Достаточно такой пакетик просто вложить в специальный преносной сканнер, как отпечаток прямо с места можно ввести в базу данных, а также получить по беспроволочному интернету результат. Хотя окончательное заключение по отпечаткам всё равно обязан сделать человек. Компьютерный поиск хорош как средство экономии времени, но глаза эксперта он пока заменить не в саостоянии. Сама работа по снятию отпечатков с поверхностей особого ума не требует, но отнимает уйму времени. Судебный медик быстро переквалифицировался в рядового техпомошника – лишние руки в таком деле не помешают. Вскоре вся полировка запестрила гряными пятнами от разнообразных напылителей.
К вечеру Ване довели приказ из Катара – для него с работой во дворце покончено, завтра по светлому времени необходимо принять участие в захвате центральной багдадской тюрьмы, вернее ничего захватывать не надо, надо все задокументировать. Следовало перейти под командование к некому Арнольду Люису, капитану маринов – ему наказано забрать гражднаского эксперта Айвана Доу под свою опеку. Сейчас тот находится на улице Адавиях, что почти в сердце города, где-то между Кафаном и Фирдоуз. Занимается эвакуацией пленных, взятых морскими пехотинцами. Говорит, что там остносительно безопасно, но в тюрьму пойдут только утром, после того как он свезет пленных в аэропорт (до взятия тюрьмы Абу Гхурайб, кэмп Кроппер являлся глявным местом сосоредоточения пленных в багдадском регионе. В русских интернет-изданиях эту тюрьму почему-то называют Абу Грейб, наверное по принципу испорченного телефона, сняв неудачную фонетическую кальку с ее упрощенного написания в англо-язычных масс-медиа ). Хоть тюрьма Абу Гхурайб и центральная, но расположена совсем не в центре, а милях в двадцати на запад от Багдада за пригородом Батра. Из района площади Кафан туда можно добраться напрямки через Талибию (к афганским талибан это географическое название никакого отношения не имеет ) и дальше через район Аль Касимию. Но наш путь будет крюком, вначале проидем через краешек Мансура, самого дорогого района, а потом разворот и прямиком через восточные районы. На юг пока нелзя – Кадви и Рашиид все еще не спокойны, получается единственный путь выхода – в направлении, диаметрально противоположном от Батры. Такая неблизкая география с запутанностью предполагаемого маршрута в виде громадного крюка и длинющими городскими концами, обуславливается единственным фактором – шириной улиц. Чем шире, тем лучше, потому что tank friendly, (букв. «дружественно для танков» ). Вот и двинемся танкодружественным путем зигзагами через город, да назад в кэмп, а потом уже совсем «огородами, да по околице» в самую страшную из иракским тюрем. Халява кончается, похоже начинается настоящая работа. Уж там то, в отличие от дворца, точно куча следов преступлений. Известие несколько огорчило Ваньку – во-первых, пролетало намечаемое на вечер распитие благородного вина, уж четыре бутылки точно разопьются без него, а во-вторых беспокоил вопрос сна, ведь это будут третьи сутки на ногах, совсем не шутка! Действие чудесной таблетки проходило, глаза опять стали красными, а движения вялыми.
Ваня извинился перед Феррари, что работу свою он заканчивает и идет немедленно спать. А спать он будет до приезда некоего капитана Люиса. Это имя оказалось прекрасно известно Скотту – Люис был следователем из Эм-Пи (MP – military police, военная полиция ), и Феррари уже разок работал с ним. Ванька сложил свой набор, зевнул, затем в нарушение всех правил непрекосновенности сцены расследования бесцеремонно стащил одеяло с кровати и пошел спать на диванчик в ту же самую комнату посетителей. Полковника там уже не было, комната перешла в полное распоряжение к какому-то лейтенанту. Тот сидел за столом и составлял длинный отчет, то и дело сверяясь с разложеной рядом картой. На вопрос, можно ли тут поспать, лейтенант недумённо пожал плечами – мол диванов много, ложитесь на любой. Ванька бросил свое одеяло на ближайший, а потом попросил у лейтенанта чистый лист бумаги и фломастер. На этом листе он написал крупными буквами: «Капитану Люису. Эксперт Доу находится на втором этаже, третья (черная) дверь». Ваня спустился в холл. В холле было шумно от расположившихся там двух взводов пехотинцев. У входа к стне прислонили здоровый фанерный щит, сделав из него своебразную доску объявлений. Туда Ванька и повесил свой листок, прилепив его за углы клейкой лентой. Всё, наконец можно спать. Действие таблетки окончательно прошло, когда Ванька поднимался обратно по лестнице и брёл до заветного кабинета, то свинцовые ноги едва слушались. Дойдя, Ваня тяжело сел на диван. От усталости ему расхотелось даже снимать ботинки – так и залез обутым под президентское верблюжье одеяло.
