Кто бы там ни был, смылся он крайне аккуратно. Чересчур аккуратно для полиции. И чересчур аккуратно для меня. Искали они отпечатки пальцев, но ничегошеньки не нашли.
В делах такого рода у них разработана нескончаемая тягомотина. Не стану утомлять вас каждой подробностью. По-видимому, данная процедура оказалась несостоятельной: тот парень им не по зубам. Но, конечно, полиции хотелось произвести арест. Вот они и предъявили обвинение мне.
Дело у них было построено на частице «не». Бог их знает, на что они надеялись. Может быть, они-то рассуждали иначе. Но поймите: одно дело, если бы у них замкнулась цепь убедительных косвенных улик и мне бы все сошло с рук только благодаря тому, что разделились голоса присяжных, и совсем другое – признать, что от истинного преступника не осталось ни пуха ни пера.
Какие улики свидетельствовали не в мою пользу? То, что в доме не оказалось и следа кого-то третьего! Да это свидетельствует только о их треклятой беспомощности, больше ни о чем. Убивает человек своего лучшего друга Ни с того ни с сего? Отыскали они хоть какую-то причину, хоть какой-то мотив? Первым делом они принялись искать женщину. Умственные способности у них-как у подписчиков бульварных газетенок. Прочесали наши денежные дела-и его, и мои. Попытались даже раскрыть какую-то связь с каким-то подпольем. Господи, знали бы вы, что это такое – терпеть перед собой лица, сошедшие со страниц комиксов, и сталкиваться с умами под стать лицам! Если вас когда-нибудь обвинят в убийстве, лучше уж повесьтесь в камере в первую же ночь.
Под конец они вцепились в шашечную партию. Бедные, безвредные шашки! Во все время игры мы с ним разговаривали, понимаете ли, и порой забывали даже, чей ход. Надо полагать, есть люди, способные взбелениться в споре о детской игре, но для меня это нечто совершенно непостижимое. Вы-то сами можете себе представить, как человек убивает друга во время игры? Я не могу. Если на то пошло, эту игру мы, помнится, начинали сызнова, и не один раз, а два; первый раз-когда коктейли готовил Эрл, а второй раз-когда смешивал я. Оба раза мы забывали, кому ходить. А полиция к этому придралась. Надо было им найти хоть тень какого-то мотива, а ничего получше они не могли придумать.
Разумеется, мой адвокат не оставил от их построений камня на камне. Благодарение Господу, у нас в ту пору царило повальное увлечение – в обеденный перерыв все как один играли в шашки. Очень скоро адвокат отыскал с полдюжины сотрудников, готовых поклясться на Библии, что ни Эрл, ни я никогда не принимали эту игру всерьез, да еще до такой степени, чтобы из-за нее передраться.
С другими мотивами полиция и вовсе не могла выступить. Полное отсутствие. Оба мы – и он, и я – вели образ жизни простой, заурядный, обыденный, открытый как книга. А полиция с чем выступила? Не могла отыскать того, за отыскание чего ей платят деньги. За это она решила послать человека в камеру смертников. Дальше ехать некуда.
– Звучит странновато, – заметил я.
– Да, – поддержал он с пылом. – Вот именно странновато. Они получили то, чего добивались: девять присяжных проголосовали за оправдание, трое – против, и тем самым полицейские уберегли честь мундира. Там еще оставался простор для намека, что они с самого начала вышли на верный путь поисков. Но можете себе представить, на что с тех пор похожа моя жизнь! Если вас, друзья, когда-нибудь постигнет нечто подобное, – удавитесь в камере в первый же вечер.
– Не надо так говорить, – возразил Логан. – Послушайте, вам пришлось нелегко. Хуже не бывает. Но черт возьми! Эта полоса кончилась. Теперь вы здесь.
– И мы здесь, – прибавил я. – Если это служит хоть слабым утешением.
– Служит ли утешением? – сказал Рид. – О Господи, да знали бы вы, каким еще утешением! Я никогда не смогу вам рассказать. Не горазд я на такие речи. Поймите, я затаскиваю вас в эту трущобу, а вы единственные из всего человечества относитесь ко мне по-человечески, и я на вас выплескиваю всю эту муть и даже не предлагаю ничего спиртного. Ну ладно, сейчас я вас угощу; уж этот-то напиток вам понравится.
– Я бы с удовольствием хватанул виски со льдом, – сказал Логан.
– У меня найдется кое-что получше, – заверил Рид, направляясь в кухоньку. – У нас там в Джорджии, в нашем медвежьем уголке, есть свой фирменный коктейль. Но только его надо приготовить по всем правилам. Минуточку погодите.
