Хотя здание это, расположенное в самом сердце Сити, уже не было самым высоким в Лондоне - пальму первенства уже давно перехватил Канэри-Уорф* (* административное высотное здание в лондонском порту), - оно по-прежнему оставалось одним из наиболее элегантных. Тридцатилетняя конструкция из стекла и стали благодаря мягким линиям казалась выше, чем была.
Окна кабинета Джорджины выходили на юг, и из них открывался замечательный вид на Тауэрский мост и величественную цитадель Тауэра.
Сегодня Джорджина облачилась в свой любимый костюм, который, как она считала, приносил ей удачу. Она вообще считала, что красный - её счастливый цвет. Джорджина верила в свою счастливую звезду. Она твердо знала, что одного лишь ума и трудолюбия не хватит, чтобы добиться своего в жизни и обрести счастье. В глубине души Джорджина была довольно суеверна, что, как сама полагала, унаследовала от матери-католички.
Стоя перед огромным - от пола до потолка - окном, Джорджина задумчиво вертела пальцами крохотное золотое распятие, подаренное ей матерью в далеком детстве. В размытых бликах ранних солнечных лучей она разглядела собственное отражение. Да, получив этот пост, Джорджина поправилась на несколько фунтов, и это её вовсе не вдохновляло. "Ты - женщина в теле", ляпнул ночью её любовник в порыве страсти.
"А все эти чертовы чипсы поздними вечерами, будь они неладны, подумала она, зарекаясь впредь даже прикасаться к этой заразе. Майк вечно угощал её ими, и Джорджина никак не могла отказаться. Майк Гордон заведовал отделом новостей в её газете. Джорджина подумала, что нужно первым делом позвонить ему и положить конец слухам о своем уходе. А подробно поговорить можно и позже, за рюмкой вина.
Лишь об одном Джорджина сожалела: поместив заметку о своей отставке в "Телеграф", она не только запугала Дугласа, но и ввела в заблуждение собственных подчиненных. Уйму неприятных минут им доставила. Впрочем, утешала она себя, порой цель и правда оправдывает средства.
Да, она внесла в работу своих людей нервозность и сумятицу, и теперь ей предстояло собрать всех сотрудников редакции и успокоить их. Пусть они останутся в неведении, что настоящая сеча только начинается.
К половине одиннадцатого все были в сборе. Джорджина набрала в грудь побольше воздуха и, покинув кабинет, остановилась перед столом своего секретаря Стива. Как обычно, она уже успела ввести его в курс дела. Стив встал из-за стола и теперь жался за её спиной.
- Внимание! - зычно выкрикнула Джорджина. - Прошу всех сюда!
Все дружно, как по команде, повернулись к ней, но многие остались сидеть, словно приклеенные. На всех лицах читались страх и отчуждение.
По традиции, главреды собирали персонал по одной-единственной причине: возвестить о своем "уходе". Этим словом извечно пользовались "уходящие", чтобы не объяснять, что их уволили или даже вовсе вышибли коленкой под зад. Подобно премьер-министру, любой главред твердо знал лишь одно: рано или поздно ему придется уйти в отставку.
- Всем меня слышно? - возопила Джорджина. В ответ послышался нестройный хор утвердительных возгласов.
- Все вы, наверно, слышали сплетни о моем якобы неминуемом уходе из "Санди Трибьюн". Так вот, я хочу, чтобы вы знали: все эти слухи напрочь лишены всякого основания. В отставку я не подавала. Никуда я не ухожу. А теперь - прошу всех возвратиться к своей работе.
С этими словами она повернулась, чтобы вернуться в кабинет, и тут же за её спиной грохнуло громовое "ур-ра!" Джорджина вошла в кабинет, закрыла за собой дверь, и, приблизившись к окну, уставилась на величавый Тауэр. Затем услышала, как дверь её кабинета приоткрылась. Вошел Майк Гордон.
- Блестяще сработано, Джорджи. Ты почти всех провела. Не знаю, что ты задумала и пытать тебя не стану, но одно скажу: я очень рад, что ты остаешься.
Майк был настоящий профессионал, который в своем деле собаку съел. В первое время он воспринял Джорджину с явным подозрением, да и она не питала к нему дружеских чувств. Выходец из Северной Англии, он относился к уроженке ЮАР с явным предубеждением. Однако мало-помалу отношения между ними стали налаживаться, а взаимное уважение постепенно переросло в теплую и искреннюю привязанность.
Джорджина была уверена: Майк её в беде не бросит. Да и сама она была всегда готова прийти ему на выручку в трудную минуту.
