– Приходи после ленча, я сделаю, – сказала она, не обращая внимания на их шутки.
Брентон, занятый получением платы за товар, ничего не заметил. Механик Чарли, пришедший за новой бритвой, заинтересовался схемами водных сооружений и вызвался осмотреть предполагаемое место водосброса после того, как сменится с вахты.
Дели сидела на верхней палубе у дверей каюты и штопала пуловер. Он немного свалялся подмышками, и от него исходил терпкий запах мужского пота.
Алекс и Мэг спали, Гордон и Бренни лежали на своих койках, рассматривая картинки в книжках. Это было самое спокойное для нее время дня. Целая куча выстиранного белья ждала утюга и починки, а она тратит время и силы на художественную штопку, которая могла бы удивить саму тетю Эстер.
– Ну, как дела?
С берега ей махал белокурый юноша, владелец пуловера. Он был одет в чистую светло-голубую рубашку. Кудри его были смочены водой и приглажены щеткой.
– Еще не готово. Поднимайтесь сюда, – пригласила Дели.
Взойдя на борт, он придвинул плетеный стул и наклонился, чтобы посмотреть на ее работу.
– Потрясающе! – выдохнул он, трогая заштопанное место пальцами. – Знаете, это действительно…
– …чертовски любезно с моей стороны, – закончила за него Дели, и оба весело рассмеялись.
– Тсс! Дети спят…
Они перешли на полушепот. Это придало их беседе оттенок интимности. Она чувствовала себя легко и свободно, как если бы сидела с давним другом.
– Ну, вот! Собственно говоря, это следовало бы отутюжить, но… По крайней мере, не будет распускаться дальше.
– Это просто чудесно! – он взял пуловер из ее рук и начал энергично натягивать его через голову.
– Стойте! Вы надеваете его задом наперед!
– Я хочу, чтобы заштопанное место было ближе к сердцу! – взгляд, который он бросил на Дели, был более чем выразительным.
Она покраснела и поднялась с места со словами:
– Пора будить детей.
Она заглянула в свою каюту: Мэг все еще крепко спала в своей кроватке. В соседней каюте мирно посапывал Алекс. Из салона донесся голос Гордона:
– Можно нам вставать, мамочка?
– Вставайте. Вам помочь обуться или вы сами?
– Ну, я пошел, мадам! Еще раз – большое спасибо.
– Не за что, – ее ответ прозвучал сухо и официально. – Я уверена, что ваша мама сделала бы это лучше.
Надевая пуловер, он взъерошил свои светлые кудри и теперь выглядел таким юным и таким привлекательным, что Дели испугалась за себя.
Подошел Гордон, шлепая по доскам палубы незашнурованными башмаками. Он приветливо поздоровался с незнакомцем. Дели пошла обувать Бренни. Когда она вернулась, Гордон и молодой человек увлеченно спорили о способах рыбалки. Юноша обещал Гордону показать, как надо правильно ставить снасть на треску, чтобы рыба не могла сойти. Пусть только мальчик спустится с ним к воде.
– Можно, мамочка? – Гордон смотрел на нее умоляющими глазами.
– Право, не знаю… Маленькая сейчас проснется. Как далеко это место?
– В двух шагах, мадам.
– Хорошо, подождите минуту, – Дели взглянула на спящих детей и потянулась за шляпкой, которую надевала теперь очень редко. Она считала, что головной убор придаст ей солидность, подчеркивая ее положение замужней женщины.
Вчетвером они спустились к озеру. Она боялась выпустить мальчиков из вида: как бы они не заблудились в этих безлюдных местах.
Когда они вернулись назад, настроение у нее было приподнятое, будто она сбросила с себя груз прожитых лет. Ее не тревожила мысль, что она никогда больше не увидит этого юношу, но он сделал ее счастливой в тот день; обновленная и помолодевшая, она увидела в нем двух своих возлюбленных – Адама и Брентона. И это пробудило в ней нежность к мужу, чувство, посещавшее ее теперь крайне редко.
Она собиралась рассказать ему об этой прогулке вечером, но за послеобеденным чаем Гордон выложил, что они ходили гулять с «дядей из лагеря», и что он приходил на судно и «разговаривал с мамой».
Дели начала объяснять, как она предложила починить пуловер; это звучало теперь странно и неубедительно. Она не могла объяснить такое побуждение воспоминанием о кузене. Брови Брентона сошлись на переносице, его шея покраснела, на ней вздулись вены. Дети умолкли и напряглись в тревожном ожидании. Ночью, когда они остались одни, он накинулся на нее с бранью.