Проснулся он от того, что кто-то над самым ухом громко гаркнул его имя. Перед ним стоял офицер морской пехоты с повязкой военной полиции на рукаве. Значит это и есть его новый соправаждающий, капитан Люис. Вместо приветствия Ванька сперва уставился на часы – четыре утра. Ладно, неполных шесть часов сна на войне уже не плохо. Встал, портяс протянутую руку, затем огляделся в поисках своего чемодана с набором EGK. Набора в комнате не было, а все диваны были заняты – на каждом спал солдат. Тут он вспомнил, что как сложил свой экспертный чемодан, так и оставил его в той самой спальне Саддама, где нашел необычный патрон и где вместе с Феррари снимал отпечатки. Еще большей оплошностью, граничащей с откровенной глупостью, было оставить свои фотоаппараты, ведь он даже не уложил их, а просто бросил на кровать, после того как стащил с нее одеяло. Прав был Рими – сильнейшее недосыпание вкупе со стимуляторами делают из человека дурака. Если перевести нуждающихся в отдыхе пехотинцев на имеющееся количество спален и диванов, то всё равно выходит страшный дефицит спальных мест, а поэтому скорей всего на той кровати сейчас кто-нибудь уже спит. Может это и хорошо, оставалась слабая надежда, что хоть фотаппарты долежат. А то ведь запросто солдаты их за трофей посчитать могут. Возможность остаться без фотодокументации по причине собственного разгильдяйстава сулила серьёзные неприятности. Но сильно подпорченное настроение имело и позитивную сторону – моментально согнало сон. Ванька в кратце объяснил ситуацию и пошел в спальные покои. Капитан, с интересом разглядывая дворцовую обстановку, поспешил вслед за ним.
Похоже, что в спальню Саддама больше никто не входил – Феррари перетянул двери лентами «crime scene» (место преступления ). Хуже было то, что он еще до кучи опечатал двери. У работающих в сыске вырабатывается инстинк на подобные печати – взломать такую без соответствующей записи рука не подымается. Капитан Люис неодобрительно вздохнул, внизу ждет транспорт, а ведь им еще надо присоедениться к колоне, а их задерживать в его планы не входило. Ваня решил заглянуть в комнаты, где по его мнению мог находитьдся Скотт, а уж если никого там не найдёт, то тогда уж придется взламывать печать самому, а потом вновь опечатывать спальню уже своей печатью с приложением записки, зачем он это сделал. К счастью Феррари отыскался быстро – дверь в кабинет Саддама была распахнута настеж, на полу были разложены какие-то найденные бумажки и документы, а между ними в коленно-локтевой позиции ползал следователь. За следователем, ступая между листков как цапля по болоту, ходил переводчик, рыжий американец-арабист. Скотт то и дело совал ему очередную бумажку и переводчик гордо произносил: «Накладная за номером одна тысяча восемьсот девять. Покупка мягких салфеток…». Увидев Ваню и капитана Скотт поднялся.
– Что, Айван, уезжаешь?