Не успела Джорджина вернуться в свой кабинет, как Пит Феретти, генеральный менеджер "Трибьюн" по маркетингу, позвонил Шарон.
- Ну, как там эта стерва? - прошипела ему в ухо Шарон. - Объявила об уходе?
- Нет! Я спущусь через пару минут. - Феретти быстро сбежал с этажа, который занимала редакция "Санди" и на котором располагался его собственный кабинет, и ровно через минуту влетел к Шарон.
В "Трибьюн" его прозвали Хорьком за "непревзойденную верткость, с которой он вылизывал задницу Шарон".
Между тем, Шарон бушевала с самого утра, её визги и проклятия разносились по всей редакции. По большому счету, для Шарон такое поведение было нормальным, однако наметанный глаз Феретти уловил признаки, выдававшие, что она взбешена не на шутку: и без того не идеальная, кожа Шарон пошла багровыми пятнами, местами под ней вздулись изжелта-бурые желваки.
Как всегда, изо рта её торчала зажженная сигарета, а в пепельнице едко дымился не загашенный окурок. Рукава ярко-синего жакета были засучены по локоть, огромный бюст, стиснутый узким, не по размеру, чудо-лифчиком, воинственно торчал, и при малейшем движении колыхался, как маятник.
- Скажи мне, блядь, что она уволилась, скажи мне, блядь, что она сдохла, скажи мне, блядь, что её ноги тут больше не будет! - проорала Шарон, при каждом слове "блядь", барабаня по столу обоими кулаками.
Феретти провел пятерней по черной завивающейся шевелюре, скрестил ноги и начал излагать события трехминутной давности. Шарон при этом продолжала, не переставая, колотить по столу.
- Значит они кричали "ура"? - зловеще переспросила она, когда Феретти замолчал. - Одно радовало Феретти - к нему лично вспышки ярости Шарон, как правило, отношения не имели. Зато преимущества в себе таили более чем весомые. Воспользовавшись данной ситуацией, например, он мог легко свести счеты с кем угодно из своих противников. Он прекрасно понимал, что Шарон сумеет тем или иным способом избавиться от любого, хранящего верность Джорджине, сколько бы времени на это ни потребовалось.
Беда была лишь в том, что "ура" кричали все. И Шарон это не понравится. С этой мыслью Феретти извлек из кармана заранее приготовленный список врагов и вручил Шарон.
- Рокси! - изо всей мочи вскричала она. Феретти уже давно уразумел, что, вызывая свою доверенную помощницу, Шарон тем самым давала понять, что аудиенция закончена. Что ж, он свое дело сделал. И засеменил прочь, мелко-мелко перебирая ногами, словно ожидая пинка под зад. - Спасибо, зайчик, - бросила ему вслед Шарон.
- Налей мне водки - живее!
Роксанна поставила на стол чашку и, вынув из холодильника термос с водкой, плеснула щедрую порцию. Она верой и правдой служила Шарон уже два года - никто из предыдущих доверенных помощников не продержался так долго, - и отлично знала, какую дозу требует душа хозяйки в минуту кризиса.
- И вызови сюда эту стерву Джорджину, как только я вернусь от Холлоуэя.
Оставшись одна, Шарон позвонила по внутреннему телефону Эндрю Карсону, управляющему директору группы "Трибьюн".
- Встретимся сегодня вечером у тебя, в обычное время. Ничего не выгорело. Она остается.
Десять минут спустя Шарон сидела лицом к лицу с Холлоуэем, и ядовитая синева её жакета была единственным ярким пятном в его спартанском кабинете. Шарон выложила ему на стол наспех скрепленную копию своего доклада, толщиной с телефонную книгу. Поздно, слишком поздно она поняла, что переплести такой фолиант попросту невозможно. На титульном листе значилось:
СКРОМНЫЙ ШАЖОК ДЛЯ ШАРОН - ГИГАНТСКИЙ СКАЧОК ДЛЯ "ТРИБЬЮН".
Дуглас принялся нетерпеливо листать страницы.
- Где основные выкладки? - спросил он, не поднимая головы.
- Дуглас, я хочу, чтобы вы детально ознакомились с моим планом перехода на ежедневный выпуск, - сказала Шарон, неожиданно для себя начиная заводиться. - Я корпела над этим проектом денно и нощно, и мы должны обдумать все детали. Это очень важно. - Она заерзала в кресле, и с каждым движением её могучие груди, казалось, все больше вываливались из жакета. Вслед за щеками, покрытыми несколькими слоями косметики, зарумянились её шея и грудь. Сначала пунцовая сыпь, очертаниями напоминающая карту Италии, покрыла ложбинку между дынями грудей, а затем краска распространилась по всей Европе.