Он скрылся за кухонной дверью, и мы услышали, как хлопают пробки, гремят бокалы, что-то наливается и переливается. Покуда это происходило, Рид по-прежнему переговаривался с нами через порог.
– Хорошо, что я вас сюда затащил, – говорил он. – Я рад, что все выложил вам начистоту. Вы не представляете, что это значит – когда тебе верят, когда тебя понимают. О Господи! Я словно воскрес.
Он появился с тремя доверху налитыми высокими бокалами на подносе.
– Вот попробуйте, – сказал он не без гордости.
– За дни грядущие! – провозгласил Логан. Мы отхлебнули и приподняли брови в знак одобрения. Содержимое бокалов походило на некий вариант горячего напитка из хереса и сильно отдавало мускатным орехом.
– Нравится? – обеспокоенно вскричал Рид. – Немногим известен этот рецепт, и уж совсем мало кто умеет хорошо смешать. Существуют два или три ублюдочных варианта, которые готовит какое-то жалкое дурачье… позор для Джорджии, да и только. Да я готов… я готов вылить их помои им же на голову. Подождите минутку. Вы люди взыскательные. Да, клянусь Господом, взыскательные! Дам вам возможность самим судить.
С этими словами он опять метнулся в кухоньку и принялся еще ожесточеннее греметь бутылками, все еще несвязно переговариваясь с нами, восхваляя ортодоксальный вариант напитка и предавая анафеме все подделки.
– Вот, пожалуйста, – сказал Рид, появляясь с тремя бокалами, на поверхностный взгляд очень похожими на предшествующие, но с другими специями. – В этих ублюдочных порциях нет мускатного ореха, а есть сушеная от него шелуха да еще имбирь. Берите. Пейте. Сплевывайте на ковер, если угодно. Я смешаю настоящий, чтобы заглушить у вас во рту привкус вот этого. Вы только попробуйте. Вы только скажите, что вы думаете о варваре, который утверждает, будто это и есть фирменный напиток Джорджии. Давайте же. Высказывайтесь.
Мы прихлебнули. Никакой такой особой разницы. Тем не менее ответили мы так, как от нас и ожидалось.
– Ты как считаешь, Логан? – сказал я. – Вот в первом, бесспорно, что-то такое было.
– Бесспорно, – подхватил Логан. – Первый – это вещь.
– Вот, – сказал Рид, и лицо его побагровело, а глаза засверкали словно раскаленные уголья. – А этот – свиное пойло. Человеку, который именует это фирменным напитком Джорджии, нельзя доверить даже изготовление гуталина. Здесь отсутствует мускатный орех. А ведь весь секрет в мускатном орехе. Человек, который обходится без мускатного ореха!.. Да я б его!..
Он потянул к подносу обе руки, чтоб унести на кухню, и тут обе собственные ладони попали ему в поле зрения. Он уселся как ни в чем не бывало и принялся их разглядывать внимательным образом.
КИНО ГОРИТ

Перевод. Евдокимова Н., 1991 г.
Я дремал на песке Малибу и грезил о деньгах, как вдруг услышал одинокий крик. Это была всего-навсего чайка, стремительная снежинка в жарком бесцветном небе, но из-за крыльев, белизны и глубокого пессимизма в ее крике я подумал, что, может быть, это мой ангел-хранитель.
Тут черный телефон подал свой лживый голос из мрачных глубин прибрежного домика, и я повиновался. Звонил, разумеется, мой агент.
– Чарлз, я организовал тебе деловую встречу. Ты сегодня приглашен на обед. Слыхал о человеке по имени Махмуд?
– Он турок?
– Не исключено.
– Не слыхал.
– Не стану скрывать, Чарлз, я тоже не слыхал. Но ты уж мне поверь, он человек надежный. У него есть деньги, новые идеи, потрясающие организаторские способности – все что надо.
– Чего ему от меня надо?
– Всего.
– Не слишком ли много?
– Вот что, Чарлз, этот малый хочет делать кинокартины. Кинокартины надо ставить, Чарлз, и писать для них сценарии. А этот малый…
– Знает он мою ставку?
– Я все пытаюсь тебе сказать, Чарлз: ты получишь больше, чем твердый оклад. Намного больше.
– Где и в котором часу?
С первым ударом часов, бьющих восемь, я входил в вестибюль отеля «Биверли-Ритц». Точнехонько при последнем ударе лифтер с торжествующим видом открыл дверцу, негромко лязгнув ею, и моему взору открылась, как бриллиант «Кохинор» в ларце, персона такого важного вида, что мне на мгновенье показалось, будто это манекен, придающий отелю хороший тон. Я ошибся. Манекен всосал в себя дым сигары невообразимого размера; он обвел мрачным и проницательным взглядом убогую публику, снующую по вестибюлю, взгляд остановился на моих волосах, причесанных без особых претензий. Он узнал меня. Я узнал его.