– Разве я не говорил тебе, чтобы ты не покидала судно без меня?!
– Да, но детям очень хотелось пойти, и это был такой милый юноша…
– «Милый юноша»! Сколько времени он пробыл здесь, на борту! Тебя, похоже, потянуло на молодого, сука!
Она молчала, слишком уязвленная, чтобы отвечать. Может, она ослышалась? Весь вид его доказывал обратное.
– Ты, видно, захотела поменять своего старого хромоногого мужа на «этого милого юношу»? – Он возбужденно ковылял по каюте, помогая больной ноге руками.
– Ради Бога, Брентон, не сходи с ума! Ничего не было, мы поговорили немного, пока я заканчивала починку, а потом пошли на берег вместе с детьми…
– Я, кажется, видел его по дороге сюда… Рыжий доходяга, я могу перешибить его одним пальцем. Так значит, я для тебя уже недостаточно силен? – Он стиснул ее запястье стальной хваткой.
– Сколько виски ты принял сегодня? – презрительно спросила она.
– Нисколько! Я пьян без виски. – Он тянул ее за руку вниз, пока не поставил на колени. – Что было еще? Говори!
– Пусти меня! Пусти! – Она яростно сопротивлялась и колотила его свободной рукой, пытаясь укусить его жесткую коричневую руку. Наконец, он отшвырнул ее от себя, и она упала на пол, сжавшись в комок.
Она понимала, что так взбесило его: вид другого мужчины, который был молод. Его выводила из себя мысль, что сам он старится. Она медленно поднялась на ноги, потирая ушибленное плечо. Если бы только здесь был Бен! Она вспомнила Бена, который был так нежен с ней, так любил ее. Какое счастье, что она не рассказала о нем мужу!
– Ты – круглый идиот! – холодно произнесла она. – Если бы я хотела найти тебе «замену», как ты это называешь, я уже давно могла бы сделать это. Неужели ты думаешь, что у меня не было поклонников в Мельбурне? Ты ни разу не подумал о том, чтобы поехать вместе со мной, но я оставалась тебе верна. А теперь ты устроил мне сцену ревности из-за парня, которого я увидела первый раз в жизни! И все из-за того, что он заставил тебя почувствовать свой возраст!
С горьким удовлетворением она отметила, что достигла цели. Брентон вдруг притих и направился к двери. Вдруг он снова повернулся к ней и принял угрожающий вид.
– Прочь с моих глаз! Вон отсюда!
Она вышла с высоко поднятой головой и начала дефилировать взад и вперед по дальней, неосвещенной части палубы. Так ему и надо! Впредь будет выбирать слова, разговаривая с женой! В конце концов она все ему прощала: и ту девку в трактире, и пассажирку с желтыми шпильками, Несту, а сколько было других?
Ее мысли крутились у края черной пропасти. Впервые в жизни она поняла значение пословицы: «У нее голова пошла кругом». Между ними все кончено, должен же быть предел!
Она пошла на корму, спустилась в шлюпку, дрожащими пальцами отвязала непослушную веревку. Пройдя на веслах под мостом, она долго гребла без цели по широкой глади озера; звезды над ее головой медленно перемещались в сторону запада; на темной воде плясали их белые отражения.
34
В низовьях реки еще оставалось много судов: торговые пароходы, рыбацкие шхуны, плавучие домики, лодчонки «китоловов Муррея» и еще странного вида суденышки, приводимые в движение педалями, точно швейные машины. Недостатка в собутыльниках не было, и Брентон из ночи в ночь не являлся домой.
Дели твердо решила не спать с ним больше и не беременеть. Она ему не простила.
– Если я не могу получить то, что мне надо здесь, я всегда получу это в другом месте, – сказал он однажды ночью, когда она оттолкнула его. Он оделся и ушел – до следующего утра.
После этого он оставил ее в покое. Дели убеждала себя, что именно этого она и добивалась, но ей было не по себе. Несколько раз она пыталась рисовать, пока дети спят. Надо было хотя бы не утратить наработанный уровень. Чаще всего, однако, она ложилась спать вслед за детьми.
Примерно месяц спустя Брентон вернулся домой раньше обычного – она едва успела задуть лампу. Она тихонько лежала в теплой пахнувшей керосином тьме. Под обшитым панелями потолком гудели комары. Она слышала тяжелое и частое дыхание Брентона, раздевавшегося близ ее койки (каюта была тесная) и видела его коренастую фигуру на фоне освещенного дверного проема. Сейчас он заберется на верхнюю койку…
И тут ее предательское тело возжаждало его. Она жадно прислушивалась к его дыханию, ловила каждое его движение. Ей хотелось, чтобы он оказался рядом.