- Подробности меня не интересуют, - отрезал Дуглас. Затем приподняв голову, спросил: - Сколько мы экономим, сокращая штат?
- Это написано на пятнадцатой странице, там где речь идет о реструктуризации двух газет...
- А в целом сколько мы выигрываем? - перебил он.
- Я сокращу штат на пятнадцать процентов, ответила Шарон, лихорадочно перелистывая страницы. - Подробно это расписано в третьем разделе на 16-й странице...
- Насколько возрастет тираж? - вновь прервал её Дуглас.
- В первый же год - на пятнадцать процентов, но это только начало...
- Ни одной британской газете ещё не удавалось настолько повысить тираж за один год. Тираж твоего "Дейли", между прочим, падает. Как же ты рассчитываешь добиться такого поста?
- Дуглас, я все продумала. Новые разделы, новые журналы, активизация рекламы на телевидении...
- И как, по-твоему, это отразится на годовых доходах? - язвительно спросил он. - Не забывай, Шарон, это наш бизнес, и мы должны делать на нем деньги. Вижу, ты не успела проработать этот вопрос. Джорджина представила мне куда более впечатляющие предложения. Я должен четко видеть, из чего ты намереваешься извлечь доход и в каком размере. Встретимся снова, когда ты подготовишься. - С этими словами Дуглас отодвинул от себя манускрипт и снял трубку телефонного аппарата, давая Шарон понять, что говорить больше не о чем.
Топот шагов, громогласная брань и сочные проклятия, которыми Шарон щедро угощала своих подчиненных, известили Роксанну о приходе её босса задолго до приближения последней.
- Хватит бездельничать, вы, засранцы! - рявкнула Шарон на двоих молодых репортеров, которые праздно болтали возле кофейного автомата. Если на этой неделе ни один из вас не раздобудет мне настоящую сенсацию, я вас обоих уволю, на хрен! Поняли? И тебя, Эдвардс, заодно, п... - зда с ушами! Когда ты видел свою гребаную подпись под статьей в последний раз?
Эдвардс вздрогнул и привычно втянул голову в плечи. Так случалось всегда, когда Шарон награждала его этим обидным прозвищем. И всякий раз он размышлял, насколько это несправедливо. Обзови он так кого-нибудь, а в особенности - женщину, и его бы потом по судам затаскали.
- Шарон, разве мой сегодняшний репортаж не тянул на сенсацию? - робко осведомился он.
- На сенсацию? - взвилась Шарон. - Да это было дерьмо собачье! Вонючее дерьмо, отрыжка шакалья! И на первую полосу я поставила его лишь потому, что все остальное воняло ещё покрепче!
Шарон наклонилась к нему так, что их лица разделяли считанные дюймы. В ноздри Эдвардса шибанул спертый табачный дух, смешанный с ещё более стойким перегаром. Шарон утопила недокуренную сигарету в почти нетронутой чашке кофе Эдвардса и, громко топая, влетела в свой офис захлопнув за собой дверь. Однако не успел её внушительный зад опуститься на стул, как Шарон вновь вскочила, пулей вылетела из кабинета и устремилась к какому-то юнцу, который сосредоточенно пялился на экран монитора.
На вид лет пятнадцати, тощий, угловатый подросток был облачен в висевшие на нем мешком брюки, дешевую старую рубашку и галстук, наверняка позаимствованный из отцовского гардероба. Стоя спиной к креслу главреда, он даже не заметил разразившейся бури.
Шарон на цыпочках подкралась к нему, взглянула на монитор и гаркнула:
- Кто ты такой, мать твою? И какого хрена игрушки гоняешь? Это редакция газеты, а не геймерский клуб. Подросток, вздрогнув, обернулся, и на Шарон уставились два испуганных глаза за толстенными линзами очков.
- С другой стороны, можешь и не отвечать, - сказала, чуть поразмыслив, Шарон. - Кто бы ты ни был, ты уволен. Пошел отсюда, засранец!
И Шарон решительно затопала в свой кабинет, но на сей раз Роксанна сама подскочила к ней, с вытаращенными глазами.
- Шарон, - испуганно пролепетала она. - Это же Питер, сын близкого друга председателя Совета директоров. Сейчас у школьников каникулы, и, по просьбе сэра Филипа его взяли к нам на практику.