– Да, поедем Абу Гхурайб брать. Слушй, я в той спальне свою технику забыл. Не знаю на месте ли еще, я туда не заходил, там опечатано…
–Раз печать цела, то и твое барахло никуда не делось. Я там я потайной сейф в стене нашел. Вызвал спеца, завтра, точнее уже сегодня, вскрою. А так, похоже что самую важную находку в той комнате ты без меня сделал. С час назад мы получили первые дактилоскопические результаты – на той пуле президентские пальчики, а на коробке пальчики его министра Наджи Сабри Аль-Хадити. Этот мужик очень интересными связями с иностранцами ведал. Есть там и третий пальчик, в нашей базе данный до селе не фигурирующий. Вполне может быть, Айван, что ты был прав – патрончик то демонстрационный. Наверное принесли Саддаму на показ. Пуля та в титановом корпусе с тефлон-графитовым покрытием, сделана, как у наших СВАТовцев, ну знаешь, чтобы бронежилеты и каски пробивать. (SWAT – special weaponry and tactics, полицейские штурмовые спецподразделения ). Военные с подобным поражением уже встречались. Кстати, тоже под Муссаибом, где тот «Абрамс» непойми чем долбанули. Чует мое сыскное нутро, что история с необычной гранатой и этим патроном могут быть как-то связаны. Ладно, после своего тюремного рейда зайди ко мне – обсудим гипотетический вариант, что в Ираке работает некий испытатель нового стрелкового оружия. А пальчик Аль-Хадити косвенно подтверждает первоначальную версию, что испытатель этот иностранный, проходящий по его ведомству. Простая цепочка: кто-то передает патрон Хадити, а тот показывает его Саддаму и не смеет забрать назад из его рук. Так патрон оказывается в тумбочке. Логично?
К сожалению дефицит времени не позволял далее изощряться в предположениях и рабочих версиях. Ваня поспешил сорвать печать и забрать свои принадлежности. Его чемодан и фотоаппараты заботливо стояли у самого входа, а в углу спальни на стене у балдахина кровати обои были содраны и виднелась открытая потайная дверь размером с небольшую форточку, а за ней стальная дверь сейфа-тайника с дисковым кодовым замком. Внешняя дверка маскировалась стойкой балдахина и орнаментом обоев, а вот открыть ее, как объснил Феррари, можно было лишь повернув определенным образом маленький настенный светильник-ночник, что висел рядом на стене. Дверь же самого сейфа была густо запудрена люминисцентным черно-зеленым дактилоскопическим порошком. Уж тут Феррари постарался на совесть, сняв все что можно перед работой специалиста-взломщика. Согласно повешенным на дверку значкам выходило, что вначале здесь прошлись электростатическим пылесборником на предмет волос, перхоти, чешуек эпидермиса, волокон с одежды и пыли. Сейчас фильтр от этого «пылесоса», нагруженный микроскопическими находками лежит в специальном герметическом контейнере. Может и не дойдут руки, чтобы досконально изучить его содержимое, но тут уж закон криминалистики суров: не собраный вовремя вещдок как правило оказывается единственно необходимым. Лучше собрать, а потом никогда не коснуться, чем упустить. Поди потом разберись, кто кроме Саддама в тайник лазил! А вдруг там самый ценный документ с картой закладки вожделенного ОМП или золотого запаса Ирака. Хотя какой у них золотой запас – Саддам давным давно всё разбазарил. Но как бы там не было, но тэг (ярлык ) о проведенном обследовании на биологические микрокапли тоже был. Те, кто в этот тайник лазили могли чихнуть, кашлянуть, поцарапать палец, оставив чешуйки эпидермиса или слущенные клетки слюны. Как бы не были малы такие остатки, а современные методы ДНК-анализа вполне позволяют их идентифицировать. Тут правда есть одно «но» – для того чтобы такая находка стала информационно значимой, надо знать с чем такой результат сравнить. Ведь кроме Саддамовской семейки возможно много вариантов. Но принцып тот же – собери, сохрани, а анализ заказывай, если потребуется. Поэтому в специальных пробирках лежали многочисленные свабы – маленькие палочки-мазки с кончиками из специальной ваты для снятия биомаериала. Ну а уж под конец пальчики. Хотя если отпечаток накладывается на биопятно, то тут вначале отпечаток, а уж потом мазок. Как бы там ни было, но дворец еще порадует диктаторским тайнами.
Напоследок Ваня записал координаты Скотта. Тот, как и большинство криминалистов, временно обосновался в самом здании аэропорта и, похоже, найти его будет не трудно. Условились «созвониться» через два дня к вечеру, хотя вероятность, что оба будут «дома», оставалась зыбкой. Скотт глянул на часы – наступает утро и опять ночь без сна. Он обреченно вздохнул, пожал руки и пошел в кабинет дальше разбираться с найденными бумажками, а Айван и Арнольд поспешили на выход. Дворец полностью перешел в достояние военных – в нижних помещениях замели мусор, на входе появились часовые, а на въезде подобие КПП. Обживаемся, значит.