«Я не хочу его! – яростно убеждала она себя. Я ненавижу его!» Но когда минуту спустя он начал шарить в темноте, ища ее койку, Дели захлестнула волна радости.
– Нет… я устала, – безвольно пробормотала она. Он самоуверенно засмеялся:
– Ты хочешь меня, я знаю.
В конце концов он мне муж, подумала она в последний момент, перед тем, как ее плоть взяла верх над разумом. Вспоминая потом об этой ночи, она не могла отделаться от мысли, что стала жертвой предательства – ее снова подвела чувственность.
Уже не в первый раз ей диктовал не разум, а тело, решая ее судьбу помимо ее воли. Оно не хотело повиноваться ей, когда она всей душой желала отдаться Адаму; оно помешало ей продолжить обучение в Художественной школе и побудило выйти замуж; по женской слабости она потеряла столько лет, рожая и воспитывая детей; это изматывало ее, истощало творческую энергию, заставляло тратить лучшие годы жизни на тяжелую и отупляющую домашнюю работу.
Нет, что ни говори, правы были святые подвижники, когда умерщвляли свою плоть, истязали себя постом и бичом, чтобы усмирить презренное и грешное тело. Оно не такое уж слабое, оно очень сильное, ибо за ним стоит тяга к жизни, к воспроизведению себе подобных. Оно находится в постоянном конфликте с разумом, с жизнью духа.
Ей следовало бы, с отчаянием думала она, вступить в какую-нибудь аскетическую секту с непреложными правилами: пост, воздержание, уединение – вот к чему она страстно стремилась и чего была почти лишена. В одиночку ее дух не сможет победить зов плоти.
Алекс был любознательный ребенок с пытливыми, но настороженными глазами. Его влекло все, что движется, все живое, начиная с зеленой гусеницы, которую он однажды отыскал в капусте, до красивого мотылька с золотой пыльцой и малиновыми пятнами на крыльях. Однажды он принес Дели пойманное насекомое, крепко зажав его в потном кулачке, и очень расстроился, увидев, что пыльца облетела.
В другой раз он нашел бледно-зеленые куколки оранжевого странника и положил их в картонную коробку, выстланную мелкими веточками хлопчатника. Он так часто трогал их руками, что все, кроме одной, погибли.
Дели видела, как он, затаив дыхание, наблюдал отчаянные усилия насекомого выйти на свет: вот расщепился ставший уже прозрачным кокон, вот высунулось одно, примятое, крылышко…
– А ей не больно? – то и дело спрашивал он у матери.
– Рождаться на свет бывает очень и очень нелегко. Но это стоит борьбы.
«Стоит ли? – подумала она, наблюдая отчаянные усилия бабочки и вновь удивляясь жестокой безличной силе жизни. Наконец, новое существо появилось на свет целиком – жалкое, дрожащее, со смятыми крылышками, похожими на листики в полураскрывшейся почке, оно отдыхало, лежа на траве. Дели с жалостью смотрела на это беспомощное создание, которому предстояло либо упасть ветреным днем в воду, либо погибнуть от зимнего холода, либо стать добычей птицы или ящерицы. На песчаном берегу, близ которого они стали на ночлег, Алекс поймал маленькую ящерицу – геккона. Он схватил ее за хвост, и в следующий миг ящерица исчезла, а в руке у Алекса остался противный обрывок, похожий на извивающегося червя. Ребенок с воплем бросил его, и тот завертелся на песке, атакованный муравьями.
– У нее отломился хвост! Отломился хвост! – горько рыдал мальчик, прибежав к матери.
Дели пыталась ему объяснить, что ей не больно, что ящерицы сбрасывают хвост в минуту опасности, чтобы обмануть своих врагов. Но Алекс был безутешен – он не поверил, что у ящерицы отрастет новый хвост. Если ему самому отрубят большой палец на ноге, разве он вырастет снова?
Его приводили в восторг маленькие ласточки, из года в год гнездящиеся под карнизом кормовой палубы. Они не улетали на зиму, как, по словам мамы, делали другие ласточки, покрывая очень большое расстояние над морем – до самой Японии, а оставались на судне и летом, и зимой, путешествуя вместе с ним вверх и вниз по Муррею.