Шарон, что было крайне ей не свойственно, растерялась. Сэр Филип, председатель Совета директоров "Трибьюн", был человек не только весьма уважаемый, но и влиятельный. Даже Дуглас Холлоуэй прислушивался к его мнению.
- Почему, мать твою, ты мне сразу не сказала? - процедила она. - Ты обязана информировать меня обо всем, что здесь происходит. Приведи его сюда, живо!
- Заходи, Питер, - проворковала Шарон, когда паренек, вконец смутившись, вошел в её кабинет. - Присаживайся. Надеюсь, моя шутка тебя не напугала? Ну как, нравится тебе у нас?
Питер провалился в глубоком кресле, а Шарон уселась на край стола напротив и пригнулась вперед, пытаясь заглянуть в глаза мальчику.
Он робко приподнял голову и уставился на глубокий каньон между двумя холмами. Еще несколько дюймов, и он мог бы зарыться носом в этих фантастических грудях. Шарон нависала в такой близости от Питера, что в ноздри его шибанул её запах, неповторимый солоновато-терпкий запах женщины, о котором он столько читал и мастурбировал, только представляя себе его. И тут же ощутил знакомое волнующее шевеление в трусах.
- П-простите, не понял, мисс, - обалдело пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от захватывающего зрелища.
- Чем ты тут занимался? - игриво спросила Шарон, наклоняясь ещё ближе к подростку и с удовлетворением замечая, как щеки его заливает румянец, а под ширинкой тонких брюк вырастает внушительный бугор.
- Серфингом, мэм, - промычал юнец.
- Да, какая прелесть. И, пожалуйста, зови меня Шарон. Не представляю, однако, как можно заниматься серфингом в такую погоду.
- Это компьютерный термин, - пояснил Питер. - Он означает "рыться в паутинке". Или - интернет прочесывать.
- Ах, так ты, значит, компьютерный вундеркинд, да? - спросила она.
Вместо ответа, мальчик вдруг затараторил:
- Прошу вас, позвольте мне продолжить. Я понимаю, что нарушаю ваши правила, но это ведь вовсе не игрушки. Я просто пытался взломать пароль вашей системы. У меня к этому тяга, похлеще наркотика. В школе меня давно Питером Хакером прозвали.
- Почему?
- Потому что мне ничего не стоит взломать код любой компьютерной системы, - горделиво ответил юнец, оседлав наконец любимого конька.
- Ах, как занятно! - пропела Шарон. - Ну-ка, иди сюда, продемонстрируй мне свое мастерство на моем компьютере.
Усевшись за компьютер, Питер вмиг преобразился. Монитор запестрел калейдоскопом картинок, надерганных сразу отовсюду.
- Вот гороскопы на вторник, - сказал Питер, пальцы которого, словно у заправского пианиста, так и порхали над клавиатурой. - А вот запрос в финансовое Управление, который послал кто-то из ваших репортеров. А тут ещё что-то, адресованное министру образования. - Питер обернулся и вопросительно взглянул на Шарон, которая внимательно всматривалась в монитор через его плечо.
- Ух-ты, да ты просто умница, Питер, - воскликнула она. - Хотя это, наверно, и не очень сложно. Это наши файлы открытого доступа. Для сотрудников "Дейли Трибьюн". Скажи, а можешь ты выловить что-нибудь из "Санди Трибьюн"?
- Конечно, - уверенно ответил мальчик. - Никаких проблем. - И его пальцы вновь забегали по клавиатуре.
- Как насчет их колонки "Здоровый образ жизни"? - спросил он буквально минуту спустя.
- Это тоже несложно. Попробуй найти что-нибудь из их охраняемой информации. Если, конечно, это тебе по силам, - не удержалась от подначки Шарон.
- А как я могу быть уверен, что они что-то скрывают? - спросил Питер. - Чтобы запустить программу, нужен пароль. Какое-нибудь ключевое слово.
- Попробуй "бомба", малыш, - посоветовала Шарон. - На журналистском жаргоне это означает - "офигительно шикарный материальчик".
Пять минут спустя:
- Ну вот, как насчет этого? - горделиво осведомился Питер, выведя на экран ударный материал "Санди Трибьюн", подготовленный к выпуску для ближайшего уик-энда. - Хотя ума не приложу, чего они нашли сенсационного в участии правительства в организации садового фестиваля.
У Шарон перехватило дух.
- Да ты просто гений, - выдавила она. - Послушай, а ведь можно, наверно, засечь, что ты взламываешь чужие файлы?
- Вторая моя кличка - Одинокий рейнджер, - высокомерно ответил Питер. - Я следов не оставляю.