Арнольд Люис приехал на «Хаммере» с мигалками. Сейчас мигалки закрыты матерчатым чехлом, и принадлежность к военной полиции выдают только буквы МP на боку. В машине сидело двое солдат, мирно дремавших, пользуясь отсутстствием старшего. Люис громко хлопнул в ладоши, солдаты проснулись, помогли уложить Ванькин набор – просто засунули его под заднее сидение, стоявшее необычно – лицом назад, как в старых советских электричках. Следом залез Ванька. Ехать придется «задом на перед», да и сидеть не удобно – ноги больно упирались в ребро чемодана, и лучее, что он мог придумать, так это поставить на набор ступни, задрав колени выше ушей. Видать так, скрюченным с упором на «пятую точку», придется трястись полдня. На первый взгляд полицейский «Хаммер» выглядит обычно, но сразу за задними сидениями стоит решетка, дополненная листом толстого оргстекла с небольшим раздвижным окошком, а за ней лавочки как в русском ментовском «Бобике». Понятно зачем – арестованных возить. Ну а задние сидения развернуты, чтобы за этими самыми арестованными наблюдать. В такой «камере на колесах» много места для нормальных, в смысле свободных, пассажиров не предусмотрено. Люис связался с кем-то по рации, выверяя маршрут, место и время, где он должен подойти к колоне с арестованными. Наконец детали утрясли и капитан недовольно глянул на часы – колона должна отправится не раньше семи утра. Знать бы о такой нелепой задержке, то можно было и не устраивать гонку и спокойно поспать еще хотябы с час. Ванька решил показать Люису Дворец, но тут вышло еще одно недоразумение – их туда не впустил часовой! Всё, захваченный дворц за прошедшие сутки успел трансформироваться в штабной объект Американской Армии. Вход для посторонних только через комендантский пропуск. Пожалев о былой вольнице, ограничились беглым внешним осмотром, благо что начинало светлеть.
Еще раз вышли на связь. Наконец пора ехать. Утро пыльно-пасмурное, такое же как и предыдущее, если не темнее. От Дворца полицейский «Хаммер» пошел в сопровождении двух «Брэдли». Как подъехали к Тигру, то туман стал еще более желтым и плотным. Через пол километра «Брэдли» развернулись и ушли куда-то вбок. У Ваньки возникло чувство, что их «Хаммер» остался совсем один – беззащитная коробочка, везущая четырех человек в громадном 5-миллионом, совсем недружественном городе. Впереди Мост имени 14-го Июля, но машина поворачивает и уходит прочь от реки. Если не считать далекой стрельбы, то давольно тихо, кажется город вымер. Да и место здесь казённо-нежилое, парки какие-то, площадь непонятная – вроде как крытый плоский стадион на ней что-ли… Сверились с картой. Нет, не стадион – это Могила Неизвестного Солдата. Вау, прям как в Москве, разве что раз в сто больше! Получается что от Дворца отъехали всего ничего. Позади знаменитый на весь мир кружок перкрёстка улицы Аль Кинди, уж это место телевидение постаралось прославить, а вот и поворот на Яфу. Вперед по Яфе до пересечения с Хайфой (нет, не с той, что в Израиле). На перекрестке дымится здание Национальной Ассамблеи. Наконец Республиканский Мост Джумхуриях. Впрочем джумхуриях и есть республиканский… Прошли Площадь Тахрир. Получается солидный круг по объятому войной городу, и такая экскурсия совсем не в радость. Но вот пыльный туман немного поредел и из него прямо по улице Порт-Саида выступило нечто гиганское… Батюшки! Да это ведь первый, если считать от центра, монумент Двух Сабель! Из непонятных лепестков выходят две гиганских руки, высоко над проспектом скрещивающие высоченные сабли в форме арки. Дальнюю арку в пыли не видно, зато хорошо видны ряды громадных прожекторных колонн, как на стадионах. Парадную Площадь стали огараживать какими-то блоками. Туда сейчас прямого проезда нет, сворачиваем на Фылыстын (Палестинскую), но любопытство и небольшой запас времени позволяют сделять пятиминутную остановку. Выходим, идём к ближайшей сабле. Какой-то солдатик обнаружил, что между рукой и рукояткой находится давольно большая щель и залез туда -выглядивает как лилипут из руки Гулливера. Сейчас все его фотографируют в этом интересном месте. Тот довольно позирует. Молодой, пацан еще.
«Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную… пуговицы в ряд… идёт солдат по городу, по незнакомой улице…» – Ванькино подсознание выкинуло шутку, как всегда нелепую, но весьма характерныю для стрессовых ситуаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
К вечеру Ване довели приказ из Катара – для него с работой во дворце покончено, завтра по светлому времени необходимо принять участие в захвате центральной багдадской тюрьмы, вернее ничего захватывать не надо, надо все задокументировать. Следовало перейти под командование к некому Арнольду Люису, капитану маринов – ему наказано забрать гражднаского эксперта Айвана Доу под свою опеку. Сейчас тот находится на улице Адавиях, что почти в сердце города, где-то между Кафаном и Фирдоуз. Занимается эвакуацией пленных, взятых морскими пехотинцами. Говорит, что там остносительно безопасно, но в тюрьму пойдут только утром, после того как он свезет пленных в аэропорт (до взятия тюрьмы Абу Гхурайб, кэмп Кроппер являлся глявным местом сосоредоточения пленных в багдадском регионе. В русских интернет-изданиях эту тюрьму почему-то называют Абу Грейб, наверное по принципу испорченного телефона, сняв неудачную фонетическую кальку с ее упрощенного написания в англо-язычных масс-медиа ). Хоть тюрьма Абу Гхурайб и центральная, но расположена совсем не в центре, а милях в двадцати на запад от Багдада за пригородом Батра. Из района площади Кафан туда можно добраться напрямки через Талибию (к афганским талибан это географическое название никакого отношения не имеет ) и дальше через район Аль Касимию. Но наш путь будет крюком, вначале проидем через краешек Мансура, самого дорогого района, а потом разворот и прямиком через восточные районы. На юг пока нелзя – Кадви и Рашиид все еще не спокойны, получается единственный путь выхода – в направлении, диаметрально противоположном от Батры. Такая неблизкая география с запутанностью предполагаемого маршрута в виде громадного крюка и длинющими городскими концами, обуславливается единственным фактором – шириной улиц. Чем шире, тем лучше, потому что tank friendly, (букв. «дружественно для танков» ). Вот и двинемся танкодружественным путем зигзагами через город, да назад в кэмп, а потом уже совсем «огородами, да по околице» в самую страшную из иракским тюрем. Халява кончается, похоже начинается настоящая работа. Уж там то, в отличие от дворца, точно куча следов преступлений. Известие несколько огорчило Ваньку – во-первых, пролетало намечаемое на вечер распитие благородного вина, уж четыре бутылки точно разопьются без него, а во-вторых беспокоил вопрос сна, ведь это будут третьи сутки на ногах, совсем не шутка! Действие чудесной таблетки проходило, глаза опять стали красными, а движения вялыми.
Ваня извинился перед Феррари, что работу свою он заканчивает и идет немедленно спать. А спать он будет до приезда некоего капитана Люиса. Это имя оказалось прекрасно известно Скотту – Люис был следователем из Эм-Пи (MP – military police, военная полиция ), и Феррари уже разок работал с ним. Ванька сложил свой набор, зевнул, затем в нарушение всех правил непрекосновенности сцены расследования бесцеремонно стащил одеяло с кровати и пошел спать на диванчик в ту же самую комнату посетителей. Полковника там уже не было, комната перешла в полное распоряжение к какому-то лейтенанту. Тот сидел за столом и составлял длинный отчет, то и дело сверяясь с разложеной рядом картой. На вопрос, можно ли тут поспать, лейтенант недумённо пожал плечами – мол диванов много, ложитесь на любой. Ванька бросил свое одеяло на ближайший, а потом попросил у лейтенанта чистый лист бумаги и фломастер. На этом листе он написал крупными буквами: «Капитану Люису. Эксперт Доу находится на втором этаже, третья (черная) дверь». Ваня спустился в холл. В холле было шумно от расположившихся там двух взводов пехотинцев. У входа к стне прислонили здоровый фанерный щит, сделав из него своебразную доску объявлений. Туда Ванька и повесил свой листок, прилепив его за углы клейкой лентой. Всё, наконец можно спать. Действие таблетки окончательно прошло, когда Ванька поднимался обратно по лестнице и брёл до заветного кабинета, то свинцовые ноги едва слушались. Дойдя, Ваня тяжело сел на диван. От усталости ему расхотелось даже снимать ботинки – так и залез обутым под президентское верблюжье одеяло.