Он любил смотреть, как кружат они вокруг плывущего судна, как проносятся мимо рулевой рубки, облетают корабль и возвращаются к своим гнездам. Спинки у них точно темный сатин. Они не боятся людей. Если засунуть руку в одно из маленьких глиняных гнезд, можно потрогать птенцов. Ласточки не будут иметь ничего против этого, думал Алекс, вот только мама не разрешит ему забраться на перила ограждения. Он еще маленький, не умеет пользоваться веслами и в лодку спускаться ему не разрешают без помощи взрослых, потому что плавать как следует он еще не научился.
Однажды, когда Гордон с отцом пошли на ферму, чтобы показать свои новые товары, Алекс и Бренни стояли на корме, у проволочного заграждения. Две ласточки с мошками в клюве пролетели над ними к своим гнездам. Оттуда доносился возбужденный писк птенцов.
– Я заберусь на перила и загляну туда, – сказал Алекс.
– И получишь трепку, – безучастно сказал Бренни. Он был зол на отца из-за того, что тот не взял его с собой.
Алекс подпрыгнул и перекинул пухлую ножку через перила. Снаружи была прибита рейка шириной в несколько дюймов. Он уцепился за нее одной рукой, тогда как другой рукой стал шарить под карнизом. Но рука была коротка и не доставала до гнезда.
Под ним струилась зеленоватая бархатная вода, в которой плавало сверкающее солнце. Мальчик видел на ее поверхности крошечных букашек, даже цветочную пыльцу. Он сплюнул скопившуюся слюну и пронаблюдал расходящуюся вокруг нее рябь на воде, на золотистых волнах, поднимающихся над килем.
Ребенок просунул большой палец ноги в отверстие сетки, зацепился за нее и повис с внешней стороны ограждения. Его темные кудри свисали вниз, лицо побагровело от прилившей крови. Пальцы мальчика нашарили край гнезда, он ощутил что-то теплое и пушистое и вздрогнул от восхищения. Но тут его нога соскользнула с решетки, и он с коротким криком упал вниз, головой в воду.
Дели была на камбузе; она готовила дочурке картофельное пюре. «Главный отравитель» громыхал на рабочем столе посудой. Вдруг вбежал Бренни и объявил:
– Алекс за бортом!
Она бросила кастрюльку на пол и выбежала. Кок, который никогда не обращал внимания на детей, тупо посмотрел ей вслед. Увидев вывалившееся на пол пюре, он начал удивленно крутить свой длинный, порыжевшей от табака ус.
Алекс упал со стороны судна, обращенной не к берегу, а к реке. Дели понимала, что в любой момент его может снести течением. Лицо его было в воде, руки и ноги еле двигались.
Сбросив обувь, она прыгнула в воду и схватила сына. Первым делом она перевернула его лицом вверх. Он был в полубессознательном состоянии. Подгребая одной рукой, она тащила его за волосы. Почувствовав под ногами вязкое дно, она издала вздох облегчения.
Еще не достигнув берега, она взяла сына за ноги и перевернула вниз головой. Из его рта и ноздрей хлынула вода, он начал кашлять и кричать. Когда-то, много лет назад, ее самое спасали таким же образом…
Не снимая мокрой одежды, она держала на руках сына, успокаивая и утешая его. На берегу появился Брентон, сопровождаемый Гордоном.
– Что случилось? Ты упала в воду?
– Не я, а Алекс, – зубы ее стучали от холода. – Если бы Бренни не сказал мне, мы бы лишились сына.
– Как же тебя угораздило? Ты залезал на перила? – спросил отец.
– Д-да, папочка! Я хотел посмотреть гнездо ласточек.
– О, Алекс! Как можно быть таким упрямым. Ведь ты мог…
– Минуту, Дели! Ну, Алекс! Теперь ты проделаешь это снова!
– Да ты что? – вскричала Дели.
– Тихо! – Он взял дрожащего мальчика и отнес на палубу. Там он поставил его на рейку, прибитую снаружи ограждения. Мальчик судорожно вцепился в перила. Сбросив с себя рубашку и ботинки, Брентон прыгнул за борт.
– Прыгай! – крикнул он.
– Не хочу! Не буду! Алекс боится воды…
– Прыгай, тебе говорят! Не бойся – папочка тебя поймает.
То ли Алекс сорвался от испуга, то ли прыгнул, только он со слабым криком полетел в воду. Брентон сразу же заключил его в свои объятия.
– Не смей бояться! Делай, как я тебе скажу: переворачивайся на спину и плыви! – Некоторое время он поддерживал его головку, потом потихоньку отпустил ее. – Ну, как? Правда ведь, это не трудно? Не прогибайся, просто лежи на спине, как в постели. И если тебе случится упасть в воду, просто держись на воде и жди, пока не придет кто-нибудь из взрослых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81