- Да, ты настоящий гений, - польстила Шарон, ласково гладя мальчика по плечам и глядя, как под его ширинкой вновь набухает знакомый уже бугор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Окна кабинета Джорджины выходили на юг, и из них открывался замечательный вид на Тауэрский мост и величественную цитадель Тауэра.
Сегодня Джорджина облачилась в свой любимый костюм, который, как она считала, приносил ей удачу. Она вообще считала, что красный - её счастливый цвет. Джорджина верила в свою счастливую звезду. Она твердо знала, что одного лишь ума и трудолюбия не хватит, чтобы добиться своего в жизни и обрести счастье. В глубине души Джорджина была довольно суеверна, что, как сама полагала, унаследовала от матери-католички.
Стоя перед огромным - от пола до потолка - окном, Джорджина задумчиво вертела пальцами крохотное золотое распятие, подаренное ей матерью в далеком детстве. В размытых бликах ранних солнечных лучей она разглядела собственное отражение. Да, получив этот пост, Джорджина поправилась на несколько фунтов, и это её вовсе не вдохновляло. "Ты - женщина в теле", ляпнул ночью её любовник в порыве страсти.
"А все эти чертовы чипсы поздними вечерами, будь они неладны, подумала она, зарекаясь впредь даже прикасаться к этой заразе. Майк вечно угощал её ими, и Джорджина никак не могла отказаться. Майк Гордон заведовал отделом новостей в её газете. Джорджина подумала, что нужно первым делом позвонить ему и положить конец слухам о своем уходе. А подробно поговорить можно и позже, за рюмкой вина.
Лишь об одном Джорджина сожалела: поместив заметку о своей отставке в "Телеграф", она не только запугала Дугласа, но и ввела в заблуждение собственных подчиненных. Уйму неприятных минут им доставила. Впрочем, утешала она себя, порой цель и правда оправдывает средства.
Да, она внесла в работу своих людей нервозность и сумятицу, и теперь ей предстояло собрать всех сотрудников редакции и успокоить их. Пусть они останутся в неведении, что настоящая сеча только начинается.
К половине одиннадцатого все были в сборе. Джорджина набрала в грудь побольше воздуха и, покинув кабинет, остановилась перед столом своего секретаря Стива. Как обычно, она уже успела ввести его в курс дела. Стив встал из-за стола и теперь жался за её спиной.
- Внимание! - зычно выкрикнула Джорджина. - Прошу всех сюда!
Все дружно, как по команде, повернулись к ней, но многие остались сидеть, словно приклеенные. На всех лицах читались страх и отчуждение.
По традиции, главреды собирали персонал по одной-единственной причине: возвестить о своем "уходе". Этим словом извечно пользовались "уходящие", чтобы не объяснять, что их уволили или даже вовсе вышибли коленкой под зад. Подобно премьер-министру, любой главред твердо знал лишь одно: рано или поздно ему придется уйти в отставку.
- Всем меня слышно? - возопила Джорджина. В ответ послышался нестройный хор утвердительных возгласов.
- Все вы, наверно, слышали сплетни о моем якобы неминуемом уходе из "Санди Трибьюн". Так вот, я хочу, чтобы вы знали: все эти слухи напрочь лишены всякого основания. В отставку я не подавала. Никуда я не ухожу. А теперь - прошу всех возвратиться к своей работе.
С этими словами она повернулась, чтобы вернуться в кабинет, и тут же за её спиной грохнуло громовое "ур-ра!" Джорджина вошла в кабинет, закрыла за собой дверь, и, приблизившись к окну, уставилась на величавый Тауэр. Затем услышала, как дверь её кабинета приоткрылась. Вошел Майк Гордон.
- Блестяще сработано, Джорджи. Ты почти всех провела. Не знаю, что ты задумала и пытать тебя не стану, но одно скажу: я очень рад, что ты остаешься.
Майк был настоящий профессионал, который в своем деле собаку съел. В первое время он воспринял Джорджину с явным подозрением, да и она не питала к нему дружеских чувств. Выходец из Северной Англии, он относился к уроженке ЮАР с явным предубеждением. Однако мало-помалу отношения между ними стали налаживаться, а взаимное уважение постепенно переросло в теплую и искреннюю привязанность.
Джорджина была уверена: Майк её в беде не бросит. Да и сама она была всегда готова прийти ему на выручку в трудную минуту.
Не успела Джорджина вернуться в свой кабинет, как Пит Феретти, генеральный менеджер "Трибьюн" по маркетингу, позвонил Шарон.