Проснулся он от того, что кто-то над самым ухом громко гаркнул его имя. Перед ним стоял офицер морской пехоты с повязкой военной полиции на рукаве. Значит это и есть его новый соправаждающий, капитан Люис. Вместо приветствия Ванька сперва уставился на часы – четыре утра. Ладно, неполных шесть часов сна на войне уже не плохо. Встал, портяс протянутую руку, затем огляделся в поисках своего чемодана с набором EGK. Набора в комнате не было, а все диваны были заняты – на каждом спал солдат. Тут он вспомнил, что как сложил свой экспертный чемодан, так и оставил его в той самой спальне Саддама, где нашел необычный патрон и где вместе с Феррари снимал отпечатки. Еще большей оплошностью, граничащей с откровенной глупостью, было оставить свои фотоаппараты, ведь он даже не уложил их, а просто бросил на кровать, после того как стащил с нее одеяло. Прав был Рими – сильнейшее недосыпание вкупе со стимуляторами делают из человека дурака. Если перевести нуждающихся в отдыхе пехотинцев на имеющееся количество спален и диванов, то всё равно выходит страшный дефицит спальных мест, а поэтому скорей всего на той кровати сейчас кто-нибудь уже спит. Может это и хорошо, оставалась слабая надежда, что хоть фотаппарты долежат. А то ведь запросто солдаты их за трофей посчитать могут. Возможность остаться без фотодокументации по причине собственного разгильдяйстава сулила серьёзные неприятности. Но сильно подпорченное настроение имело и позитивную сторону – моментально согнало сон. Ванька в кратце объяснил ситуацию и пошел в спальные покои. Капитан, с интересом разглядывая дворцовую обстановку, поспешил вслед за ним.
Похоже, что в спальню Саддама больше никто не входил – Феррари перетянул двери лентами «crime scene» (место преступления ). Хуже было то, что он еще до кучи опечатал двери. У работающих в сыске вырабатывается инстинк на подобные печати – взломать такую без соответствующей записи рука не подымается. Капитан Люис неодобрительно вздохнул, внизу ждет транспорт, а ведь им еще надо присоедениться к колоне, а их задерживать в его планы не входило. Ваня решил заглянуть в комнаты, где по его мнению мог находитьдся Скотт, а уж если никого там не найдёт, то тогда уж придется взламывать печать самому, а потом вновь опечатывать спальню уже своей печатью с приложением записки, зачем он это сделал. К счастью Феррари отыскался быстро – дверь в кабинет Саддама была распахнута настеж, на полу были разложены какие-то найденные бумажки и документы, а между ними в коленно-локтевой позиции ползал следователь. За следователем, ступая между листков как цапля по болоту, ходил переводчик, рыжий американец-арабист. Скотт то и дело совал ему очередную бумажку и переводчик гордо произносил: «Накладная за номером одна тысяча восемьсот девять. Покупка мягких салфеток…». Увидев Ваню и капитана Скотт поднялся.
– Что, Айван, уезжаешь?
– Да, поедем Абу Гхурайб брать. Слушй, я в той спальне свою технику забыл. Не знаю на месте ли еще, я туда не заходил, там опечатано…
–Раз печать цела, то и твое барахло никуда не делось. Я там я потайной сейф в стене нашел. Вызвал спеца, завтра, точнее уже сегодня, вскрою. А так, похоже что самую важную находку в той комнате ты без меня сделал. С час назад мы получили первые дактилоскопические результаты – на той пуле президентские пальчики, а на коробке пальчики его министра Наджи Сабри Аль-Хадити. Этот мужик очень интересными связями с иностранцами ведал. Есть там и третий пальчик, в нашей базе данный до селе не фигурирующий. Вполне может быть, Айван, что ты был прав – патрончик то демонстрационный. Наверное принесли Саддаму на показ. Пуля та в титановом корпусе с тефлон-графитовым покрытием, сделана, как у наших СВАТовцев, ну знаешь, чтобы бронежилеты и каски пробивать. (SWAT – special weaponry and tactics, полицейские штурмовые спецподразделения ). Военные с подобным поражением уже встречались. Кстати, тоже под Муссаибом, где тот «Абрамс» непойми чем долбанули. Чует мое сыскное нутро, что история с необычной гранатой и этим патроном могут быть как-то связаны. Ладно, после своего тюремного рейда зайди ко мне – обсудим гипотетический вариант, что в Ираке работает некий испытатель нового стрелкового оружия. А пальчик Аль-Хадити косвенно подтверждает первоначальную версию, что испытатель этот иностранный, проходящий по его ведомству. Простая цепочка: кто-то передает патрон Хадити, а тот показывает его Саддаму и не смеет забрать назад из его рук. Так патрон оказывается в тумбочке. Логично?
