было черное платье, волосы собраны в аккуратный пучок на затылке.
Часть горничных отвели в столовую и объяснили их обязанности. Остальные прошли в гостиную. Экономка вручила Лане серебряный поднос.
– Ты будешь ходить по комнате и предлагать гостям шампанское.
– Как ходить?
– Медленно и осторожно. Если гости столпятся в кучу, отойди в сторонку и жди. Ты не должна прерывать их беседу. Понятно?
Лана кивнула, у нее от страха пересохло в горле.
– Я к такому не привыкла. Уж лучше мне на кухне…
– Знаю. – Свенсон нахмурилась. – Но ничего не поделаешь. Старайся ничего не уронить и смотри не облей кого-нибудь из гостей шампанским.
От этих слов у девушки бешено заколотилось сердце.
– Но я…
– Молчи. И делай, что тебе говорят.
– Да, мэм. – Лана уставилась в пол и стояла так, пока экономка раздавала приказания другим горничным.
Не успела Лана осознать, что ее ожидает, как начали прибывать гости. И ей ничего другого не оставалось, как только замереть неподвижно с серебряным подносом в руках. Перед ее глазами проходила вереница приглашенных.
Никто из гостей не хотел оказаться в числе первых, но и последними приезжать было не очень удобно, поэтому они, подобно бурлящим морским волнам, прибывали толпами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30