- Ну, как там эта стерва? - прошипела ему в ухо Шарон. - Объявила об уходе?
- Нет! Я спущусь через пару минут. - Феретти быстро сбежал с этажа, который занимала редакция "Санди" и на котором располагался его собственный кабинет, и ровно через минуту влетел к Шарон.
В "Трибьюн" его прозвали Хорьком за "непревзойденную верткость, с которой он вылизывал задницу Шарон".
Между тем, Шарон бушевала с самого утра, её визги и проклятия разносились по всей редакции. По большому счету, для Шарон такое поведение было нормальным, однако наметанный глаз Феретти уловил признаки, выдававшие, что она взбешена не на шутку: и без того не идеальная, кожа Шарон пошла багровыми пятнами, местами под ней вздулись изжелта-бурые желваки.
Как всегда, изо рта её торчала зажженная сигарета, а в пепельнице едко дымился не загашенный окурок. Рукава ярко-синего жакета были засучены по локоть, огромный бюст, стиснутый узким, не по размеру, чудо-лифчиком, воинственно торчал, и при малейшем движении колыхался, как маятник.
- Скажи мне, блядь, что она уволилась, скажи мне, блядь, что она сдохла, скажи мне, блядь, что её ноги тут больше не будет! - проорала Шарон, при каждом слове "блядь", барабаня по столу обоими кулаками.
Феретти провел пятерней по черной завивающейся шевелюре, скрестил ноги и начал излагать события трехминутной давности. Шарон при этом продолжала, не переставая, колотить по столу.
- Значит они кричали "ура"? - зловеще переспросила она, когда Феретти замолчал. - Одно радовало Феретти - к нему лично вспышки ярости Шарон, как правило, отношения не имели. Зато преимущества в себе таили более чем весомые. Воспользовавшись данной ситуацией, например, он мог легко свести счеты с кем угодно из своих противников. Он прекрасно понимал, что Шарон сумеет тем или иным способом избавиться от любого, хранящего верность Джорджине, сколько бы времени на это ни потребовалось.
Беда была лишь в том, что "ура" кричали все. И Шарон это не понравится. С этой мыслью Феретти извлек из кармана заранее приготовленный список врагов и вручил Шарон.
- Рокси! - изо всей мочи вскричала она. Феретти уже давно уразумел, что, вызывая свою доверенную помощницу, Шарон тем самым давала понять, что аудиенция закончена. Что ж, он свое дело сделал. И засеменил прочь, мелко-мелко перебирая ногами, словно ожидая пинка под зад. - Спасибо, зайчик, - бросила ему вслед Шарон.
- Налей мне водки - живее!
Роксанна поставила на стол чашку и, вынув из холодильника термос с водкой, плеснула щедрую порцию. Она верой и правдой служила Шарон уже два года - никто из предыдущих доверенных помощников не продержался так долго, - и отлично знала, какую дозу требует душа хозяйки в минуту кризиса.
- И вызови сюда эту стерву Джорджину, как только я вернусь от Холлоуэя.
Оставшись одна, Шарон позвонила по внутреннему телефону Эндрю Карсону, управляющему директору группы "Трибьюн".
- Встретимся сегодня вечером у тебя, в обычное время. Ничего не выгорело. Она остается.
Десять минут спустя Шарон сидела лицом к лицу с Холлоуэем, и ядовитая синева её жакета была единственным ярким пятном в его спартанском кабинете. Шарон выложила ему на стол наспех скрепленную копию своего доклада, толщиной с телефонную книгу. Поздно, слишком поздно она поняла, что переплести такой фолиант попросту невозможно. На титульном листе значилось:
СКРОМНЫЙ ШАЖОК ДЛЯ ШАРОН - ГИГАНТСКИЙ СКАЧОК ДЛЯ "ТРИБЬЮН".
Дуглас принялся нетерпеливо листать страницы.
- Где основные выкладки? - спросил он, не поднимая головы.
- Дуглас, я хочу, чтобы вы детально ознакомились с моим планом перехода на ежедневный выпуск, - сказала Шарон, неожиданно для себя начиная заводиться. - Я корпела над этим проектом денно и нощно, и мы должны обдумать все детали. Это очень важно. - Она заерзала в кресле, и с каждым движением её могучие груди, казалось, все больше вываливались из жакета. Вслед за щеками, покрытыми несколькими слоями косметики, зарумянились её шея и грудь. Сначала пунцовая сыпь, очертаниями напоминающая карту Италии, покрыла ложбинку между дынями грудей, а затем краска распространилась по всей Европе.