К сожалению дефицит времени не позволял далее изощряться в предположениях и рабочих версиях. Ваня поспешил сорвать печать и забрать свои принадлежности. Его чемодан и фотоаппараты заботливо стояли у самого входа, а в углу спальни на стене у балдахина кровати обои были содраны и виднелась открытая потайная дверь размером с небольшую форточку, а за ней стальная дверь сейфа-тайника с дисковым кодовым замком. Внешняя дверка маскировалась стойкой балдахина и орнаментом обоев, а вот открыть ее, как объснил Феррари, можно было лишь повернув определенным образом маленький настенный светильник-ночник, что висел рядом на стене. Дверь же самого сейфа была густо запудрена люминисцентным черно-зеленым дактилоскопическим порошком. Уж тут Феррари постарался на совесть, сняв все что можно перед работой специалиста-взломщика. Согласно повешенным на дверку значкам выходило, что вначале здесь прошлись электростатическим пылесборником на предмет волос, перхоти, чешуек эпидермиса, волокон с одежды и пыли. Сейчас фильтр от этого «пылесоса», нагруженный микроскопическими находками лежит в специальном герметическом контейнере. Может и не дойдут руки, чтобы досконально изучить его содержимое, но тут уж закон криминалистики суров: не собраный вовремя вещдок как правило оказывается единственно необходимым. Лучше собрать, а потом никогда не коснуться, чем упустить. Поди потом разберись, кто кроме Саддама в тайник лазил! А вдруг там самый ценный документ с картой закладки вожделенного ОМП или золотого запаса Ирака. Хотя какой у них золотой запас – Саддам давным давно всё разбазарил. Но как бы там не было, но тэг (ярлык ) о проведенном обследовании на биологические микрокапли тоже был. Те, кто в этот тайник лазили могли чихнуть, кашлянуть, поцарапать палец, оставив чешуйки эпидермиса или слущенные клетки слюны. Как бы не были малы такие остатки, а современные методы ДНК-анализа вполне позволяют их идентифицировать. Тут правда есть одно «но» – для того чтобы такая находка стала информационно значимой, надо знать с чем такой результат сравнить. Ведь кроме Саддамовской семейки возможно много вариантов. Но принцып тот же – собери, сохрани, а анализ заказывай, если потребуется. Поэтому в специальных пробирках лежали многочисленные свабы – маленькие палочки-мазки с кончиками из специальной ваты для снятия биомаериала. Ну а уж под конец пальчики. Хотя если отпечаток накладывается на биопятно, то тут вначале отпечаток, а уж потом мазок. Как бы там ни было, но дворец еще порадует диктаторским тайнами.
Напоследок Ваня записал координаты Скотта. Тот, как и большинство криминалистов, временно обосновался в самом здании аэропорта и, похоже, найти его будет не трудно. Условились «созвониться» через два дня к вечеру, хотя вероятность, что оба будут «дома», оставалась зыбкой. Скотт глянул на часы – наступает утро и опять ночь без сна. Он обреченно вздохнул, пожал руки и пошел в кабинет дальше разбираться с найденными бумажками, а Айван и Арнольд поспешили на выход. Дворец полностью перешел в достояние военных – в нижних помещениях замели мусор, на входе появились часовые, а на въезде подобие КПП. Обживаемся, значит.