– Мистер Ритим, с вашей стороны это очень, очень любезно. Вы проделали путь из Малибу.
– Да. Никогда ничего не делаю наполовину.
– Превосходный принцип, мистер Ритим. Я все время пытаюсь внушить его своему шеф-повару – он путешествует вместе со мной. Если мы сейчас поднимемся ко мне в номер, вы получите возможность судить, насколько мне это удалось.
Когда мы вошли в номер, Махмуд замолчал, ожидая криков удивления и восторга. Эти крики я не без труда подавил в себе. Восхитительно было услышать вопрос, заданный с едва заметной досадой в голосе: – Надеюсь, вас не раздражает такая отделка?
– Ни в коей мере. Люблю барокко; обожаю Тициана.
– Признаться, я люблю комфорт. Люблю путешествовать со своей обстановкой. Я велел произвести здесь кое-какие архитектурные переделки.
– Отличный вкус, да будет мне позволено сказать, и отличное суждение!
Он знал, что произвел на меня впечатление, но и я знал, что он хотел произвести на меня впечатление. Таким образом, мы были квиты, но, конечно, деньги по-прежнему были только у него.
– Проверим искренность вашего комплимента, – сказал он. – Доверяете ли вы моему вкусу настолько, чтобы согласиться отведать совершенно новый коктейль?
– С нетерпением жду этой возможности.
Какой приятный разговор! Кто из нас его начал? Того и гляди, мы начнем отвешивать друг другу поклоны.
Новый коктейль подавался внушительными порциями, мутновато отливая опалом, как абсент, и отличался неуловимым, но одуряющим букетом – в нем были смешаны воспоминания, сожаления, презрение… Я проглотил первую порцию; вторая поглотила меня; я вынырнул в разгаре пиршества и беседы, более жаждущий и веселый, чем когда-либо в жизни.
– Выпейте еще вина, мистер Ритим. Так вот, мы остановились на том, что я бы стал во главе возрожденной и облагороженной кинопромышленности.
– Для этого нужны только деньги и, разумеется, талант.
– Значит, вы присоединяетесь?
– Если мой агент не будет возражать. Подлый тип, предупреждаю!
– Он присоединится к нам попозже, вечером. Думаю, мне удастся потолковать с ним на его языке. Я плесну вам капельку коньяку, мистер Ритим. Выпьем за длительное и счастливое сотрудничество.
На другой день с утра пораньше я пришел в контору Джо. Наши брови дрожали, как усики муравьев при встрече.
– Ну, Джо? Я вчера что-нибудь подписывал?
– Подумай о цифре, – сказал он.
– Полно, я о ней всю ночь думал.
– Умножь ее на пять, – продолжал он с улыбкой.
– Не могу! Я не Эйнштейн.
– Вот контракт, Чарлз. Убедись своими глазами.
– Сколько же тут страниц! Эй! Что-то у него слишком много прав на бесконечные продления!
– Ты ведь сам вчера говорил: «За такую сумму – на целую вечность!»– Джо, я хотел бы перечитать этот контракт с тобой вместе, слово за словом.
– Извини, меня ждет другой клиент, – ответил Джо. – Ты ее заметил?
– Я видел в приемной что-то вроде лоскутка зари.
– Это мисс Белинда Уиндховер из Англии. Будешь выходить – взгляни еще раз, повнимательнее.
– Прежде чем я это исполню, Джо, расскажи побольше о Махмуде.
– Да что ж, – стал увиливать мой агент. – А сам-то ты что о нем думаешь?
– Похоже, он везде бывает.
– Безусловно.
– Всех знает.
– Это уж точно.
– У него поразительные глаза, Джо.
– Да, Чарлз, совершенно необыкновенные.
– Во всяком случае, – прибавил я, – у него денег куры не клюют.
– Богат как… Богат как Крез, – воскликнул Джо, вновь обретя свою обычную лучезарность.
– Наверное, он старше, чем кажется, Джо. Он описывал мне эпизод из англо-бурской войны.
– Серьезно? Ха! Ха! Я думал, ты скажешь – из крестовых походов.
– Что такое? Уж не рассказывал ли он и о них?
– Мне-то рассказывал. Конечно, чего только люди не наговорят агенту, – Джо, а этот Махмуд тебе никого не напоминает? Тебе не приходилось слышать его имя?
– Я никогда не умел связать имя с лицом, Чарлз. Но клянусь тебе, до сих пор я его нигде не видел.
– Нет, не увертывайся, Джо, – сказал я тревожно. – Как по-твоему, кто он такой?