- Подробности меня не интересуют, - отрезал Дуглас. Затем приподняв голову, спросил: - Сколько мы экономим, сокращая штат?
- Это написано на пятнадцатой странице, там где речь идет о реструктуризации двух газет...
- А в целом сколько мы выигрываем? - перебил он.
- Я сокращу штат на пятнадцать процентов, ответила Шарон, лихорадочно перелистывая страницы. - Подробно это расписано в третьем разделе на 16-й странице...
- Насколько возрастет тираж? - вновь прервал её Дуглас.
- В первый же год - на пятнадцать процентов, но это только начало...
- Ни одной британской газете ещё не удавалось настолько повысить тираж за один год. Тираж твоего "Дейли", между прочим, падает. Как же ты рассчитываешь добиться такого поста?
- Дуглас, я все продумала. Новые разделы, новые журналы, активизация рекламы на телевидении...
- И как, по-твоему, это отразится на годовых доходах? - язвительно спросил он. - Не забывай, Шарон, это наш бизнес, и мы должны делать на нем деньги. Вижу, ты не успела проработать этот вопрос. Джорджина представила мне куда более впечатляющие предложения. Я должен четко видеть, из чего ты намереваешься извлечь доход и в каком размере. Встретимся снова, когда ты подготовишься. - С этими словами Дуглас отодвинул от себя манускрипт и снял трубку телефонного аппарата, давая Шарон понять, что говорить больше не о чем.
Топот шагов, громогласная брань и сочные проклятия, которыми Шарон щедро угощала своих подчиненных, известили Роксанну о приходе её босса задолго до приближения последней.
- Хватит бездельничать, вы, засранцы! - рявкнула Шарон на двоих молодых репортеров, которые праздно болтали возле кофейного автомата. Если на этой неделе ни один из вас не раздобудет мне настоящую сенсацию, я вас обоих уволю, на хрен! Поняли? И тебя, Эдвардс, заодно, п... - зда с ушами! Когда ты видел свою гребаную подпись под статьей в последний раз?
Эдвардс вздрогнул и привычно втянул голову в плечи. Так случалось всегда, когда Шарон награждала его этим обидным прозвищем. И всякий раз он размышлял, насколько это несправедливо. Обзови он так кого-нибудь, а в особенности - женщину, и его бы потом по судам затаскали.
- Шарон, разве мой сегодняшний репортаж не тянул на сенсацию? - робко осведомился он.
- На сенсацию? - взвилась Шарон. - Да это было дерьмо собачье! Вонючее дерьмо, отрыжка шакалья! И на первую полосу я поставила его лишь потому, что все остальное воняло ещё покрепче!
Шарон наклонилась к нему так, что их лица разделяли считанные дюймы. В ноздри Эдвардса шибанул спертый табачный дух, смешанный с ещё более стойким перегаром. Шарон утопила недокуренную сигарету в почти нетронутой чашке кофе Эдвардса и, громко топая, влетела в свой офис захлопнув за собой дверь. Однако не успел её внушительный зад опуститься на стул, как Шарон вновь вскочила, пулей вылетела из кабинета и устремилась к какому-то юнцу, который сосредоточенно пялился на экран монитора.
На вид лет пятнадцати, тощий, угловатый подросток был облачен в висевшие на нем мешком брюки, дешевую старую рубашку и галстук, наверняка позаимствованный из отцовского гардероба. Стоя спиной к креслу главреда, он даже не заметил разразившейся бури.
Шарон на цыпочках подкралась к нему, взглянула на монитор и гаркнула:
- Кто ты такой, мать твою? И какого хрена игрушки гоняешь? Это редакция газеты, а не геймерский клуб. Подросток, вздрогнув, обернулся, и на Шарон уставились два испуганных глаза за толстенными линзами очков.
- С другой стороны, можешь и не отвечать, - сказала, чуть поразмыслив, Шарон. - Кто бы ты ни был, ты уволен. Пошел отсюда, засранец!
И Шарон решительно затопала в свой кабинет, но на сей раз Роксанна сама подскочила к ней, с вытаращенными глазами.
- Шарон, - испуганно пролепетала она. - Это же Питер, сын близкого друга председателя Совета директоров. Сейчас у школьников каникулы, и, по просьбе сэра Филипа его взяли к нам на практику.
Шарон, что было крайне ей не свойственно, растерялась. Сэр Филип, председатель Совета директоров "Трибьюн", был человек не только весьма уважаемый, но и влиятельный. Даже Дуглас Холлоуэй прислушивался к его мнению.