Арнольд Люис приехал на «Хаммере» с мигалками. Сейчас мигалки закрыты матерчатым чехлом, и принадлежность к военной полиции выдают только буквы МP на боку. В машине сидело двое солдат, мирно дремавших, пользуясь отсутстствием старшего. Люис громко хлопнул в ладоши, солдаты проснулись, помогли уложить Ванькин набор – просто засунули его под заднее сидение, стоявшее необычно – лицом назад, как в старых советских электричках. Следом залез Ванька. Ехать придется «задом на перед», да и сидеть не удобно – ноги больно упирались в ребро чемодана, и лучее, что он мог придумать, так это поставить на набор ступни, задрав колени выше ушей. Видать так, скрюченным с упором на «пятую точку», придется трястись полдня. На первый взгляд полицейский «Хаммер» выглядит обычно, но сразу за задними сидениями стоит решетка, дополненная листом толстого оргстекла с небольшим раздвижным окошком, а за ней лавочки как в русском ментовском «Бобике». Понятно зачем – арестованных возить. Ну а задние сидения развернуты, чтобы за этими самыми арестованными наблюдать. В такой «камере на колесах» много места для нормальных, в смысле свободных, пассажиров не предусмотрено. Люис связался с кем-то по рации, выверяя маршрут, место и время, где он должен подойти к колоне с арестованными. Наконец детали утрясли и капитан недовольно глянул на часы – колона должна отправится не раньше семи утра. Знать бы о такой нелепой задержке, то можно было и не устраивать гонку и спокойно поспать еще хотябы с час. Ванька решил показать Люису Дворец, но тут вышло еще одно недоразумение – их туда не впустил часовой! Всё, захваченный дворц за прошедшие сутки успел трансформироваться в штабной объект Американской Армии. Вход для посторонних только через комендантский пропуск. Пожалев о былой вольнице, ограничились беглым внешним осмотром, благо что начинало светлеть.
Еще раз вышли на связь. Наконец пора ехать. Утро пыльно-пасмурное, такое же как и предыдущее, если не темнее. От Дворца полицейский «Хаммер» пошел в сопровождении двух «Брэдли». Как подъехали к Тигру, то туман стал еще более желтым и плотным. Через пол километра «Брэдли» развернулись и ушли куда-то вбок. У Ваньки возникло чувство, что их «Хаммер» остался совсем один – беззащитная коробочка, везущая четырех человек в громадном 5-миллионом, совсем недружественном городе. Впереди Мост имени 14-го Июля, но машина поворачивает и уходит прочь от реки. Если не считать далекой стрельбы, то давольно тихо, кажется город вымер. Да и место здесь казённо-нежилое, парки какие-то, площадь непонятная – вроде как крытый плоский стадион на ней что-ли… Сверились с картой. Нет, не стадион – это Могила Неизвестного Солдата. Вау, прям как в Москве, разве что раз в сто больше! Получается что от Дворца отъехали всего ничего. Позади знаменитый на весь мир кружок перкрёстка улицы Аль Кинди, уж это место телевидение постаралось прославить, а вот и поворот на Яфу. Вперед по Яфе до пересечения с Хайфой (нет, не с той, что в Израиле). На перекрестке дымится здание Национальной Ассамблеи. Наконец Республиканский Мост Джумхуриях. Впрочем джумхуриях и есть республиканский… Прошли Площадь Тахрир. Получается солидный круг по объятому войной городу, и такая экскурсия совсем не в радость. Но вот пыльный туман немного поредел и из него прямо по улице Порт-Саида выступило нечто гиганское… Батюшки! Да это ведь первый, если считать от центра, монумент Двух Сабель! Из непонятных лепестков выходят две гиганских руки, высоко над проспектом скрещивающие высоченные сабли в форме арки. Дальнюю арку в пыли не видно, зато хорошо видны ряды громадных прожекторных колонн, как на стадионах. Парадную Площадь стали огараживать какими-то блоками. Туда сейчас прямого проезда нет, сворачиваем на Фылыстын (Палестинскую), но любопытство и небольшой запас времени позволяют сделять пятиминутную остановку. Выходим, идём к ближайшей сабле. Какой-то солдатик обнаружил, что между рукой и рукояткой находится давольно большая щель и залез туда -выглядивает как лилипут из руки Гулливера. Сейчас все его фотографируют в этом интересном месте. Тот довольно позирует. Молодой, пацан еще.
«Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную… пуговицы в ряд… идёт солдат по городу, по незнакомой улице…» – Ванькино подсознание выкинуло шутку, как всегда нелепую, но весьма характерныю для стрессовых ситуаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37