– Старик, это не мое дело – думать о том, кто такие люди. Так не пойдет. Моя работа – продавать клиентов.
– Меня-то ты продал, Джо. Будь я проклят, если не продал! Будь я проклят в любом случае! Дьявол!
– Послушай, старина. Не заводись, не стоит. В конце концов, это же кино. Подумай о людях, которым я продавал тебя раньше.
– Да, Джо. Но вот эти чертовы пункты в контракте. Ты серьезно предоставил ему право продлевать контракт до бесконечности?
– Да это ведь только оборот речи.
– Оборот речи! Ну и ну!
– В конце концов, он выдающийся организатор. Пари держу, он добьется потрясающих результатов. Работай как следует, Ритим, и перед тобой ослепительное будущее.
– Джо, этот контракт надо расторгнуть. Я неиграю.
– Очень жаль, старина, но к этому контракту невозможно придраться. Кстати, подумай о деньгах. Подумай обо мне. Агенту нужны комиссионные, Чарлз. К тому же не исключено, что Махмуд вовсе не тот, за кого ты его принимаешь. Ты автор, мечтатель; надо помнить, что ты живешь в двадцатом веке. Может, это просто старик, которому вставили обезьяньи железы еще во времена крестовых походов или около того.
– С такими-то ушами?
– Может, он тогда давал деньги в рост. Может, ему за это слегка подрезали уши.
– А когти?
– Вот что, Ритим, нечего иронизировать. Я и сам знаю этих продюсеров. У меня вкус, так же как и у тебя. Тем не менее такова кинопромышленность, сам понимаешь. С этими людьми я делаю дела. Я не могу разбирать их по косточкам только смеху ради.
– Джо, пойду-ка я прогуляюсь по улицам.
– Вот это другой разговор! Я же знал, что ты окажешься на высоте. Господи! Все на свете бы отдал, чтобы этого не было, Чарлз. На меня просто затмение нашло.
Я еще раз прошел мимо мисс Белинды Уиндховер. Она была прекрасна, как ангел. Мне-то что за дело? В тот же вечер я опять посетил отель «Биверли-Ритц», и на сей раз меня провели в номер мистера Махмуда. Хозяин был в умопомрачительном смокинге.
– Мистер Махмуд, вы случайно не участвовали в крестовых походах?
– Мистер Ритим, это было весьма увлекательное приключение.
– Выходит, вы довольно глубокий старик, не так ли?
– Да ведь человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. А я сегодня чувствую себя дьявольски молодо, дорогой Ритим. Я остановился в отеле «Биверли-Ритц»; подписал контракт с талантливым человеком, со дня на день возрожу Американскую Кинопромышленность!
– Изыди!
– Дорогой мой! Мы живем в двадцатом веке!
– Ладно, тогда пшел вон!
– Возьмите сигару.
– Послушайте. Меня голыми руками не возьмешь.
– Меня тоже. Кстати, мне пришло в голову заново экранизировать Джекила и Хайда. Я мог бы сыграть заглавную роль. Смотрите!
– Бррр!
– Слабак! В таком виде меня никто не переваривает. Помню, навестил я одну святую. Она сказала, что лучше проведет свою жизнь на раскаленных угольях, чем посмотрит на меня хотя бы еще одну секунду. По-моему, это лестно. Но вы не беспокойтесь, Ритим, мы-то с вами сработаемся, как черти в аду.
– Да! Да, конечно! Оставайтесь только, как вы есть сейчас, вот и все. Очевидно, выбора у меня нет. Я сделаю все что хотите.
– Вот это мне и нравится в писателях. Итак, с чего мы начнем делать фильмы?
– Выслушайте дружеский совет. Вам вовсе ни к чему делать фильмы. Ничего это вам не даст, кроме забот. И потом, вам придется иметь дело с уймой актеров.
– Я всегда находил, что комедианты близки мне по духу.
– По-моему, вы отстали от жизни. Не видели наших звезд.
– Дорогой Ритим, простите, но мне по чину положено уметь обращаться с людьми. Что до забот – пфф! Я заправлял одной из крупнейших организаций мироздания. Ничего, кроме воркотни и жалоб. А теперь я вышел в отставку и намерен наслаждаться жизнью.
– Так почему бы вам не держаться в тени? – спросил я. – Держались бы в тени и ничего не принимали близко к сердцу.
– Видели бы вы мой трон! Нет, дорогуша, я твердо решил заняться. Вы обдумайте сценарий. А я останусь здесь и проведу пресс-конференцию. И кстати, кое-кто должен сюда скоро прийти. Ваш превосходный агент отыскал ее для меня. Чистая английская девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50