- Почему, мать твою, ты мне сразу не сказала? - процедила она. - Ты обязана информировать меня обо всем, что здесь происходит. Приведи его сюда, живо!
- Заходи, Питер, - проворковала Шарон, когда паренек, вконец смутившись, вошел в её кабинет. - Присаживайся. Надеюсь, моя шутка тебя не напугала? Ну как, нравится тебе у нас?
Питер провалился в глубоком кресле, а Шарон уселась на край стола напротив и пригнулась вперед, пытаясь заглянуть в глаза мальчику.
Он робко приподнял голову и уставился на глубокий каньон между двумя холмами. Еще несколько дюймов, и он мог бы зарыться носом в этих фантастических грудях. Шарон нависала в такой близости от Питера, что в ноздри его шибанул её запах, неповторимый солоновато-терпкий запах женщины, о котором он столько читал и мастурбировал, только представляя себе его. И тут же ощутил знакомое волнующее шевеление в трусах.
- П-простите, не понял, мисс, - обалдело пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от захватывающего зрелища.
- Чем ты тут занимался? - игриво спросила Шарон, наклоняясь ещё ближе к подростку и с удовлетворением замечая, как щеки его заливает румянец, а под ширинкой тонких брюк вырастает внушительный бугор.
- Серфингом, мэм, - промычал юнец.
- Да, какая прелесть. И, пожалуйста, зови меня Шарон. Не представляю, однако, как можно заниматься серфингом в такую погоду.
- Это компьютерный термин, - пояснил Питер. - Он означает "рыться в паутинке". Или - интернет прочесывать.
- Ах, так ты, значит, компьютерный вундеркинд, да? - спросила она.
Вместо ответа, мальчик вдруг затараторил:
- Прошу вас, позвольте мне продолжить. Я понимаю, что нарушаю ваши правила, но это ведь вовсе не игрушки. Я просто пытался взломать пароль вашей системы. У меня к этому тяга, похлеще наркотика. В школе меня давно Питером Хакером прозвали.
- Почему?
- Потому что мне ничего не стоит взломать код любой компьютерной системы, - горделиво ответил юнец, оседлав наконец любимого конька.
- Ах, как занятно! - пропела Шарон. - Ну-ка, иди сюда, продемонстрируй мне свое мастерство на моем компьютере.
Усевшись за компьютер, Питер вмиг преобразился. Монитор запестрел калейдоскопом картинок, надерганных сразу отовсюду.
- Вот гороскопы на вторник, - сказал Питер, пальцы которого, словно у заправского пианиста, так и порхали над клавиатурой. - А вот запрос в финансовое Управление, который послал кто-то из ваших репортеров. А тут ещё что-то, адресованное министру образования. - Питер обернулся и вопросительно взглянул на Шарон, которая внимательно всматривалась в монитор через его плечо.
- Ух-ты, да ты просто умница, Питер, - воскликнула она. - Хотя это, наверно, и не очень сложно. Это наши файлы открытого доступа. Для сотрудников "Дейли Трибьюн". Скажи, а можешь ты выловить что-нибудь из "Санди Трибьюн"?
- Конечно, - уверенно ответил мальчик. - Никаких проблем. - И его пальцы вновь забегали по клавиатуре.
- Как насчет их колонки "Здоровый образ жизни"? - спросил он буквально минуту спустя.
- Это тоже несложно. Попробуй найти что-нибудь из их охраняемой информации. Если, конечно, это тебе по силам, - не удержалась от подначки Шарон.
- А как я могу быть уверен, что они что-то скрывают? - спросил Питер. - Чтобы запустить программу, нужен пароль. Какое-нибудь ключевое слово.
- Попробуй "бомба", малыш, - посоветовала Шарон. - На журналистском жаргоне это означает - "офигительно шикарный материальчик".
Пять минут спустя:
- Ну вот, как насчет этого? - горделиво осведомился Питер, выведя на экран ударный материал "Санди Трибьюн", подготовленный к выпуску для ближайшего уик-энда. - Хотя ума не приложу, чего они нашли сенсационного в участии правительства в организации садового фестиваля.
У Шарон перехватило дух.
- Да ты просто гений, - выдавила она. - Послушай, а ведь можно, наверно, засечь, что ты взламываешь чужие файлы?
- Вторая моя кличка - Одинокий рейнджер, - высокомерно ответил Питер. - Я следов не оставляю.
- Да, ты настоящий гений, - польстила Шарон, ласково гладя мальчика по плечам и глядя, как под его ширинкой вновь набухает знакомый уже бугор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37